Bible Commentaries
Галатам 5

стих 1

Итак стойте в свободе. Сказав прежде, что сыны рождены от свободной, апостол увещевает их теперь, сколь сильно надобно ценить эту свободу, дабы галаты не презрели ее как нечто никчемное. Конечно, свобода эта – бесценное сокровище, сражаясь за которое мы не должны жалеть собственной жизни. Ибо здесь идет речь не только о внешней видимости, но о самой сути дела. Сегодня многие, не принимая это во внимание, осуждают нас в склочности, видя, что мы столь подчеркнуто и с таким упорством даже во внешних вещах утверждаем свободу веры вопреки папской тирании. Под этим предлогом противники внушают неопытным ненависть к нашему делу, словно мы стремимся к одной только вседозволенности и к ниспровержению всякой дисциплины. Но разумные и опытные люди знают: этот отрывок занимает одно из главных мест в спасительном учении. Ибо здесь говорится не о поедании той или иной пищи, не о праздновании или непраздновании того или иного дня (как считают многие глупцы, а некоторые даже сознательно клевещут), но о том, что позволено тебе перед лицом Божиим, о том, что необходимо для спасения, и чего нельзя опускать. Поэтому рассуждение ведется здесь о состоянии совести, когда та приходит на судилище Божие.

Далее, под свободой Павел здесь разумеет свободу от обрядов закона, соблюдение которых лжеапостолы требовали как чего-то необходимого. Однако пусть читатели помнят: подобная свобода является лишь частью той свободы, которую приобрел для нас Христос. Ведь какая была бы нам польза, если бы Христос освободил нас только от обрядов? Итак, мысль апостола проистекает из более возвышенного источника. Христос подпал под проклятие, чтобы искупить нас от проклятия закона. Ведь Он упразднил силу закона, державшего нас в состоянии вины и угрожавшего божественным судом. Кроме того, Он избавил нас от тирании греха, дьявола и смерти. Поэтому здесь один вид заключает в себе целый род, о чем мы еще скажем в толковании на Послание к Колоссянам. Далее, Христос, распявшись на кресте, приобрел для нас свободу, а плод и обладание сей свободой Он дает нам через Евангелие. Поэтому Павел хорошо поступил, увещевая галатов не подвергаться вновь игу рабства. То есть, не позволять вновь набрасывать петлю на свою совесть. Ибо ежели неправедные люди возлагают бремя на наши плечи, это еще можно стерпеть, но ежели они хотят поработить совесть, следует сопротивляться яростно, не жалея собственной жизни. Ибо, позволяя людям связывать совесть, мы лишим себя бесценного блага. Одновременно будет нанесен вред Христу, автору нашей свободы. Но что означает здесь слово «опять»? Ведь галаты никогда не жили под законом. Проще всего понять так: галаты в таком случае как бы утратили искупление Христово. Хотя закон был дан иудеям, а не язычникам, вне Христа ни для тех, ни для других не остается свободы, но одно только рабство.

стих 2

Вот, я, Павел. Самое тяжкое, что мог им возвестить апостол, это то, что они исключены из благодати Христовой. Однако что он хочет сказать фразой: Христос не приносит пользы никому из обрезанных? Разве Аврааму Христос не принес пользы? Наоборот, ведь Авраам обрезался как раз для того, чтобы получить эту пользу. Если мы скажем, что так было только до пришествия Христа во плоти, то что ответить по поводу Тимофея? Следует отметить: Павел говорит здесь не только о внешнем обрезании или каких-нибудь обрядах, скорее он выступает против нечестивого учения лжеапостолов, вообразивших, что обрезание необходимо для почитания Бога, и одновременно уповавших на него как на достойное вознаграждения дело. Именно эти дьявольские измышления и делали ненужным Христа. Они не отрицали Христа и не хотели полностью Его устранить, но так распределяли роль между делами закона и Его благодатью, что отводили Ему лишь половину нашего спасения. Апостол возражает и говорит, что спасение нельзя разделять таким образом. И Христос поможет нам только в том случае, если мы примем Его целиком.

Разве не то же делают сегодня паписты? Только на место обрезания они ставят выдуманные ими самими безделушки. Все их учение, безусловно, стремится к тому, чтобы смешать благодать Христову с заслугами дел, что совершенно невозможно. Ибо всякий, кто хочет иметь половинчатого Христа, теряет Его целиком. Однако паписты кажутся себе весьма остроумными, утверждая, что приписывают делам лишь то, что опосредуется Христовой благодатью. Но ведь именно в этом и состояло заблуждение галатов. Они не думали, что отпадают от Христа или отрекаются от Его благодати. Но когда евангельское учение извратилось в этом главном пункте, весь
Христос оказался для них утерянным. Слова: «вот, я, Павел» несут в себе ударение. Ибо апостол называет себя по имени, дабы не показалось, что он сомневается в своем деле. Хотя его авторитет и поколебался среди галатов, его было вполне достаточно для опровержения всех противников.

стих 3

Еще свидетельствую. Доказательство предыдущего положения, но с противоположной стороны. Тот, кто должен исполнить весь закон, никогда не избежит смерти, всегда оставаясь в ее власти. Ведь нельзя найти никого, кто удовлетворил бы всему закону. Значит обязательство перед законом означает неминуемое осуждение человека. В этом случае Христос никак ему не поможет. Итак, мы видим, сколь противны друг другу эти два утверждения: мы являемся причастниками Христовой благодати, и мы снова обязаны соблюдать весь закон. Однако отсюда как будто следует, что никто из отцов не спасся. Более того, отсюда следует, что Павел погубил Тимофея, повергнув его обрезанию. Горе нам, покуда мы не избавлены от закона. Но где обрезание, там и подчинение закону.

Следует отметить, что Павел говорит об обрезании в двух смыслах. Это легко заметить каждому даже посредственно знакомому с посланиями Павла. Ибо в Послании к Romans 4:11 Павел называет обрезание печатью праведности по вере. Таким образом, в знаке обрезания он видит Христа и обетование незаслуженного спасения. Ныне же он противопоставляет его Христу, вере, Евангелию и благодати, разумея под ним законническое соглашение, основанное на заслугах дел. Отсюда явствует то, что я уже сказал: Павел говорит об обрезании не всегда в одном и том же смысле. Здесь следует принять во внимание причину такой двусмысленности. Скажу так: Павел, рассматривая обрезание в его собственной природе, заслуженно делает его символом благодати, поелику именно таким оно и было установлено Богом.

Однако, ведя спор с лжеапостолами, злоупотреблявшими обрезанием для уничтожения Евангелия, Павел говорит не о том, для чего установил обрезание Господь, но нападает на извращенное понимание обрезания некоторыми людьми. Пример этого мы и видим в настоящем отрывке. Когда Аврааму было дано обетование о Христе, о незаслуженной праведности, о вечном спасении, для подтверждения всего этого была добавлена заповедь об обрезании. Итак, по установлению Божию обрезание было таинством, призванным помогать вере. Но пришли лжеапостолы, вообразившие, что обрезание несет с собой заслугу. Они восхваляли соблюдение закона и делали обрезание началом своей религиозной практики. И апостол критикует здесь не установление Божие, но именно это измышление лжеапостолов.
Кто-нибудь возразит: каким бы ни было злоупотребление нечестивых, оно никак не умаляет священные божественные установления. Отвечаю: обрезание было заповедано Богом лишь на определенное время. После пришествия Христова оно перестало быть божественно установленным таинством, поелику на его место заступило крещение. Итак, зачем же был обрезан Тимофей? Конечно же, не ради самого себя, но ради братьев, чьей немощи тогда была сделана уступка. И чтобы лучше стало ясно, насколько учение папистов совпадает с тем, которое критикует в этом месте Павел, отметим, что таинства, принятые искренно, являются делом Бога, а не людей. Ибо в крещении, в святой вечери, мы сами ничего не делаем, мы лишь приносим себя Богу для восприятия его благодати. Значит крещение в отношении нас является чисто пассивным делом. Ибо мы не приносим ничего, кроме веры, ищущей все в Иисусе Христе. Что же делают паписты? Они измышляют «совершенное дело», коим люди заслуживают благодать Божию. Что еще они делают, как не угашают истину божественного таинства? Мы продолжаем удерживать и крещение и вечерю Господню, поелику Христос восхотел, чтобы оба эти таинства употреблялись постоянно. Но все подобные нечестивые выдумки мы, как и подобает, решительно отвергаем.

стих 4

Остались без Христа. Смысл таков: если вы ищете часть праведности в делах закона, Христос для вас – ничто, и вы отчуждены от Его благодати. Ведь галаты не настолько оглупели, чтобы думать, будто оправдываются они одним только соблюдением закона. Они лишь смешивали Христа с законом. Иначе напрасно бы Павел пугал их своими угрозами. Что вы делаете? Вы сделали Христа полностью бесполезным, вы в ничто ставите Его благодать. Итак, мы видим, что даже малую часть праведности нельзя искать в законе без того, чтобы одновременно не отречься от Христа и Его благодати.

стих 5

А мы духом ожидаем. Здесь апостол предваряет возможное возражение. Ведь кому-то могла прийти к голову мысль: выходит, что от обрезания нет никакой пользы. Апостол отвечает: во Христе оно действительно ничего не значит. Поэтому праведность кроется в вере и достигается духом без каких-либо обрядов. Лелеять надежду на спасение означает основывать упование на той или иной вещи; иначе говоря, определить для себя, откуда следует ожидать праведности. Хотя возможно, что этими словами означается также и стойкость. Апостол как бы говорит: мы постоянно пребываем в уповании на праведность, которую обретаем верою. То, что по его словам праведность приходит к нам по вере, относится и к нам, и к ветхозаветным отцам. Ибо все они угодили Богу своей верою, как о том свидетельствует Писание. Однако их вера была завернута в покрывало обрядов. Поэтому апостол отличает нас от них, говоря о духе, и противопоставляя его внешним теням. Он хочет сказать, что теперь для достижения праведности достаточно простой веры, той, которая не украшается обрядовой помпой, а довольствуется духовным поклонением Богу.

стих 6

Ибо во Христе Иисусе. Вот причина, почему на праведность уповают теперь в духе. Во Христе, то есть в царстве Христовом, или в Христианской Церкви упразднено обрезание со всем, что ему сопутствовало. Ибо под обрезанием апостол имел в виду все обряды вообще. Он говорит, что теперь для них уже нет места, но не соглашается с тем, что они всегда были бесполезными. Ведь по его словам, они были упразднены только после Христова пришествия. Таким образом, разрешается вопрос: почему апостол говорит здесь об обрезании столь пренебрежительно, как будто от него нет никакой пользы. Причина в том, что здесь он ведет речь об обрезании не как о таинстве, не исследует, что именно значило оно в то время, когда еще имело силу. Он лишь утверждает, что в царствии Христовом необрезание равно обрезанию, причем именно потому, что приход Христа положил конец законническим обрядам.

Но вера, действующая любовью. Обрядам апостол противопоставляет иной вид религиозной деятельности, а именно – служение любви. Делает он это, чтобы иудеи не думали о себе слишком высоко, словно имели какое-то преимущество. Ибо в конце послания апостол вместо любви упоминает о новой твари. Значит, он как бы говорит: Бог не желает, чтобы ныне мы занимались обрядами, достаточно, если мы будем упражняться в любви. Между тем Павел вовсе не исключает таинства, являющиеся помощниками веры, он лишь кратко формулирует то, что относится к духовному богопоклонению. В этом месте не было бы никакой трудности, если бы паписты злостно не исказили его для утверждения праведности по делам. Ибо, желая опровергнуть наше положение, что оправдываемся мы только верой, они прибегают к следующему приему: Если оправдывает лишь та вера, которая действует через любовь, значит, оправдывает не она одна. Отвечаю: они сами не понимают то, о чем болтают, тем более не смыслят того, о чем говорим мы. Ибо мы не учим, что оправдывающая вера пребывает одна; наоборот, мы утверждаем, что она постоянно соединяется с добрыми делами. Однако мы говорим о том, что ее одной достаточно для оправдания. Паписты же, подобно мясникам, плачевно расчленяют веру, делая ее то неоформленной и лишенной любви, то оформленной. Мы же отрицаем, что истинную веру можно отрывать от Духа возрождения. Но когда идет речь о причине оправдания, мы исключаем все дела вообще.

Что касается настоящего места, то Павел вовсе не рассуждает о том, содействует ли любовь вере в деле оправдания, но хочет лишь сказать, в чем состоят истинные духовные упражнения верных. Чтобы не показалось, будто он делает христиан праздными и уподобляет их пням. Итак, ведя речь об оправдании, остерегайся даже упоминать о любви и добрых делах, но яростно настаивай на исключающей частице «только». Здесь же Павел говорит не об оправдании, и не приписывает часть хвалы за него любви, ведь иначе отсюда следовало бы, что обрезание и обряды некогда имели силу оправдывать. Ибо как во Христе Иисусе апостол заповедует нам веру и любовь, так и до пришествия Христова требовались обряды. Однако даже сами паписты допускают, что они никак не служили обретению праведности. Значит, не следует так думать и о любви.

стих 7

Вы шли хорошо. С упреком за нынешнее отпадение апостол умышленно соединил похвалу за прошлое подвизание, дабы галаты, устыдившись, тем быстрее вернулись на истинный путь. Удивительно, что он спрашивает, кто именно увел их с правильного пути, что делает, по-видимому, для еще большего их устыжения (Стыда). Слово πειθεσθαι я снова предпочел перевести как «покоряться», а не как «верить», поелику галаты, приняв сначала Евангелие в чистоте, затем были уведены от должного послушания.

стих 8

Такое убеждение. До сей поры апостол сражался с помощью аргументов. Теперь же, провозглашая, что убеждение сие пришло не от Бога, а откуда-то еще, он прямо упирает на свой авторитет. Ибо данное увещевание не имело бы силы, если бы не было основано на авторитете говорящего. Однако Павел по праву мог столь уверенно обращаться к галатам, будучи для них глашатаем божественного призвания. Поэтому он говорит о Боге не прямо, а с помощью перифраза. Как бы так: Бог не воюет с Самим Собой. Он есть Тот, Кто призвал вас ко спасению через мою проповедь. Значит это новое учение пришло откуда-то еще. Поэтому, если хотите, чтобы призвание Божие оставалось действительным, остерегайтесь и не слушайте тех, кто внушает вам новые домыслы. Я признаю, что греческое причастие «Призывающий» стоит в настоящем времени, однако, поскольку оно употребляется здесь обобщенно, я предпочел перевести его, как «Призывавший», для устранения двусмысленности.

стих 9

Малая закваска. Я отношу это к учению, а не к людям. Ибо апостол увещевает, сколь опасно искажать божественное учение, дабы галаты не сочли эту опасность слишком малозначащей. Ведь сатана, проникнув в Церковь, не отвергает учения открыто, но искажает его чистоту ложными и чуждыми мнениями. Многие же, не замечая тяжесть подобного зла, сопротивляются ему не столь упорно. Поэтому здесь апостол открыто заявляет: после повреждения божественной истины у нас ничего не остается. Он пользуется при этом сравнением с закваской, которая, будучи небольшой по размеру, сообщает свои свойства всей заквашенной массе. Итак, следует остерегаться примышлять что-либо к чистоте Евангелия.

стих 10

Я уверен о вас. Павел снова обращает всю свою суровость на лжеапостолов, называя их причиной зла, и угрожая наказанием. О галатах же, по его словам, он питает лучшую надежду, думая, что они скоро и без помех возвратятся к истинному согласию. Ведь нас воодушевляет, когда мы слышим, что о нас надеются на лучшее. Мы считаем постыдным обмануть надежду тех, кто думает о нас по-дружески и с теплотою. Поелику же вернуть галатов к чистоте оставленного ими вероучения было делом Божиим, апостол говорит, что надеется на Господа. Этим он хочет сказать, что покаяние есть небесный дар, дабы галаты и сами испросили его у Бога.

Смущающий вас. Подтверждение предыдущего предложения, поелику апостол косвенно переносит большую часть вины на тех мошенников, которые обманули галатов. Ибо, возвещая им кару, он избавляет от нее самих галатов. И пусть это услышат все, кто дает Церкви повод для смуты, кто нарушает единство веры, уничтожает согласие; и ежели остался у них какой-то здравый смысл, пусть вострепещут от этих слов. Ибо Бог возвещает устами Павла, что не оставит безнаказанными зачинщиков подобных соблазнов. Фраза «кто бы ни был» несет в себе ударение. Ведь, поскольку лжеапостолы устрашали простой народ своей велеречивостью, Павлу, со своей стороны, надлежало премного вознести свое учение и заявить, что никто из дерзающих выступать против него, какие бы звания он ни носил, не избежит наказания.

стих 11

За что же гонят меня. Доказательство от целевой причины. Я избежал бы, говорит апостол, ненависть человеков, опасности и гонения, если бы захотел смешивать Христа с внешними обрядами. Настаивая же так упорно на противоположном, я делаю это не ради себя, и не ради собственной выгоды. Но следует ли из этого, что его учение истинно? Отвечаю: правое намерение и чистая совесть учителя немало способствуют укреплению веры в его слова. Потом, нет такого безумного человека, который добровольно навлекал бы на себя зло. Наконец, Павел бросает подозрение на своих противников, намекая, что, проповедуя обрезание, они больше заботятся о собственном спокойствии, нежели о добросовестном служении Христу. Итог таков: осуждая поиск людского благоволения и похвалы, Павел отстраняется от всякого превозношения и всякой алчности. Он скорее подвергнет себя гонениям и ярости других, нежели хоть на волос уклонится от чистоты Евангелия.

Тогда соблазн креста. Павел охотно называет Евангелие крестом или проповедью о кресте, желая противопоставить его простоту человеческим представлениям о мудрости и праведности. Ибо и иудеи, и эллины призирали невзрачность Евангелия: одни – из-за ложной уверенности в собственной праведности, а другие – из-за глупого превозношения своей мудростью. Итак, говоря, что после проповеди обрезания уже нет никакого соблазна креста, Павел разумеет, что иудеи больше не стали бы его тревожить, но утихомирились бы и признали его учительство, поелику их не оскорбило бы искаженное Евангелие, составленное из Христа и Моисея. Наоборот, подобная смесь весьма приемлема для них, поелику сохраняет за ними их достоинство.

стих 12

О, если бы удалены. Апостол продолжает выражать свое негодование. Он уже молил о погибели мошенников, обманувших галатов. Кажется, говоря «удалены», он намекает на обрезание, на котором настаивали лжеучителя. К этому мнению склоняется Златоуст. Павел как бы говорит: из-за обрезания они разрывают Церковь на части. Я хотел бы, чтобы сами они были полностью оторваны от Церкви. Однако подобная молитва кажется не соответствующей кротости апостола. Ибо следует желать спасения всем людям, а не того, чтобы кто-нибудь из них погиб. Отвечаю: это верно, если мы думаем о самих людях. Ведь Бог заповедует нам желать спасения всех без исключения людей, подобно тому, как Христос пострадал за грехи всего мира. Однако мысль благочестивых иногда отвлекается от рассмотрения людей и начинает взирать на славу Божию и царство Христово. Ведь насколько возвышеннее слава Божия спасения людей, настолько же сильнее должна она побуждать нас любить ее и к ней стремиться. Поэтому верные, желая продвижения славы Божией, иногда забывают о мире и живущих в нем людях. Они больше возжелают погибели всего мира, нежели хоть какого-то умаления божественной славы.

Однако будем помнить: подобное их желание проистекает из того, что, отвлекшись от людей, созерцают они Божию славу. Поэтому апостола нельзя обвинить здесь в жестокости, словно он выступает против любви. Затем, если сравнить Церковь с одним или несколькими людьми, насколько она всех их перевесит? Жестоко то милосердие, которое одного человека предпочло бы всей Церкви. С одной стороны я вижу, как подвергается опасности стадо Господне, а с другой – вижу волка, нападающего на нее по наущению сатаны. Неужели забота о Церкви не должна занять все мое помышление, и я не восхочу купить ее спасение погибелью волка? В этом случае я не хочу на самом деле кого-то погубить, просто любовь к Церкви приводит меня в такой восторг, что ничего больше меня уже не заботит. Итак, тот, кто не пылает подобным рвением, не может быть пастырем Церкви. Слова, переведенные мною как «возмущающие», на греческом означают – сдвигать кого-то с присущего ему положения. Фразу эту апостол вставил ради усиления смысла, желая не только удалить лжеучителей, но и вообще отсечь и оторвать их от Церкви.

стих 13

К свободе. Теперь апостол учит галатов, как надобно пользоваться свободой. В Послании к Коринфянам мы узнали, что свобода – это одно, а ее использование – совсем другое. Ибо свобода находится в совести и взирает на Бога, а использование свободы относится ко внешним вещам и имеет дело не с Богом, а с людьми. Итак, прежде призвав галатов не терпеть какого-либо умаления их свободы, апостол повелевает им теперь быть умеренными в использовании этой свободы. Далее, он предписывает правило законного употребления свободы, дабы не обращать ее в повод для вседозволенности. Ибо свобода дается вовсе не плоти, которая, напротив, должна скорее оставаться под ярмом и в оковах, свобода – это духовное благо, воспринять которое могут лишь благочестивые души.

Но любовью. Апостол объясняет, как надобно обуздывать свободу, дабы она не перешла в повсеместное и похотливое злоупотребление. Свобода, по его словам, обуздывается тогда, когда управляется любовью. Будем же всегда помнить, что сейчас апостол обсуждает не то, каким образом мы свободны перед Богом, но то, каким образом нам позволено пользоваться этой свободой перед людьми. Ибо правая совесть не допускает никакого внутреннего рабства, однако же практика внешнего рабства и воздержания не несет с собой никакой опасности. Итог таков: если мы служим друг другу любовью, то всегда имеем основу для назидания. Поэтому мы не устаем в этом деле, но пользуемся благодатью Божией ради Его славы и спасения ближних.

стих 14

Ибо весь закон. Здесь кроется скрытое противопоставление между увещеванием Павла и учением лжеапостолов. В то время как первые настаивали на одних обрядах, Павел попутно объявляет здесь, каковы истинные обязанности христиан. Итак, похвала любви направлена здесь на то, чтобы галаты уразумели: в ней кроется главный принцип христианского совершенства. Однако надо понять, почему все заповеди закона содержатся в повелении о любви. Ведь закон состоит их двух скрижалей, из коих первая учит почитанию Бога и долгу благочестия, а вторая – самой любви. Поэтому, абсурдным кажется делать из части целое. Одни объясняют это так, что даже в первой скрижали не заповедуется ничего, кроме любви к Богу от всего сердца. Однако Павел ясно говорит здесь о любви к ближнему. Итак, надобно поискать более надежное решение. Я признаю, что любовь к Богу выше любви к братьям, поэтому соблюдение первой скрижали больше значит для Бога, чем соблюдение второй. Однако благочестие – это нечто сокрытое от человеческих чувств, как невидим для людей и Сам Бог. И хотя обряды были установлены ради свидетельствования об этой любви, они не являются ее надежными доказательствами. Ибо часто бывает так, что больше всего настойчивы и упорны в соблюдении обрядов как раз лицемеры.

Итак, Бог желает видеть свидетельство нашей к Нему любви в любви к братьям, которую Он нам и заповедует. Вот почему любовь зовется совершенством закона, и не только здесь, но и в Послании к Romans 13:8. Не потому, что она выше поклонения Богу, а потому что является его подтверждением. Я уже говорил о том, что Бог невидим. Однако Он представляет Себя нам в лице братьев, и в их лице требует от нас того, что положено лично Ему. Итак, любовь к людям рождается только из страха и любви к Богу. Поэтому не удивительно, если следствие обозначает также и причину, признаком которой является. Значит дурно поступает тот, кто любовь к Богу отделяет от любви к людям.

Люби ближнего. Ибо любящий каждому воздает должное, никому не причинит несправедливости и не принесет вреда, но всем будет благотворить по мере своих сил. Ведь именно об этом и идет речь во второй скрижали. И этот же довод Павел приводит в Послании к Римлянам. Далее, под ближним здесь разумеются все смертные. Ибо всех нас объединяет общая природа, как учит об этом Исаия (58:7): Плоть свою не презирай. Священными узами единства в особенности должен служить вложенный в нас образ Божий. Посему здесь нет различия между другом и врагом. И не может порочность людей уничтожить природное право. Слова «как самого себя» означают следующее: подобно тому, как любой человек склонен любить себя по зову плоти, так и Бог заповедует нам любить своих ближних. Ибо извращают, а не истолковывают слова Господни те, кто (подобно всем сорбоннцам) заключает отсюда, что любовь к себе по порядку предшествует любви к ближнему. Ведь, говорят они, любое правило выше того, что этим правилом управляется. Они – откровенные ослы, не имеющие даже искорки любви. Ведь ежели любовь к себе была бы для нас правилом, отсюда следовало бы, что она правильна, свята и одобряется Богом. Но мы никогда не будем любить ближних искренно и по заповеди Господней, покуда не исправим должным образом любовь к себе. Эти два чувства противоположны и воюют друг с другом. Ведь любовь к себе порождает презрение и пренебрежение другими, рождает жестокость, является источником алчности, хищений, обмана и всех прочих общественных болезней. Она толкает нас к нетерпению, возбуждает в нас желание мстить. Итак, Господь требует от нас обратиться к подлинной любви.

стих 15

Если же друг друга угрызаете. Из внешних обстоятельств, а также из слов самого Павла можно сделать вывод, что среди галатов, разногласящих в учении, процветали распри и споры. Апостол показывает, сколь гибельно это зло для Церкви; показывает, указывая на следствие этого зла. Вполне вероятно, что Господь через лжеучение отомстил за самомнение, надменность и другие пороки галатов. Ведь Он имеет привычку так поступать и свидетельствует об этом у Моисея, Deuteronomy 13:2. Под «угрызением» и «съеданием» апостол, на мой взгляд, имеет в виду враждебные наветы, злые замыслы, заговоры и прочие словесные пререкательства, а также вред, причиняемый обманом и насилием. И каков же конец всего этого? Истребление, говорит апостол. Но любви свойственны взаимная забота и поддержка. О, если бы мы вспоминали об этом всякий раз, когда дьявол побуждает нас к распрям, о том, что из разногласия между членами одного тела происходит только полная погибель и истребление всего тела! Сколь позорно и безумно, если мы, будучи членами одного и того же тела, стремимся к взаимной погибели!

стих 16

Я говорю: поступайте по духу. Затем апостол говорит о врачевстве против этого зла. Ведь погибель Церкви – немалое зло. Итак, его следует упорно избегать всякий раз, когда возникает подобная угроза. Но как именно избегать? С помощью того, что плоть не будет в нас господствовать, и мы будем являть свидетельства своего водительства Святым Духом. Апостол намекает на то, что галаты, ведущие жизнь недостойную христиан, являются плотскими и лишены Духа Божия. Откуда еще происходят их распри, если не от того, что они водятся плотской похотью? Итак, апостол считает это знаком того, что они не ходят по Духу. Следует обратить внимание на слово «исполнять». Апостол хочет сказать, что сыны Божии, как бы ни были еще подвержены порокам, и как бы ни тяготились бременем плоти, не привержены полностью этим плотским порокам, но упорно им сопротивляются. Духовный человек вовсе не чужд плотских вожделений, больше того, – они довольно часто в нем возникают. Однако он не покоряется им и не дает царствовать, что и означается словом «исполнять». Смотри восьмую главу Послания к Римлянам.

стих 17

Плоть желает противного духу. Павел предупреждает их о предстоящих трудностях, дабы они знали: духовная победа не обретается без борьбы. Трудность происходит от того, что наша природа противится духу. В толковании на Послание к Римлянам мы уже говорили, что словом «плоть» означается человеческая природа. Ибо мнение софистов, ограничивающих «плоть» низшими чувствованиями, опровергается многими местами из Писания. А приведенное апостолом противопоставление устраняет все сомнения. Ибо Дух означает здесь преображенную природу или благодать возрождения. Итак, что же еще означает плоть, кроме ветхого человека? Поелику вся человеческая природа враждебна и непокорна Духу Божию, следует прилагать усилия и серьезно бороться против плоти. Кроме того, нам должна быть дана сила повиноваться Духу. Поэтому начинать следует с отречения от самого себя. Здесь мы видим, как «хвалит» Бог нашу природу, говоря, что она не больше подходит праведности, чем огонь подходит воде. Какую же теперь каплю блага можно найти в свободной воле? Если только не назвать благом то, что противно божественному Духу. Это же апостол говорит в Послании к Римлянам, 8:7: плотские помышления суть вражда против Бога.

Что хотели бы. Это без сомнения относится к возрожденным. Ибо у плотских не происходит никакой борьбы с превратными вожделениями. В них нет никакого правого желания, воздыхающего по праведности Божией. Так что Павел обращается к верующим, где слово «хотеть» следует относить не к склонности природы, а к святым пожеланиям, которые Бог внушает нам по Своей благодати. Итак, Павел объявляет, что верные, как бы ни старались, не могут добиться того, чтобы в этой жизни служить Богу в совершенстве. Они желают и стремятся к этому, но не полностью обретают желаемое. Об этом подробнее говорится в Послании к Римлянам, 7:15.

стих 18

Если же вы духом водитесь. Поелику верные хромают, ходя путем Господним, то, дабы не пали они духом, зная, что не могут удовлетворить закону, Павел и дает нужное им утешение. Он говорит, что они уже не под законом. О чем идет речь также в Послании к Римлянам, 6:14. Откуда следует: им не ставится в вину то, чего они еще лишены. Бог принимает их служение так, как если бы оно было совершенным и безупречным. Впрочем, здесь также продолжается рассуждение о свободе. Ибо Дух, Которого Павел прежде назвал Духом усыновления, освобождая людей, одновременно избавляет их от ярма закона. Апостол как бы говорит: Хотите раз и навсегда прекратить мучающие вас споры? Тогда ходите по духу. Ибо тогда вы будете избавлены от власти закона. Закон будет для вас лишь добрым наставляющим учением, и не будет больше держать в цепях вашу совесть. Далее, за снятием налагаемой законом вины следует свобода от соблюдения обрядов, служивших символами рабского положения.

стих 19

Дела плоти известны. Поелику ранее апостол вкратце показал христианам, к чему они должны стремиться, чтобы покоряться Духу и противиться плоти, теперь он рисует нам картину как плоти, так и духа. Если люди познали бы самих себя, они не нуждались бы в подобных объяснениях, поелику сами они не что иное, как плоть. Однако по причине врожденного лицемерия мы не замечаем свою порочность, покуда дерево это не проявится в своих плодах. Итак, апостол теперь учит нас, с какими пороками предстоит нам сражаться, чтобы не жить по плоти. Он не перечисляет все пороки, о чем и сам в конце говорит. Однако из перечисленного им легко можно вывести и все остальное. «Прелюбодеяние» и «блуд» апостол помещает на первом месте, затем упоминает «нечистоту», охватывающую собой все постыдное. Ибо тех, кто ведет себя распутно и вызывающе, греки называют ασελγεια. Эти четыре порока обозначаются одним именем – бесстыдство. К этому апостол присовокупляет «идолослужение», понимаемое здесь как грубое суеверие, видимое для людей.

Следующие затем семь видов греха сродни друг другу. К этим семи видам добавляются затем еще два. «Гнев» и «вражда» различаются главным образом в том, что гнев скоротечен, а вражда долговечна. «Ревность» и «зависть» являются причинами ненависти. Далее, между ревностью и завистью Аристотель во второй книгеРиторики проводит следующее различение: ревнует тот, кто страдает от превосходства другого человека. И не потому, что ему неприятны его доблесть и величие, а потому, что сам желает быть выше. Завидует же не тот, кто сам желает превознестись, а тот, кто разжигается от чужого превосходства. Поэтому Аристотель учит, что зависть принадлежит низким и отверженным людям, а возвышенным и героическим он приписывает ревность. Павел же и то, и другое объявляет болезнью плоти. Из гнева и ненависти рождаются распри, войны, восстания.

Наконец, апостол доходит до человекоубийства и волшебства. Под «бесчинствами» Павел означает беспорядочную жизнь, а также неумеренность в обжорстве. Следует отметить, что ереси апостол помещает среди других дел плоти. Отсюда мы заключаем, что слово «плоть» понимается здесь широко, а не только, как думают софисты, в качестве телесной чувственности. Ибо что еще рождает ересь, кроме самомнения, относящегося прежде всего к уму, а не к грубой чувственности? Апостол называет такие дела явными, дабы кто, скрывая их, не подумал, что в чем-то преуспевает. Ибо чем поможет отрицание господства в нас плоти, если это дерево будет продолжать приносить плоды?

стих 21

Предваряю вас. Этим суровым предупреждением апостол хочет не только устрашить галатов, но и косвенно обуздать лжеапостолов, отложивших в сторону полезное учение и споривших об обрядах. Одновременно он учит нас своим примером быть настойчивыми в увещеваниях и угрозах подобного рода, согласно отрывку из Исаии (58:1): возопи, не умолкай, возвести народу моему преступления его. Когда все, живущие по плоти, исключаются из Царствия Божия, что можно сказать более страшного? Кто посмеет считать легкими те пороки, которыми гнушается Сам Бог? Однако, кажется, что таким образом апостол лишает спасения всех людей. Ибо найдется ли человек, не страдающий в той или иной степени от этих пороков? Отвечаю: Павел угрожает исключением из Царствия Божия не всем грешникам, а лишь тем, кто остается таковым и не кается. Ведь и святые иногда тяжко согрешают, однако же они возвращаются на правильный путь. Итак, они не входят в этот перечень, поелику не потакают самим себе. Наконец, все угрозы божественного суда призывают нас к покаянию, для которого у Бога всегда найдется прощение. Однако эти же угрозы будут свидетельствовать против нас, если мы продолжим упорствовать. Вместо слова «наследовать» у Павла стоит κληρονομειν, означающее обретать что-то по праву наследства. Ибо получаем мы вечную жизнь не иначе, как по праву своего усыновления, о чем будет сказано в другом месте.

стих 22

Плод же. Прежде осудив всю человеческую природу, поскольку та производит на свет лишь порочные и негодные плоды, апостол учит теперь, что все добродетели, честные и благонравные чувствования, происходят от духа. То есть, они происходят по благодати Божией и в силу обновления, получаемого от Христа. Итак, Павел как бы говорит: от человека не рождается ничего, кроме зла, и нет такого добра, которое не порождалось бы Святым Духом. Хотя и в невозрожденных людях часто наблюдаются выдающиеся примеры терпения, щедрости, кротости и веры, не подлежит сомнению, что все они – лишь обманчивая личина. В Курии была доблесть, в Фабриции и Катоне – терпение, в Сципионе – великодушие, в Фабии – терпимость, но только в людском мнении, при светской оценке их поступков. Перед Богом же нет ничего чистого, кроме того, что происходит из источника всякой чистоты.

«Радость» я понимаю здесь не в том смысле, в каком о ней говорится в Послании к Римлянам, 14:17, но как радушие по отношению к ближним, противопоставляемое ворчливости. Так и вера означает здесь истинность слов, которой противоположны хитрость, лукавство и обман. Мир я противопоставляю ссорам и распрям. Терпение же – это кротость души, из-за которой мы надеемся на все лучшее и не становимся раздражительными. Все остальное ясно и так. Ибо апостол описывает плоды, из которых видно, какое у кого расположение души. Итак, какое же суждение – скажет кто-нибудь – можно вынести о нечестивых и идолопоклонниках, блистающих иногда видимостью добродетели? Отвечаю: подобно тому, как не все дела плоти в плотском человеке являются видимыми, но выдают себя то в том, то в другом пороке, так и не следует считать человека духовным лишь в силу какой-то одной его добродетели. Ибо порой из наличия других пороков становится видно, что в нем господствует плоть. Что можно усмотреть и в отношении тех, о ком я уже говорил.

стих 23

На таковых. Некоторые понимают это так, что против добрых дел закона не установлено. Поелику благие законы рождаются от злых нравов. Однако Павел говорит сие в более возвышенном и глубоком смысле. Там, где царит Дух, закон больше не имеет власти. Ибо Господь, сообразуя наши сердца с собственной праведностью, избавляет нас от суровости закона, дабы тот не выдвигал нам свои требования и не удерживал нашу совесть в сознании вины. Закон и сейчас не перестает играть свою роль в увещевании и научении, но Дух усыновления избавляет нас от подчинения закону. Таким образом, Павел изобличает лжеапостолов, настаивавших на подчинении закону и не стремившихся к избавлению от его ярма. Но это и происходит, по словам Павла, когда Дух Божий обретает власть над душою. Откуда следует, что их нисколько не заботила духовная праведность.

стих 24

Но те, которые Христовы. Эту фразу апостол добавляет, чтобы показать: избавление относится ко всем христианам, поелику все они отреклись от плоти. Одновременно он учит галатов, каковой должна быть жизнь истинного христианина, дабы те не лживо исповедовали себя христианами. Словом «распяли» апостол хочет сказать, что умерщвление плоти есть следствие креста Христова. Ибо это дело не человека – по благодати Божией прививаемся мы ко смерти Христовой, дабы больше не жить для самих себя. Romans 6:5. Итак, мы тогда пользуемся правами сынов Божиих, когда погребены со Христом в отречении от самих себя и умерщвлении ветхого человека. И не потому, что плоть наша уже умерла, но потому, что она перестала царствовать и должна уступать Духу. Плоть и похоть означают здесь корень и происходящий из него плод. Ибо плоть есть порочность извращенной природы, откуда рождается всякое зло. Отсюда явствует, сколь сильно повредит членам тела Христова, ежели они до сих пор будут оставаться под законом. Ведь все возрожденные Духом Христовым от него освобождены.

стих 25

Если мы живем духом. По своему обыкновению Павел выводит это увещевание из предшествующего учения. Смерть плоти есть жизнь духа. Если Дух Божий живет в нас, Он и руководит нашими поступками. Ибо всегда было много тех, кто бесстыдно претендовал на то, что живет по Духу. Однако Павел призывает их от слов перейти к делу. Подобно тому, как душа не остается в теле праздной, но приводит в движение отдельные члены, так и Дух Божий не может пребывать в нас, не выказывая Себя через внешние действия. Итак, под жизнью понимается здесь внутренняя сила, а под хождением – внешние поступки. Ибо Павел делает здесь дела свидетельством духовной жизни. Метафора же, содержащаяся в слове «ходить», весьма для него привычна.

стих 26

Не будем тщеславиться. Особое увещевание, не только необходимое для галатов, но и весьма подходящее для нашего времени. Матерью многих зол – как в человеческом обществе, так и в Церкви – является самомнение. Поэтому апостол учит нас его остерегаться. Ибо κενοδοξια для Павла значит то же, что и φιλοτιμια, то есть желание славы, когда всякий хочет выделяться среди других. Хотя светские философы осуждали не всякое желание славы, среди христиан любой, алчущий почестей, отходит от истинной славы и заслуженно осуждается в пустом и порочном самомнении. Нам не подобает хвалиться ничем, кроме Бога. Вне Бога только одна суета. Из самомнения детей проистекают обиды и взаимная зависть. Ибо тот, кто надеется на высшее положение, с необходимостью будет завидовать другим. Отсюда распри, оскорбления и взаимные уколы.