Bible Commentaries
Иоанна 4

стих 1

Когда же узнал. Теперь Евангелист, собираясь рассказать о разговоре, состоявшемся между Христом и самарянкой, вначале говорит о причине прихода Иисуса в Самарию. Зная, что фарисеи враждебно к Нему настроены, Он не захотел прежде времени подвергать Себя их ярости. Такова была причина Его ухода из Иудеи. Это значит, что Иисус пришел в Самарию не с целью там остаться. Он лишь переходил через нее, направляясь в Галилею. Ибо до того, как воскресением Своим Христос открыл дверь Евангелию, Ему предстояло заниматься собиранием овец Израиля, к которым Он и был послан. Итак, то, что Иисус удостоил самарянку своим учением, было чем-то чрезвычайным, и как бы случайным, если можно так выразиться. Но почему Иисус стремился укрыться в Галилее, как бы избегая весьма желательной для Него известности? Отвечаю: Он прекрасно отдавал Себя отчет в Своих действиях, и всегда, пользуясь представившейся возможностью, стремился не упустить ни одного благоприятного момента. Посему Он своевременно и подобающим образом обустроил Свой уход. Откуда мы научаемся иметь такой душевный настрой, чтобы, с одной стороны, ничего не бояться, исполняя свой долг, а с другой – не слишком спешить навлекать на себя опасности. Эту золотую середину и соблюдают те, кто внимателен к своему призванию. Они постоянно будут следовать за Господом даже долиною смерти, но при этом, не пускаясь на излишний риск, станут ходить положенными им путями. Итак, будем помнить, что не следует идти дальше того, куда зовет нас наше призвание.

Евангелист упоминает о враждебности одних только фарисеев вовсе не потому, что остальные книжники были к Нему дружелюбны, но потому что секта фарисеев тогда господствовала повсюду, а сами фарисеи под предлогом благочестивого рвения безумствовали более остальных. Но спрашивается: не завидовали ли они тому, что у Христа больше учеников, чем у Иоанна? Ведь фарисеи больше симпатизировали Иоанну, заботясь о его славе и репутации. Но смысл сказанного совершенно другой. Будучи еще прежде озлоблены неудачной попыткой переманить учеников Иоанна на свою сторону, фарисеи окончательно рассвирепели, увидев, что еще больше народа идет ко Христу. Ведь с того момента, как Иоанн исповедал, что является лишь глашатаем Сына Божия, ко Христу начало притекать больше народу, а Иоанн почти закончил порученное ему служение. Таким образом, он постепенно отдавал прерогативу учительства и крещения Христу.

стих 2

Хотя Сам Иисус не крестил. Крещение зовется Христовым, хотя преподается другим лицом. Оно зовется так, чтобы мы знали: оценивать крещение надобно не по личности служителя. Сила крещения полностью зависит от его Основателя, именем и по поручению Которого оно и преподается людям. Откуда мы получаем особое утешение, зная, что крещение омывает и обновляет нас с такой действенностью, как если бы нас крестил Сам Сын Божий. Не подлежит сомнению, что Христос сознательно воздерживался от совершения внешнего акта крещения, покуда пребывал в этом мире. Этим Он хотел засвидетельствовать на все последующие века: сила крещения ни в чем не умаляется, если его совершает смертный человек. В итоге: Христос не только крестит внутренне Своим Духом, но и символ, принимаемый нами от смертного человека, имеет такое достоинство, как если бы Сам Христос протягивал его с неба Собственной рукою. Поскольку же крещение принадлежит Христу, оно не перестает быть Христовым, каков бы ни был совершающий его служитель. Этого достаточно для опровержения анабаптистов, считающих, что из-за порока служителя портится и само крещение. Этим своим безумством они постоянно смущают Церковь. Заметим, что таким же аргументов пользовался и Августин против донатистов.

стих 5

Называемый Сихарь. Иероним в своей эпитафии Пауле говорит, что слово это было искажено. По мнению Иеронима его следует читать как «Сихем». Действительно, это имя является и подлинным и весьма древним. Однако вероятно, что во времена Евангелиста употреблялось другое имя – «Сихарь». Местоположение этого города весьма определенно. Он находился на склоне горы Гаризим, обитатели которой были вероломно убиты людьми Левия и Симеона (Genesis 34:25). Эту гору Авимелех впоследствии отдал одному туземному жителю. Однако удобство этого места было столь велико, что город возник на нем и в третий раз, город, называемый во времена Иеронима Неаполь. Евангелист же, приводя столько подробностей, сам разрешает все споры. Ведь из книг Моисея вполне ясно, где именно находилось то поле, которое Иаков отдал сыновьям Иосифа. Все признают, что гора Гаризим также близка к Сихему. Вскоре мы скажем о том, что там был построен еще один храм. Не подлежит сомнению, что Иаков долго проживал там со своей семьей.

стих 6

Иисус, утрудившись от пути. Иисус не притворился уставшим, но воистину был утомлен. Чтобы быть более склонным к состраданию, Он страдал вместе с нами, приняв на Себя наши немощи, как и учит об этом апостол в Hebrews 4:15. Здесь важно знать сопутствующие обстоятельства. Ведь не удивительно, что Иисус, около полудня, обуреваемый жаждой и усталостью, сел отдохнуть у колодезя. Поскольку день от восхода солнца до заката содержит в себе двенадцать часов, тогда был шестой час. Иисус же, воссев у колодезя, как бы жестом выразил свою усталость.

стих 7

Приходит женщина из Самарии. Христос, прося у женщины воды, делает это не только с целью получить повод для ее научения. Ведь Его обуревала жажда и Он действительно хотел пить. Однако это не помешало Ему воспользоваться удобным случаем для того, чтобы преподать Свое учение. Своей нужде Христос предпочел спасение женщины. Итак, забыв о жажде, Иисус пользуется случаем и начинает беседу. Чтобы наставить женщину в истинном благочестии, Он переходит от видимой воды к воде духовной. Так что небесное учение оросило душу женщины, отказавшей Христу в простом глотке воды.

стих 9

Как ты, будучи Иудей. Это упрек, которым женщина мстит за повсеместное презрение к своему народу. Было известно, что самаряне – людские отбросы, составленные из инородцев. Поскольку они извратили поклонение Богу и соблюдали множество дурных и незаконных обрядов, иудеи заслуженно их не любили. Между тем, не подлежит сомнению, что ненависть иудеев была по большей части плотской, а ревность по закону являлась лишь предлогом. Ведь многие иудеи обуревались самомнением и завистью. Их больше печалило, что назначенная им земля занята самарянами, нежели волновало нарушение божественного культа. Однако основа для расхождений была бы правильной, если бы чувства оставались чистыми и сдержанными. Посему Христос, посылая апостолов на первую проповедь Евангелия, запретил им ходить к самарянам (Matthew 10:5). Самарянская женщина сделала то, что присуще, пожалуй, всем людям. Ведь, желая всегда пользоваться почетом, мы болезненно переносим презрение к своей личности. Эта болезнь свойственна всем людям, и каждый хочет, чтобы даже пороки его нравились другим. Если кто порицает нас и наши дела, мы тут же, не раздумывая, начинаем на него сердиться. Пусть же каждый исследует себя и обнаружит в своей душе это семя гордости, прежде чем его вырвет оттуда Дух Божий.

Итак, эта женщина, зная, что суеверия ее народа осуждались иудеями, ныне мстит иудеям в лице Иисуса Христа. Следующая фраза, что «иудеи не сообщались с самарянами», думаю, также была сказана женщиной. Другие считают, что Евангелист добавил ее в качестве пояснения. Действительно, не имеет большого значения, какой смысл предпочесть. Однако мне кажется вполне уместным думать, что женщина таким образом попрекала Христа. Что? – говорила она, – Прилично ли Тебе просить у меня пить, если для вас мы настолько скверны? Если кто изберет другое толкование, я не стану возражать. Впрочем, могло быть и так, что иудеи сверх меры сторонились самарян. Они, как уже было сказано, прикрывались видимостью религиозного рвения и, посему, легко могли перейти положенную меру. Так обычно происходит с теми, кто потакает своим превратным чувствам.

стих 10

Иисус сказал ей в ответ. Теперь Христос пользуется случаем и начинает говорить о благодати и силе Своего Духа. Он делает это перед ничтожной женщиной, недостойной того, чтобы вообще с ней разговаривать. Удивительный пример доброты Господней. Ибо что такого было в этой несчастной женщине, чтобы она из блудницы сразу стала ученицей Сына Божия? Христос также явил всем нам пример милосердия. Не все женщины блудницы, не все мужчины отличаются каким-нибудь заметным пороком. Но все равно, каким таким достоинством мы обладаем, чтобы Господь удостоил нас чести усыновления? Причем разговор с женщиной произошел отнюдь не случайно. Ведь Господь этим примером показывает нам, что никого не избирает в ученики по достоинству. На первый взгляд, выбор Иисуса странен. Ведь, пройдя мимо стольких великих мужей, живших в Иудее, Он завел дружескую беседу с самарянской женщиной. Однако в ее лице нам надлежало показать, сколь истинны слова, сказанные пророком: Я найден был не искавшими Меня, открылся не вопрошавшим обо Мне, Я сказал не просящим Меня: Вот, Я здесь. (Isaiah 65:1)

Если бы ты знала дар Божий. Эти две части предложения: Если бы ты знала дар Божий, и: кто говорит тебе, – я читаю раздельно. Так что вторая часть как бы толкует первую. В этом и было особое благодеяние Божие – иметь присутствующего рядом Христа, несущего с Собой вечную жизнь. Смысл станет яснее, если вместо союза разуметь здесь пояснительную фразу: Если бы ты знала дар Божий, – то есть, Кто есть тот, кто говорит с тобой.

Кроме того, эти слова учат нас, что мы лишь тогда знаем, кто такой Христос, когда знаем и о том, что дает нам в Нем Отец, и какие блага Он нам предлагает. И это познание начинается с ощущения собственной нищеты. Ведь для того, чтобы кто-то начал желать исцеления, он прежде должен узнать о своей болезни. Итак, Господь приглашает не напоенных, но жаждущих, не насыщенных, но алчущих. Приглашает их для того, чтобы те ели и пили. И зачем Христос был послан нам с полнотою Духа, если бы мы сами не были пусты? Впрочем, многого достиг тот, кто, чувствуя свой недостаток, признает, сколь сильно нуждается в помощи другого. Однако не достаточно жаловаться на свое зло, не имея надежды на готовую для тебя помощь. Ведь иначе нам остается только истаевать от воздыханий, или же, что происходит с папистами, мотаться туда и сюда, предаваясь бесполезным и напрасным делам. Однако если с нами Христос, мы не будем блуждать понапрасну и просить помощи там, где ее нет. Мы прямо пойдем ко Христу. Итак, вот истинное и полезное знание о благодати. Мы точно знаем: она явлена нам во Христе, и Он протягивает ее нам Собственной рукой. Одновременно Христос учит нас тому, сколь действенно знание о приносимых Им благах. Он побуждает нас просить у Него эти блага, и укрепляет наши души в этом желании. Если бы ты знала, – говорит Христос, – ты сама бы попросила. Цель Его слов совершенно ясна. Он хочет вызвать у женщины желание не отвергать с презрением предложенную ей жизнь.

Он дал бы тебе воду живую. Этими словами Христос свидетельствует, что наши просьбы, направляемые к Нему, всегда будут законными. Действительно, без такой уверенности усердие в прошении сошло бы на нет. Однако, ежели Христос выходит навстречу приходящим к Нему людям и готов насытить всех, уже не остается места для лени и медлительности. И всякий, кому не помешает собственное неверие, поймет, что эти слова произнесены для всех нас. Хотя в настоящем случае Христос называет водою Дух, в Писании такая метафора вполне обычна, имея под собой хорошее основание. Ибо мы подобны сухой, бесплодной земле. В нас нет жизненных соков, нет жизненных сил, доколе Господь не оросит нас Своим Духом. В другом месте

Дух зовется чистой водой, правда, в ином смысле. Ведь Он счищает и смывает с нас грязь, которой мы покрыты с головы до пят. Однако здесь, и в других подобных местах, идет речь о таинственном духовном питании, которым Дух восстанавливает в нас жизнь, лелеет нас и усовершает. Некоторые относят это к евангельскому учению, к которому, действительно, подходит данное название. Однако я думаю, что Христос под этим словом имел в виду всю благодать обновления. Мы знаем, что Он был послан в этот мир, чтобы дать нам новую жизнь. Итак, воду Христос, по моему мнению, хотел противопоставить той лишенности духовных благ, которой страдает весь человеческий род. Кроме того, называя воду живой, Он намекает не только на ее оживляющее воздействие, но и на различные ее виды. Итак, вода называется живой, поскольку течет из живого источника.

стих 11

Господин! тебе и почерпнуть нечем. Иудеи презирали самарян, а эти в свою очередь презирали иудеев. Посему эта женщина, вначале попрекнув Христа, затем начинает над Ним смеяться. Она хорошо понимает, что Христос говорит иносказательно, но выдвигает против Него другое иносказание: как бы желая сказать, что Он обещает больше, чем может сделать. Потом она обвиняет Его в гордыне, как возносящего Себя над святым патриархом Иаковом. Иаков, – говорит она, – для себя и своей семьи вполне довольствовался этим колодезем. Неужели же у Тебя имеется лучшая вода? Сколь порочно подобное сравнение видно из того, что самарянка сопоставляет здесь раба с владыкой, мертвого человека – с живым Богом. Но как много людей впадает ежедневно в подобную ошибку! Тем более нам следует остерегаться, чтобы те, кого мы превозносим, не затмили для нас божественную славу. Дары Божии следует почитать везде, где они себя обнаруживают. Поэтому подобает чествовать выдающихся мужей, и всех людей, наделенных редкими дарованиями; однако ровно до той степени, пока Бог возвышается над всеми ними, пока Христос сияет нам со Своим Евангелием, ибо этим блеском Он превосходит весь остальной мир. Также следует отметить, что самаряне ложно хвалились происхождением от святых отцов. Так и паписты сегодня, будучи незаконным и прелюбодейным семенем, неимоверно горделиво кичатся отцами, и нападают на законных Божиих детей. Даже если бы самаряне по плоти произошли от Иакова, их хваление все равно было бы напрасным, потому что они полностью выродились, став чуждыми истинного благочестия. Но будучи кутийцами по происхождению, или, по крайне мере, потомками языческих народов, они не имели права даже на плотское родство, но, тем не менее, не переставали называться именем святого патриарха. Однако все это было напрасным, ведь все, заимствующие свет от людей, лишаются света Божия и не имеют общения со святыми отцами, именем которых злоупотребляют.

стих 13

Всякий, пьющий от воды сей. Каким бы малым ни считал Христос Свой успех, и каким бы насмешкам ни подвергалось Его учение, Он все равно продолжал объяснять то, о чем говорил раньше. Он различает между употреблением той и другой воды. Одна служит телу, и лишь на время, сила же другой постоянно напитывает наши души. Поскольку тело наше подвержено тлению, и получаемое им вспомоществование должно быть тленным и зыбким. Но то, что оживляет душу, с необходимостью должно быть вечным. Кроме того, словам Христа не противоречит то, что верующие до конца жизни желают все большей благодати. Христос не хочет сказать, что мы в первый же день досыта насыщаемся этой водой. Он лишь имеет в виду, что река Святого Духа течет постоянно. Поэтому для тех, кто обновлен духовной благодатью, нет опасности засохнуть вновь. Хотя мы жаждем всю свою жизнь, мы не можем вычерпать Дух полностью в течение короткого времени. Однако Он, постоянно струясь в наших душах, никогда не лишает нас Своего присутствия. Поэтому верующие жаждут всю жизнь, и жаждут пламенно. И, однако же, всегда напояются животворным соком, поелику сколько бы ни приняли они благодати, она будет питать их и дальше, не давая засохнуть вновь. Посему насыщение противопоставлено здесь не желанию большего, а только сухости и лишенности. Об этом еще яснее говорят следующие слова: сделается в нем источником жизни, текущей в жизнь вечную. Ибо здесь говорится о постоянном орошении, взращающем в этой тленной и смертной жизни небесную вечность. Итак, благодать Христова изливается не короткое лишь время, но продолжает течь в нас вплоть до блаженной вечности. Ведь она не перестанет литься, покуда начатая ею бессмертная жизнь не станет в нас полностью совершенной.

Дай мне этой воды. Нет сомнения, что женщина хорошо поняла: Христос говорит о духовной воде. Однако презирая Его Самого, она ни во что ставила и Его обещания. Покуда говорящий не пользуется у нас авторитетом, наш слух остается запертым. Итак, женщина косвенно попрекает Христа и как бы говорит: Ты на многое претендуешь, но пока я ничего не вижу. Если можешь, докажи на деле свою силу.

стих 16

Позови мужа твоего. Кажется эти слова никак не относятся к теме разговора. Более того, кто-то может подумать, что Христос был сломлен упорством женщины и захотел прервать беседу. Но это не так. Видя, что произносимые Им слова вызывают язвительные замечания, Он подыскал подходящее средство против этого зла. Он поражает совесть женщины осознанием греха. И это опять же пример великого милосердия. Ведь Христос почти насильно привлекает ту, которая не захотела прийти добровольно. Следует тщательно вникнуть в то, что я говорю: тех, кто полностью беззаботен и как бы спит, надо ранить ощущением их греха. Для таких учение Христово останется басней, покуда, призванные к судилищу Божию, они не убоятся как Судью Того, Кого раньше презирали. Таким образом следует обращаться со всеми, кто с насмешливой болтливостью восстает против учения Христова. Они должны почувствовать, что это не пройдет для них безнаказанно. Ибо надменность большинства людей столь велика, что они никогда не станут внимать Христу, пока не будут вынуждены к этому силой. Итак, всякий раз, когда мы видим елей Христов лишенным запаха, надобно примешать к нему уксус, дабы он начал благоухать. Более того, это необходимо для всех нас, ибо мы не проникнемся всерьез Христовыми словами, покуда нас не пробудит покаяние. Итак, чтобы люди хорошо учились в школе Христовой, необходимо показать им их несчастье. Это осознание подобно плугу вспашет твердую почву их души, ибо только оно прогоняет от нас все увеселения, и мы больше не дерзаем насмехаться над Богом. Посему, ежели мы встречаемся с небрежением к Слову Божию, лучшее средство – призвать этого человека к осознанию собственных грехов. Это должно устыдить его, и, пробужденный ощущением суда Божия, он смирится, покорившись Тому, над Кем раньше презрительно насмехался.

У меня нет мужа. Здесь еще не виден плод увещевания. Увещевания, с помощью которого Христос восхотел вызвать покаяние в этой женщине. Действительно, любовь к себе столь пьянит нас и притупляет наши чувства, что первые уколы совести проходят почти незамеченными. Однако Христос исправляет эту медлительность, продолжая надавливать на ту же самую рану и открыто попрекая женщину в ее проступках. Хотя здесь, я думаю, идет речь не об одном только блуде. Ведь Христос говорит, что женщина имела пять мужей. Вероятнее всего, она была столь кичливой и нескромной, что вынуждала всех мужей к разводу. Итак, я следующим образом толкую Христовы Слова: Бог связал тебя с законными мужьями, но ты не успокоилась, покуда, обесславив себя многими разводами, не закончила откровенным блудом.

стих 19

Господи! вижу, что Ты пророк. Здесь плод упреков виден уже явственно. Женщина не только скромно признала свою вину, но и стала готовой слышать учение, которое ранее презирала. Теперь она страстно желает его и требует. Итак, как я уже говорил, начало обучаемости состоит в покаянии. Оно и есть та дверь, что ведет в Христову школу. Пример этой женщины учит нас: когда нам дается некий учитель, необходимо использовать эту возможность, дабы не быть неблагодарными Богу. Ведь Он, посылая нам пророков, всякий раз протягивает в приглашении Свою руку. Надобно верить тому, чему учит Павел: людей, отличающихся учительскими способностями, посылает нам Сам Бог (Romans 10:15).

стих 20

Отцы наши. Некоторые ложно полагают, что упрек Христа был для женщины весьма неприятен и невыносим. Поэтому она хитро перешла к другой теме. Скорее, она переходит здесь от общего к частному и, наученная о своем грехе, хочет получить общее наставление в способе богопочитания. Она поступает правильно, спрашивая об этом пророка, и боясь впасть в какое-либо заблуждение. Она как бы вопрошает Самого Бога: как Он хочет, чтобы Его почитали? Ибо нет ничего превратнее, чем изобретать собственные способы богопоклонения, не руководствуясь божественным Словом. Кроме того, хорошо известно, что между иудеями и самарянами велся спор об истинном правиле богопочитания. Хотя кутийцы и остальные пришельцы, переселившиеся в Самарию после выселения оттуда десяти израильских племен, были вынуждены принять обряды закона и на словах почитали Бога Израиля (как мы читаем в 2 Kings 17:27, и далее), их религия была весьма ущербной и во многих отношениях искаженной. Для иудеев это было нетерпимо. Однако спор разгорелся еще сильнее когда Манассия, сын верховного первосвященника Иоанна и брат Иаддуя, построил на горе Гаризим храм. В это же время Дарий, последний царь персов, управлял Иудей через своего префекта Санаваллата. Ибо Манассия, взяв в жены дочь сатрапа, чтобы быть не ниже брата, сделал себя священником. Он всеми силами старался привлечь на сторону вероотступников, как пишет Иосиф в «Иудейских Древностях», кн.11.

Но для тех, кто оставил истинное благочестие, весьма почетно оправдываться примером своих отцов. Из слов женщины можно заключить, что как раз это и делали самаряне. Отцы наши, – говорит самарянка, – поклонялись на этой горе. Нет сомнения, что их побудило к этому желание приносить там жертвы; но после того как они воздвигли свой порочный культ, в них проснулось упорство, умело пользующееся любым предлогом. Признаю, что здесь сыграло роль и неразумное рвение, когда неосмотрительные люди, услышав о примере своих отцов, без рассуждения приняли это как руководство к действию. Но еще более распространен другой порок: люди ссылаются на действия отцов, чтобы оправдать свои заблуждения. И этот порок как раз и проявляется в папстве. Поскольку данное место – прекрасное свидетельство того, сколь дурно поступают люди, оставившие божественные заповеди и сообразующиеся с примером отцов, задумаемся: как часто мир грешил подобным образом. Часто бывало так, что за отцов без раздумий выдавали тех, кто никак не подходил на эту роль. Так и сегодня мы видим, что паписты, раздув щеки, трубят славу отцам, и при этом не внемлют ни пророкам, ни апостолам. Из тех же, кого они величают, найдется немного действительно достойных людей. Скорее паписты собирают толпу себе подобных, или, по крайней мере, отыскивают в самых развратных столетиях тех, среди которых хотя и не царило нынешнее варварство, но религия и чистота учения находились в сильном упадке. Итак, надобно проводить четкое различение, дабы в отцах числились лишь те, кто несомненно был сыном Божиим, те, кто заслужил подобную честь своим превосходством в благочестии.
Часто люди грешат и тем, что необдуманно выводят из действий отцов общий закон. Ибо чернь считает, что недостаточно почтила отцов, покуда не изъяла их из числа обычных людей. Если же нам не приходит на ум, что и они были людьми, способными заблуждаться, мы с добродетелями будем смешивать пороки, откуда происходит худшая сумятица в правилах жизни. Ведь дела всех людей следует проверять законом, а мы кладем на чашу весов свои собственные гири. Наконец, если столь сильно почитать отцов, мир станет думать, что можно безнаказанно грешить, ссылаясь на их пример.

Третьим пороком является превратное подражание, когда мы, не обладая духом отцов, и не получив похожую заповедь, следуем делам того или иного отца. Как если бы кто мстил за обиду брата с помощью меча лишь потому, что так сделал Моисей (Exodus 2:12). Или если бы кто поверг каре блудников, поскольку так сделал Финеес (Numbers 25:7). Отсюда произошло дикое безумство приносить в жертву своих детей. Ведь многие считают, что иудеи захотели походить на отца своего Авраама. Словно повеление: принеси в жертву Исаака, сына твоего (Genesis 22:2), – не была проверкой одного человека, а носила всеобщий характер. Подобную κά κοζηλιαν в основном порождает гордыня и самоупование, когда люди приписывают себе слишком многое, забывая о мере своих даров. Кроме того, у отцов практически нет истинных подражателей, одни передразниватели. Из этого источника, по признанию многих исследовавших древние сочинения, проистекла добрая половина монашества. Итак, если мы не желаем добровольно заблуждаться, надо следить за тем, каким кто наделен духом, каково призвание каждого, что подобает тому или иному человеку, и что ему было заповедано.

К этому третьему пороку близок и другой – привычка путать времена, когда потомки, думая над примерами отцов, не замечают того, что Господь предписал им другой закон поведения. К сему невежеству следует относить чрезмерное нагромождение обрядов, коими тяготится Церковь под властью папы. Сразу же, с начала истории Церкви, люди стали в этом грешить, поскольку их привязанность к иудаизму была большей, чем нужно. У иудеев были свои жертвоприношения, и чтобы христиане не лишились подобной помпы, был изобретен обряд принесения в жертву Христа. Словно положение христианской церкви ухудшилось бы, если бы упразднились все тени, затмевавшие Христову истину. Однако затем безумие возросло и умножилось еще больше. Итак, дабы мы не претыкались подобным образом, нам всегда надобно внимать данному правилу. Некогда Богу нравились курение, светильники, священные облачения, алтари, сосуды и тому подобное, поскольку нет ничего ценнее послушания. Ныне же с приходом Христа положение изменилось. Поэтому надо думать о том, что Он предписывает нам в Евангелии, дабы мы не следовали бездумно тому, что соблюдали отцы во времена закона. Ведь то, что тогда было благочестивым исполнением обрядов, ныне стало преступным богохульством.

В этом и заблуждались самаряне, которые, руководствуясь примером Иакова, не учли разности времен. Патриархам было позволено повсюду воздвигать алтари, поскольку Господь еще не установил места для жертвоприношений. Когда же Бог повелел построить храм на горе Сион, прежняя свобода упразднилась. По этой причине Моисей и говорит: После сего, пусть каждый из вас не делает то, что ему покажется полезным, но лишь то, что Я заповедую вам (Deuteronomy 12:8). Ведь Господь, давая закон, включил в него также правило поклонения Самому Себе, хотя до этого в этом вопросе имелась большая свобода. Подобным же образом оправдывали себя поклонявшиеся в Вефиле. Ибо именно там Иаков принес торжественную жертву Богу. Однако, когда Господь перенес место жертвоприношений в Иерусалим, это был уже не Вефиль, а Беф-Авен. Теперь мы видим, в чем заключался спор. Для самарян правилом служил пример отцов, а иудеи опирались на заповедь Божию. Однако женщина, о которой идет речь, хотя и уважала обычаи своего народа, не была в них полностью уверена. Под поклонением здесь надо разуметь не какое угодно поклонение (ибо ежедневные молитвы можно было приносить в любом месте), а лишь то, с которым связано принесение жертв, то есть – торжественный и публичный религиозный обряд.

стих 21

Поверь Мне. В первой части Своего ответа Христос упраздняет обрядовое поклонение, установленное во времена закона. Ибо, сказав, что настал час, когда уже не будет особого места для совершения богослужений, Он намекает, что переданный Моисеем закон был лишь временным, и этой завесе уже настало время разорваться. Таким образом, выведя богопочитание из узких рамок, Христос распространяет его вширь, чтобы причастниками его стали и самаряне. В словах «приходит час» настоящее употреблено вместо будущего. Однако смысл таков: уже близка отмена ветхого закона, касавшегося храма, священства и других внешних обрядов. Называя Бога Отцом, Христос, кажется, косвенно противопоставил Его отцам, о которых упоминала женщина. Он как бы говорит: Бог будет общим Отцом для всех, и Его будут почитать повсюду, без различения мест и народов.

стих 22

Теперь Иисус подробнее излагает то, что ранее кратко сказал об отмене закона. Смысл Его речи можно свести к двум положениям. Первое: Христос осуждает форму богопоклонения самарян как ошибочную и суеверную. Одновременно Он свидетельствует о том, что богопочитание, имевшееся у иудеев, было приемлемым и законным. Христос говорит о причине такого различия: иудеи черпали уверенность в своем культе из Слова Божия, а самаряне не имели надежных установлений Божиих. Во-вторых, Христос провозглашает, что обряд, практикуемый иудеями, вскоре упразднится.

Вы кланяетесь. Примечательное предложение. Оно учит нас, что в вопросах религии не следует поступать неосмотрительно и наудачу. Поскольку, если нет твердого знания, почитается уже не Бог, а наш вымысел о Боге. Итак, эта молния поражает все так называемые благие намерения. Ибо мы видим, что люди могут лишь заблуждаться там, где руководствуются собственным мнением без заповеди Божией. Ведь Христос, встав на сторону Своего народа, учит, что есть большая разница между самарянами и иудеями. Почему? Потому что спасение происходит от последних. Этими словами Он хочет сказать: иудеи выделяются лишь тем, что Бог заключил с ними завет вечного спасения. Некоторые относят эти слова только к Иисусу Христу, родившемуся от иудеев. Действительно, поскольку во Христе утверждены все божественные обетования (2 Corinthians 1:20), спасение находится лишь в Нем одном. Но, с другой стороны, нет сомнения: Христос потому предпочел иудеев, что они поклонялись не неведомому божеству, а единому Богу, явившему Себя им и усыновившему их. Под словом «спасение» следует разуметь то спасительное познание небесного учения, которым обладали иудеи. Но почему Христос говорит, что спасение от них? Хотя скорее спасение было им вверено, дабы они одни им обладали. На мой взгляд, Христос намекает на предсказание пророков, что закон изойдет от горы Сион (Isaiah 2:3). Ибо иудеи для того были отделены на время от остальных народов, чтобы от них на весь мир распространилось подлинное знание о Боге.

Итог таков: Бога можно законно почитать только с той определенностью веры, которая рождается от Слова Божия. Откуда следует, что всякий, отошедший от Слова, впадает в идолопоклонство. Христос ясно говорит: там, где люди не знают истинного Бога, на место Бога ставится идол и пустой вымысел. Он осуждает в невежестве всех, кому Бог не удостоился Себя явить. Ведь как только мы лишаемся светильника Слова, воцаряются тьма и слепота.
Следует отметить, что сейчас иудеи, своим вероломством отменив заключенный с отцами завет вечной жизни, уже лишились того сокровища, которое тогда продолжали удерживать. Тогда они еще не были отлучены от Церкви Божией. Ныне же, отвергнув Сына, они уже не имеют ничего общего с Отцом. То же самое следует думать и о тех, кто перешел от чистой евангельской веры к человеческим измышлениям. Как бы ни льстили себе в своем упорстве те, кто поклоняется Богу следуя собственному разумению или людским преданиям, этот гром, звучащий с небес, низвергает все, что они думают иметь святого и божественного. Вы кланяетесь тому, чего не знаете. Итак, дабы наша вера была угодной Богу, ей следует покоиться на знании, почерпнутом из Его Слова.

стих 23

Но настанет час. Затем следует вторая часть – об отмене законнического культа. Говоря, что час настает, Христос учит, что порядок, переданный Моисеем, не вечен; говоря же, что час уже настал, Он полагает конец всем обрядам и возвещает, что время исправления исполнилось. Между тем Он одобряет храм, священство и все связанные с ними обряды, насколько они употреблялись в прошлом (Hebrews 9:10). Кроме того, дабы показать, что Бог не желает поклонения ни в Иерусалиме, ни на горе Гаризим, Христос переходит к более возвышенному положению: истинное поклонение Богу состоит в духе. Ведь отсюда следует, что Бога можно законно призывать на всяком месте. Но здесь можно спросить: почему и в каком смысле богопочитание зовется духовным? Чтобы это понять, обратим внимание на противопоставление между духом и внешними знаками. Обычно противопоставляют истину и ее тени. Говорится, что поклонение Богу состоит в духе, поскольку оно не что иное, как внутренняя вера души, порождающая призывание Бога. Затем, оно состоит в чистоте совести, в отречении от себя, дабы, посвятив себя служению Богу, мы стали для Него как бы священными жертвами. Отсюда возникает второй вопрос: разве во времена закона отцы не почитали Бога духовно? Отвечаю: поскольку Бог всегда подобен Самому Себе, Он от начала мира одобрял только духовное поклонение, соответствующее Его природе. Моисей достаточно красноречиво свидетельствует об этом, во многих местах заявляя: цель закона лишь в том, чтобы народ прилеплялся к Богу с чистой совестью и благой верой. Однако пророки выразили это еще яснее, сурово попрекая лицемерие народа, думавшего удовлетворить Бога жертвами и другой подобного рода помпой. Здесь не к месту приводить многочисленные свидетельства, почти повсеместно встречающиеся в Писании. Самые примечательные места: Psalms 49:0; Ис.1:58, 66; Micah 5:0; Amos 7:0. Но хотя поклонение Богу во времена закона и было духовным, оно оставалось связанным с многочисленными внешними обрядами и, таким образом, отдавало чем-то плотским и земным.

Поэтому Павел в Послании к Галатам (4:9) называет обряды плотью и немощными началами мира. Подобным образом автор Послания к Евреям говорит, что ветхое святилище со всеми его обрядами было земным (Hebrews 9:1). Посему мы утверждаем, что законническое поклонение по своей сути являлось духовным, а по форме – в некотором смысле плотским и земным. Ибо его сущность состояла в том, чтобы служить тенью, истина же этой тени ныне открыта нам явно. Теперь мы видим, что у иудеев было общего с нами, а что отличного. Во все века Бог хотел, чтобы Его почитали с верою, молитвой, благодарением, чистотою сердца и безупречностью жизни. Он никогда не услаждался другими жертвами, однако в законе содержались различные добавления, скрывавшие дух и истину под завесой знаков. Ныне же, когда завеса в храме разодрана, ничто не остается сокрытым и тайным. И сегодня существуют определенные упражнения в благочестии, в которых нуждается наша неотесанность, однако способ их исполнения таков, что чистая истина во Христе Иисусе больше не подвергается сокрытию. Наконец, то, что для отцов являлось как тень, нам открыто совершенно явно.

Однако данное различие не только запутывается, но и совершенно извращается в условиях папства. Ибо там густота теней не меньше, чем некогда была в иудаизме. Ведь нельзя же отрицать, что Христос в данном отрывке полагает между нами и иудеями явное различие. Какими бы хитрыми уловками не пользовались паписты, все равно ясно: мы отличаемся от отцов лишь в отношении внешней формы. Они, духовно почитая Бога, были, тем не менее, привязаны к обрядам, упраздненным с приходом Христа. Итак, всякий отягощающий Церковь чрезмерным нагромождением обрядов, лишает ее, насколько может, присутствия Христова. Я не буду останавливаться на их утомительных умствованиях. Они говорят, что многие сегодня не меньше иудеев нуждаются в подобных вспомоществованиях. Однако всегда надобно иметь в виду, каким образом Господь хочет управлять Своей Церковью. Ведь Он лучше остальных знает, что полезно для нас, а что нет. Несомненно: нет ничего более противного божественному повелению, чем грубая и плотская помпа, ныне процветающая в папстве. Дух они содержат под законническими тенями, но подобная личина совершенно искажает Его суть. Посему никак не следует терпеть столь мерзкие и недостойные извращения. Как бы ни оправдывались хитроумные или пугливые в исправлении пороков люди, говоря, что это второстепенные и поэтому безразличные вещи, недопустимо нарушать установленное Христом правило.

Истинные поклонники. Кажется, что здесь Христос обуздывает тех, кто впоследствии проявил свое упорство. Ведь мы знаем, какой враждой и любопрением отличались иудеи по отношению к Евангелию, как они стремились сохранить привычные им обряды. Однако у слов Христа более широкий смысл. Он знал, что мир никогда не освободится от суеверий, поэтому этими словами отделяет благочестивых и правильных поклонников от извращенных и лживых. Наученные таким свидетельством, мы без колебания осудим папистов со всеми их изобретениями и мерзостями. Чего нам бояться, когда мы слышим, что Богу угоден простой и бесхитростный культ – культ, столь презираемый папистами, поскольку в нем нет множества обрядов? И какая им польза от пустого блеска плоти, если Христос говорит, что ею угашается Дух?

Что значит почитать Бога в духе и истине, явствует из сказанного выше. Это значит: устранив покрывала ветхих обрядов, удерживать все духовное в божественном культе. Ведь истина поклонения Богу состоит в духе, обряды же являются некими вспомогательными средствами. Здесь опять следует отметить, что истина сопоставляется не с ложью, а с внешними символами, дабы суть поклонения оставалась духовной и, как говорится, простой.

стих 24

Бог есть дух. Доказательство сказанного, исходящее из самой природы Бога. Поскольку люди суть плоть, не удивительно, если им нравится подходящее их духу. Отсюда к божественному поклонению было примешано много показухи, не содержащей в себе ничего путного. Однако люди должны прежде всего руководствоваться следующим: они ведут дело с Самим Богом, а Он разнится от плоти, так же как огонь от воды. Одно только это соображение способно обуздать распущенность нашего ума, когда речь заходит о способе почитания Бога. Бог же в такой степени не подобен нам, что нравящееся нам для Него невыносимо и мерзко. Лицемеры же настолько ослеплены своей гордыней, что не боятся подчинять Бога своему суждению и желанию. Однако мы знаем, что скромность занимает не последнее место в божественном культе, посему для нас должно быть подозрительным все нравящееся плоти. Кроме того, поскольку не подобает спорить с величием Божиим, в Его Слове и следует искать правило, которым мы должны руководствоваться в поклонении. Это место часто цитировали отцы, приводя его против ариан. Они доказывали с его помощью божество Духа. Однако это было бы искажением смысла. Ведь Христос говорит просто о духовной природе Своего Отца. Поэтому эту природу не забавляют разные глупости, обычно привлекающие людей по их легковесности.

стих 25

Придет Мессия. Хотя религия у самарян была нечистой и смешанной со многими заблуждениями, некоторые начала, почерпнутые из закона, весьма прочно засели в их душах. Одним из таких положений был приход Мессии. Вероятно, женщина, заключив из слов Христа о грядущих переменах в Церкви Божией, сразу же вспомнила о том Христе, от которого ожидала восстановления всех тварей. Говоря же, что Мессия придет, она кажется имела в виду ближайшее время. Действительно, из многих свидетельств явствует, что тогда все повсеместно ожидали Мессию, Который исправит плохое или совсем пропащее состояние дел. Бесспорно, что в отношении учения женщина предпочитала Христа Моисею и всем остальным пророкам. Это она выразила трояким образом. Во-первых, учение закона, по ее мнению, не полностью закончено, но преподает лишь самые начатки. Если бы дальше не было никакого развития учения, она не сказала бы, что Мессия возвестит все. Здесь кроется молчаливое противопоставление Христа остальным пророкам. Ибо лишь Ему принадлежит право доводить до ума учеников, получивших от пророков лишь начальное знание, и выводить этих учеников на поприще. Во-вторых, женщина заявляет: она надеется, что Христос станет истолкователем воли Отчей, учителем и наставником всех благочестивых. В-третьих, она дает понять, что нет ничего лучшего и более совершенного, чем Его учение, и что оно – последняя ступень мудрости, которую нельзя превзойти. О, если бы претендующие сегодня на то, что являются столпами Церкви, хотя бы подражали этой женщине! Если бы они довольствовались простым учением Христовым, а не присваивали себе незнамо какое учительство для нагромождения собственных измышлений! Откуда еще состряпалась религия папы и Магомета, кроме как из превратных добавлений, коими они думали восполнить Евангельское учение? Словно без их безумств оно оставалось бы ущербным. Но всякий, хорошо обучившийся в Христовой школе, не станет искать иных учителей и не допустит их к себе.

стих 26

Это Я, Который говорю с тобой. Признавшись женщине, что Он и есть Мессия, Христос без сомнения предлагает Себя в качестве учителя, отвечающего ее надеждам. Посему мне кажется вероятным, что ради утоления ее жажды Он преподал ей более обильное учение, захотев явить в этой невзрачной женщине свидетельство Своей благодати. Тем самым Он дал понять всем людям, что всегда готов учить там, где есть потребность в учителе. Итак, нет опасности, что Христос разочарует тех, кто готов стать Его учеником и покориться Его игу. Ведь мы видим, что множество гордых и мирских людей ищут другого более совершенного учения. Таковы турки и паписты. Они вполне достойны, запутавшись в бесчисленных трудностях, погрузиться в бездну заблуждений. Кроме того, словами: Я, Который говорю с тобой, являюсь Мессией Сыном Божиим, – Христос именем Мессии как бы запечатлевает Свое евангельское учение. Ведь отсюда явствует, что Он помазан Отцом, и в Нем пребывает Дух Божий, дабы возвестить нам грядущее спасение. Об этом свидетельствует Исаия в 61:1.

стих 27

И удивились. Слова евангелиста об удивлении учеников, можно объяснить двояко. Либо их оскорбило недостоинство этой женщины, либо иудеи считали осквернением разговаривать с самарянами. Хотя и то, и другое было вызвано благочестивым почтением к учителю, они все же поступили весьма дурно, удивившись тому, как столь презренная женщина удостоилась такой чести. Почему тогда им было не посмотреть на самих себя? Тогда они нашли бы не меньший повод для удивления, видя, что они, жалкие людишки, отбросы общества, вознесены до такого почета. Однако же Евангелист говорит, что никто из них не осмелился спросить об этом Иисуса. Весьма примечательное замечание. Их пример научает нас: если что-то в словах и делах Божиих и Христовых кажется нам нелепым, мы не должны ослаблять свою узду и дерзко протестовать. Скорее следует смиренно помолчать, покуда с неба не откроется то, что ныне для нас сокрыто. Основанием же для подобного смирения является страх Божий и почтение ко Христу.

стих 28

Тогда женщина оставила. Евангелист говорит об этом, чтобы выразить пламенное усердие той женщины. Ибо то, что она, оставив водоносы, поспешила в город, есть знак поспешности и усердия. В этом и состоит природа веры: став сами причастниками вечной жизни, мы хотим привлечь в общение с нею и других людей. Познание Бога не может оставаться в сердце мертвым и бездеятельным. Напротив, оно должно явить себя всем. Ибо истинно сказанное: Я уверовал, поэтому начал говорить (Psalms 115:1). Тем более достойны внимания пламенность и окрыленность этой женщины. Ведь их вызвала столь небольшая искорка веры. Едва увидев Христа, она уже прославляет Его по всему городу. Итак, стыдно и позорно лениться тем, кто уже достиг определенных успехов в Христовой школе. Но кажется, что женщина скорее достойна порицания. Ведь будучи необразованной, ненадежно обученной, она преступила пределы данной ей веры. Отвечаю: она поступила бы неосмотрительно, если бы присвоила себе право учить. Однако она хотела лишь вызвать интерес у горожан, дабы они пошли и послушали Самого Спасителя. Посему нельзя сказать, что она пошла дальше положенного, но послужила лишь трубою, созывающей народ ко Христу.

стих 29

Посмотрите Человека. Поскольку в словах женщины слышится сомнение, может показаться, что она не достаточно прониклась Христовым авторитетом. Отвечаю: поскольку она не годилась для рассуждения о толиких тайнах, то по мере сил старалась убедить жителей научиться у Самого Христа. Кроме того, для возбуждения в них интереса лучшее средство состояло в том, чтобы дать ясное и недвусмысленное свидетельство Его пророческого дара. Поскольку горожане не могли судить об учении Христовом, подобное начальное приготовление оказалось весьма полезным. Услышав, как Христос рассказывал ей о тайнах ее жизни, они заключили, что Он – воистину пророк Божий. Установив сей факт, они начали внимать Его учению. Хотя женщина идет дальше – она советует им размыслить о том, не Он ли является долгожданным Мессией. Ведь она знала: ежели ее сограждане попросят у Христа того, что уже обрела она, то получат гораздо больше просимого. Но почему она лжет, говоря, что Христос сказал ей все? Я говорил ранее, что Христос попрекнул ее не в одном лишь блуде, Он в немногих словах выставил перед ней грехи всей ее жизни. Так что Евангелист имеет в виду не отдельные слова и фразы, а подводит некоторый итог сказанному. Он учит, что Христос, дабы обуздать словоохотливость женщины, развернул перед ней картину прошлой и настоящей жизни. Кроме того, мы видим, как женщина, возгоревшись праведным рвением, не щадит ни себя, ни собственной репутации. Она не уклоняется даже от признания своих проступков, лишь бы прославить Христово имя.

стих 32

У Меня есть пища. Удивительно, что Иисус, испытывая голод и жажду, тем не менее отказался принять пищу. Если кто скажет: Он сделал это для того, чтобы Своим примером научить нас терпеть недоедание, – то почему же Он не поступал так всегда? Но Его намерение заключалось не в том, чтобы просто научить отвергать пищу. Надо принять во внимание сопутствующие обстоятельства. Христа настолько увлекло Его тогдашнее дело, настолько захватило оно всю Его душу, что для Него было не в тягость даже пренебречь пищей. Христос, однако, не говорит: Отчая заповедь заключается в том, чтобы не есть и не пить. Он лишь показывает, что более, а что менее важно. Таким образом Он учит нас Своим примером предпочитать Царство Божие всем телесным удобствам. Бог позволяет нам есть и пить, лишь бы это не от отвлекало нас от главного – служения Его призванию. Но скажет кто-нибудь: пища и питье всегда будут поводом для отвлечения, поскольку занимают время, не давая употребить его на более важные дела. С этим я охотно соглашусь; но поскольку Господь по Своему милосердию позволил нам по мере необходимости заботиться о своей плоти, тот, кто трезво и умеренно лелеет свое тело, не перестает, как и подобает, на первое место ставить повиновение Богу. Хотя не следует быть настолько приверженным заботам о себе, чтобы позволить себе обмануться из-за пищи и упустить время, которое Бог как бы специально дает нам для служения Его величию. За эту бывшую тогда у Него благоприятную возможность Христос ухватился обеими руками. Поскольку дело, порученное Отцом, требовало отказаться в данный момент от всего остального, Христос без колебаний воздержался от пищи и питья. Действительно, было бы глупо, если бы женщина, оставив водоносы, побежала созывать народ, а Христос проявил бы меньшее рвение. Наконец, если в житейских заботах мы не забудем о том, зачем живем, нам будет не трудно соблюсти должную умеренность. Ибо тот, кто полагает цель своей жизни в служении Господу, несомненно будет более печься об этом, нежели о тленной пище. Метафора пищи и пития приносит тем большую пользу, что своевременно приведена в настоящем разговоре.

стих 34

Моя пища. Христос хочет сказать, что это не только было искони Ему присуще. Ни в чем другом Он не услаждается столь сильно, ничему другому Он не посвящает Себя столь охотно. Так и Давид, чтобы привлечь нас к закону Божию, говорит, что он не только драгоценен для него, но и слаще самого меда (Psalms 18:11). Итак, дабы следовать в этом Христу, нам подобает не только усердно посвящать себя Богу, но и столь охотно исполнять Его заповеди, чтобы не ощущать при этом никакой тягости и никакого утруждения. Кроме того, Христос, добавив слова: творить волю Его, достаточно ясно дает понять, в чем именно состоит Отчая воля. Она в том, чтобы Христос исполнил возложенное на Него поручение. Таким образом, каждый человек должен внимать своему призванию и не приписывать Богу того, что необдуманно присвоил себе сам. Впрочем, достаточно известно, в чем состояло служение Христово. Он должен был продвигать царство Божие, восстановить к жизни погибшие души, посеять повсюду свет Евангелия и, наконец, принести спасение миру. Превосходство этого поручения заставило алчущего и уставшего Христа забыть о пище и питье. Отсюда проистекает особое утешение. Слыша, что Христос столь сильно заботился о спасении людей, что попечение об этом было для Него высшим удовольствием, мы не усомнимся в том, что и сегодня Он также внимателен и заботлив к нам.

стих 35

Не говорите ли вы. Христос продолжает развивать начатую Им тему. Сказав, что для Него самое главное – исполнять волю Отца, Он показывает теперь, что время для этого как раз и наступило. Он делает это, сравнивая Свое служение с жатвой. Ведь когда посеянное созревает, недопустимо откладывать жатву, поскольку иначе зерна осыплются с колосьев. Так и в нашем случае Христос говорит, что духовный плод созрел, и нельзя больше медлить. Мы видим, на что направлено это сравнение. Оно выражает причину спешки. Словами «не говорите ли» Христос намекает на то, что люди более внимательны к земным вещам, нежели к небесным. Они настолько томятся в ожидании жатвы, что считают месяцы и дни. В то же время, собирая небесную жатву, они на удивление медлительны. Подобная извращенность присуща нам с рождения. И настолько, что, как показывает опыт, ее едва ли можно вырвать из наших сердец. Ведь если все задолго начинают думать о земных проблемах, как же небрежно рассуждаем мы о божественном? И Христос говорит в другом месте: Лицемеры, вы, смотря на небо, судите о том, каким будет завтрашний день, но не различаете время посещения Моего (Matthew 16:3).

стих 36

Жнущий получает награду. Этим доводом Христос показывает нам, сколь усердным подобает быть в служении Богу. Ведь за наш труд полагается обильная и щедрая награда. Христос обещает нам плод, и притом – нетленный и непреходящий. Хотя Его слова о плоде можно истолковывать двояко. Либо как объявление о награде, – в таком случае Он дважды сказал то же самое, но разными словами; либо как похвалу тем, кто своими делами украшает царство Божие, о чем Он говорит и ниже в главах 15, 16: Я избрал вас, чтобы вы шли и приносили плод, и плод ваш пребывал. Действительно, для служителей Слова полезны оба этих смысла. Слыша, что на небесах им готовится венец, они не будут уставать в своих трудах. Кроме того, они будут знать, что плод их жатвы не только ценен для Господа, но и пребывает вечно. С этой целью Писание повсеместно упоминает о награде, но вовсе не для того, чтобы оценивать таким образом заслуги дел. Ибо кто, ежели дело дойдет до счета, не будет достоин скорее кары за леность, нежели награды за прилежание? Итак, для самых лучших работников не остается ничего другого, как смиренно умолять о прощении. Но Господь, обходясь с нами по-отечески, дабы исправить нашу леность и воодушевить наше малодушие, снисходительно воздает нам незаслуженной наградой. Это не только не подрывает праведность по вере, но скорее ее утверждает. Ибо почему еще Бог находит в нас нечто достойное награды, если не потому, что наделил нас Своим Духом? Но мы знаем, что Дух – это залог нашего усыновления. Во-вторых, почему Бог удостаивает такой чести ущербные и порочные дела, если не потому, что, примирив нас даром с Собою, Он не вменяет нашим делам присущие им прегрешения, и принимает их помимо всяких заслуг? Итог таков: труд апостолов в учении не должен казаться им тяжким и горестным. Ведь они знают, сколь полезен он для Христа и Его Церкви.

Так что и сеющий. Этими словами Христос научает нас не жаловаться на то, что апостолы пожинают чужие плоды. Здесь содержится преувеличение, достойное того, чтобы быть отмеченным. Ведь, ежели в мире жалобы тех, кто печалится об обретении другими плода их трудов, не мешают новому владельцу пожать посеянный другими урожай, то сколь окрыленными должны быть жнецы там, где имеется взаимное согласие, взаимная радость и ликование? Однако, дабы правильно понять это место, необходимо видеть антитезис между сеянием и жатвой. Сеянием было учение закона и пророков. Ибо тогда семя, брошенное на землю, оставалось как бы сокрытым в траве. Евангельское же учение, приводя людей к долгожданной зрелости, правильно сравнивается здесь с жатвой. Ведь закон далек от совершенства того, что ныне нам явлено во Христе Иисусе. Примечательно сравнение детства и зрелости, о котором Павел говорим в Послании к Галатам (4:1). Оно преследует ту же цель. Наконец, поскольку приход Христа принес с собой нынешнее спасение, не удивительно, если Евангелие, в котором нам открыта небесная дверь, зовется жатвой учения пророков. Этому не мешает то обстоятельство, что отцы также были собраны в житницу Божию. Ибо сравнение относится здесь к способу научения. Как младенчество Церкви продолжалось до конца закона, а с приходом юности последовала проповедь Евангелия, так и теперь наше спасение начало мужать, то самое спасение, которое, тем не менее, посеяли пророки.

Но Христос, произнося эти слова в Самарии, кажется, относит сеяние не только к закону и пророкам. И некоторые толкуют так, что Его слова относятся как к язычникам, так и к иудеям. Признаю, что некое семя благочестия всегда пребывало в этом мире. Не подлежит сомнению, что Бог, используя философские и мирские сочинения, некоторым образом сеял через их авторов. Однако, поскольку это семя было осквернено, начиная с корня, и урожай, способный родиться от такого семени, пусть и не самый лучший, был полностью задушен сорняками заблуждений, – абсурдно сравнивать столь гибельное извращение с жатвой. Наконец, сказанное здесь о взаимной радости никак не может относиться к философам и им подобным. Но вопрос остается нерешенным. Ведь Христос в качестве примера приводит все же самарян. Отвечаю: хотя у них все было осквернено заблуждениями, все-таки определенное семя благочестия скрывалось в их среде. Ведь почему они, услышав про Христа, столь быстро поспешили к Нему? Не от того ли, что из закона и пророков узнали о грядущем Искупителе? Иудея была особым уделом Господа, который Он возделывал через Своих пророков. Но поскольку в самарянах также скрывалось некое семя, Христос справедливо говорит, что и здесь семя созрело для жатвы. Если кто возразит и скажет, что апостолы были избраны для того, чтобы нести Евангелие всему миру, ответ готов: Христос говорил так, как требовалось в то время. Он хвалит в самарянах семя пророческого учения, пусть и смешанное с многочисленными сорняками, ссылаясь при этом на ожидание уже созревшего плода.

стих 37

Справедливо изречение. Пословица эта была весьма известной. Она гласила, что плод труда одних часто пожинают другие. Хотя различие было в том, что в данном случае трудящийся не печалился, лишившись плода своих трудов. Ведь апостолы видели в пророках соучастников в одной с ними радости. Однако отсюда нельзя заключать, что пророки знали или свидетельствовали о том, что сегодня творится в Церкви. Мысль Христа состоит лишь в том, что пророки учили людей, радуясь при этом о плоде, который им не дано было получить самим. Подобным сравнением пользуется также Петр в первой главе своего послания (1 Peter 1:12). Отличие лишь в том, что Петр увещевает всех верующих, а Христос поучает одних апостолов и в их лице служителей Евангелия. Он приказывает им таким образом сотрудничать между собою, чтобы избегать при этом порочной зависти. Те, кто первыми посылаются на дело, должны так исполнять свое поручение, чтобы не завидовать большему успеху идущих за ними проповедников, посылаемых как бы для сбора созревшего урожая. Наоборот, им тем более следует быть прилежными в вверенном им деле. Ибо сравнение, проводимое здесь между учителями закона и Евангелия, можно провести и между самими евангельскими служителями.

стих 39

И многие Самаряне. Евангелист говорит о том, какое значение имело свидетельство женщины среди ее сограждан. Откуда явствует: в их среде надежда и ожидание Мессии были весьма распространены. Впрочем, глагол «уверовали» здесь означает, что речь женщины пробудила горожан и они признали во Христе пророка. Это как бы начало веры, когда души уже готовы к принятию главного учения. Такое необходимое вступление к вере здесь с почетом зовется самой верой, дабы мы знали, сколь сильно уважает Бог Свое Слово. Он удостаивает такой чести любознательность тех, кто еще не успел должным образом научиться. Вера самарян состояла лишь в овладевшем ими желании учиться еще. Поэтому они и захотели, чтобы Христос пробыл у них дольше.

стих 41

Еще большее число уверовало. Из этого успеха явствует, что Христос не стремился потакать им сверх положенного. Ибо мы видим, сколь плодоносными оказались те два дня, которые Он им уступил. Этот пример учит нас никогда не упускать возможность распространить царствие Божие. Если же мы боимся, что наша уступчивость вызовет превратные слухи или окажется напрасной, будем просить у Христа Духа разумения, дабы Он руководил нами. Здесь слово «уверовать» имеет уже другой смысл. Оно означает, что люди не только подготовились к восприятию веры, и действительны были ею наделены.

стих 42

По твоим речам. В данном переводе я следовал Эразму, поскольку слово «рассказ», употребленное древним переводчиком, звучит по-варварски. Однако читатель должен иметь в виду, что λκλικν по-гречески означает почти то же, что по латыни «рассказ». Кажется, самаряне хвалятся здесь, что теперь у них есть более надежное основание, чем рассказ женщины, чьи слова чаще всего бывают пустыми.

Веруем. Евангелист еще точнее говорит о том, какова была их вера. Она была зачата от Слова Божия. Ведь лишь на Его авторитет можно положиться вполне надежно. Сейчас Бог не присутствует с нами явно и не говорит с нами лицом к лицу, однако кто бы ни возвещал нам Его Слова, лишь на Него может полагаться наша вера. И знание наше, о котором мы говорили, не может возникнуть из другого источника. Слово, произнесенное смертным человеком, не в состоянии насытить наш слух. Оно не утвердит душу в спокойном уповании, дабы слышавший мог похвалиться надежным знанием сказанного. Итак, самое главное в вере – это знать: устами служителей говорит Сам Христос. Кроме того, мы должны воздать положенную Ему честь. То есть, не сомневаясь в том, что Он верен и истинен, с радостью успокоиться в учении столь великого Учителя. Проповедуя же Иисуса Христом и Спасителем мира, они без сомнения почерпнули это от слышания. Откуда мы выводим, что в течение двух дней Христос полнее раскрыл перед ними суть Евангелия, чем сделал это ранее перед жителями Иерусалима. Христос засвидетельствовал, что принесенное Им спасение обще для всего мира. Он сказал это, чтобы они поняли: спасение относится также и к ним. Он не призвал их к участию в спасении как законных наследников, но сказал, что пришел, чтобы допустить в семью Божию чужаков, принести мир тем, кто далек от Бога.

стих 44

Ибо Сам Иисус свидетельствовал. Видимость противоречия, присутствующая на первый взгляд в этом отрывке, породила множество различных толкований. Чрезвычайно изощренное объяснение предлагает Августин: Христос не имел чести у своих, поскольку больше преуспел среди самарян за два дня, чем среди галилеян за более долгое время. Не совершив никаких чудес, Он приобрел в Самарии больше учеников, чем смогла приобрести длинная серия чудес, сотворенных в Галилее. Меня также не устраивает, что Златоуст под отечеством Христовым понимает Капернаум, поскольку там Христос бывал чаще, чем в других местах. Итак, я скорее согласен с Кириллом, утверждающим, что Христос, оставив город Назарет, отошел в другую часть Галилеи. Ибо о ней говорят и другие три Евангелиста, приводящие данное высказывание. Здесь может быть и такой смысл: поскольку еще не пришло время более полного откровения, Христос восхотел скрыться в отечестве как в потаенном убежище. Некоторые толкуют следующим образом: Христос пробыл в Самарии два дня, поскольку не было причин спешить в то место, где Его ждало презрение. Другие думают, что Он удалился прямо в Назарет, а потом быстро его покинул. Однако Иоанн не говорит ничего подобного, и я не рискую пускаться в догадки. Итак, вероятнее всего следующее: Иисус, зная, что в Назарете Его ожидает презрение, пошел в другое место. Поэтому сразу же за тем говорится, что Он пришел в город Кану. То же, что Галилеяне приняли Его из-за совершенных чудес, было знаком не презрения, а почтения.

Пророк ... в своем отечестве. Не сомневаюсь, что это высказывание служило поговоркой. Мы заем, что поговорки сочиняются о том, что случается часто и επι το πολυ. Поэтому в них не следует искать абсолютной истины, словно сказанное всегда должно выполняться. Несомненно, что пророки в других местах пользуются большим почетом, чем у себя дома. Также может случиться (и в действительности бывает), что сограждане пророков чтут их не меньше, чем чужие. Однако поговорка учит тому, что более привычно и распространено, а именно тому, что пророкам в любом другом месте будут воздавать большую честь, чем у них на родине. У этой поговорки могут быть две причины. Ибо повсеместно распространен порок: если мы видели кого-то лежащим в пеленках и лепечущим по-детски, мы всю жизнь будем пренебрегать этим человеком, словно он все еще пребывает во младенчестве. Имеет место и другое зло, более распространенное среди знаменитых, а именно – порок зависти. Мне же кажется более вероятным, что поговорка эта была вызвана тем плохим приемом, который народ оказывал пророкам Божиим. Ведь благочестивые и добрые люди, наблюдая в Иудее такую неблагодарность к Богу, такое презрение к Слову, такую надменность, справедливо могли пожаловаться, что пророки Божии нигде не пользуются столь малым почетом, как в этой земле. Если же больше нравится первый смысл, то имя пророка должно относиться вообще ко всем учителям, как и Павел называет Эпименида пророком критян (Titus 1:12).

Приняли Его. Долго ли продолжался этот прием, не вполне ясно. Ибо ничто не случается так часто, как забвение даров Божиих. Иоанн говорит это лишь для того, чтобы мы знали: Христос творил чудеса в присутствии многих людей, дабы о них разошлась широкая молва. Кроме того, отмечается польза, получаемая от чудес: они пролагают дорогу истинному учению. Ведь чудеса приводят к тому, что Христу воздается уважение и честь.

стих 46

Был некий царедворец. Это чтение более точно, хотя Эразм думает по-другому. Признаю, что в те времена царедворцами называли тех, кто теперь зовется герцогами, баронами, или графами, однако положение Галилеи было таково, что никто из этого сословия не мог там жить. Кроме того, я думаю, что это был некто из двора Ирода. Мнение же тех, кто считает его посланцем Кесаря, лишено всяких оснований. Впрочем, Евангелист особо упоминает о его положении, дабы через это сделать чудо Христово еще ярче.

стих 47

Он, услышав, что Иисус. То, что царедворец попросил у Христа помощи, свидетельствует об определенной вере; но то, что он предписал Христу сам способ оказания помощи, говорит о его невежестве. Ведь он связывал силу Христову с Его телесным присутствием. Значит он думал о Христе лишь как о пророке, посланном от Бога с целью творить чудеса и доказывать этим, что Он – пророк Божий. Однако этот порок, хоть и достойный порицания, Христос оставляет без внимания. Он попрекает царедворца по иной причине. Он причисляет его к числу всех прочих иудеев, чрезмерно желавших чудес. Однако откуда такая жесткость в словах Христа, ведь Он обычно дружелюбно принимал тех, кто хотел от Него чудес? Несомненно, у Него была тогда некая веская, но неизвестная причина обойтись с этим человеком суровее обычного. Возможно, Он имел в виду не столько его самого, сколько весь народ. Он видел, что учение Его не пользуется большим авторитетом, что люди не только пренебрегают Им, но и совершенно Его презирают. Между тем все страстно жаждали чудес, и разум народа находился не столько в изумлении, сколько в отупении. Итак, Его негодование вызвало нечестивое презрение к Слову Божию, царившее тогда в народе. Ведь и благочестивые иногда просят чудес, дабы истина обетований не поколебалась в их душах. Мы видим, что Бог благосклонно внимает их мольбам и нисколько не оскорбляется их просьбой, так что Христос имеет здесь в виду только порочную страсть к чудесам. Ибо иудеи настолько зависели от чудес, что ничего не оставляли Слову Божию. Во-первых, они развратились в том, что, будучи глупцами и плотскими людьми, без чудес не испытывали никакого почтения к учению. Ведь Слово Божие, в котором они были наставлены с пеленок, должно было быть им известно. Но и после совершения чуда не следовало никакого прогресса, скорее они приходили в состояние оцепенения. Таким образом, помимо чудес у них не осталось никакой религии, никакого познания Бога, никакого упражнения в благочестии. К этому же относится и упрек Павла, говорящего, что иудеи ищут чудеса. Он хочет сказать, что они безосновательно привержены знамениям. Их не затрагивает ни благодать Христова, ни обетования вечной жизни, ни тайная сила Духа. Наоборот, они упорно отвергают Евангелие, поелику им угодны одни только чудеса. О, если бы эта болезнь не владела сегодня стольким количеством людей? Но нет ничего известнее поговорки: чтобы мы обратили внимание на учение, пусть ему предшествуют чудеса. Словно истина Христова должна считаться за ничто, если не подкрепляется чем-то извне. Однако, даже если бы Бог обрушил на них кучу чудес, они лгут, говоря, что тогда поверили бы Евангелию. У них появилось бы внешнее восхищение, но учение не вызвало бы большего внимания.

стих 49

Господи! приди. Поскольку, продолжая быть настойчивым в своих просьбах, царедворец, все-таки добился желаемого, отсюда можно заключить, что Христос упрекал его не потому, что хотел отвернуть его мольбы и прошения. Скорее Он делал это для того, чтобы исправить порок, закрывавший царедворцу доступ к истинной вере. Следует помнить о том, что я говорил ранее: это был скорее попрек в отношении всего народа, нежели одного конкретного человека. Таким образом, дабы устранить все вредные помехи, надо отказаться и отбросить то дурное, искаженное и излишнее, что имеется в наших молитвах. Кроме того, поскольку придворные обычно напыщенны, горделивы и не терпят, чтобы с ними разговаривали жестко, следует отметить, что этот царедворец, боясь потерять сына, все-таки смирился и не возмутился таким суровым приемом со стороны Христа. Он предпочел в скромном молчании выслушать Его попреки. То же самое мы видим и в своей собственной среде. Поразительны наше сластолюбие, наше нетерпение и медлительность, покуда не придет беда и не вынудит отложить в сторону надменность и гордыню.

стих 50

Сын твой здоров. Здесь прежде всего обращает на себя внимание особая человечность и снисходительность Христа. Прощая человеческое невежество, Он простирает Свою силу шире, чем ожидал проситель. Царедворец просил, чтобы Христос исцелил сына Своим приходом. Он думал, что можно избавить от болезни больного, но не воскресить мертвого. Поэтому он и настаивал на спешке, дабы опередить смерть. Итак, из того, что Христос прощает и в том, и в другом, можно заключить, сколь сильно Он ценил даже немощную веру. Также надлежит отметить следующее обстоятельство: Христос не подчинился его желанию, но при этом даровал много больше того, чем тот просил. Христос говорит о том, что сын его уже здоров. Таким образом, и Небесный Отец, долго не отвечая на наши молитвы, часто совершенно неожиданно приходит к нам на помощь, дабы научить нас не предписывать Ему определенного образа действий. Говоря, что сын живет, Христос хочет сказать, что он уже избавлен от опасности смерти.

Он поверил слову. Поскольку царедворец пришел с убеждением, что Христос – пророк Божий, он весьма охотно склонился к тому, чтобы поверить сказанному. Схватившись за слово Христово, он прочно утвердил его в Своей душе. Хотя он думал о силе Христовой не так почтительно, как было надо, быстрое обетование породило упование в его душе. В одном только сказанном Христом слове и заключалась жизнь его сына.

Все мы должны принимать Слово Божие с такой же готовностью, однако далеко не всегда оказывает оно на слушателей столь быстрое действие. Многие ли преуспевают от множества прослушанных проповедей настолько, насколько этот полумирской человек преуспел от одного услышанного слова? Тем более усердно следует нам просить об устранении собственной лени. Надо умолять Бога затронуть наши сердца, дабы мы были столь же готовы к вере, как и Он готов нас миловать и сохранять.

стих 51

На дороге. Здесь говорится о результате столь великой действенности Слова. Подобно тому, как Христос одним словом восстановил к жизни уже умирающего мальчика, так и отец своей верою в один миг обрел сына здоровым. Итак, нам надлежит знать, что всякий раз, когда Господь предлагает нам помощь, у Него всегда хватит силы исполнить обещанное, лишь бы неверие наше не закрыло Ему дверь. Признаюсь, что далеко не всегда и даже не часто Господь сразу же протягивает руку помощи. Но всякий раз, когда Он медлит, у Него на то имеется надлежащая причина, и печется Он о нашей пользе. Несомненно, Господь никогда не медлит понапрасну. Скорее Он решительно борется с возникающими для нас препятствиями. Итак, когда мы не видим от Него помощи, вспомним о том, сколько в нас сокрыто неверия, или о том, сколь немощна и ограниченна наша вера. Не удивительно, если Господь не хочет, чтобы Его благодеяния погибли. Он не бросает их на землю, куда попало, но посылает к тем, кто готов их принять протянутой рукою веры. Хотя Господь не всегда помогает своим одним и тем же способом, Он никогда не делает тщетной чью-либо веру. Скорее мы всегда чувствуем истинность того, чему учил пророк: обетования Божии всегда спешат на помощь, даже если кажутся медлящими.

стих 52

Он спросил у них. Спрашивая слуг о том, когда сын почувствовал себя лучше, царедворец был движим тайным божественным внушением. Таким образом подлинность чуда проявилась еще ярче. Ведь и мы по природе весьма злы и склонны подавлять силу божественного света. Сатана пользуется различными уловками, чтобы затемнить Его лучезарный вид. Поэтому, дабы поиметь от нас похвалу, свет Божий должен проявиться настолько ярко, чтобы ни для каких сомнений не оставалось места. Итак, хотя люди по-прежнему пребудут неблагодарными, обстоятельства сего дела не позволяют приписать его простому случаю.

стих 53

Уверовал сам и весь дом его. Кажется глупым, что Евангелист говорит о начале веры в том, в ком ее уже похвалил. Ведь слово «уверовал» в этом месте никак нельзя относить к возрастанию в вере. Надо полагать, что этот человек, будучи иудеем и наставленным в законе, уже был наделен некой верой, когда пришел ко Христу. Когда говорится, что он уверовал слову Христову, речь идет об особой вере, относящейся только к выздоровлению его сына. Теперь же царедворец начал верить иным образом. Приняв учение Христово, он объявил себя одним из Его учеников. Поэтому он уже не только надеялся на выздоровление сына по милости Христовой, но и признал во Христе Сына Божия, вверяя себя Его Евангелию. За ним последовала вся его семья, оказавшись свидетельницею чуда. Несомненно, что царедворец постарался обратить своих домочадцев к христианству и преуспел в этом деле.