Bible Commentaries
Иоанна 3

стих 1

Был некто. В лице Никодима Евангелист показывает нам, сколь немощной и непостоянной была вера тех, кто пришел ко Христу, подвигнувшись Его чудесами. Ибо этот человек, будучи фарисеем и занимая в народе своем место начальника, обязан был превосходить других в разумении. Ведь в народе преимущественно царит легковесность. Этому же, выделявшемуся ученостью и опытом, несомненно надлежало быть основательным и мудрым человеком. Но из ответа Христа явствует: он был готов лишь к тому, чтобы учиться начаткам благочестия. Если же первый из народа несмысленнее младенца, что же думать об обычных людях? Хотя замысел Евангелиста состоял в том, чтобы показать, сколь мало было в Иерусалиме людей, расположенных принять Евангелие, история эта полезнее нам в другом отношении. А именно: она учит нас о порочной человеческой природе. А это – как бы вступление в школу Христову, и начатки сии нам непременно надлежит усвоить для преуспеяния в небесном учении. Итог сказанного Христом таков: чтобы быть Его истинными учениками, нам надобно стать новыми людьми. Однако прежде чем идти дальше и рассматривать рассказ Евангелиста, полезно будет понять, какие препятствия мешали Никодиму полностью предаться Христу.

Между Фарисеями. Среди иудеев это делало честь Никодиму, но Евангелист упоминает о фарисействе не для того, чтобы его почтить. Скорее он указывает на его звание как на препятствие, мешающее свободно и решительно придти ко Христу. Отсюда мы научаемся, что люди, превосходящие других в этом мире, как правило удерживаются в сетях неверия. Более того, мы видим, что многие из них вынуждены всю жизнь сдерживать желание стремиться к небесам. Откуда пошло слово «фарисей» мы узнаем из другого места. Фарисеи говорили, что знают сердцевину Писания и ведают его тайный смысл, претендовали на то, что являются единственными толкователями закона. По этой причине они и звались פרושים. Наряду с ними были известны и ессеи, о святости жизни которых ходила широкая молва. Однако они, уподобившись пустынникам, отличались по образу жизни от других, и поэтому люди больше ценили секту фарисеев. Кроме того, Евангелист не только говорит о том, что Никодим носил титул фарисея, но и что в народе своем он был начальником.

стих 2

Он пришел к Иисусу ночью. Из того, что он пришел ночью мы заключаем о его боязливости. Собственная слава как бы затмила ему очи. Возможно, ему мешал и стыд, поскольку мнительные люди считают для себя унизительным спускаться с вершины учительства до уровня ученика. Несомненно, он также превозносился глупым притязанием на всезнание. Посему, возвышая себя, он не хотел ни в чем унижаться. Однако же в нем было некое семя благочестия, поскольку, услышав о появлении пророка Божия, он не презрел и не пренебрег небесным учением, но возымел желание о нем узнать. А это желание рождается только от страха и почтения к Богу. Многими обуревает глупое любопытство, и они жадно стремятся узнать о чем-то новом. Но не подлежит сомнению: к более близкому знакомству с учением Христовым Никодима толкали его благочестие и совесть. Хотя это семя долго скрывалось в нем и казалось мертвым, после смерти Христа оно принесло такой плод, о котором никто не мог бы и мечтать.

Равви! мы знаем. Эти слова означают то же, как если бы Никодим сказал: Учитель, мы знаем, что Ты пришел как Учитель. Однако, поскольку тогда ученые люди часто назывались учителями, Никодим, назвав

Христа учителем первый раз, приветствовал Его по общему обычаю, а называя второй раз, утверждает, что Он послан от Бога. От этого зависит авторитет всех учителей Церкви. Ведь, поскольку нам надлежит учиться только у Слова Божия, следует слушать лишь тех, чьими устами вещает Сам Бог. И надо отметить: несмотря на то, что религия у иудеев была сильно испорчена и почти что уничтожена, они всегда придерживались одной важной аксиомы: лишь тот является законным учителем, кого послал Сам Бог. Впрочем, поелику никто не хвалился так надменно и самоуверенно своим богопосланничеством, как хвалились им лжепророки, необходимо было обладать способностью различения духов. Посему Никодим добавляет, что Христос несомненно послан от Бога, ведь Бог настолько мощно явил в Нем Свою силу, что невозможно отрицать Его присутствие.

Здесь Никодим считает само собой разумеющимся: Бог, как правило, действует через Своих служителей, дабы запечатлеть возложенную на них миссию. Это весьма правдоподобно, поелику Господь восхотел, чтобы чудеса служили печатью Его учения. Так что Никодим справедливо делает Бога единственным автором всех чудес, говоря, что никто не может творить такие знамения, ежели не будет с ним Бог. Он как бы говорит: здесь царит и открывается не человеческое старание, а всемогущая сила Божия. В итоге, поскольку плод чудес двояк: они приготовляют нас к вере, и подтверждают веру, уже зачатую от Слова Божия, – в начале своей речи Никодим говорил весьма уместно, признавая во Христе истинного пророка Божия. Однако, кажется, утверждение это не столь уж справедливо. Ведь лжепророки не иначе обманывают неопытных, как прежде доказав свое служение Богу истинными знамениями. Как же нам различать между истиной и обманом, ежели вера зависит от чудес? Более того, как красноречиво заявляет Моисей, этим искушением как раз и проверяется наша любовь к Богу (Deuteronomy 13:3). Известно также предостережение Христа и апостола Павла, дабы верующие остерегались ложных знамений, коими антихрист затуманит очи многих (Matthew 24:24). Отвечаю: по праведному попущению Божию уловками сатаны обманываются те, кто этого достоин. Однако это не мешает, чтобы избранным сила Божия также являлась в чудесах, представляющих для них достойное подтверждение истинного учения. Так Павел хвалится тем, что его апостольство подтверждается знамениями и явлением силы (2 Corinthians 12:12). Посему, как бы сидящий по тьме сатана ни обезъянничал, передразнивая Бога, там, где очи людей открыты и сияет свет духовной мудрости, чудеса надежно свидетельствуют о присутствии Божием, о чем и говорит в этом месте Никодим.

стих 3

Истинно, истинно говорю тебе. Христос дважды использует слово «аминь» и делает это, дабы еще больше привлечь внимание Никодима. Ведь, говоря о столь серьезной и важной вещи, Он должен был сделать Никодима весьма чутким к Своим словам. Иначе он пренебрежительно и легковесно отнесся бы к сказанному. На это и нацелено повторение слова «аминь». Впрочем, хотя речь Христова кажется далекой от содержания беседы и весьма несвоевременной, тем не менее, Христос переходит к новой теме вполне уместно. Ибо, как напрасно сеять семя в невозделанную почву, так и напрасно предлагать евангельское учение, ежели слушатель не будет прежде приведен к послушанию и не возымеет желание учиться. Христос видел: душа Никодима была полна терний. В ней проросло так много сорняков, что едва ли нашлось бы место для духовного учения. Итак, увещевание Христово было подобно возделыванию поля и направлено на очищение души, дабы ничто не препятствовало успеху Его учения. Посему будем помнить: это было сказано однажды, но ежедневно должно звучать в наших ушах. Ибо кто из нас скажет, что свободен от порочных чувствований и не нуждается в подобном очищении? Итак, если мы хотим получить пользу от обучения в школе Христовой, необходимо начать с этого важного урока.

Если кто не родится свыше. Христос как бы говорит: покуда у тебя нет того, что является главным для царствия Божия, твое признание Меня учителем немногого стоит. Ибо вход в царствие Божие означает для тебя стать новым человеком. Поелику высказывание это весьма примечательно, нам надлежит рассмотреть каждую его часть по отдельности. Видеть царствие Божие означает то же, что и войти в царствие Божие, как вскоре будет явствовать из контекста. Однако ошибаются те, кто принимает царство Божие за небеса. Скорее оно означает духовную жизнь, которая начинается уже в этом мире. Ее началом является вера, и она все больше возрастает день ото дня по мере роста самой веры. Посему смысл следующий: никто не может вступить в Церковь и числиться среди сынов Божиих, ежели прежде не будет обновлен. Итак, здесь кратко показывается, в чем основа христианства. Одновременно эти слова учат нас, что мы рождаемся далекими и чуждыми царствия Божия, что мы постоянно враждуем с ним, покуда второе рождение не сделает нас иными. Это общее положение, охватывающее весь человеческий род. Если бы Христос сказал, что нельзя пойти на небеса без предшествующего возрождения одному или немногим, мы могли бы заключить, что здесь имеются в виду вполне определенные лица. Но Он говорит о всех без исключения. Это неопределенное утверждение, имеющее ту же силу, что и утверждение всеобщее. Кто не родится заново и т.д. Кроме того, словом «возродиться» Христос означает не исправление какой-то одной части, но обновление всей природы. Откуда следует, что в нас царит один лишь порок. Ведь если обновление необходимо во всем и в каждой отдельной части, порча должна быть разлита повсюду. О чем вскоре будет сказано подробнее. Эразм следовал мнению Кирилла, и наречие ανωθεν перевел как «свыше». Признаю, что у греков данное выражение двусмысленно, но мы знаем, что Христос говорил с Никодимом по-еврейски. Кроме того, если бы здесь была двусмысленность, Никодим не стал бы колебаться и по-детски воображать второе телесное рождение. Итак, он мог только единственным образом понять слова Христа: человеку надлежит родиться заново, прежде чем он вступит в царствие Божие.

стих 4

Как может человек родиться, будучи стар. Выражение, коим воспользовался Христос, не было известно в законе и пророках. Тем не менее, поскольку в Писании повсюду упоминается об обновлении, и оно является одним из первых принципов веры, отсюда явствует, сколь плохо знали книжники Священное Писание. И это неведение, не знающее что такое благодать возрождения, было свойственно довольно многим. Почти все рассуждали и философствовали о бессмысленных тонкостях, пренебрегая при этом главным в учении о благочестии. Сегодня подобную картину мы наблюдаем в папстве, в лице тамошних богословов. Они всю жизнь утомляют себя изощренными спекуляциями, но то главное, что относится к богопочитанию, к упованию нашего спасения, к упражнениям в благочестии, им известно не более, чем сапожнику или волопасу движение звезд. Более того, услаждаясь богословскими тайнами, они открыто пренебрегают подлинным учением Писания как недостойным возвышенного учительского звания. Итак, не удивительно, что Никодим как бы преткнулся здесь о соломинку. Ибо праведное мщение Божие видно в том, как люди, мнящие себя выдающимися и верховными учителями и гнушающиеся общей простоты учения, приходят в тупик от самых первых положений веры.

стих 5

Если кто не родится от воды и Духа. Это место истолковывалось по-разному. Одни думали, что здесь говорится о двух отдельных частях возрождения, и под водой разумеется совлечение ветхого человека, а под духом – новая жизнь. Другие видели здесь скрытый антитезис, словно воду и дух, то есть чистые и светлые элементы, Христос противопоставляет земной и грубой человеческой природе. Посему они понимают эту фразу иносказательно: Христос как бы повелевает нам совлечься этой грубой и обременительной плоти, и стать подобными воде и воздуху, дабы стремиться ввысь, или, по крайней мере, не тянуться к земле. Однако и то, и другое мнение мне кажется далеким от того, что имел в виду Христос. Златоуст, с которым согласна большая часть толкователей, относит слово «вода» к таинству крещения. Тогда смысл будет таким: мы входим в царствие Божие через крещение, поелику тогда нас возрождает Дух Божий. Отсюда возникло мнение о том, что для надежды на вечную жизнь необходимо крещение. Однако, даже если мы допустим, что Христос говорит здесь о крещении, Его слова не следует искажать таким образом, что Он якобы помещает спасение во внешний символ. Скорее Он потому соединяет воду с Духом, что этим видимым символом запечатлевается и удостоверяется новизна жизни, которую только Бог производит в нас Своим Духом. Верно, что пренебрежение крещением удерживает нас от спасения, и в этом смысле я признаю, что крещение необходимо. Однако дурно возлагать спасительное упование на внешний символ.

Что же касается настоящего места, я не вижу оснований полагать, будто Христос говорит здесь о крещении. Это было бы весьма неуместно. Ибо всегда надобно иметь в виду намерение Христа, о котором говорилось выше. Он хотел побудить Никодима к обновлению жизни, поскольку тот не мог воспринять Евангелия, не став прежде новым человеком. Итак, утверждение Христа едино и весьма просто: дабы быть сынами Божиими, нам надлежит родиться заново целиком, и Святой Дух есть автор этого второго рождения. Поскольку Никодим мог подумать здесь о пифагорейской палингенесии [перерождении; – прим. пер.], Христос, дабы предостеречь его от этого заблуждения, добавил в качестве толкования Своих слов, что второе рождение не происходит естественным образом, как первое, и не связано с повторным вхождением в тело. Люди возрождаются тогда, когда по благодати Духа обновляются разумом и душой. Поэтому под водою и Духом Он разумеет одно и то же. И толкование это не должно казаться нам натянутым и грубым. Когда Писание говорит о Духе, оно часто и вполне обыденно соединяет с Ним упоминание о воде или огне для изображения Его силы. Мы уже встречали несколько таких случаев. Христос есть Тот, Кто крестит Духом Святым и огнем. Огонь здесь означает то же самое, что и Дух, но показывает при этом, какое воздействие Он на нас производит. Тот факт, что Христос на первом месте упоминает воду, никак не меняет дело. Более того, такая фраза звучит лучше, чем звучала бы другая с иным порядком слов. Ведь здесь за иносказанием следует открытое и понятное утверждение. Христос как бы говорит: никто не станет сыном Божиим, покуда не обновится водою. Вода же эта есть Дух, очищающий нас и силой Своей вдыхающий в нас плодовитость небесной жизни, хотя по природе мы совершенно бесплодны. Дабы упрекнуть Никодима в незнании, Христос вполне уместно избрал привычную для Писания форму речи. Посему Никодим должен был признать: сказанное Христом, выводится из общего учения всех пророков. Итак, слово «вода» означает не что иное, как внутреннее очищение и насаждение Святого Духа. Добавим к этому, что вполне уместно толковать соединение двух слов в экзегетическом смысле: так что второе слово объясняет первое. И контекст также подтверждает мое толкование. Ведь Христос вскоре укажет на причину, почему нам надлежит родиться заново. Тогда Он, не упоминая о воде, скажет, что возрождение совершается одним лишь Духом, производящим новизну жизни. Откуда следует, что воду не следует отделять от Духа.

стих 6

Рожденное от плоти. Христос доказывает от противного, что царство Божие закрыто для всех нас, если вход в него не откроет палингенесия. Ведь Он принимает как данное: мы не можем войти в царство Божие, не будучи духовными. Однако от материнской утробы мы не заимствуем ничего кроме плотской природы. Итак, отсюда следует, что все мы по природе изгнаны из царства Божия и, лишенные небесной жизни, находимся в рабстве смерти. Далее, когда Христос рассуждает таким образом и говорит, что людям надлежит родиться заново, поскольку они – плоть, под плотью Он без сомнения разумеет всего человека. Поэтому плоть здесь означает не только тело, но также и душу вместе со всеми отдельными ее частями.

Папистские богословы весьма глупо ограничивают плоть одной лишь чувственной частью души, поелику в этом случае довод Христа оказался бы неуместным: нам надо родиться заново, потому что порочна в нас лишь одна часть. Если же плоть противопоставляется духу как порочное – непорочному, извращенное – правому, оскверненное – святому, замутненное – светлому, отсюда можно сделать вывод: этими словами осуждается вся человеческая природа. Итак, Христос объявляет наш разум и нашу душу порочными, поелику они плотски. Одновременно превратны и негодны все чувствования сердца, потому что они также принадлежат плоти. Однако здесь можно задать вопрос: поскольку душа не рождается от человеческой отрасли, получается, что главной своей частью мы не рождаемся от плоти. Отсюда многие стали думать, что мы происходим от родителей не только по плоти, что также и души одновременно передаются от родителей к детям. Ибо казалось абсурдным, что первородный грех, прежде всего гнездящийся в душе, может распространиться от одного человека на всех потомков, ежели души всех не происходят из его души как из одного источника.
Действительно, на первый взгляд слова Христа намекают на это. Мы потому являемся плотью, – говорит Он, – что рождаемся от плоти. Отвечаю: что касается слов Христа, их смысл состоит в том, что все мы плотские, каковыми и рождаемся. И поскольку рождаем мы в мир смертных людей, природа наша производит лишь принадлежащее плоти. Христос весьма просто различает здесь между природой и сверхприродным даром. Ведь то, что в лице одного Адама был испорчен весь человеческий род, происходит не столько от рождения, сколько от установления Божия, Который, прежде украсив всех нас в лице одного человека, затем в его же лице лишил всех нас дарованных украшений. Посему каждый из нас не столько перенимает порок и испорченность от своих родителей, сколько все мы равным образом испорченны в одном Адаме, поскольку сразу же после его отпадения Бог отнял у человеческой природы то, что прежде ей даровал.
Но возникает другой вопрос. Несомненно, что в этой выродившейся и порочной природе до сих пор пребывает некий остаток даров Божиих. Отсюда следует, что мы извращённы не во всех своих составляющих. Решение довольно просто: Дары, которые Господь оставил нам после грехопадения, взятые сами по себе, достойны похвалы. Но поскольку все наши части осквернены злом, в нас нет ничего чистого и лишенного скверны. Да, у нас имеется некое врожденное познание Бога, в нашей совести запечатлено некоторое различение между добром и злом, мы обладаем способностями обустроивать земную жизнь и во много раз превосходим несмысленных животных. Все это само по себе, как исходящее от Бога, совершенно прекрасно, но в нас оказывается оскверненным. Так и вино, впитав нечистоту сосуда, теряет приятное благоухание, более того – становится вредным и горьким на вкус. Ибо познание Бога, ныне остающееся в человеке, есть не что иное, как жуткое нагромождение идолопоклонства и суеверий. Способность судить о том, чего следует желать, а чего избегать, отчасти ослепла, отчасти стала увечной и беспорядочной. Всякое имеющееся в нас старание обращено на суету и пустые забавы. Сама наша воля в яростном стремлении полностью влечется ко злу. Посему во всей нашей природе нет ни одной капли праведности. Откуда явствует, что именно второе рождение делает нас пригодными к царству Божию. И это же говорят слова Христа: Поелику человек из утробы матери рождается плотским, он должен преобразиться Духом и стать духовным. Слово «Дух» здесь несет двоякий смысл: благодати, и следствия этой благодати. Вначале Христос учит, что Дух Божий – единственный творец чистой и праведной природы, а затем говорит, что мы духовны, постольку поскольку обновлены Его силой.

стих 7

Не удивляйся. Толкователи по-разному искажают это место. Одни думают, что здесь обличается глупость Никодима и ему подобных. Христос как бы говорит: Не удивительно, если люди не принимают небесную тайну возрождения, ведь они не понимают причин даже того, что наблюдают в природе. Другие выводят отсюда тонкий, но больно натянутый смысл: подобно тому, как свободен порыв ветра, так и мы духовным рождением восстанавливаемся в своей свободе и, освободившись от ярма греха, охотно прибегаем к Богу. Совершенно чуждо мысли Христа то, что говорит по этому поводу Августин: Дух Божий действен там, где хочет быть действенным. Лучше толкуют Златоуст и Кирилл, которые видят здесь сравнение с природным ветром, и так приспосабливают его к настоящему месту: Мы чувствуем силу ветра, но не знаем его происхождения и причины. Я не сильно отстою от их мнения, но все же попытаюсь яснее объяснить смысл Христовых слов.

Удержу главный принцип: здесь Христос заимствует у природы полезное сравнение. Никодим считал невероятным то, что услышал о новой жизни и возрождении, поскольку возрождение такого рода было выше его понимания. Христос же, дабы лишить его всяких сомнений, учит, что даже в телесной жизни нам повсюду явлена дивная сила Божия, причина которой тем не менее от нас сокрыта. Ибо все черпают из воздуха дух жизни, а само его движение воспринимается нашими чувствами, но откуда он приходит, и куда уходит мы не знаем. Если же в этой тленной и преходящей жизни Бог действует столь могущественно, что мы вынуждены восхищаться Его силой, сколь глупо мерить Его тайные дела, относящиеся к небесной и сверхъестественной жизни, мерками нашего разума, и отказываться верить в то, чего мы не понимаем? Так и апостол Павел (1 Corinthians 15:36,1 Corinthians 15:37), восставая против тех, кто отвергал учение о воскресении, и говорил: невозможно чтобы тело, подверженное тлению и обращающееся в прах и ничто, облеклось в блаженное бессмертие, – попрекает их тупоумие и говорит, что даже в пшеничном зерне наблюдается столь же великая божественная сила. Ибо семя не родит, покуда не истлеет. Это та великая премудрость Божия, о которой восклицает Давид (Пс.103:24).

Итак, чрезвычайно глупы те, кто, наблюдая обычный порядок природы, не поднимается выше и не понимает, что десница Божия еще могущественнее действует в духовном Христовом царстве. Впрочем, Христос, запрещая нам удивляться, не имел в виду, что столь дивное дело Божие, достойное особого изумления, мы должны считать за что-то обыденное. Он только хочет, чтобы удивление наше не препятствовало вере, ибо многие отвергают как басню то, что считают трудным для понимания. В итоге, мы не должны сомневаться, что Духом Божиим становимся новыми людьми, хотя способ этого превращения от нас сокрыт.

стих 8

Дух дышит, где хочет. Здесь имеется в виду не то, что дуновение обладает волей, но что это дуновение свободно в своем движении, каждый раз разное и возникает в разных местах. Сейчас воздух находится здесь, а в следующий миг – там. Это свойство воздуха весьма важно, ведь если бы он подобно воде тек непрерывным потоком, в этом не было бы большого чуда.

Так бывает и со всяким. Христос хочет сказать, что в обновлении человека движение и действие Духа Божия наблюдается не меньше, чем движение воздуха в этой земной жизни. Но способ сего движения от нас сокрыт. Итак, мы будем неблагодарными, если не станем поклоняться непостижимой силе Божией в жизни небесной. Ведь даже в этом мире мы видим яркий образ этой силы. Мы будем неблагодарными, если будем приписывать ей меньше в деле спасения, чем приписываем ей в деле сохранения телесного здоровья. Смысл станет немного понятнее, если закончить предложение так: Такая же сила и действенность Святого Духа наблюдаются и в возрожденном человеке.

стих 9

Как это может быть? Здесь мы видим, что более всего мешает Никодиму. Все сказанное он воспринял как нелепицу, поелику не разумел, каким образом это происходит. Так и для нас худшее препятствие состоит в нашей надменности, поскольку мы всегда хотим мудрствовать больше, чем нужно. Посему мы с дьявольской гордостью отвергаем все, что не ясно для нашего разума. Словно можно затолкнуть неизмеримую силу Божию в столь тесные рамки. Позволительно исследовать способ и причину дел Божиих, но только сдержанно и почтительно. Никодим же в своем возражении как басню отверг то, во что не мог поверить. Об этом подробнее будет сказано в шестой главе.

стих 10

Ты учитель Израилев. Поскольку Христос счел напрасным тратить время и силы на обучение горделивого человека, Он переходит к его обличению. Действительно, в таких людях учение никак не может возыметь плода, покуда они не лишатся своей превратной самоуверенности. Кроме того, этот упрек весьма подходит для усмирения гордыни Никодима. Ведь Христос указывает на его незнание в тех вещах, в которых он казался себе наиболее осведомленным. Никодим считал солидным и достойным своей учености не допускать существования невозможного, поскольку думал: соглашающийся со словами другого без надлежащего доказательства чрезмерно доверчив. Однако Никодим со своими учеными предрассудками сам был достоин осмеяния, поскольку по-детски не разбирался в первоосновах учения. Подобная неуверенность, действительно, позорна и неприлична. Где будет религия, где познание Бога, где правила благочестивой жизни, где надежда на жизнь вечную, если мы не верим в то, что человек обновляется Духом Божиим? Итак, на слово «этого» падает ударение .Ведь Писание столь повсеместно внушает нам это учение, что оно должно быть известно даже неучам. Итак, не следует терпеть того, кто в нем не осведомлен, но при этом провозглашает себя учителем Церкви.

стих 11

Мы говорим о том, что знаем. Некоторые относят это только ко Христу и Иоанну Крестителю. Другие считают, что множественное число означает в этом месте единственное. Я же не сомневаюсь, что здесь Христос соединяет Себя со всеми пророками Божиими и говорит от лица их всех. Ибо философы и другие ветреные учителя часто за учение выдают придуманные ими басни; но Христос защищает Себя и других служителей Божиих, говоря, что они преподают только надежное и истинное знание. Ибо Бог посылает не тех, кто болтает о чем-то сомнительном и неведомом, но тех, кого учит в Собственной школе, дабы они передали другим то, чему научились сами. Далее, Христос, защищая этими словами истинность Своего учения, одновременно предписывает всем служителям правило скромности, дабы они предлагали не собственные домыслы и фантазии, и не распространяли человеческие выдумки, под которыми нет ничего прочного, но давали чистое и верное свидетельство о Боге. Итак, пусть каждый поймет, что ему открыто от Господа и не переходит пределов своей веры. Пусть не позволяет себе говорить то, что не услышал от Господа. Также следует отметить, что Христос подтверждает свое учение клятвою, дабы сделать незыблемым его авторитет.

Свидетельства Нашего не принимаете. Это добавлено для того, чтобы никто не отступал от Евангелия из-за неверия людей. Ведь истина Божия лишь у немногих вызывает веру, мир же ее повсеместно отвергает. Посему ее следует защищать от презрения. И величие ее не должно цениться низко из-за того, что почти весь мир ее презирает и омрачает своим нечестием.

Хотя смысл слов здесь простой и единственно возможный, отсюда можно извлечь двойной урок. Прежде всего, вера в Евангелие не должна ослабевать в нас из-за того, что имеет на земле так мало последователей. Христос как бы говорит: Как бы ни отвергали Моего учения, оно все равно пребудет твердым и непоколебимым. Поскольку неверие людей не мешает Богу всегда быть верным и истинным. Во-вторых, Он говорит: те, кто сегодня отказывается верить Евангелию, не останутся безнаказанными. Ведь Евангелие – священная божественная истина. Нам надлежит вооружиться этим щитом, дабы вопреки надменности людей пребыть в послушании Евангелию. И следует твердо придерживаться принципа: вера наша должна основываться на Самом Боге. Там, где мы видим автором Бога, мы, словно вознесшись на небеса, должны спокойно попирать и презирать мир, а не смущаться от неверия тех или иных людей. Из того, что Христос жалуется и говорит о неприятии Его свидетельства, мы заключаем, что Слову Божию во все века выпадала участь быть принятым лишь немногими. Ибо фраза «не принимаете» относится к большинству, почти что ко всему народу. Посему нам и сегодня нет причины смущаться от малочисленности верующих.

стих 12

Если Я сказал вам о земном. Христос делает вывод: самого Никодима и ему подобных следует винить в том, что они не преуспевают в евангельском учении. Христос показывает, что причина заминки не в Нем. Ведь Он спустился на землю как раз для того, чтобы вознести нас на небеса. Весьма распространен порок, состоящий в том, что люди желают слушать только изощренное и утонченное учение. Посему большинству нравятся возвышенные и отвлеченные спекуляции, и они мало ценят Евангелие, не находя в нем красноречия, услаждающего их слух. Итак, они не считают достойным себя внимать обычному и смиренному учению. Сколь это мерзко! Мы не воздаем чести тому, что Бог говорит нам, только потому, что Он снисходит до нашего невежества. Посему будем знать: когда Бог говорит с нами в Писании грубым простонародным языком, это делается ради нас самих. И лжет тот, кто говорит, что претыкается от такого смирения, и потому не может покориться Слову Божию. Ведь, если он не принимает Бога вблизи, то как взлетит к Нему за облака? Некоторые толкуют слово «земное» как начатки духовного учения. Ибо отречение от себя есть как бы первый урок благочестия. Однако я скорее соглашусь с теми, кто относит это слово к форме учения. Хотя вся речь Христова была небесной, Он говорил настолько понятно и знакомо, что Его речь могла бы показаться чем-то земным. Кроме того, эту фразу не надо относить только к одной проповеди. Ведь Христос часто пользовался этим способом научения, то есть, народной простотой, которая противопоставляется здесь внешней помпе, столь любимой мнительными людьми.

стих 13

Никто не восходил на небо. Христос снова увещевает Никодима не полагаться на себя и свой разум, ибо никто из смертных не может проникнуть на небеса, кроме тех, кто идет туда под водительством Сына Божия. Восхождение на небеса означает здесь подлинное знание тайн Божиих и свет духовного разумения. Христос учит в этом месте тому же, чему и Павел, когда говорит, что душевный человек не разумеет относящегося к Богу (1 Corinthians 2:14). Так что острие человеческого разума не проникает в божественное, поскольку не достигает Самого Бога. Однако обратим внимание на слова: Один Христос есть Тот, Кто пребывает на небесах. Он один взошел на небеса, всем другим вход туда закрыт. Первая часть предложения смиряет нас, преграждая доступ на небо всему миру. Павел повелевает всем желающим быть мудрыми для Бога и стать глупыми для самих себя (1 Corinthians 3:18). А это мы делаем всего неохотнее. Итак, будем придерживаться следующего: когда дело доходит до познания Бога, наш разум слабеет и оказывается непригодным. Однако

Христос, сперва закрыв для нас небо, затем предлагает Свою помощь, говоря, что Сыну Человеческому дозволено то, в чем отказано всем прочим. Ибо, взойдя на небеса, Он сделал это не ради Себя и не как частное лицо, но чтобы быть для нас вождем и руководителем. Он называет Себя Сыном Человеческим, дабы мы не сомневались: у нас с Ним общий доступ на небеса, с Тем, Кто для того облекся в нашу плоть, чтобы сделать нас причастниками всех Своих благ. Поскольку же Он единственный, кого слушает Отец, Он и пустит нас в те потаенные места, которые иначе оставались бы закрытыми.
Однако кажется абсурдным, что Христос называет Себя сущим на небесах, живя в то же время на земле. Можно предположить, что это так в отношении Его божества. Однако контекст говорит об обратном: Он пребывает на небе именно как человек. Можно сказать, что здесь идет речь не о месте, а о положении перед Богом, коим Христос отличается от других людей. Поелику Он наследник царства Божия, из которого исключен весь человеческий род. Но для ответа на поставленный вопрос достаточно подметить следующее: во Христе, вследствие единства Его лица, свойства одной природы часто переносятся на другую. Итак, Христос, будучи на небесах, облекся в нашу плоть, дабы, протянув нам руку помощи, вознести с Собою на небо.

стих 14

И как Моисей. Христос объясняет, почему сказал ранее, что лишь Ему открыт доступ на небо. Он открыт Ему для того, чтобы привести туда всех прочих, кто захочет следовать за Ним как за своим водителем. Ибо Христос свидетельствует, что Он открыто выставлен перед всеми, дабы всех наполнить Своей силой. «Вознестись» здесь означает быть помещенным на видное и высокое место, дабы явиться взору всех. Это и происходит через проповедь Евангелия. Некоторые думают, что здесь говорится о распятии и кресте Христовом, однако это не соответствует контексту и далеко от мысли Христа. Итак, смысл слов весьма прост: проповедь Евангелия подобно знамени возносит Христа над землей, дабы обратить к Нему очи всех, о чем также говорит Исаия (Isaiah 2:2). Образ этого вознесения Христос видит в медном змее, которого выставил Моисей. Взгляд на него спасительно врачевал тех, кто был ранен смертельным змеиным укусом. В этом отношении примечательна история, рассказанная в Numbers 21:9. Далее, Христос учит: евангельская доктрина выставляет Его перед взором всех с той целью, чтобы всякий, взглянувший на Него с верою, принял спасение. Откуда следует, что Христос ясно предлагается нам в Евангелии, и никто не может жаловаться на его туманность. Христос выставлен перед всеми, и взгляд веры, внемлющей проповеди, видит Христа так, как будто Он Сам предстоит перед человеческим взором. Павел также говорит, что во время проповеди Христос ярко живописуется со Своей крестной жертвой (Galatians 3:1). Уподобление сие вовсе не натянуто и не искусственно. Змей выглядел змеем чисто внешне, внутри же он не был смертелен и ядовит. Так и Христос облекся в образ греховной плоти, на самом деле чистой и свободной от греха, дабы исцелить нанесенную нам грехом смертельную рану. Ибо не напрасно Господь, когда израильтяне ранились змеями, предложил им такое противоядие. Это Он сделал для подтверждения будущих слов Христа. Видя, что Его презирают как темного и отверженного человека, Христос не мог предложить лучший образ, чем образ вознесенного змея. Христос как бы говорит: Не должно казаться абсурдным, если вопреки людскому мнению Он воспрянет из преисподней. Ведь во времена закона прообразом этого служил змей. Теперь спрашивается: сравнивает ли Христос Себя с этим змеем из-за некоторого имеющегося сходства? Или же Он говорит, что змей был неким таинством, подобным небесной манне? Хотя манна и была телесной едой, предназначенной для текущего употребления, она, по свидетельству Павла, одновременно изображала духовную тайну (1 Corinthians 10:3). Я склонен считать, что змей также представлял собой таинство. К этому меня побуждает и контекст, и то обстоятельство, что образ змея хранился весьма долго, пока по народному суеверию не превратился в идола. Но если кто думает иначе, я не буду спорить.

стих 16

Ибо так возлюбил Бог мир. Христос открывает здесь первую причину и источник нашего спасения, дабы никто не сомневался в этом вопросе. Ибо наша душа не обретет состояния спокойствия, в котором могла бы обрести отраду, доколе не познает незаслуженную любовь к себе Бога. Наше спасение следует искать в одном только Христе, и надобно знать, от Кого нам был послан Христос, и почему Он был предложен нам как Спаситель. И то, и другое сказано весьма четко. Вера во Христа животворна для всех, и Христос потому приносит нам жизнь, что небесный Отец не восхотел погибели любимого Им человеческого рода. Надо обратить особое внимание на этот порядок. Когда речь заходит о причине нашего спасения, немедленно по врожденной нам нечестивой мнительности всплывают дьявольские измышления о собственных заслугах. Мы думаем, что Бог милостив к нам потому, что счел достойными тех, на кого призрел. Но Писание везде превозносит чистое и беспримесное милосердие, отвергающее все заслуги. Христос именно это и имеет в виду, полагая причину в божественной любви. Если подняться еще выше, то Дух устами Павла открывает нам тайну и учит, что любовь эта основана на благоволении божественной воли (Esther 1:5). Совершенно ясно: Христос сказал так для того, чтобы отвлечь людей от самих себя, и привлечь их взор к одному лишь милосердию Божию. Он возвещает, что Бог не потому подвигся на наше избавление, что увидел в нас нечто достойное Его благодеяний. Напротив, всю славу за наше избавление Христос приписывает только Его любви. Это вполне ясно следует из контекста. Ведь Сын был дан людям, чтобы они не погибли. Откуда следует: если Христос не удостоит Своей помощи погибших, все будут предназначены к вечной смерти. Павел доказывает это, указывая на порядок событий в нашем спасении (Romans 5:10): Мы были возлюблены, когда по своим грехам еще оставались врагами. Действительно, там, где царит грех, нельзя найти ничего, кроме гнева Божия, влекущего за собой смерть. Итак, лишь по милосердию Бог примиряет нас с Собой, одновременно воскрешая к жизни.

Однако, кажется, такой способ выражения противоречит многим местам Писания, полагающим первое основание божественной любви к людям во Христе Иисусе. Эти места говорят, что вне Христа мы ненавистны для Бога. Но следует помнить, что было сказано раньше: тайная любовь, коей нас возлюбил небесный Отец, и проистекающая из Его тайного намерения, превыше всех остальных причин. Благодать же, свидетельствующая нам об этой любви, и подвигающая нас к спасительному упованию, берет начало в примирении, совершенном Иисусом Христом. Ведь Бог по необходимости ненавидит грех, как же мы говорим, что Он любит нас, доколе наши грехи не заглажены? Те самые грехи, взирая на которые Бог нас заслуженно ненавидит. Посему, ради умилостивления к нам Бога, прежде чем к нам пришло какое-либо чувство Божия отеческого благоволения, и надлежало пролиться Христовой крови. Кроме того, как мы слышали ранее, Бог предал на смерть Своего Сына из-за любви к нам. И вскоре будет сказано, что Христос – единственный, на Кого должна взирать наша вера. Бог отдал Единородного Сына, дабы всякий верующий в Него не погиб. Здесь указан тот объект, на который взирает вера. Ей предлагается Христос, в Котором она видит отверстое в любви сердце Отца. Посему она прочно и надежно опирается на смерть Христову, как на единственный залог спасения. Слово «Единородный» является εμφατικον [эмфатическим; – прим. пер.], выражая пламенность Божией к нам любви. Поелику же людей не просто убедить к любви к ним Бога, устранив при этом все сомнения, Христос особо указывает на следующее обстоятельство: мы были столь сильно дороги Богу, что ради нас Он не пощадил даже Единородного Сына. Итак, поелику Бог вполне достаточно засвидетельствовал нам о Своей любви, всякий, кто не довольствуется этим свидетельством и продолжает колебаться, немало оскорбляет Христа, словно Он какой-то бездумный обыватель, неосмотрительно предавший Себя на смерть. Скорее надо принять во внимание, сколь сильно ценит Бог Своего Единородного Сына. Отсюда мы сделаем вывод, что столь же ценным было для Него и наше спасение, за которое Он пожелал заплатить смертью Единородного. Впрочем, Христос по праву носит это имя, будучи единственным по природе Сыном Божиим. Нам же Он сообщает подобную честь через усыновление, и притом лишь тогда, когда мы прививаемся к Его телу.

Верующий в Него не погиб. Великая похвала вере, спасающей нас от вечной погибели. Христос весьма ясно выразил следующую мысль: хотя мы кажемся рождающимися для смерти, вера в Него дарует несомненное избавление. И посему смерти, иначе представляющей для нас великую угрозу, вовсе не следует бояться. Он употребляет здесь обобщающее слово, всех без различия приглашая к участию в жизни, и одновременно лишая неверующих всяких оправданий. Для этой же цели ранее Он использовал слово «мир». Хотя в этом мире не найдется никого достойного божественного благоволения, Христос являет Себя в умилостивление за весь мир, призывая всех без исключения к вере в Самого Себя, а это есть не что иное, как начало вечной жизни. Кроме того, будем помнить: жизнь повсеместно обещается всем верующим во Христа, но сама вера не является общей для всех людей. Ибо ясно, что Христос выставлен перед всеми, но лишь избранным Бог открывает очи, дабы те искали Христа с верою. Далее, чудесная действенность веры явствует из того, что через нее мы принимаем Христа таким, каким Он дан нам от Отца. Мы принимаем Христа, Который, избавив нас от осуждения на вечную смерть, делает нас же наследниками вечной жизни. Ведь жертвоприношением смерти Своей Он изгладил все наши грехи, дабы ничто не мешало Богу признать нас Своими детьми. Итак, вера принимает Христа вместе с действенностью Его смерти и плодом Его воскресения. Посему не удивительно, ежели через нее мы также участвуем в Христовой жизни. Однако еще не вполне ясно, почему и каким образом вера приносит нам жизнь. Потому ли, что Христос возрождает нас Своим Духом, дабы в нас жила и процветала праведность Божия, или же потому, что, омытые Его кровью от своих грехов, мы считаемся праведными в глазах Божиих по Его незаслуженному прощению. Несомненно, эти две вещи всегда связаны между собой. Но поскольку здесь идет речь об уверенности в спасении, необходимо придерживаться следующего убеждения: мы живем лишь потому, что Бог, не вменяя нам грехи, совершенно ни за что нас возлюбил. Посему здесь отдельно упоминается та жертва, коей были упразднены грех, проклятие и смерть. Ранее я говорил, какова цель этих двух фраз. Они направлены на то, чтобы мы знали: во Христе нам возвращается жизнь, которой сами по себе мы полностью лишены. Ибо в этом горестном состоянии человеческого рода искупление по порядку предшествует спасению.

стих 17

Ибо не послал. Подтверждение предыдущего предложения, поелику Бог не напрасно послал нам Своего Сына. Но Он не пришел, чтобы погубить. Отсюда следует, что присущее Сыну Божию служение – даровать спасение верующим в Него. Ни у кого нет причин сомневаться и колебаться, думая над тем, как он избежит смерти. Ведь мы верим: совет Божий как раз и состоял в том, чтобы Христос исхитил нас из этой смерти. Еще раз повторяется слово «мир», дабы кто, идущий путем веры, не счел себя исключенным. «Судить» же, как и во многих иных местах, означает здесь «осуждать». Говоря, что Он не пришел ради осуждения мира, Христос имеет в виду главную цель Своего пришествия. Ибо, какой смысл Христу приходить для нашей погибели, если мы и так были трижды погибшими?

Итак, во Христе надо видеть лишь то, что Бог по Своей безмерной благости восхотел облагодетельствовать нас погибших и спасти от этой погибели. И всякий раз, когда грехи будут приходить нам на память, когда сатана будет побуждать нас к отчаянию, нам надо защищаться непробиваемым щитом: Бог не хочет подвергнуть нас вечной погибели, поелику сделал Своего Сына спасением мира. В других местах Христос говорит, что пришел для суда, о Нем сказано как о камне преткновения, говорится, что Он восстал на падение многих, но все это является привходящим, или, так сказать, случайным. Те, кто отвергает предложенную им благодать, достойны обнаружить во Христе судью и мстителя за свой мерзкий и недостойный отказ. И яркий пример этого виден в евангельской проповеди. Ведь сила Божия прежде всего направлена во спасение всякому верующему, но неверие многих делает так, что она оборачивается к их смерти. И то, и другое хорошо выражает Павел. У Бога, – говорит он, – уже готово отмщение. Им он поразит всех противников своего учения, когда мера нечестия их окажется исполненной (2 Corinthians 10:6). Павел как бы говорит: Евангелие прежде всего и в основном даровано верующим, дабы служить их спасению. Но, одновременно, оно не оставляет безнаказанными и неверующих, которые, презрев благодать Христову, вместо того, чтобы иметь Христа начальником жизни, предпочли получить в Его лице автора смерти.

стих 18

Верующий в него не судится. Христос весьма настойчиво внушает мысль, что никому из верующих не грозит опасность смерти. И отсюда можно сделать вывод о том, сколь необходимы уверенность и постоянство в деле упования, дабы совесть не трепетала и не томилась в постоянном страхе. Христос еще раз возвещает: если мы уверовали, нам уже нет никакого осуждения, о чем подробнее скажет также в пятой главе. Настоящее время употребляется здесь вместо будущего, по обыкновению еврейского языка. Ибо Христос хочет, чтобы все верующие были свободны от страха перед осуждением. А следующая часть предложения про неверующего говорит, что для людей нет иного средства избежать смерти. Смысл таков: всем, отвергающим дарованную во Христе жизнь, не остается ничего, кроме смерти, поелику жизнь находится в одной лишь вере. Христос весьма εμφατικως употребляет глагол в прошедшем времени, этим Он показывает, что участь неверующих предрешена. Следует отметить, что Христос особо говорит о тех, чье нечестие открыто явило себя в отвержении Евангелия. Верно, что люди избегают смерти не иначе, как прибегая ко Христу. Но, поскольку Христос рассуждает здесь о всемирной проповеди Евангелия, Он имеет в виду прежде всего тех, кто злостно и осознанно угашает зажженный Богом свет.

стих 19

Суд же состоит в том. Христос упреждает жалобы и сетования, обычно возбуждаемые мирскими людьми. Ведь они думают, что Бог поступает с ними суровее, чем они заслуживают. Многим кажется чрезмерно жестоким, что не верующие во Христа низвергаются в погибель. Посему, дабы никто не приписывал Христу свое осуждение, Он учит, что эту погибель следует относить к их собственной вине. Причина в том, что неверие свидетельствует о злой совести. Откуда явствует: неверующим прийти ко Христу мешает их собственная порочность. Некоторые думают, что здесь говорится лишь о внешнем признаке осуждения. Но цель Христа состоит в том, чтобы обуздать человеческую порочность, дабы люди по обычаю своему не стали оправдываться и спорить с Богом. Словно Он несправедливо обращается с ними, наказывая за неверие вечной смертью. Итак, Христос показывает сколь праведен такой суд, сколь свободен от обвинений в несправедливости. Не только потому, что предпочитающие свету тьму и бегущие от предложенного им света поступают дурно, но и потому, что ненависть к свету проистекает только из злоумышленной и преступной души. Во многих блистает красивая видимость благочестия, тем не менее, эти люди противятся Евангелию. Однако нет сомнения: лицемеры, желая казаться святее ангелов Божиих, потому отвергают учение Христово, что любят тьму, в которой скрывается их мерзость. Но, поскольку даже одного лицемерия достаточно, чтобы сделать людей неугодными Богу, все они оказываются обличенными в нечестии. Ведь если бы, ослепленные гордыней, они не льстили себе в своих пороках, то были бы готовы охотно воспринять евангельское учение.

стих 20

Всякий, делающий злое. Смысл в следующем: свет потому стал для них ненавистен, что они сами злы и, насколько возможно, стремятся скрыть свои грехи. Откуда следует, что они, отвергая врачевство, как бы сознательно потворствуют своему осуждению. Следовательно, мы сильно ошибаемся, если думаем, что противники Евангелия руководствуются святым рвением. Скорее, они боятся света, дабы свободнее льстить себе во тьме.

стих 21

А поступающий по правде. На первый взгляд это звучит весьма глупо и неуместно. Ведь отсюда следует, что люди могут быть праведными и истинными прежде своего возрождения Духом Божиим, а это никак не согласуется с повсеместным учением Писания. Мы знаем, что вера есть тот корень, из которого произрастают плоды добрых дел. Августин, чтобы развязать этот узел, толкует слова «поступать по правде» как признание того, сколь мы несчастны и лишены способности творить добро. Действительно, истинная подготовка к вере состоит в том, чтобы мы, побуждаемые ощущением своей нищеты, восхотели прибегнуть к божественной благодати. Однако все это далеко от смысла Христовых слов. Он просто хочет сказать, что поступающие искренне больше всего желают света, дабы их дела стали известны всем. Ведь после такой проверки станет очевидным, что они правдивы в глазах Божиих и чисты от любого обмана. Но дурно и невежественно поступит тот, кто выведет отсюда, что люди еще до обретения веры имеют добрую совесть. Ибо Христос говорит не о том, что вера избранных похвалу за добрые дела приписывает себе, а о том, как поступали бы неверующие, если бы не сознавали за собой зло. Христос пользуется здесь словом «истина», потому что мы, обманутые внешним блеском, обычно не думаем о том, что скрывается внутри. Поэтому Он говорит, что целомудренные и непритворные люди охотно предстают перед взором Божиим, единственным Судьей наших дел. Ведь о делах здесь говорится, что они «соделаны в Боге», Значит, это те дела, которые угодны Богу и по Его закону являются добрыми. Отсюда мы научаемся, что о делах можно судить только в евангельском свете, поелику иначе наш разум абсолютно слеп.

стих 22

После сего пришел Иисус. Скорее всего Христос после праздника пришел в ту часть Иудеи, которая находилась поблизости от города Енон, расположенного в землях колена Манассии. Евангелист говорит, что там было много воды, запасы которой в Иудее не столь уж обильны. Два этих города Енон и Салим были расположены, по словам географов, недалеко от слияния рек Иордана и Иавока, близ города Скифополь. Кроме того, из его слов можно вывести, что Иоанн и Христос совершали крещение полным погружением тела. Хотя не следует сильно переживать по поводу внешнего обряда, лишь бы он соответствовал духовной истине и установлению Господню. Насколько можно судить, из-за такого соседства возникало множество слухов и споров о законе, о способе богопочитания, о статусе Церкви, и все сие было вызвано одновременным появлением двух новых крестителей. Ибо Евангелист, говоря, что Христос крестил, имеет в виду начало Его служения, когда Он публично приступил к исполнению служения, возложенного на Него Отцом. Хотя Христос делал это через учеников, Он называется в качестве главного автора крещения. О служителях же не упоминается вовсе, поскольку все, что они совершали, было от Его имени и по Его поручению. Об этом будет еще сказано в начале следующей главы.

стих 25

Произошел спор. Евангелист не напрасно говорит о вопросе, заданном учениками Иоанна. Ведь чем меньше они были наставлены в учении, тем увереннее пускались в диспуты. Поскольку незнание всегда бывает дерзким. Если бы другие приступили к ним с этим вопросом, их можно было бы извинить. Однако они сами, не будучи готовы к подобному спору, чрезмерно отягощали им иудеев, поступая весьма дурно и неосмотрительно. Ибо Евангелист буквально говорит о том, что именно они поставили подобный вопрос. Кроме того, потому как они грешили, бездумно рассуждая о том, чего не знали, и чего не могли знать, в них виден и другой не меньший порок: ученики хотели не столько утверждать законное совершение крещения, сколько защищать дело своего учителя, дабы его авторитет оставался невредимым и целостным. И то, и другое достойно порицания: и то, что, не зная, зачем нужно крещение, они выставили на посмешище священное установление Божие; и то, что из-за превратной мнительности они возвышали своего учителя вопреки Иисусу Христу. Посему они были поражены и смущены, узнав о том, что Христос тоже крестит. Ведь, думая о человеческих почестях, они совершенно забыли про учение. На их примере мы видим, как сильно падают те, кем больше руководит ревность по людям, нежели ревность по Богу. Из этого мы научаемся стремиться и всеми силами заботиться о том, чтобы славу получал один лишь Христос.

Об очищении. Вопрос об очищении был поставлен потому, что у иудеев имелись разные виды омовений, предписанные законом. Не довольствуясь этими установлениями, они ревностно соблюдали множество других, которые приняли от отцов. Посему они сочли абсурдным, что Христос и Иоанн вдобавок ко всему этому изобилию обрядовых омовений вводят еще какое-то новое.

стих 26

О Котором ты свидетельствовал. Этими словами ученики хотели либо представить Христа меньшим Иоанна, либо сделать Его обязанным Иоанну, от которого Он получил Свое достоинство. Они считали услугой то, что Иоанн почтил Христа столь славной похвалою. Словно он не был глашатаем Христовым, словно для него не было наивысшей честью стать вестником Сына Божия. Не было ничего глупее, чем ставить

Христа после Иоанна, только потому, что тот о Нем свидетельствовал. Ведь мы знаем, о чем свидетельствовал Иоанн. Говоря же, что все идут ко Христу, ученики выдают свою превратную зависть, ибо боятся, как бы к их учителю не стало ходить меньше народу.

стих 27

Не может человек. Некоторые относят это ко Христу, словно Иоанн обвиняет своих учеников в нечестивой дерзости. Ведь они пытались лишить Христа того, что было дано Ему от Отца. Итак, смысл по их мнению следующий: То, что Христос за столь короткое время достиг такой чести, сделал Сам Бог. Посему вы напрасно пытаетесь принизить Того, кого Бог возвысил собственной десницей. Другим кажется, что это восклицание вызвано негодованием. Иоанн возмутился тем, что ученики столь мало преуспели в познании. Действительно, весьма абсурдно, если они, столько раз слышав о Христе, все еще хотели поставить Его ниже их собственного учителя. Итак, Иоанн мог справедливо посетовать на то, что напрасно тратил время на обучение глухих тупиц, разум которых не обновился свыше. Однако я скорее присоединюсь к мнению тех, кто относит сказанное к самому Иоанну. Он отрицает, что в его или в их власти сделать себя великим. Ведь положенный нам удел – быть такими, какими нас хочет видеть Бог. Если даже Сам Божий Сын принял Свое достоинство не от Себя, кто из Его стада дерзнет требовать больше, чем дал ему Господь? Одна эта мысль, глубоко укоренившись в людских душах, достаточна для обуздания любого самомнения. Если же упразднить самомнение, одновременно исчезнет болезнь споров и разногласий. Почему еще человек возносится сверх положенного, если не потому, что не хочет зависеть от Господа и довольствоваться тем, куда Он его поставил?

стих 28

Вы сами мне свидетели. Иоанн упрекает своих учеников в том, что они не вняли его собственным словам. Он часто говорил им, что не является Христом. Посему ему оставалось быть вместе со всеми слугою Сына Божия. Это место достойно особого внимания. Ведь, отрицая, что является Христом, Иоанн был вынужден, как один из прочих, подчиниться Главе и работать в Церкви в качестве служителя. Он не мог возноситься так, чтобы затмить собою Главу Церкви. Говоря же, что послан перед Ним, Иоанн хочет сказать, что должен приготовить путь для Христа. Как обычно и поступают герольды земных царей.

стих 29

Имеющий невесту. Этим сравнением Иоанн доказывает, что может быть лишь один Христос. Он – Тот, Кто не включен в число прочих людей. Человек, беря себе жену, не для того приглашает друзей на свадьбу, чтобы отдать им невесту, и, отказавшись от своего права, допустить их к брачному ложу. Скорее он приглашает их для того, чтобы, почтив его брак, они сделали его еще священнее. Так и Христос не для того призывает служителей Своих к учительству, чтобы они присвоили себе господство над Церковью, но для того, чтобы воспользоваться их добросовестным трудом ради соединения с Собою Церкви. Велика и примечательна честь – поставить в Церкви начальников, действующих от лица Сына Божия. Они словно друзья, приглашенные женихом, дабы сообща отметить его свадьбу. Однако им следует видеть разницу, и, помня о своем положении, они не должны посягать на права жениха. Итог таков: какими бы достоинствами не выделялись учителя, это не должно мешать Христу быть единственным господином в Своей Церкви, в одиночку управляющим ею Своим Словом. Посему в Писании и встречается подобное сравнение. Оно встречается тогда, когда Господь говорит о священных узах усыновления, коими Он соединяет нас с Собою. Он воистину предлагает Себя нам, чтобы мы обладали Им. И Он справедливо требует с нашей стороны веры и взаимной любви. Той любви, которой жена обязана любить мужа. Кроме того, сей брак полностью совершен во Иисусе Христе, плотью и костью Которого являемся мы. О чем учит и апостол Павел (Еф.5:29). Чистота, требуемая Христом, прежде всего состоит в послушании Евангелию – мы не должны позволять увести себя от его простоты, о чем сказано во 2 Corinthians 11:2. Итак, нам следует подчиняться одному Христу, признавать Его единственным нашим Главою, и даже на волосок не отходить от простого евангельского учения. Один лишь Христос должен иметь первенство славы и сохранять среди нас права жениха. Что же сказать тогда о служителях? Действительно, Сын Божий собирает их, чтобы поручить служение на Своем священном бракосочетании. Посему их задача всеми способами заботиться о том, чтобы невеста, попечение о которой на них возложено, предстала перед мужем чистой и непорочной девой. В процитированном мною месте Павел как раз и хвалится этим служением. Но есть служители, готовящие Церковь скорее для себя, нежели для Христа. Они вероломно нарушают брачные права Жениха. Те самые права, которые должны были строго блюсти. И чем большей честью удостоил нас Христос, делая нас стражами Своей невесты, тем преступнее будет наша неверность, если мы откажемся заботиться о сохранности Его прав.

Сия-то радость моя исполнилась. Иоанн имеет в виду, что достиг предела своих желаний. Видя, как царствует Христос, и как слушают Его люди, Иоанн не может желать ничего большего. Тот, кто имеет те же чувства, кто, презрев самого себя, возносит одного Христа и довольствуется Его славой, добросовестно и с пользой начальствует в Церкви. Тот же, кто хоть на малость уклонится от подобной цели, может лишь растлить невесту Христову.

стих 30

Ему должно расти. Иоанн идет дальше. Прежде Господь вознес его к наивысшему достоинству, но теперь он говорит, что все это было лишь на время и должно прекратиться с восходом солнца праведности. Посему он отвергает не только пустую честь, которую люди по ошибке ему приписывали. Он предостерегает, чтобы даже та законная честь, которой наделил его Господь, не затмила сияние славы Христовой. По этой причине Иоанн говорит, что до сих пор считался верховным пророком, но был возвышен до столь высокого положения лишь на время, доколе не пришел Христос, Которому он и передал свой светильник. Кроме того, Иоанн свидетельствует, что не тревожится о своем умалении, лишь бы Христос наполнил сиянием Своим весь мир. И в этом Иоанну должны подражать все пастыри Церкви. Вознося Христа, они должны подставлять Ему свои плечи и склоненные головы.

стих 31

Приходящий свыше. Другим сравнением Иоанн показывает, насколько Христос превосходит иных людей, насколько далеко им до Его славы. Он сравнивает Его с царем и верховным вождем, который, произнося речь с высокого судилища, привлекает слух всех из-за уважения к своей власти. Для себя же Иоанн считает достаточным говорить от самого подножия трона. Христа он называет пришедшим свыше, не только потому, что Он – Бог, но и потому, что в Нем нет ничего, кроме небесного и великого. Во второй части предложения обычный перевод приводит фразу «сущий от земли» только один раз, но греческие кодексы согласны в ином чтении. Я подозреваю, что неученые люди опустили повтор этой фразы, поскольку он казался им излишним. Однако этот повтор означает следующее: Происхождение того, кто от земли, видно сразу. В соответствии со своей природой он принадлежит земному порядку. Поскольку же Христос спустился с неба, Ему Одному принадлежит право говорить свысока. Но можно спросить, разве сам Иоанн не пришел с неба в смысле своего призвания и служения, разве не следует слушать говорящего через него Господа? Кажется, сам Иоанн несправедлив к преподаваемому им небесному учению. Отвечаю: это сказано им в сравнительном, а не в абсолютном смысле. Если рассматривать служителей самих по себе, то они говорят с небес верховной властью, вверенной им Господом. Если же они противопоставляют себя Христу, то сразу обращаются в ничто. Так и апостол в Послании к Евреям (12:25), сравнивая закон с Евангелием, говорит следующее: Если те, кто раздражал возглашавшего от земли, не избежали наказания, то смотрите, как бы вам не раздражать Того, Кто пришел с неба. Христос хочет быть видимым в своих служителях, но так, чтобы Ему одному оставаться Господом, а они довольствовались положением слуг. Кроме того, когда речь заходит о сравнении, Христос хочет так отличаться от Своих служителей, чтобы вся слава воздавалась только Ему.

стих 32

Что Он видел и слышал. Иоанн начинает говорить о своем служении. Ибо, приготовляя для Христа учеников, Иоанн должен подтвердить достоверность Его учения. Христос по его словам произносит лишь то, что принял от Отца. Видение и слышание противопоставляется здесь двусмысленности, пустым слухам и любым домыслам. Иоанн говорит: Христос передает лишь то, что достоверно знает Сам. Однако кто-нибудь скажет: небольшой веры заслуживает человек, ссылающийся лишь на то, что о чем-то слышал. Отвечаю: Слово «слышал» означает, что Христос научился от Отца. Посему нам Он предлагает лишь божественное учение, то, которое открыл Ему Бог. Это относится ко всей личности Христа, поскольку Он был послан в мир Отцом в качестве Его глашатая и толкователя. Затем Иоанн обвиняет мир в неблагодарности, мир, преступно отвергший столь верного и добросовестного свидетеля Божия. Для многих это выливается в соблазн: одни просто отвращаются от веры, а другие не спешат к ней придти. Ведь обычно мы сильно зависим от суждения других людей, и значительная часть человечества сморит на Евангелие глазами презревшего его мира. По крайней мере, видя, как оно отвергается, эти люди претыкаются о подобное предубеждение и не столь быстро приходят к вере. Посему всякий раз, когда мы видим упорство и неверие мира, увещевание Иоанна должно удерживать нас в послушании Евангелию. Мы должны знать, что оно – Евангелие – истина, исходящая от Бога. Говоря же, что никто не принимает Христова свидетельства, Иоанн хочет сказать, что верующих исчезающе мало по сравнению с огромной толпой нечестивых.

стих 33

Принявший Его свидетельство. Здесь Иоанн воодушевляет благочестивых смело принимать благовестие. Он как бы говорит: У них нет причин стыдиться своей малочисленности. Ведь автор их веры – Сам Бог. А Он один вполне заменит всех остальных. Итак, даже если весь мир отказывает Евангелию в вере, это не должно мешать благочестивым быть на стороне Бога. У них есть то, на что можно спокойно положиться. Ведь они знают, что верить Евангелию есть не что иное, как запечатлеть истинность божественных речений. Кроме того, мы заключаем, что вере свойственно полагаться на Бога и опираться на Его Слово. Не может быть никакого удостоверения, покуда истины Божии не займут в нашей жизни первое место. Таким образом, вера не только отделяется от всех человеческих домыслов. Она также отделяется от сомнительного и нестойкого мнения. Необходимо, чтобы вера соответствовала божественной истине, которая, в свою очередь, не содержит никаких сомнений. Поэтому, как Бог не может лгать, так и вера не может колебаться. Защищенные этим щитом, мы будем постоянно побеждать сатану, какими бы уловками он ни пытался нас смутить. Отсюда мы также узнаем, сколь драгоценной и угодной жертвой Богу является вера. Поскольку Бог превыше всего ценит Свою истину, самое угодное поклонение, которое мы можем Ему выказать, – это исповедать с верою истинность Его Слова. Лишь тогда Ему будет воздаваться должная честь. Наоборот, Богу нельзя нанести большего оскорбления, чем не уверовать в Его Евангелие. Ведь Бога нельзя лишить свойственной Ему истины, не лишая Его одновременно славы и величия. Но Его истина неким образом заключена в Евангелие и должна познаваться именно из него. Посему неверующие, насколько от них зависит, лишают Бога всех Его атрибутов. Не потому, что вера умаляется от их нечестия, но потому, что они как бы обвиняют Бога в пустословии. Если мы не жестки как камни, эти яркие, восхваляющие веру слова непременно зажгут в наших душах пламенное усердие. Ибо какая честь для жалких людишек, что Бог счел их достойными для удостоверения Его священной истины, счел достойными тех, кто по природе своей полон лжи и обмана.

стих 34

Которого послал Бог. Иоанн подтверждает предыдущую мысль. Он говорит, что, принимая учения Христово, мы имеем дело с Самим Богом. Ведь Христос пришел не откуда-нибудь, а от небесного Отца. Итак, через Него говорит Сам Бог. Действительно, мы слишком мало будем ценить учение Христово, если не признаем его божественности.

Ибо не мерою. Это место толкуется двояким образом. Одни относят сказанное к общему устроению. Бог, по их словам, будучи неисчерпаемым источником всяких благ, никак не опустошает Себя, щедро и обильно изливая Свои дары на людей. Те, кто черпает из какого-либо сосуда, в конце концов достигают дна. Но нет опасности, что то же самое случится с Богом. Какими бы щедрыми ни казались Его дары, Бог, если сочтет нужным, может проявить еще большую щедрость. Это толкование, кажется, имеет под собой смысл, поскольку предложение относится к типу неопределенных. Однако я скорее согласен с Августином, который относит сказанное к Иисусу Христу. Такому пониманию не мешает то, что Христос не упомянут здесь конкретно. Ведь следующая часть предложения устраняет всякую двусмысленность и относит ко Христу то, что иначе могло бы показаться сказанным обо всех. Ведь слова «Отец все дал Сыну, потому что любит Его» несомненно добавлены с целью истолкования предшествующих слов. Поэтому их следует читать в одном контексте. Глагол в настоящем времени обозначает здесь как бы продолжающееся действие. Хотя Дух был дан Христу однажды, и притом в наивысшей степени, Он все же постоянно притекает к Нему, как вода из ручья. Поэтому весьма уместно сказано, что Христос даже сейчас принимает Духа от Отца. Если кто захочет более простого толкования, то время глагола вполне допустимо изменить. Тогда смысл будет совершенно ясным: Дух дан был Христу не мерою, и благодать, пребывающая в Нем, не ограничена в каком-либо отношении. Так же учит и Павел в 1 Corinthians 12:7 и Esther 4:7. Он говорит, что отдельным людям дары раздаются сообразно с мерою. Так что никто не обладает всеми дарами. Ведь между нами имеются взаимные узы братства, и никто по отдельности не достаточен для самого себя, но все нуждаются в помощи друг друга. Христос же отличается от нас в том отношении, что Отец излил на Него безмерное обилие Духа. Действительно, Духу надлежало пребывать без меры в Том, от полноты Которого все мы должны черпать, о чем нас учит первая глава. И об этом же говорит следующая фраза: Отец все дал в руку Его. Этими словами Иоанн не только проповедует превосходство Христа, но показывает, с какой целью Он был наделен таким богатством. Христос, словно поставленный Отцом управитель, каждому дает то, что считает нужным, о чем подробнее говорит Павел, в четвертой главе Послания к Ефесянам, которую я процитировал. Итак, как бы обильно ни одаривал Бог Своих людей, одному Христу присуще иметь все в Собственной руке.

стих 35

Отец любит Сына. На что направлен этот аргумент? Может быть, Отец ненавидит всех остальных? Ответ готов: здесь идет речь не об обычной любви, коей Бог любит сотворенных людей и другие Свои дела, но о любви особой, которая, сперва излившись на Сына, от Него распространяется на все творения. Эта любовь делает так, что Бог, принимая Сына, одновременно принимает в Нем и всех нас. И Его рукою сообщает нам все Свои блага.

стих 36

Верующий в Сына. Эта фраза добавлена затем, чтобы не только научить нас тому, что Христа надобно просить о всяком благе, но чтобы мы также понимали, каким образом мы входим в обладание этими благами. Обладание это Иоанн помещает в вере. И вполне заслуженно, ибо верою мы обретаем Христа, приносящего с Собой и праведность, и жизнь, которая есть плод праведности. Из того, что вера во Христа зовется причиной жизни, мы заключаем, что жизнь кроется в одном только Христе. И мы не иначе становимся ее причастниками, как по благодати Христовой. Однако не все согласны в том, каким образом к нам переходит Христова жизнь. Одни понимают это так: Поскольку, веруя, мы принимаем Духа, возрождающего нас к праведности, подобным возрождением мы одновременно обретаем и спасение. Я же, хотя и согласен с тем, что верою мы обновляемся к тому, чтобы в нас царствовал Дух Христов, считаю, что прежде всего надо принять во внимание незаслуженное прощение грехов, из-за которого мы становимся угодными Богу. Я утверждаю, что лишь в этом состоит все спасительное упование, поскольку праведность перед Богом может вмениться нам только тогда, когда Бог прекратит вменять нам грехи.

Неверующий в Сына. Иоанн, прежде предложив нам жизнь во Христе и привлекши нас ко Христу сладостью этой жизни, теперь приговаривает к вечной смерти тех, кто во Христа не верует. Таким образом, он еще больше превозносит благодеяние Божие, утверждая, что избежать смерти мы можем лишь тогда, когда нас избавляет Христос. Отсюда вытекает следующее положение: в Адаме все мы остаемся погибшими. Если служение Христа состоит в том, чтобы спасти погибшее, отвергающие предложенное в Нем спасение заслуженно остаются в состоянии смерти. Ранее мы сказали, что это в собственном смысле относится к тем, кто отвергает возвещенное им Евангелие. Хотя весь человеческий род вовлечен в одинаковую погибель, более суровое и двойное отмщение ожидает тех, кто отказывается признать Сына Божия своим избавителем. Не подлежит сомнению, что Иоанн креститель, возвещая смерть неверующим, хотел привлечь их ко Христу страхом перед подобной смертью. Далее, говоря об осуждении, он обращает в ничто всю праведность, которую мир приписывает себе отдельно от Христа. Некоторые возражают, что несправедливо губить святых и благочестивых людей только за то, что они не веруют. Однако это возражение легко опровергнуть. Ибо напрасным будет выискивать в людях какую-либо святость кроме той, которую дарует им Христос. Слова «видеть жизнь» означают здесь обладание жизнью. Кроме того, желая лучше выразить свою мысль о том, что вне избавления во Христе у нас не остается никакой надежды, Иоанн говорит, что гнев Божий пребывает на неверующих. Хотя меня устраивает и то, что сказал Августин. По его мнению Иоанн воспользовался словом «пребывает» для того, чтобы мы знали: уже от утробы матери мы предназначены к смерти, поелику рождаемся сынами гнева. Я охотно допускаю подобный намек, лишь бы только мы удержали простой и подлинный смысл, о котором я говорил раньше. Все неверующие настолько повинны смерти, настолько подавлены и объяты этой смертью, что никак не могут ее избежать. Действительно, хотя отверженные уже осуждены по своей природе, своим неверием они навлекают на себя новую смерть. И для этой цели служителям Евангелия дана власть связывать и разрешать. Справедливо возмездие за человеческую гордыню, когда отторгающие спасительное иго Божие попадают в оковы смерти.