Bible Commentaries
Галатам 4

стих 1

Еще скажу. Кто бы ни разделил текст апостола по главам, он поступил дурно, оторвав данное предложение от предыдущего, хотя оно не что иное, как επεξεργασια, коей Павел иллюстрирует различие между нами и древним народом. Он делает это, приведя сравнение с сиротой и попечителем. Сирота, будучи свободным и даже господином в доме своего отца, однако же подобен рабу. Поелику находится под управлением попечителей. Причем его подчинение попечителям продолжается до установленного отцом времени. После этого он может пользоваться своей свободой. Подобным же образом, отцы, жившие во времена ветхого завета, будучи сынами, конечно же являлись свободными. Однако они не могли пользоваться этой свободой, поелику закон был для них как бы попечителем, державшим их под своей властью. Сие подчинение закону продолжалось столько, сколько считал нужным Бог, положивший ему конец с приходом Христа. То же, что Павел заканчивает попечительство только установленным Отцом временем, хотя юристы перечисляют множество случаев окончания попечительства, вызвано тем, что лишь такой случай соответствовал цели сравнения.

Теперь подробнее поговорим о деталях. Некоторые понимают сравнение по-другому. Они относят его к любому человеку, поскольку Павел говорил здесь об обоих народах. Признаю, что их мнение правильно, однако оно никак не относится к настоящему случаю. Избранные, говорят они, хотя и являются сынами Божиими от материнского чрева, однако, покуда не войдут верою в обладание наследством, пребывают под властью закона подобно рабам. Познав же Христа, они больше не нуждаются в подобного рода опеке. Соглашаясь со всем этим, я отрицаю, что Павел говорит здесь об отдельных людях. Я отрицаю, что здесь он проводит различие между временем неверия и временем призвания к вере. Напротив, он рассуждает о следующем: если Церковь Божия всего одна, то почему у нас с иудеями такое разное положение? Если мы сыны по вере, то почему они, имея общую с нами веру, не были причастниками общей с нами свободы? Если мы так же, как и они, являемся сынами Божиими, то почему мы свободы от того бремени, которое вынуждены были нести они? Об этих вопросах и шел тогда спор. А не о том, как закон властвует над каждым из нас, прежде чем мы верою освободимся от его рабства.
Итак, давайте прежде всего согласимся с тем, что Павел сравнивает здесь Церковь Израиля, бывшую во времена ветхого завета, с Церковью христианской. Отсюда он показывает, что было между нами общего, и чем мы друг от друга отличаемся. Данное сравнение содержит в себе обильное и весьма полезное учение. Во-первых, отсюда мы выводим, что у отцов ветхого завета была такая же надежда на наследие, которую имеем и мы. Поелику они были причастниками того же самого усыновления. Павел не учит (как бредят некоторые фанатики, и среди прочих – Сервет), что Бог избрал их только для того, чтобы предызобразить в их лице некий будущий народ Божий. Напротив, Он избрал их, чтобы они, как и мы, были сынами Божиими. Павел конкретно говорит о том, что духовное благословение, обещанное Аврааму, относится к ним не меньше, чем к нам. Во-вторых, мы делаем вывод, что в условиях внешнего рабства их совесть, тем не менее, была свободна. Ибо обязанность соблюдать закон не мешала Моисею, Даниилу, всем благочестивым царям, священникам и пророкам, и всему сонму верных быть свободными по Духу. Посему они так несли на плечах ярмо закона, что одновременно поклонялись Богу в духе свободы. Будучи наученными незаслуженному отпущению грехов, они избавляли свою совесть от тирании греха и смерти. Откуда следует вывод: учение веры было всегда одним и тем же. Так что иудеи соединены с нами единством истинной веры, уповали вместе с нами на одного Посредника, призывали Бога, как Отца, и управлялись одним с нами Духом.
Из всего этого следует, что различие между нами и древними отцами состояло не в сущности, а в привходящих обстоятельствах. Ибо то главное, что было в завете, обще как для них, так и для нас. Обряды же и способ управления, в которых мы различаемся с ними – это нечто привходящее. Кроме того, следует отметить, что время ветхого завета было как младенчеством церкви. Теперь же с приходом Христа Церковь возмужала, достигнув как бы зрелого возраста. Ибо слова Павла совершенно ясны.
Но здесь возникает следующая трудность: кажется, что апостол противоречит самому себе. Ведь в Послании к Ефесянам 4:13 Павел увещевает нас к постоянному преуспеванию в вере, покуда мы не придем к зрелости и не достигнем некоторой полноты. И в Первом Послании к Коринфянам (3:1) апостол говорит о том, что давал им в качестве пищи духовное молоко, поелику к твердой пище они еще не были готовы. Также и в этом послании немного ниже он сравнивает галатов с младенцами. Отвечаю: там идет речь об отдельных людях и о личной вере каждого, а здесь апостол говорит вообще о двух видах тела Христова, не рассматривая состояние каждого в отдельности. Такой ответ способен разрешить еще одну, даже большую, трудность. Ибо мы знаем, какой несравненной верой обладал Авраам, каким светом познания отличались святые пророки. Как же мы решаемся превозноситься перед этими мужами? Не скорее ли они герои, а мы все еще дети? Или же, оставляя в стороне нас самих, кто среди галатов смог бы сравниться с кем-нибудь из древних отцов? Однако здесь, как я уже говорил, идет речь не об отдельных людях, но описывается общее состояние того и другого народа.

Действительно, тогда некоторые люди были наделены большими, чем мы, дарами, но они оставались малочисленными, не составляя всего тела. Но даже если их было много, надо смотреть не на то, каково было их внутреннее состояние, а на то, какое домостроительство применял Бог для управления этим народом. Очевидно, что тогда имело место детовождение, то есть юношеское воспитание. А что сегодня? Сегодня Бог, разорвав оковы, более милостиво управляет своей Церковью и не держит ее под столь суровым надзором. Хотя попутно следует отметить, что, каким бы великим разумением ни были наделены отцы, в подаваемом им откровении оставалось нечто туманное и сокрытое. Поэтому Христос говорит (Luke 19:23): Блаженны очи, видящие то, что вы видите. Многие цари и пророки желали это видеть, но не увидели, и т.д.

Теперь мы знаем, в чем заключается наше преимущество перед отцами, которые в остальных отношениях далеко нас превзошли. Преимущество это относится не к отдельным людям, а зависит от домостроительства Божия. Вот несокрушимый таран для ниспровержения всякой обрядовой помпы, коей одной отличаются паписты. Ибо что еще поражает зрение простецов, заставляя их дивиться владычеству папы или, по крайней мере, испытывать к нему некоторое уважение? Что еще, кроме величественного нагромождения обрядов, ритуалов, богослужебных жестов, и всякого рода форм поклонения, созданного лишь с целью отупления неопытных. Но из данного отрывка явствует, что все это – блудодейская показуха, давно испортившая христианскую Церковь. Я уже не говорю о достойных проклятия пороках правителей Церкви. В этом и состоит придуманный ими божественный культ. Он, как они думают, способен заслужить спасение, так что соблюдение все этой чепухи требуется с большей суровостью, чем исполнение божественного закона.
Скажу только об одном оправдании, которым, словно изысканной краской, эти новые умельцы замалевывают свои гнусности. Они говорят, что сегодня во многих имеется больше грубости и невежества, чем некогда было в израильском народе. Поэтому люди сегодня нуждаются в еще больших средствах вспоможения. Однако они никогда не докажут из этого, что народ должен управляться сегодня тем же самым домостроительством, каким управлялись израильтяне. Ибо я всегда буду говорить им в ответ: Бог распорядился по-иному. Если же они скажут, что все это приносит пользу, я не соглашусь, что они знают о полезном лучше Самого Бога. Давайте скорее, уверимся в следующем: учрежденный Богом способ правления является не только самым правильным, но и самым полезным. Поэтому для необученных надо искать не те средства вспоможения, которые измыслила человеческая похоть, а те, которые установил Сам Бог, без сомнения не опустивший ничего способного помочь немощи Его людей. Одного этого положения достаточно для ответа на все возражения: Господь усмотрел иначе, а Его воля заменяет нам все прочие доводы. Разве только люди способны выдумать нечто лучшее, чем то, что установил Бог, отвергший подобные средства как бесполезные.
И обрати внимание на следующее: Павел учит здесь не только тому, что ярмо, возложенное на иудеев, теперь с нас снято, так что использование обрядов зависит теперь от нашей воли. Он также конкретно указывает на то различие в правлении, которое мы по воле Божией должны соблюдать. Признаю, что сегодня использование внешних символов зависит от нашего желания, но при этом Церковь ни в коем случае не должна отягощаться множеством обрядов. Если только не хотим мы смешать христианство с иудаизмом. О причине этого мы скажем в своем месте.

стих 3

Вещественным началам мира. Началами апостол называет либо собственно внешние и телесные вещи, либо иносказательно говорит о том, что относилось к младенчеству. Я предпочитаю второй смысл. Но почему он упоминает о мире, когда начала эти имеют духовное значение? Апостол как бы говорит: у нас не было открытой истины, но была истина, сокрытая под земными знаками. Итак, он учит, что все внешнее исходит от мира, хотя и содержит в себе небесную тайну.

стих 4

Когда пришла полнота. Апостол продолжает развивать свое сравнение. Теперь он упоминает о времени, установленном Отцом. Одновременно он показывает, что это время, установленное божественным провидением, было и подходящим, и уместным. Итак, то, что управляется провидением Божиим, является и своевременным, и правильно устроенным. Поэтому время, когда стало полезным открыть Сына миру, должен был определить и назначить только Бог. Этим обуздывается всякое любопытство, дабы кто не дерзнул, не довольствуясь тайным советом Божиим, затеять спор, почему Христос не явился раньше. Большее читатели смогут узнать, прочтя конец Послания к Римлянам.

Бог послал Сына Своего. Здесь Павел в немногих словах излагает весьма многое. Ибо посланный Сын должен был существовать раньше Своего послания. Откуда доказывается Его вечное божество. Итак, Христос есть Сын Божий, посланный нам с неба. Его же апостол называет рожденным от жены, поелику от нее Он принял нашу природу. Так Павел хочет сказать, что Христос состоит из двух природ. В других кодексах вместо «произошедшего» читается «рожденного», однако первое чтение более привычно и, по моему мнению, больше подходит. Ведь апостол хотел особо выделить Христа среди прочих людей, поскольку создан Он был только из материнской плоти, а не рожден по соитию мужа и жены. Иначе фраза стала бы выхолощенной и неуместной. Слово же «жена» здесь означает женский пол вообще.

Подчинился закону. Дословно будет «стал подзаконным». Однако я предпочел бы сделать смысл еще понятнее. Христос, Сын Божий, будучи по праву свободным от всякой покорности, подчинился закону. Для чего? Он сделал это от нашего лица, дабы обрести для нас свободу. Подобно тому, как кто-то, будучи свободным, избавляет пленника, предлагая вместо него себя, и, возлагая на себя оковы, освобождает от них другого. Так и Христос восхотел стать обязанным исполнять закон, дабы обрести для нас свободу от закона. Иначе Он напрасно бы покорился этому ярму. Ибо, конечно, Он поступил так не ради Самого Себя. Далее, благодеяние Христово избавляет нас от закона, но не в том смысле, что мы уже никак не обязаны слушаться его поучений, и делать все, что нам вздумается. Ибо правило святой и благочестивой жизни неизменно. Но Павел говорит здесь о законе со всеми его дополнениями. И от такого подчинения закону мы действительно избавлены, поелику теперь нет того, что было раньше. Ведь после разрыва завесы явилась свобода. И как раз об этом апостол говорит в следующем предложении.

стих 5

Дабы нам получить усыновление. Отцы, жившие во времена ветхого завета, были уверены в своем усыновлении, но еще не могли в полной мере наслаждаться им. Посему, усыновление означает здесь обладание его плодами, как и слово «искупление» в 8-й главе Послания к Римлянам. Ибо как в последний день мы обретем плод нашего искупления, так и ныне получаем плод нашего усыновления, чего были лишены жившие до пришествия Христа святые отцы. Поэтому те, кто ныне отягощает Церковь чрезмерными обрядами, несправедливо лишают ее права пользоваться плодом усыновления.

стих 6

А как вы сыны. Павел показывает, что упомянутое им усыновление, относится и к галатам. Делает он это, отталкиваясь от его последствий. Ибо усыновление Богом предшествует свидетельству Духа усыновления. Но следствие – это знак предшествующей причины. Дух Христов, говорит апостол, ободряет вас и делает так, что вы дерзаете называть Бога Отцом. Следовательно, вы несомненно являетесь сынами Божиими. Апостол хочет сказать то же, о чем учил ранее: Дух – это залог и знак нашего усыновления, полностью убеждающий нас в отеческом благоволении Бога. Но кто-нибудь возразит: нечестивые также необдуманно и дерзко претендуют на отцовство Бога. Более того, они даже с большей дерзостью хвалятся этим отцовством. Отвечаю: Павел не говорит здесь о пустой похвальбе, не говорит о том, что каждый приписывает себе по собственному желанию. Он ведет речь о свидетельстве благочестивой совести, непосредственно следующем за возрождением. Поэтому его довод может иметь силу только среди верующих. Ведь отверженные не ведают вкуса этой внутренней уверенности. Об этом свидетельствует и Сам Господь (John 14:17), говоря о Духе истины, Которого не может принять мир, потому что Его не знает. Именно так и звучат слова Павла.

Послал Бог в сердца ваши. Апостол говорит не о том, что они сами воображают по глупому разумению плоти, но о том, о чем Бог засвидетельствовал изнутри через Свой Дух. И, называя Дух «Духом Сына» Божия, апостол лучше приноравливается к контексту, чем если бы использовал какой-нибудь другой эпитет. Ибо мы потому сыны, что наделены одним и тем же Духом с Единородным Сыном. Заметь, что Павел приписывает сие всем христианам вообще. Ибо воистину нет никакой веры там, где отсутствует залог божественной к нам любви. Отсюда ясно, сколько подлинного христианства имеется в папстве, где осуждают как нечестивое самомнение, если кто-нибудь назовет себя имеющим Духа Божия. Ибо паписты воображают веру без Духа Божия и без какой-либо уверенности. Одна эта догма может быть ярким свидетельством того, что сатана, отец лжи, правит во всех папистских школах. Признаю, что схоласты, повелевая совести мучиться постоянными сомнениями, учат только тому, что диктует нам природное чувство. Тем более следует нам утвердиться в этом Павловом догмате: никто не является христианином, если не называет Бога Отцом, научившись этому от Духа Святого.

Вопиющего. Думаю, что апостол воспользовался этим причастием для более яркого выражения нашего упования. Ибо сомнение не позволяет нам обращаться к Богу без трепета. Оно словно сжимает нам горло, и мы едва ворочаем языком, издавая тихие возгласы. Напротив, вопль является свидетельством полной уверенности и неколебимого упования. Ибо (как апостол говорит в Послании к Римлянам) мы приняли не духа рабства для страха, но духа свободы для полного упования.

Авва, Отче. Я не сомневаюсь, что апостол имеет в виду следующее: призывание Бога присуще всем языкам. Ибо настоящему ходу рассуждений вполне соответствует то, что и евреи, и язычники вместе называют Бога Отцом. Как и было предсказано Исаией (45:23): Всякий язык исповедуется имени Моему. Итак, из того, что язычники числятся среди сынов Божиих, вытекает следующее: усыновление пришло к ним не по заслугам закона, а по благодати веры.

стих 7

Посему ты уже не раб. То есть, в христианской Церкви больше нет рабства. Там царит свободное сыновство. В каком именно смысле были рабами жившие под законом отцы, уже сказано ранее. В таком, что их свобода не открылась еще полностью, будучи сокрытой тенями и прообразами закона. Итак, апостол еще раз говорит о разнице между новым и ветхим заветами. Древние также были через Христа сынами Божиими и наследниками. Однако мы являемся таковыми в более высоком смысле. Ведь Христос уже пришел, и мы наслаждаемся Его благами. В Послании к Римлянам апостол подробнее излагает эти вещи, поэтому я пропускаю то, о чем уже говорил там.

стих 8

Но тогда, не зная Бога. Здесь апостол не столько учит, сколько обличает. Действительно, он уже достаточно доказал то, что хотел. Так что галаты не могли избежать упреков, сославшись на сомнительность дела. Далее, сравнивая их прошлое с настоящим, Павел хочет сделать падение галатов еще более неизвинительным. Я, говорит он, не удивляюсь тому, что некогда вы почитали богами тех, кто ими вовсе не являлся. Ведь тогда вы еще не знали Бога, тогда среди вас царила ужасная слепота. Поэтому вы и блуждали в потемках. Но разве не постыдно столь гнусно заблуждаться теперь при ясном свете? Отсюда следует, что, извращая Евангелие, галаты были менее извинительны, чем пребывая в идолопоклонстве. Таков итог. Среди прочего следует также отметить: прежде чем мы просвещаемся к истинному познанию Божию, мы непременно служим идолам, каким бы образом ни пытались приукрасить ложную религию. Посему необходимо, чтобы законному почитанию Бога предшествовало твердое Его познание. Под словом «природа» апостол разумеет здесь саму вещь или ее сущность. Ибо все, что люди воображают о Боге, есть как бы слепок из глины, полное ничто. Итак, все идолы, будучи богами по мнению людей, на самом деле ничем не являются.

стих 9

Ныне же, познав Бога. Нельзя достаточно выразить словами, сколь отвратительна наша неблагодарность, если мы, однажды познав Бога, пытаемся от Него отойти. Ибо что значит добровольно оставлять свет, жизнь, источник всех благ? Господь Сам жалуется об этом через пророка Иеремию (2:13). Но апостол еще больше отягощает вину галатов, делая поправку: или, скорее, будучи познанными Богом. Ибо чем большую благодать являет к нам Бог, тем тяжелее наша вина, если мы ей пренебрегаем. Итак, Павел напоминает галатам, откуда пришло к ним познание Бога. Он отрицает, что они достигли его собственными усилиями, остротою своего ума или предприимчивостью. Нет, они получили познание только потому, что Бог предварил их Своим милосердием, когда они меньше всего о Нем думали. Впрочем, что сказано здесь о галатах относится ко всем. Ибо во всех исполняется пророчество Исаии (65:1): Я найден был не искавшими Меня. Открылся тем, кто обо Мне не спрашивал. Посему, начало нашего призвания – это незаслуженное избрание Божие, коим Он предуготовил нас к жизни прежде нашего рождения. Отсюда проистекает призвание, отсюда – вера, отсюда – завершение спасения.

Для чего возвращаетесь опять. Галаты не могли снова вернуться к тем обрядам, которых никогда прежде не исполняли. Поэтому апостол говорит об этом в переносном смысле, и хочет показать лишь абсурдность того, что галаты, будто так и не познав истину Божию, снова возвращаются к превратным суевериям. Называя же обряды немощными началами, поступает так потому, что рассматривает их вне Христа, а значит вопреки Христу. Ибо для отцов эти обряды были не только спасительными упражнениями и вспомоществованием в благочестии, но и действенными орудиями благодати. Однако вся сила обрядов заключалась во Христе и их божественном установлении. А лжеапостолы, пренебрегши обетованиями, захотели противопоставить их Христу, словно одного Христа им было не достаточно. Итак, не удивительно, что Павел считает здесь обряды за никчемные и пустые вещи. О чем уже говорилось выше. Словом же «поработиться» апостол выражает необходимость соблюдения и исполнения.

стих 10

Наблюдаете дни. Павел упоминает здесь об одном виде этих вещественных начал, а именно, о соблюдении дней. Следует отметить, что здесь никак не осуждается общественное наблюдение времен, связанных с порядком природы. Далее, порядок природы постоянен и неизменен. Откуда еще происходит исчисление месяцев и лет, если не от обращения луны и солнца? Что отличает зиму от лета, весну от осени, кроме божественного установления? И Бог обещал, что сей порядок сохранится до скончания века, Genesis 9:13. Общественное наблюдение времен помогает и сельскому хозяйству, и политике, и экономике. Оно имеет место и в управлении Церковью. Какое же наблюдение осуждает здесь Павел? То, которое в религиозном смысле связывает совесть, как будто для почитания Бога необходимо отличать день ото дня. О чем говорится и в Послании к Римлянам, гл.14. Итак, когда дням самим по себе приписывается некая святость, когда день отличают ото дня по религиозной причине, когда праздники считаются частью богопочитания, тогда и происходит это порочное наблюдение времен. Лжеапостолы настаивали на соблюдение суббот, новолуний и остальных праздничных дней, поелику это соблюдение предписывалось законом. Мы же, различая сегодня между днями, не налагаем на совесть петлю, не говорим, что один день якобы священнее другого, не видим в этом наблюдении способ поклонения Богу, но только лишь способствуем порядку и согласию. Так что у нас имеется свободное и лишенное всякого суеверия наблюдение дней.

стих 11

Боюсь, не напрасно ли я трудился. Жесткие слова, которые должны были весьма огорчить галатов. Ибо на что еще было им надеяться, если труд Павла среди них оказался напрасным? Но некоторые удивляются: неужели Павел настолько был оскорблен соблюдением дней, что назвал его ниспровержением всего благовестия? Мы же, по порядку взвесив все обстоятельства, найдем, что у апостола была на то весьма веская причина. Ведь лжеапостолы пытались не только вернуть в Церковь иудейское рабство, но и внушали душам нечестивые суеверия. Плохо было уже то, что христиане принуждались к иудаизму, но еще хуже была зараза, противопоставлявшая благодати Христовой, как некую заслугу, соблюдение праздничных дней, и воображавшая, что Бога можно умилостивить таким способом. В этом отношении поклонение Богу извратилось, благодать Христова принизилась, а свобода совести оказалась подавленной. Так будем ли мы удивляться тому, что Павел испугался, не станет ли напрасным его труд? Ибо что может быть важнее Евангелия?

Но если даже сегодня в папстве процветает подобное нечестие, то какой там может быть Христос, и какое Евангелие? В отношении соблюдения праздничных дней, соблюдения, связывающего совесть, паписты не менее требовательны, чем Моисей. Они не меньше лжеапостолов ограничивают богопоклонение соблюдением праздников. Они также измышляют дьявольское понятие о заслугах. Итак, их случай абсолютно такой же, или даже хуже, поскольку лжеапостолы хотели соблюдать дни, установленные в законе Божием, а эти повелевают считать священным то, что придумали по собственному разумению.

стих 12

Будьте, как я. Ныне, обращаясь к ним ласковей, апостол смягчает свою прежнюю суровость. Хотя он и прежде обращался с ними мягче, чем они того заслуживали, но, желая принести пользу, и ради обретения их душ, он смягчает даже такой стиль речи. Это говорит о его пасторском благоразумии. Ведь он думает не о том, чего заслужили заблуждающиеся, но о том, что поможет им вернуться на истинный путь. Посему обличать надобно и во время и не во время, но всегда с мягкостью и терпением. Как и сам Павел заповедует в другом месте (2 Timothy 4:2). Поэтому апостол переходит здесь от упреков к упрашиванию. Прошу вас, говорит Павел, и называет их братьями, дабы те знали, что упреки его не были вызваны презрением к ним.

Но что означает фраза: Будьте, как я? Она относится к сфере чувств. Ибо апостол, приспосабливая себя к галатам, хочет, чтобы те делали то же самое по отношению к нему. Потому что и я, как вы. То есть, поелику я прошу только о том, чтобы иметь возможность принести вам пользу, вам также подобает стать сговорчивее по отношению ко мне, более обучаемыми и послушными.
И здесь опять же содержится поучение, адресованное пасторам: дабы они, сколько могут, приспосабливались к народу и сообразовывали свою речь с восприятием тех, к кому обращаются. Так должны они поступать, если хотят сговорчивости от своих слушателей. Ибо всегда верна пословица: хочешь быть любимым, стань достойным любви.

Вы ничем не обидели меня. Апостол устраняет подозрение, способное вызвать отторжение к предыдущим его упрекам. Ибо если мы думаем о ком-то, что он бранится из-за собственной обиды или мстит за свою боль, мы совершенно отвращаемся от него душою, и все сказанное таким человеком будет понято превратно. Итак, Павел упреждает в этом отношении подозрение галатов: Что касается меня лично, говорит он, у меня нет повода на вас жаловаться. Поэтому я вспылил не из-за себя и не потому, что лично оскорблен вами. И если я чрезмерно суров, это вызвано нуждою, а не гневом или плохим отношением.

стих 13

Знаете, что, хотя я в немощи плоти. Апостол напоминает галатам, сколь дружелюбно и почетно они приняли его в первый раз. И делает это по двум причинам. Во-первых, чтобы галаты поняли: он любит их, и посему они должны беспристрастно слушать его поучения. Во-вторых, чтобы они продолжали идти по начатому ими пути. Данное напоминание, во-первых, свидетельствует о благоволении, а во-вторых, играет роль увещевания: последующие действия должны отвечать предыдущим. Под немощью плоти апостол разумеет все, что делает его невзрачным и презренным. Ибо плоть означает внешний вид, а немощь – внешнее смирение. Таков был первый приход Павла. Без напыщенности, без показухи, без внешней славы и мирского достоинства. Наоборот, он выглядел презренным и ничего не стоящим в людских глазах. Однако это не помешало галатам принять апостола с великим почетом. Данное обстоятельство говорит о многом. Ибо за что еще они приняли Павла и так почтили его, если не за силу Святого Духа? Но тогда почему они теперь начали презирать эту силу? Затем, галаты обличаются в непоследовательности, ведь с Павлом не произошло ничего такого, что могло бы принизить его в их глазах. Однако все это апостол оставляет галатам для собственного размышления. Сам же дает им для такого размышления лишь косвенный повод.

стих 14

Искушения моего. То есть, хотя вы видели перед собой человека, презренного в глазах мира, вы не отвергли его. Искушением апостол называет открытый опыт: поелику все было на виду, и сам он ничуть не притворялся. Подобно тому, как обычно притворяются амбициозные люди, смущающиеся от своей невзрачности. Ибо похвала часто воздается недостойным прежде, чем будет открыто их недостоинство. А после открытия оного их отвергают и изгоняют с утроенным отвращением. Но в случае в Павлом было не так. Он не пытался обмануть галатов, но явил себя таким, каков он есть.

Как Ангела Божия. Этим отрывком должен проверяться любой истинный служитель Христов. Ибо как Бог через служение ангелов раздает нам Свои благодатные дары, так же Сам Он и поставляет благочестивых учителей, преподающим нам превосходнейшее благо, учение о вечном спасении. Итак, служители вполне заслуженно сравниваются здесь с ангелами; служители, руками которых Бог вручает нам столь великое сокровище. Затем, они воистину вестники Божии, устами которых с нами говорит Сам Бог. Об этом сказано и у Малахии, 2:7. Но апостол поднимается еще выше, добавляя: как Христа Иисуса. Ибо Сам Господь заповедует обращаться со Своими служителями, как с Самим Собой. Кто слушает вас, слушает Меня. Кто презирает вас, презирает Меня. И не удивительно, ведь служители посылаются от Его имени. Посему они действуют от лица Того, место Кого по праву занимают. Такими вот возвышенными фразами восхваляется величие благовестия и превозносится его служение. И ежели в силу заповеди Христовой служители достойны таких почестей, презрение к ним, несомненно, происходит от наущения сатаны. Ведь их не могут презирать, покуда будут уважать их слово. Впрочем, паписты напрасно из-за этого надмеваются. Ибо, будучи открытыми врагами Христа, они весьма забавно рядятся в шкуру служителей Христовых, за которых себя выдают. Итак, те, кто хочет пользоваться ангельскими почестями, пусть совершают ангельский труд. Кто хочет, чтобы их слушали как Христа, пусть добросовестно несут нам Его чистое слово.

стих 15

Как вы были блаженны! Апостол намекает, как были блаженны люди, с таким благочестивым чувствованием принявшие орудие своего блаженства. И как ныне несчастны позволившие лишить себя служения того, кому обязаны всем, что имеют от Христа. Апостол хочет уколоть их этими словами. Что? Неужели все было потеряно? Неужели то, что некогда вы познали Христа через мою проповедь, не принесло вам никакой пользы? Неужели я напрасно утверждал вас в вере? Неужели теперешнее отпадение уничтожит похвалу вашего послушания Богу? Итог таков: галаты, призрев принятое раньше чистое учение, отвергли усвоенное ими блаженство и навлекли на себя горькую погибель.

Свидетельствую о вас. Пасторов не достаточно просто уважать, их надо любить. Эти две вещи совершенно необходимы. Иначе вкушение их учения не будет приятным. Апостол свидетельствует, что галаты поступили правильно в обоих отношениях. Об уважении он сказал ранее, теперь же говорит о любви. Ибо вырвать свои очи, если другой в них нуждается, – есть признак редкой любви. Это даже больше, чем отдать свою жизнь.

стих 16

Итак, неужели я сделался врагом. Теперь Павел начинает говорить о себе и отрицает, что повинен в изменении отношения к себе галатов. Хотя довольно часто истина порождает к себе ненависть, ненависть эта вызвана лишь злобой и извращенностью тех, кто не желает ее слушать. Итак, апостол отрицает свою вину в отпадении галатов, дабы косвенно упрекнуть их в неблагодарности. Однако здесь присутствует и дружеское увещевание: не отвергать своего апостола необдуманно и без причины, того апостола, которого прежде, признав достойным любви, они столь единодушно возлюбили. Что может быть более постыдного, чем из-за ненависти к истине из друга превратиться во врага? Посему апостол говорит все это не столько ради упрека, сколько ради увещевания, надеясь на вразумление слушателей.

стих 17

Ревнуют по вас. Наконец он переходит к самим лжеапостолам, которых молчанием своим сделал более ненавистными, чем если бы назвал их поименно. Ведь о тех, упоминать о ком стыдно и мерзко, мы обычно говорим, не называя их по имени. Апостол убеждает галатов в порочном самомнении этих людей. Ведь можно было обмануться видимостью их ревности. Павел сравнивает их с юношами, ревнующими молодых девиц не чисто, не из-за честной любви, но чтобы воспользоваться ими для удовлетворения своей похоти. Пусть не смущает вас то, что они домогаются вас и ходят вокруг вас. Они делают это не по правой ревности, но по превратной страсти к собственной славе. Эту страсть он противопоставляет святой ревности, о которой упоминает во 2 Corinthians 11:2.

Отлучить вас. Этим добавлением апостол еще больше изобличает уловки лжеапостолов. Они, говорит он, не только уловляют вас в сети, но, будучи не в силах обмануть вас иначе, сеют между вами раздоры, дабы вы, оставшись в одиночестве, целиком им отдались. Они видят, что, покуда среди нас царит благочестивое согласие, им нет никакого доступа. Данная уловка присуща всем служителям сатаны. Они пытаются оторвать стадо от пастыря, дабы с большей легкостью заманить его в свои силки и, устранив надсмотрщика, как бы присвоить себе оставленное другим. Если кто внимательно исследует их поведение, то обнаружит, что они всегда идут этим путем.

стих 18

Хорошо ревновать о добром. Не вполне понятно, говорит ли здесь апостол о себе или о галатах. Ибо добросовестных служителей должна жечь священная ревность, чтобы те удерживали Церковь в чистом союзе с ее Женихом. Итак, если относить эти слова к Павлу, смысл таков: я сам признаюсь, что ревную по вас, но с иной целью и с иным чувством. Я делаю это и отсутствуя, и присутствуя среди вас. Поелику не ищу собственной выгоды. Но мне кажется более уместным относить эту фразу к галатам. Но и в этом случае смысл может быть двойственным. Первое толкование такое: они пытаются отлучить вас от меня, дабы вы, покинутые мной, перешли к ним. Вы же, возлюбив меня в моем присутствии, продолжайте и отсутствующего меня любить такой же любовью. Скорее всего, Павел воспользовался здесь двойным значением слова «ревновать» (astrongulari). Ранее он разумел под ним самомнение, а теперь разумеет стремление к добродетели другого. Ибо, осуждая превратное ревнование, апостол увещевает галатов упражняться в ревности иного рода. Причем, даже тогда, когда сам он отсутствует.

стих 19

Дети мои. Здесь он прибегает к еще более мягкому обращению. Ибо сын означает больше, чем брат. Уменьшительную же форму апостол употребил не из-за презрения, а ради ласки. Хотя попутно он намекает на инфантильность галатов, которые к этому времени уже должны были повзрослеть. Фраза апостола как бы прервана, как обычно прерываются патетические обращения. Ибо сила чувств обрывает здесь поток слов, если эти чувства выражены уже достаточно полно. И душа, как бы вскипая, перехватывает горло говорящему.

Для которых я снова в муках. Это также сказано для выражения силы апостольской любви. Павел говорит, что ради галатов как бы подвергается мукам и страданиям роженицы. Одновременно он сообщает им о своем беспокойстве. Ибо женщина радуется, уже родив ребенка, во время же самого рождения испытывает жесточайшие страдания. Однажды галаты уже были и зачаты и рождены, теперь их предстояло заново родить после отпадения. Однако апостол смягчает горечь своих слов, добавляя «доколе не изобразится». Ведь он не отменяет прежнего рождения галатов, но говорит, что их заново следует вскармливать и образовывать в материнском чреве, как рожденных преждевременно и до срока.

Далее, одно и то же значат слова «Христос изобразится в нас», и «мы изобразимся во Христе». Ибо мы рождаемся, дабы стать в Нем новой тварью. А Он в свою очередь рождается в нас, чтобы мы жили Его жизнью. Итак, поскольку подлинный образ Христа был искажен суевериями, введенными через лжеапостолов, Павел и старается снова очистить его, дабы он заблистал без каких-либо изъянов. То же самое делают служители Евангелия, внушая радость и окормляя народ твердой пищей, чем и должны они заниматься в течение всей своей проповеди. Однако Павел сравнивает здесь себя с роженицей, поелику галаты не родились еще полностью и окончательно.
Данное место замечательно говорит нам о действенности служения. Ведь рождать людей духовно принадлежит одному Богу; но поскольку Он пользуется, как орудиями, служителем и его проповедью, принадлежащее Ему приписывается им. Приписывается потому, что с действиями людей соединяет Он силу Своего Духа. Будем же всегда помнить об этой особенности: служитель по сравнению с Богом – ничто, и ничего не может, являясь бесполезным орудием. Но поелику Дух Святой действенно через него трудится, слава и почет за достигнутый успех переносится и на него. Но тогда не идет речь о том, чем он является сам по себе, и что может сделать без Бога. Тогда говорится о том, что делает через него Бог. Итак, если служители хотят что-то из себя представлять, пусть не пытаются сами себя образовывать. Здесь апостол, словно устав, обрывает фразу на половине.

стих 20

Хотел бы я теперь. Довольно значимое признание. Отец настолько обеспокоен провинностью детей, что у него не остается более советов и поучений, и он не знает, что должен в этом случае предпринять. Он только желает получить возможность обратиться к ним напрямую, поелику, присутствуя лично, мы лучше понимаем, что следует делать. Ибо в зависимости от того, как реагирует слушатель, выказывает ли понимание, или, наоборот, упорно сопротивляется, мы соответственно изменяем стиль своих поучений. Хотя апостол под «изменением голоса» имел в виду нечто большее, а именно: что он готов облечься в любую личину и даже изобрести новый язык, лишь была бы польза делу. Пасторам следует особо это подметить, дабы они не привязывались к себе и своим умственным способностям, но всегда приспосабливались к восприятию слушателей в зависимости от ситуации. Но до какой-то определенной черты, дабы не совратиться с пути и не стать угождать людям.

стих 21

Скажите мне. После всех увещеваний, направленных на пробуждение в галатах соответствующих чувств, апостол украшает предыдущее учение великолепным примером. Доказательство его само по себе недостаточно правомочно. Но, учитывая все ранее приведенные доводы, это дополнительное подтверждение представляется вовсе не излишним. Быть под законом означает здесь покориться игу закона. Причем так, чтобы Бог обращался с тобою в соответствии с требованиями закона, а ты, со своей стороны, был вынужден соблюдать весь закон. Ибо в другом смысле можно сказать, что все верные находятся под законом. Однако здесь апостол говорит о законе со всеми его дополнениями, о чем уже было сказано.

стих 22

Ибо написано. Никто не глуп настолько, чтобы предпочесть рабство, имея возможность выбрать свободу. Здесь же апостол учит, что все, находящиеся под законом, суть рабы. Посему несчастны те, кто даже сейчас хочет оставаться под законом, несмотря на то, что Бог желает их освободить. Образ всего этого апостол видит в двух сынах Авраама. Из которых один рожден от рабы и сохранил положение матери, а другой рожден свободным от свободной и получил наследство. Всю эту историю апостол приспосабливает к цели своей речи и приводит ее в качестве изящной иллюстрации. Во-первых, поскольку его противники ссылались на авторитет закона, апостол противопоставил им сам закон. Ибо вполне привычно означать пять книг Моисея словом закон. Затем, поскольку приведенная им история, по всей видимости, никак не относилась к делу, он переходит к аллегорическому ее толкованию.

Впрочем, написав, что это αλληγορουμενα, Павел дал повод Оригену и многим другим тут и там отклоняться от подлинного смысла Писания. Ибо они заключили, что буквальный смысл чересчур низок и груб, поэтому под шелухой буквы всегда сокрыта какая-то возвышенная тайна, которую нельзя извлечь, кроме как толкуя иносказательно. И подобное толкование довольно легко состряпать, поскольку здравому учению мир всегда предпочитал изощренные домыслы. Из-за этого произвол в толковании все нарастал, так что открытое издевательство над Писанием стало не только безнаказанным, но и достойным похвалы. Многие века мудрым считался только тот, кто смел и умел тонко извращать священное слово Божие. Это без сомнения – сатанинская ложь, направленная на разрушение авторитета Писания и устранение проистекающей от его чтения пользы. Бог же справедливо покарал людей за подобную профанацию, позволив ложным толкованиям затемнить для них подлинный смысл. Писание, говорят они, весьма плодовито, поэтому оно несет в себе множество различных смыслов. Я признаю, что Писание есть изобильный и неисчерпаемый источник всякой премудрости, но отрицаю, что плодовитость его состоит в различных смыслах, которые всякий выдумывает по своей прихоти. Итак, будем знать, что подлинным является самый близкий и простой смысл, и будем твердо его придерживаться. Вымышленные же толкования, уводящие от буквального смысла, не только будем презирать, но и усиленно отвергать как гибельные искажения.

Но что тогда ответить нам на слова Павла? Безусловно, он не имеет в виду, что Моисей написал все это с целью создания аллегории, но говорит лишь о том, что данная история подходит к разбираемому им вопросу. Подходит, если мы обратим внимание на то, что здесь содержится иносказательный образ Церкви. И подобное иносказание не чуждо подлинному буквальному смыслу, поелику уподобление переносится здесь с семьи Авраама на Церковь. Поскольку же семья Авраама тогда и представляла собой истинную Церковь, не подлежит сомнению, что главные и достопамятные события, произошедшие с этой семьей, должны являться для нас прообразами. Поэтому, как в обрезании, в жертвоприношениях, во всем левитском священстве содержалась аллегория – подобно тому, как она сегодня содержится в наших таинствах, – так аллегория эта присутствовала и в самой семье Авраама. Однако это не означает отход от буквального смысла. Павел как бы говорит: в двух женах Авраама, в двух его сыновьях, и в двух произошедших от него народах нам дается, как на картине, изображение двух заветов. Посему Златоуст признается, что слово «аллегория» здесь не совсем уместно. И в этом он, безусловно, прав.

стих 23

Который от рабы. Оба они родились от Авраама по плоти. Но с Исааком был особый случай: он получил обетование благодати. Итак, в Измаиле кроме природы не было ничего, в Исааке же присутствовало еще и избрание Божие. Это было предзнаменовано в самом его рождении, ибо родился он чудесным, а не обычным образом. Косвенно апостол разумеет здесь призвание язычников и отвержение иудеев, поелику последние хвалятся природным родством, а первые верою, сверх человеческих сил, становятся духовным Авраамовым потомством.

стих 24

Это два завета. Я предпочел перевести таким образом с целью сохранить подобие. Ибо Павел сравнивает дваδιαθηκαι с двумя матерями. Но неблагозвучно завет (testamentum) – слово среднего рода – называть матерью. Поэтому я предпочел слово pactio (Также означает «завет», но является существительным женского рода). И стремился я не столько к изяществу, сколько к ясности смысла. Апостол проводит здесь следующее сравнение: как тогда в семье Авраама было две матери, так и сегодня в Церкви Божией. Ибо учение – это как бы мать, от которой нас рождает Бог. Но имеется два учения: законническое и евангельское. Законническое рождает для рабства и, следовательно, подобно Агари. Сарра же представляет собой вторую мать, рождающую для свободы. Хотя Павел поднимается выше, делая первой матерью Синай, а второй – Иерусалим. Поэтому, если кто захочет глубже разобрать отдельные моменты, для него я скажу так: закон производит семя, от которого рождаются сыны Синая, Евангелие же – семя, от которого рождаются сыны Иерусалима. Однако это не изменяет общего смысла. Достаточно будет, если мы поймем: два завета – это образы двух матерей, от которых рождаются неодинаковые дети. Ведь завет закона производит рабов, а завет благовестия – свободных.

Но все это на первый взгляд может показаться абсурдным. Ибо у Бога рождаются только свободные дети. Посему сравнение, кажется, не проходит. Отвечаю: слова Павла истинны в двух смыслах. Ибо закон некогда породил своих учеников – святых пророков и остальных ветхозаветных верующих – для рабства. Но не для того, чтобы они навеки остались рабами, а для того, чтобы Бог содержал их до времени под его детоводительством. Ибо их свобода была сокрыта под покровом обрядов и всего имевшегося тогда домостроительства. Извне же все казалось одним только рабством. Поэтому Павел о том же самом говорит в Послании к Римлянам (8:15): Вы не приняли снова духа рабства, чтобы жить в страхе. Так что эти святые отцы, как бы ни были свободны внутренне перед Богом, по внешнему виду ничем не отличались от рабов. И таким образом сохраняли положение своей матери. Евангельское же учение не только дает своим детям свободу в момент самого рождения, но и воспитывает их в духе свободы.
Но я признаю, что Павел, как явствует из контекста, не имел здесь в виду именно этих сынов. Ибо под сынами Синая он обозначает лицемеров, которые в конце концов истребятся из Церкви и лишатся наследства. Каково же то рождение для рабства, о котором здесь идет речь? Это порождение тех, кто злоупотребляет законом, воспринимая от него только относящееся к рабству. Не так поступали благочестивые отцы, жившие во времена ветхого завета. Ведь рабское рождение от закона не мешало им иметь духовной матерью Иерусалим. Однако те, кто придерживается голого закона, не признает его детоводителем, приводящим ко Христу, но скорее делает из него препятствие для приходя к Спасителю, – такие подлинно являются измаильтянами, рожденными в рабство.
Но кто-то может возразить: почему же апостол называет таковых рожденными от Божия завета и причисляет их Церкви? Отвечаю: они – испорченное семя, семя блудницы, они не рождены от Бога в собственном смысле, но являются как бы незаконнорожденными. Они называют Бога Отцом, а сами от Него отрекаются. Причисляются же они к Церкви не потому, что суть истинные ее члены, но потому, что временно занимают место членов и обманывают других внешней личиной. Ибо Церковь апостол рассматривает здесь такой, какой она явлена миру. О чем вскоре будет сказано еще.

стих 25

Агарь означает гору Синай. Я не буду тратить время на опровержение других толкований. Ибо очевидна глупость предположения Иеронима. Он думал, что гора Синай имела двойное имя. Не менее по-детски звучит и толкование Златоуста, философствующего о соответствии имен. Ведь Агарь называется Синаем потому, что является ее прообразом или знаком, подобно тому как Христос называется пасхой. О местоположении же этой горы апостол упоминает с пренебрежением. Она, по его словам, расположена в Аравии, то есть вне пределов святой земли, являющейся символом вечного наследия. Удивительно, как можно было ошибиться в толковании столь простого места.

И соответствует. Я перевел таким образом то, что древний переводчик переложил как «соединена», а Эразм как «близка», и сделал это ради устранения неясности. Ибо несомненно, что речь здесь идет не о близости, и не о положении мест, а о подобии, о том образе, который рассматривает апостол. Вещи, расположенные таким образом, что взаимно отвечают одна другой, называются σύστοιχα; а συστοιχία в отношении как деревьев, так и других предметов – это ряд, составленный по закону строгого соответствия. Итак, апостол говорит, что гора Синайσυό τοιχειν нынешнему Иерусалиму в том же самом смысле, в каком Аристотель пишет, что риторика естьαντίστροφος к диалектике. Это метафора, заимствованная у лириков, имевших обыкновение противопоставлять две вещи, из которых одна соответствовала другой. В итоге, συστοιχειν означает не что иное, как соответствовать.

Однако почему апостол сопоставляет Иерусалим именно с горой Синай? Хотя раньше я придерживался другого мнения, я все же вынужден согласиться со Златоустом и Иеронимом, которые относят это к земному Иерусалиму, ниспавшему тогда до рабского вероучения и поклонения. Поэтому апостол и говорит «нынешнему». Ибо он должен был быть образом небесного Иерусалима и выражать собой его подлинный характер. Однако в своем настоящем качестве Иерусалим, по словам апостола, соответствует горе Синай. Хотя они и далеки по местоположению, по характеру они весьма похожи, обладая между собой полным соответствием. Это тяжкий упрек, адресованный иудеям, которые, отпав от благодати, матерью имеют уже не Сарру, а прелюбодейный Иерусалим, сестру-близняшку Агари. Посему они рабы, рожденные от рабы, как бы ни хвалились своим сыновством от Авраама.

стих 26

А вышний. Апостол называет небесным не то, что заключено на небесах, и не то, что следует искать вне мира. Ибо Церковь рассеяна по всему миру и странствует по этой земле. Итак, почему Иерусалим зовется здесь небесным? Потому что происходит от небесной благодати. Ибо дети Божии рождаются не от плоти и крови, но силою Святого Духа. Иерусалим является небесным потому, что берет с неба свое начало, и верою живет в небесах, – той самой верою, которая есть матерь всех верных. В нем находится нетленное семя жизни, которым он образует нас, лелеет в своем чреве и производит на свет. А рожденных детей он всегда кормит одной и той же пищей, всегда – одним и тем же молоком. Вот почему Церковь зовется матерью верных. Действительно, кто отказывается быть сыном Церкви, напрасно будет добиваться отцовства от Бога. Ибо Бог рождает Себе сыновей только через служение Церкви и воспитывает их в ней, доколе они не подрастут и не достигнут зрелого возраста. Так что привилегии Церкви славны и весьма почетны. Однако паписты нелепо и по-детски пытаются поставить это нам в вину. Ибо, имея прелюбодейную мать, рождающую сынов своих на смерть дьяволу, они абсурдно требуют, чтобы сыны Божии предали себя им на истребление? Насколько больше поводов для гордости было тогда у Иерусалимской синагоги, чем теперь имеется у синагоги Римской? Посмотрим же, как Павел лишает ее всяческих прикрас и приравнивает к Агари.

стих 27

Ибо написано. Свидетельством Исаии апостол доказывает, что от Церкви рождаются законные сыны, сыны обетования. Место взято из 54:3, где пророк говорит о царстве Христовом и о призвании язычников. Неплодной и вдовствующей он обещает многочисленное потомство. Ибо в этом и состоит причина той радости и того веселия, к которому он призывает Церковь. Следует отметить цель, к которой здесь стремится апостол. Он хочет отобрать у иудеев небесный Иерусалим, о котором ведет речь пророк Исаия. Ибо он возвещает Иерусалиму, что в нем соберутся сыны отовсюду, из всех народов, причем не собственными своими усилиями, а по благословению Божию. Посему апостол тут же заключает, что мы, подобно Исааку, становимся сынами Божиими по обетованию, и принимаем эту честь не по какой-либо иной причине. Этот вывод для неопытных и несведущих в толковании Писания может показаться сомнительным. Потому что не знают они основного принципа, – принципа, которого следует самым твердым образом держаться: все обетования, основанные на личности Мессии, даются даром. Поскольку апостол считает это за данное, он и противопоставляет столь уверенно обетование закону.

стих 29

Но, как тогда рожденный по плоти. Здесь апостол дает отпор ярости лжеапостолов, ополчившихся против благочестивых. Ведь последние всю свою надежду возлагали на Христа. Их приводила в смятение эта ярость, и поэтому они так же нуждались в утешении, как и лжеапостолы в суровом упреке. Итак, Павел увещевает их: вовсе не удивительно, что сегодня сыны закона делают то же, что с самого начала делал их отец Измаил, из-за гордости от своего первородства гнавший истинного наследника Исаака. С той же самой надменностью из-за внешних обрядов, обрезания и законнического устроения его потомки превозносятся ныне над законными сынами Божиими, причиняя им скорбь. Дух апостол вновь противопоставляет плоти, то есть призвание Божие – человеческой (как говорят) видимости. Посему последователям закона и дел он приписывает внешнюю личину, а самой вещью наделяет тех, кто опирается на одно лишь призвание Божие и полагается на Его благодать.

Гнал. О гонении в Писании нигде не упоминается. Моисей только говорит, что Измаил был מהעפ – причастие, означающее, что он издевался над своим братом Исааком. Ибо мнение некоторых иудеев, толкующих это как простую насмешку, никак не согласуется с контекстом. Было бы чрезвычайно жестоко столь яростно мстить за безобидный смех. Итак, несомненно, что Измаил мучил отрока Исаака издевательствами. Но как далеко всему этому до открытого гонения! Однако апостол не напрасно впадает здесь в преувеличение. Ибо самое тягостное гонение для нас – видеть, как нечестивые насмехаются над нашим призванием. Ни пощечины, ни бичевание, ни гвозди, ни шипы не причинили Христу такого мучения, какое принесли богохульные слова: Он уповал на Бога, и какая от этого польза? Ведь ныне ему некому помочь! В этих словах больше яда, чем во всех гонениях. Ибо делать недействительной благодать божественного усыновление много хуже, чем просто похищать у нас бренную жизнь. Итак, Измаил не преследовал своего брата с помощью меча. Он сделал нечто худшее: надменно превозносился над братом, попирая ногами обетования Божии. Именно в том, что нечестивые презирают и ненавидят благодать Божию в избранных, и кроется источник всех гонений. Яркое подтверждение этому мы видим в истории Каина и Авеля.

Апостол также учит нас бояться не столько внешних преследований, когда враги благочестия истребляют нас огнем и железом, угрожая темницей, мучениями и побоями, сколько того, что они своим богохульством пытаются сделать напрасным наше упование, опирающееся на обетования Божии. Они делают это, когда насмехаются над нашим спасением, с надменностью хуля святое Евангелие. Ибо значимы не столько их попытки тяжко ранить наши души, сколько стремление посмеяться над Богом и Его благодатью. И самое погибельное гонение происходит тогда, когда нападкам подвергается спасение душ. Ныне до нас, освободившихся от папской тирании, уже не доходят мечи нечестивых. Однако сколь глупы мы будем, если не оскорбимся преследованием духовным. Когда пытаются всеми силами уничтожить учение, из которого мы черпаем жизнь. Ведь, подвергая нашу веру богохульным нападкам, они расшатывают веру многих неискушенных и неопытных. Сегодня ярость эпикурейцев причиняет мне больше страданий, чем негодование папистов. Ведь эти люди не угрожают нам оружием и насилием. Но поскольку имя Божие для меня ценнее собственной жизни, когда я вижу, как по дьявольскому наущению угашается всякий страх и почтение к Богу, как мерзким поведением нечестивых уничтожается или оскверняется памятование о Христе, я страдаю больше, чем если бы какая-то страна полностью сгорела от одного большого пожара.

стих 30

Но что говорит Писание. Немалым утешением является уже то, что апостол представил нам пример отца нашего Исаака. Однако еще большим становится утешение, когда апостол добавляет: лицемеры со всем своим превозношением достигают лишь того, что изгоняются прочь из духовной семьи Авраама. Наше же наследие не подвергается никаким угрозам, как бы разнузданно они не мучили нас в свое время. Пусть верные подкрепляют себя этим утешением, зная, что тирания измаильтян не будет продолжаться вечно. Со стороны кажется, что они держат первенство: поэтому и презирают нас, как выкидышей, надмеваясь своим первородством. Однако впоследствии они будут объявлены агарянами, рожденными от рабы и недостойными наследия.

Этот прекрасный отрывок помещен для того, чтобы мы не смущались гордынею лицемеров и не завидовали их судьбе, поелику их почетное пребывание в Церкви продлится лишь временно. Скорее мы должны терпеливо ожидать предназначенной им погибели. Ибо многие из незаконнорожденных и чужих занимают ныне место в Церкви, однако у них нет постоянной и неколебимой веры. Подобно сему, как чужеземец был изгнан со своими потомками Измаил, вначале царствовавший и надмевавшийся от своего первородства. Здесь некоторые чванливые люди смеются над простотою Павла, сравнившего с судом Божиим вызванный пустыми раздорами женский гнев. Но они не обращают внимания на то, что этому предшествовало установление Божие. Посему становится ясно: все эти события управлялись небесным провидением. Безусловно необычным было то, что Аврааму было приказано полностью слушаться свою жену. Откуда мы делаем вывод: Бог воспользовался служением Сарры для утверждения Своего обетования. И, наконец, изгнание Измаила было не чем иным, как исполнением и осуществлением пророчества: в Исааке, а не в Измаиле, наречется семя тебе. Итак, несмотря на то, что здесь несомненно имело место женское мщение, это не мешает Богу в данном прообразе возвестить Церкви о Своем Суде.

стих 31

Итак, братия. Теперь апостол ободряет галатов, и убеждает их сыновству от Агари предпочесть сыновство от Сарры. Более того, он напоминает, что они уже рождены для свободы по благодати Христовой, так что им подобает сохранять свое положение. Сегодня паписты смеются над тем, что мы зовем их измаильтянами и агарянами, а сами себя объявляем законными сынами. Однако, ежели обстоятельно и прилежно все сопоставить, рассудить об этом сможет всякий, даже неученый человек.