Bible Commentaries
Деяния 2

стих 1

При наступлении. Исполнение означает здесь наступление. Лука еще раз упоминает о стойкости учеников, когда говорит, что все они пребывали в одном месте вплоть до назначенного времени. Сюда же относится наречие «единодушно». Уже говорилось о том, почему Господь отложил сошествие Святого Духа на полтора месяца. Но спрашивается, почему Он Его послал именно в этот день? Я не хочу отвергать анагогию Августина, утверждавшего: подобно тому, как закон был дан древнему народу на пятидесятый день после пасхи, так и Дух, служение Которого написать закон в наших сердцах, исполнил предызображенное в законе через столько же дней после воскресения Христова, нашей истинной Пасхи. Но он настаивает на этой тонкости как на необходимой в кн. Вопросов к Исходу и втором послании к Януарию, – и здесь я пожелал бы ему проявить большую трезвенность и скромность. Но пусть он наслаждается собственным толкованием. Я же принимаю то, что кажется более достоверным. Чудо совершилось в праздничный день, когда в Иерусалим обычно сходилось множество народа, и совершилось для того, чтобы стать еще заметнее для всех. Действительно, мы вскоре увидим, что по этой причине молва о нем распространилась до краев земли. С той же целью и Христос приходил в Иерусалим в дни праздников, дабы больше народа увидело совершаемые Им чудеса. И чтобы при большем стечении людей учение Его принесло больший плод. Так и Лука позднее говорит, что Павел (Acts 20:16) торопился придти в Иерусалим до дня Пятидесятницы. Причем не по религиозным соображениям, но чтобы из-за большего стечения народа принести пользу большему числу людей. Итак, в избрании дня чуда главную роль играла польза. Во-первых, чтобы сделать случившееся более известным для жителей Иерусалима, ведь тогда иудеи обращали больше внимания на божественные дела. Во-вторых, чтобы молва о нем пришла в самые удаленные местности. День же этот называют Пятидесятницей, исчисляя его от начального дня.

вирши 2-3

И внезапно. Дар надлежало сообщить видимым образом, чтобы телесное впечатление еще больше подстегнуло учеников. Ведь как вяло оцениваем мы дары Божии! Если прежде Бог не пробудит все наши чувства, сила Его останется для нас незаметной и ускользающей. Итак, это служило подготовкой к тому, чтобы ученики яснее осознали: обетование Христово о сошествии Духа уже исполнилось. Хотя сделано это было не столько ради них, сколько ради нас. То, что им явились разделенные и огненные языки, относилось скорее к нам и вселенской Церкви, а не к апостолам. Ибо Бог мог бы научить их необходимому для проповеди Евангелия и без всякого внешнего символа. Они бы поняли, что не случайно, не по своему старанию были столь внезапно изменены. Однако посланные здесь знамения будут полезны для всех поколений. И сегодня мы также ощущаем их пользу. Кратко отметим аналогию этих символов. Сильный ветер должен был внушить страх. Ведь мы никогда не подготовимся правильно к принятию благодати Божией, если не усмирим упование на собственную плоть. Как вера открывает нам доступ к Богу, так и смирение и страх открывает Ему дверь в наши сердца. У Бога нет дела с гордыми самоуспокоенными и угождающими себе людьми.

Дуновение здесь, как и обычно, означает Дух. Ведь и Христос, собираясь дать ученикам Духа, прежде на них дунул. И в видении Иезекииля (1:4) присутствует буря и ветер. Больше того, само название Духа заимствовано от ветра. Поскольку сама ипостась божественной сущности, называемая Духом, нам непостижима, Писание именует ее словом Дух. Ведь она – сила Божия, которую Бог как бы вдыхает во все творения. Образы же языков относились к текущей ситуации. Как образ голубя, спустившегося на Христа, подходяще означал природу и служение Христа, так и теперь Бог избрал символ, подходящий для означения самой сути, – дабы показать воздействие Святого Духа на апостолов, последовавшее за этим явлением. Различие языков служило как бы препятствием для распространения Евангелия. И если бы на его глашатаев спустился лишь один язык, все сочли бы, что Христос заключен в пределах Иудеи. Бог же нашел способ исправить это впечатление. Он разделил языки, почившие на апостолах, дабы они во всех народах распространили вверенное им благовестие. И в этом воссияла чудесная благость Божия. Ибо кара за человеческую гордыню обратилась в способ благословения. Ведь для чего имеется множество языков, если не для того, чтобы разрушить преступные и нечестивые замыслы людей? Ныне же Бог наделил апостолов разными языками, чтобы призвать в блаженное единство рассеянные повсюду народы. И разделенные языки сделали так, что все заговорили языком Ханаана, как и предрек Исаия (19:18). Ведь на каком бы диалекте кто ни говорил, все верующие едиными устами и в одном духе призывают Небесного Отца.
Я говорю, что это сделано ради нас не только потому, что мы черпаем из этого плод, но и потому, что мы знаем: Евангелие пришло к нам не случайно, но по установлению Божию. Он дал апостолам разделенные языки с той целью, чтобы ни один народ не лишился проповеди вверенного им учения. Этим доказывается призвание язычников, а затем удостоверяется подлинность учения апостолов. И, слыша, что в спустившихся языках обитал Дух, мы понимаем, что учение это – не человеческое измышление.
Теперь остается сказать о том, что означал огонь. Нет сомнения, что это был символ действенности, сопровождавшей проповедь апостолов. Иначе, возглашай апостолы даже до краев земли, они бы лишь бесцельно сотрясали воздух. Итак, Господь показывает, что проповедь их будет огненной, зажигающей сердца людей. Выжигая и истребляя суетность мира, она обновит все вокруг. Иначе, если бы Господь не уверил их в силе их проповеди, апостолы никогда не решились бы приступить к столь тяжкому служению. Отсюда вышло так, что учение апостолов не только сотрясает воздух, но и проникает в людские умы, зажигая в них небесное пламя. И сила эта была явлена не только в устах апостолов. Она проявляется каждый день. Тем более следует остерегаться оставаться соломой при горящем огне. Кроме того, Господь дал ученикам Духа видимым образом, дабы мы твердо верили: Его невидимая и тайная благодать никогда не покинет Церковь.

И почили (почил). Поскольку внезапно изменяется число глагола, возникает сомнение: говорится ли здесь об огне. Лука уже сказал, что языки явились как бы из огня. Затем следует: и почил на них. Но я отношу сказанное к Духу. Ведь евреям свойственно переносить во вторую часть предложения подлежащее, опущенное в первой части. Пример чего мы и видим в данном случае: почил на них, и исполнились все Духа Святого. Мы знаем, что Лука, хотя и писал по-гречески, часто использовал гебраизмы. Назвав же Духа Святого языками, он следовал обычаю Писания. Ведь и голубя Иоанн (1:32) называет тем же именем, потому что Господь свидетельствовал этим символом о присутствии Своего Духа. Если бы символ этот был пустым, такое именование стало бы абсурдным. Но там, где к символу привязана сама вещь, ее имя надлежащим образом переносится на символ, предлагающий ее нашим органам чувств. Полнота Духа, коей по словам Луки были одарены все апостолы, говорит не о равной степени даров в каждом, но об их значительности, подобающей будущему служению.

стих 4

Начали говорить. Лука говорит нам о наличии немедленного результата и одновременно указывает, для какой цели давались языки. Впрочем, потом он говорит, что пришельцы из разных мест были поражены, слыша, как апостолы вещали на их собственном наречии. Посему некоторые считают вероятным, что апостолы не говорили разными языками. Язык был один, но каждый воспринимал его так, словно слышал речь на родном языке. Итак, они считают, что звук их голоса по-разному воспринимался разными слушателями. У них имеется и другое предположение. Петр произносил речь перед многими, собравшимися из разных народов. Но они не могли бы понять ее смысл, если бы звук его голоса воспринимался ими так, как исходил из уст Петра.

Однако вначале следует отметить, что ученики действительно говорили на разных языках. Иначе чудо произошло бы не с ними, а с их слушателями. Таким образом, упомянутое Лукой уподобление оказалось бы ложным. И Дух был бы дан не столько апостолам, сколько другим людям. Мы видим, как Павел благодарит Бога (1 Corinthians 14:18) за то, что говорит на разных языках. Он в самом деле присваивает себе их понимание и употребление. И эту способность он получил не по собственному усердию, но по дару Духа. Там же он приписывает себе особый дар, свойственный далеко не всем. Из сказанного ясно, что апостолы были наделены различными языками и способностью их понимания. С греками они говорили по-гречески, с италами на латыни, так что имели истинное общение со своими слушателями. Но вопрос о том, не последовало ли и второе чудо: так что египтяне и эламиты понимали говорящего по-халдейски Петра, как если бы он говорил их языками, – этот вопрос я оставляю открытым. Имеются доводы за, но не столь твердые, чтобы их невозможно было оспорить. Ведь могло быть и так, что апостолы говорили на разных языках, обращаясь к разным людям, по мере того, как предоставлялся случай. Но при этом каждый пользовался своим языком. Итак, велико было то чудо, что люди видели апостолов свободно владеющими разными наречиями. Что же касается речи Петра, то ее могла понимать большая часть людей, откуда бы они ни пришли. Ведь большинство из собравшихся в Иерусалиме скорее всего знали халдейский язык. Кроме того, нет ничего абсурдного, если мы скажем, что Петр говорил тогда и на других языках. Впрочем, я не хочу долго об этом рассуждать. Лишь бы все согласились в том, что апостолы действительно испытали перемену языка.

стих 5

В Иерусалиме же находились. Говоря о набожных людях, Лука, кажется, намекает, что они пришли в Иерусалим ради поклонения Богу. Ведь Бог во все века после рассеяния, как бы воздвигая знамя, собирал в этом городе Свое остающееся семя. Храм тогда был еще полезным учреждением. Кроме того, Лука учит нас, кому именно приносят пользу чудеса, коими Господь являет Свою силу. Ведь нечестивые и мирские люди, как мы вскоре увидим, беззаботно смеялись. Кроме того, Господь восхотел призвать в свидетели тех, кому ради их благочестия люди доверяли больше. Говоря же «из всякого народа», Лука имеет в виду, что они пришли из разных удаленных друг от друга местностей. Ведь затем он упоминает о таких весьма далеких между собой землях, как Ливия и Понт, Рим и Парфия, Аравия и т.п. Это усиливает величие происшедшего чуда. Критяне и асиаты еще могли из-за своей близости как-то знать язык друг друга, но этого никак не скажешь об италах и каппадокийцах, арабах и понтийцах. Итак, Бог сотворил и достопамятное, и достойное восхищения дело. При столь ужасном и огромном рассеянии иудейского народа, Он везде сохранил некоторый остаток. Больше того, сделал так, что к угнетаемому и как бы погибшему народу присоединились даже чужаки. Хотя иудеи, изгнанные в разные удаленные места, как бы населяли разные миры, они, тем не менее, поддерживали в своей среде единство веры. Ибо Лука обоснованно именует их набожными и боящимися Бога.

стих 6

Когда сделался этот шум. По-гречески Лука говорит: по возникновении сего шума. Он имеет в виду, что шум распространился, из-за чего многие собрались в одно место. Ведь если бы апостолов, говорящих на многих языках, слышали в разное время и разные люди, чудо было бы не таким ярким. Итак, все собрались в одно место, дабы различие языков ярче проявилось в их сопоставлении. Имелось и другое обстоятельство: всем была известна родина апостолов, все знали, что они никогда не покидали ее, чтобы иметь возможность выучить иные языки. Поскольку же апостолы без труда говорили один на латинском, другой на греческом, третий – на арабском, и каждый мог говорить на многих наречиях, – божественное авторство события становилось вполне очевидным.

стих 11

Великих делах Божиих. Лука упоминает два момента, вызвавших удивление слушателей. То, что апостолы, прежде неученые выходцы из захолустья, величественно рассуждали о Божиих делах и небесной мудрости. И то, что они внезапно заговорили на новых языках. И то, и другое следует отметить. Ведь произношение несвязанных и глупых слов не может затронуть души других, величие же говоримого еще больше привлекает внимание к чуду. Хотя люди уже тем воздали Богу честь, что замерли в удивлении, главный плод чуда состоял в том, что они начали вопрошать и тем показывать, что готовы у научению. Ведь иначе их удивление не принесло бы большой пользы. Действительно, делам Божиим надлежит удивляться так, чтобы одновременно имелось усердие к их уразумению.

стих 12

А иные насмехались. Отсюда явствует, сколь велики злоба и безразличие людей, когда сатана лишает их разума. Если бы Бог сошел прямо с небес, едва ли величие Его было заметнее, чем в этом чуде. Всякий, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, изумился бы от одного слуха об этом великом событии. Сколь же звероподобны те, кто, наблюдая его своими глазами, тем не менее, насмехались. Осмеют ли они силу Божию своими остротами? Невероятно, но именно это они и хотели сделать.

И нет ничего удивительного в насмешках людей, не думающих о Боге. Ведь они изо всех сил мешают себе узнать самые очевидные вещи. Справедливо мщение Божие подобным гордецам. Он предает их сатане и слепой ярости. Посему не стоит удивляться, если и сегодня многие слепнут при столь ярком свете, если глохнут от столь ясного учения, и надменно отвергают предложенное им спасение. Если даже редкие чудеса Божии, коими Он являет Свою силу, подвержены человеческим насмешкам, то что говорить об учении, весьма обычном и повседневном? Хотя Лука не указывает на то, что смеявшиеся были самыми худшими и безнадежными. Скорее он хочет сказать, сколь сильно затронуло толпу произошедшее чудо. Действительно, в мире всегда бывает так. И лишь немногие чувствуют Бога, когда Он Себя являет. И не удивительно: ведь благочестие – редкая и необычная добродетель, а она – начало всякого здравого смысла. Впрочем, хотя большинство отвергает дела Божии с каким-то каменным упорством, они все равно приносят плод, как можно видеть и в нашем случае.

стих 14

Петр же, став. Словом «став» Лука указывает на значимость произнесенной речи. Ведь встают те, кто собирается говорить к народу, дабы он мог лучше слышать сказанное. Итог речи таков: из зримого всеми дара Святого Духа Петр выводит уже состоявшееся явление Христа. Но прежде он опровергает ложное мнение о том, что ученики были якобы пьяны. Опровержение основано на вполне вероятном доводе: люди обычно не напиваются по утрам. Ведь, как утверждает Павел (1 Thessalonians 5:6), напивающиеся, напиваются ночью. Ибо такие стыдятся и избегают света. Действительно, мерзость сего порока столь велика, что он заслуженно боится огласки. Однако довод этот не всегда справедлив. Исаия уже давно порицал тех, кто встает утром ради попойки.

И сегодня имеются многие, которые, подобно свиньям, от сна сразу переходят к возлияниям. Но, поскольку в целом это противоречит людским обычаям, отрицание Петра звучит вполне обоснованно. Те, кто немного просвещен в отношении древности, знает, что гражданский день от восхода до захода солнца разделялся на двенадцать часов. Зимой часы были короче, летом длиннее. Значит, нынешний зимний девятый час до полудня летом будет восьмым, а для древних – третьим. Петр весьма мягко отвергает обвинение в пьянстве. Ведь более детальное оправдание было тогда излишним. Итак, в несомненном деле Петр старается скорее обуздать смеющихся, нежели их научить. Впрочем, он опровергает их не столько тогдашними обстоятельствами, сколько свидетельством Иоиля. Говоря об исполнении предреченного, Петр обличает их неблагодарность. Ведь им было обещано столь великое благословение, а они не признают его, когда оно уже предстало их взору. Упрекая же всех в пороке немногих, Петр не хочет на всех навлечь одинаковую вину. Он поступает так потому, что насмешки некоторых дали повод научить всех. И этим поводом Петр не пренебрег.

стих 17

И будет в последние дни. Ссылаясь на результат, Петр доказывает уже свершившееся явление Мессии. Иоиль не говорит о последних днях, но, рассуждая о полном восстановлении Церкви, он без сомнения имеет в виду последние времена. Поэтому Петр не сказал ничего такого, что не соответствовало бы смыслу Иоиля. Он лишь добавил слово ради пояснения, дабы Иудеи знали: погибшая Церковь может восстановиться только тогда, когда обновится божественным Духом. И поскольку обновление Церкви знаменовало собой как бы новый век, Петр относит его к последним временам. Действительно, для иудеев вполне привычно слышать, что все величественные пророчества о блаженном состоянии Церкви исполнятся не раньше, чем Христос восстановит все Своим славным пришествием. Посему все они соглашались с тем, что написанное у Иоиля относится к последнему времени. Под этими днями или под полнотой времен означается незыблемое состояние Церкви после пришествия Христова.

Излию от Духа Моего. Петр доказывает (как уже говорилось), что Церковь нельзя восстановить иначе, чем посланием Святого Духа. Поскольку же все надеялись на скорейшее восстановление, Петр упрекает слушателей в небрежении. Ведь они даже сейчас не думают о том, как и почему произойдет ожидаемое событие. Кроме того, пророк, говоря «изолью», без сомнения имеет в виду большое изобилие Духа. Слово «изолью от Духа» несет тот же смысл, как и высказывание: «изолью Мой Дух». Ведь именно так говорится у пророка. Петр же следовал обычаю греков, переводящих еврейское eth предлогом άπό – «от». Итак, напрасно некоторые пытаются утонченно философствовать. Как бы ни менялись слова, мысль пророка остается неизменной. Кроме того, я согласен, что фразу: Бог изольет Духа, – следует понимать так: от Духа как от единственного и неисчерпаемого источника к людям притекут многообразные дары. Ведь по свидетельству Павла (1 Corinthians 12:4): дары различны, а Дух – один и тот же. Отсюда мы выводим хорошее учение: самое полезное, что нам может дать Бог, – это благодать Духа. Больше того, без нее все остальное напрасно. Ведь Бог, обещав спасение Своему народу, одновременно обещал дарование Духа. Отсюда следует: нельзя получить какое-либо благо, не получив ранее Святого Духа. Действительно, Дух как бы ключ, открывающий нам дверь, дабы проникнуть в сокровищницу всех духовных благ, и даже войти в само Царство Божие.

На всякую плоть. Значение слова «всякую» явствует из следующего текста. Во-первых, говорится в целом о «всякой плоти». Затем добавляется перечисление, коим пророк хочет сказать: не будет различия между возрастом и полом. Ведь Бог всех без различения допустит в общение Своей благодати. Итак, всякая плоть, – поскольку это будут юноши и старцы, мужчины и женщины. Но можно спросить, почему Бог в качестве нового неслыханного блага обещает народу то, что с самого начала давал во все столетия? Ведь Дух благодати присутствовал во всех веках.

Решение этого вопроса заключено в двух словах: «изолью» и «на всякую плоть». Здесь надо отметить двойной антитезис между временами ветхого и нового заветов. Излияние, как я сказал, означает обильное дарование, во времена же закона раздаяние было много скуднее. Посему Иоанн отрицает, что Дух был дан до того, как Христос вознесся на небеса. Всякая плоть означает безмерное количество причастников, в то время, как раньше Бог удостоивал лишь немногих общения Своего Духа.
Далее, в приведенных сравнениях не отрицается, что отцы во времена закона были причастны той же самой благодати. Но Господь показывает, что в этом отношении мы, как уже говорилось, их превосходим. Тем же самым Духом разумения, праведности, освящения были наделены все благочестивые от начала мира, тем же Духом, Коим Господь просвещает и возрождает нас. Однако тогда лишь немногие получали свет познания, если сравнить их с непомерным множеством верующих, коих собрал Христос во время Своего пришествия.
Затем, познание их было темным и неясным, словно покрытым завесой, по сравнению с тем, которое сегодня мы имеем из Евангелия. В нем Христос, Солнце правды, сияет нам в полном блеске, словно достигнув зенита. Понимание же отцов отдавало детоводительством закона. Ибо не подлежит сомнению: благочестивые цари и пророки не видели и не слышали того, что явил нам Христос. Итак, Иоиль, чтобы подчеркнуть превосходство Нового Завета, возвещает: благодать Духа при нем будет обильнее и достигнет многих людей.

И будут пророчествовать. Пророчество означает здесь редкий и особый дар разумения. Сюда же относится следующее за тем перечисление: юноши ваши будут видеть видения, а старцы ваши будут вразумляться снами. Ибо из двенадцатой главы Чисел (ст.6) можно заключить, что этими двумя способами Господь обычно и являл Себя пророкам. Там, изымая Моисея из общего числа пророков, Господь говорит: Я являюсь рабам Моим через видения и сны, с Моисеем же беседую лицом к лицу. Итак, мы видим: в качестве подтверждения здесь приводится два типа Господних явлений. Итог таков: как только Дух изольется с неба, все станут пророками. Но на это возражают, что ни в самих апостолах, ни, тем более, в стаде верных ничего такого не наблюдалось. Отвечаю: пророки имели обыкновение изображать Царство Христово выражениями, подходящими для их эпохи. Говоря о культе Божием, они упоминают алтарь, жертвы, золото, серебро, фимиам. Но мы знаем, что алтари ныне упразднены, а жертвы, приносимые во времена закона, отменены. И Господь требует от нас что-то более высокое, чем земные богатства. Все это так, но пророки, приспосабливая перо к восприятию своей эпохи, под обычными для народа образами изображают то, что сейчас мы видим в другом свете. Так и в другом месте, (Isaiah 66:21), Господь обещает сделать из левитов священников, а из народа – левитов, имея в виду, что даже низший в Царстве Христовом будет находится в чести.

Итак, если мы хотим понять подлинный смысл данного места, следует не настаивать на словах, взятых из домостроительства ветхого завета, но, отбросив все образы, искать одну лишь истину. Она же состоит в том, что апостолы внезапно по внушению Духа стали пророчески, божественно и сверх обычных способностей рассуждать о небесных тайнах. Слово «пророчество» здесь означает не что иное, как редкий выдающийся дар разумения. Пророк как бы говорит: в Царстве Христовом Бог откроет Свои тайны не малому числу пророков, но всех вознесет до пророческого достоинства, даруя им духовную мудрость. Как сказано у Иеремии (31:34): не будет учить каждый ближнего своего, ибо все будут знать Меня от малого и до великого. Он как бы говорит: излитый на нас Дух Господь готов излить много обильнее и обширней. Итак, если не воспротивитесь, будете с нами черпать из этого изобилия.
Познаем же, что сказанное тогда иудеям говорится сегодня и нам. Хотя и закончились видимые благодатные излияния Духа, Бог все же не забрал Его у Церкви. Посему в этом обетовании Он без различия предлагает Его всем нам. Значит, мы являемся нищими и нуждающимися только по своей лени и беспечности. Одновременно становится ясным: нечестивы и богохульны враги Духа, удерживающие христиан от познания Божия. Ведь Он Сам не только допускает, но и призывает к нему женщин и мужей, юношей и старцев.

стих 18

На рабов Моих. Этими словами обетование ограничено почитателями Бога. Ибо Бог не профанирует Свой Дух. А именно это и произошло бы, если бы Он дал Его неверующим и презрителям. Несомненно, что мы становимся рабами Божиими через Духа. Поэтому мы не рабы, пока не примем Его. Но тех, кого Бог вначале принял в Свою семью и склонил Своим Духом к послушанию, Он затем наделяет новыми дарами. Впрочем, пророк говорит здесь не о временном порядке, но о том, что благодать будет принадлежностью Церкви. Поскольку же Церковь находилась тогда только у иудеев, он почетно именует их рабами и рабынями Божиими. Но с тех пор, как Бог, разрушив преграду, собрал отовсюду Свою Церковь, все принятые в это сообщество называются тем же именем. Будем лишь помнить, что Дух особо предназначен для Церкви.

стих 19

И покажу чудеса. Во-первых, следует понять, что такое великий день Господень. Одни относят его к первому пришествию Христа, другие к последнему дню воскресения. Но оба эти мнения кажутся мне ненадежными. Ибо пророк, на мой взгляд, охватывает здесь все Царство Христово. Он называет великим тот день, в который Сын Божий начал являться во плоти, дабы привести нас к усовершению Его Царства. Итак, он имеет в виду не один конкретный день, а начинает с первого провозглашения Евангелия и доводит до последнего воскресения. Ограничивающие этот день веком апостолов руководствуются тем, что пророк соединил данную фразу с предыдущей. Но нет ничего глупого в том, что пророк означает время, в которое все сказанное начнет свершаться, даже если оно будет продолжаться до конца мира. Далее, говоря, что солнце обратится во тьму, а луна в кровь, пророк употребляет метафору, означающую, что Господь по всему миру даст знамения Своего гнева, внушающие людям такой же ужас, как если бы происходили жуткие природные превращения. Как солнце и луна свидетельствуют об отеческом благоволении Бога, посылая земле свой свет, так и они же, по словам пророка, станут вестниками гнева и раздражения Божия. И это – вторая часть его пророчества. Сказав об изобильном излиянии духовной благодати на всякую плоть, он, дабы кто не подумал о всеобщем благополучии и спокойствии, добавляет, что при Христе мир будет объят волнениями и исполнен сильного страха. Этому подробнее учит и Сам Христос (Matthew 24:0), а также Лука в двадцать первой главе. Но больше всего благодать возвышает то, что среди общей погибели всякий призывающий имя Господне будет уверен в своем спасении.

Под затмением солнца, под кровавым видом луны, под черным облаком дыма пророк имеет в виду следующее: куда бы люди ни обратили взор, везде, и внизу и вверху, им явится многое, внушающее ужас. Итак, пророк как бы говорит: никогда дела в мире не складывались столь печально, никогда не было стольких жутких символов гнева Божия. Отсюда мы выводим, сколь бесценна благость Божия, предлагающая своевременное врачевство от подобного зла. И наоборот, сколь неблагодарны Богу и превратны те, кто не бежит к столь близкому и очевидному спасительному пристанищу. Ибо нет сомнения, что этим грустным описанием Бог хочет подвигнуть всех благочестивых, дабы те еще пламеннее возжелали своего спасения. И Петр с этой же целью цитирует данный отрывок. Иудеи должны знать, что станут более чем несчастны, если не примут предложенную им благодать Духа. Но спрашивается: разве подобает пришествию Христову сопровождаться таким количеством бедствий? Кажется абсурдным, что именно Он – единственный залог любви Божией к человеческому роду, в Коем Небесный Отец открывает все сокровища Своей благости, – изливает на нас благоутробие милости Божией, и при этом во время пришествия Его гнев Божий разгорится сильнее обычного, обнимая небо и землю как бы единым пожаром. Прежде всего, следует отметить: люди весьма ленивы в принятии Христа, поэтому их, словно бичом, надо понукать разными скорбями. Кроме того, призывая ко Христу труждающихся и обремененных, Богу надо сперва укротить людей невзгодами и научить смирению. Во-вторых, смотря на состояние своих дел, люди возносят рог гордыни. И тот, кто кажется себе счастливым, с необходимостью презрит Спасителя. В-третьих, поскольку мы сверх меры склонны к плоскому успокоению, многие привязывают благодать Христову к настоящей жизни. И нас полезно приучить к иным помышлениям, дабы мы знали о духовности Христова Царства. Итак, Бог, дабы научить нас небесному характеру Христовых благ, упражняет нашу плоть многими скорбями. Отсюда мы начинаем искать счастье вне мира сего. Наши беды также умножает неблагодарность людей. Ибо раб, знающий волю своего Господина и не исполняющий ее, достоин более жесткого бичевания. Чем ближе обращается с нами Бог через Христа, тем больше растет наше нечестие, выливаясь в открытую гордыню. Посему ничего удивительного, если пришествие Христово сопровождают многие знамения божественного гнева. Ведь люди нечестивым презрением еще больше провоцируют Бога и возжигают Его гнев. Действительно, устрашающий характер дня Христова – нечто для него привходящее, независимо от того, хочет ли Бог исправить нашу лень, сделать нас обучаемыми, или покарать за неблагодарность. Сам же по себе этот день приносит лишь сладость. Но именно презрение к благодати Божией провоцирует Бога к внушающему трепет гневу.

стих 21

Всякий, кто призовет. Замечательное место. Так же, как Бог угрозами и страхами подстегивает нас как ленивых ослов к поиску спасения, Он, погрузив во тьму землю и небо, все же являет путь, на котором спасение воссияет перед нашим взором. Это обстоятельство следует особо отметить. Если бы Бог просто пообещал спасение, уже это было бы нечто великое. Но еще больше, когда Он обещает его среди зияющей бездны смерти. Когда все погрузится в смятение и страх перед гибелью скует всех, только призовите Меня, и будете спасены. Итак, какой бы смерч невзгод не поглотил человека, ему предлагается помощь, к которой надо прибегнуть. Также надо отметить обобщающее слово «всякий». Ведь Бог без различия допускает к Себе всех, таким образом приглашая их к спасению. Так и Павел утверждает в десятой главе Послания к Римлянам (ст.20). И ранее от пророка было передано: Ты Бог, выслушивающий молитвы, к Тебе придет всякая плоть. И так как никто не лишен права призывать Бога, дверь спасения открыта для всех. И ничто, кроме собственного неверия, не может помешать нам в нее войти.

Говоря «все», я имею в виду тех, кому Бог явил Себя в Евангелии. Но, как в призывании Божием кроется надежное спасение, так и, напротив, без него мы трижды несчастны и прокляты. Кроме того, хотя спасение состоит в призывании Бога, это ни в чем не принижает веру. Ведь призывание Бога основано только на ней. Имеется и другое не менее примечательное обстоятельство. Пророк говорит, что призывание Бога подобает именно последним дням. Хотя Бог всегда хотел, чтобы Его призывали, но с того момента, как во Христе Он открылся нашим Отцом, доступ к Нему значительно облегчился. А это должно и усилить наше упование, и стряхнуть нашу лень. По Его же собственным доводам: эта привилегия удваивает нашу пылкость в молитве. До сих пор вы не просили ничего во имя Мое. Просите же и получите. Он как бы говорит: до сих пор вы молились, хотя Я еще не явился Посредником и Заступником во плоти; сколь же пламеннее надлежит вам молиться сейчас, когда добавилось Мое заступничество и покровительство.

стих 22

Иисуса Назорея. Теперь Петр приспосабливает свидетельство Иоиля к своим целям. А именно: из него иудеи должны понять, что время восстановления настало, и поэтому им дан Христос. Ибо пророчество это должно было исполниться лишь во время пришествия Посредника. И все дары, получаемые через Христа, используются правильно, если приводят нас ко Христу как к своему источнику. Но здесь Петр делает заметный пропуск. Он не сразу называет Иисуса Христом, но именует его лишь посланным от Бога человеком. И доказывает это Его чудесами. Затем добавляет, что Он воскрес из мертвых, будучи убитым. И отсюда яснее и отчетливее видно, что Христос не был лишь одним из пророков, но Самим Сыном Божиим, обетованным Восстановителем всего. Итак, первая часть состоит в том, что Иисус Назорей был человеком, одобренным Богом многими свидетельствами, так что его не следует презирать как неизвестного и простолюдина. Λποδεδειγμένον древний переводчик удачно перевел как «одобренного». И ошибается Эразм, думая, что тот прочел неправильно. Сам же он никак не выразил мысли апостола, переведя словом «показанного». Ведь это слово по-гречески означает «показывать». Посему математики άποδείξεις называют доводы, коими вещь становится очевидной. Лука хотел сказать, что Иисус не пришел неизвестным, без какого-либо свидетельства или подтверждения. Но чудеса, сотворенные через Него Богом, делают Его ярким и выдающимся. Посему и называет Его «засвидетельствованным» ради иудеев. Ведь Бог восхотел, чтобы Сын Его был среди них заметен и велик. Он как бы говорит: чудеса были предназначены не иным народам, но иудеям, дабы они признали божественную миссию Иисуса.

Силами. Чудеса Петр означает сразу тремя терминами. Действительно, поскольку Бог являет в них силу новым и необычным способом, или, по крайней мере, возбуждает через них большее удивление, они заслуженно именуются силами. Но мы обычно приходим в волнение, когда происходит что-то чрезвычайное. Посему они зовутся также чудесами, вводящими нас в оцепенение. Знамениями же они зовутся потому, что Господь не хочет привязывать людские умы к земному, но возносит их горе, предназначая к возвышенной цели. Петр же употребляет три слова, дабы еще больше вознести чудеса Христовы и чередою названий подтолкнуть народ к более тщательному их рассмотрению. Далее, он делает Христа не основным автором, но лишь служителем чудес. Ведь, как было сказано, двигаться вперед он решил постепенно. Но можно спросить: разве для должного доказательства достаточно чудес? Ведь и волхвы подобным образом внушают людям веру. Отвечаю: чудеса сатаны сильно отличаются от божественной силы. В другом месте Христос возвещает (Matthew 24:24), что царство Антихриста будет сопровождаться знамениями, но тут же добавляет, что они окажутся ложными. Кто-то возразит: что их нельзя будет отличить, ведь по Его же словам достоверность их столь велика, что, если возможно, они обманут и избранных. Отвечаю снова: заблуждение произойдет лишь по нашей вине, то есть по нашей тупости и невнимательности. Ибо Бог достаточно ясно явил Свою силу. Поэтому в чудесах, сотворенных Богом, присутствует ясное подтверждение и учения, и служения, лишь бы у нас были открыты глаза. То же, что подтверждение это не действенно для нечестивых, и сатана может обманывать их ложными знамениями, следует приписывать их слепоте. Но всякий чистый сердцем, столь же чистым взором взирает на Бога всякий раз, как Он Себя являет. И сатана обманывает только тогда, когда злоба искажает суждение сердца, подобно тьме, обволакивающей очи, или гною, мешающему видеть.

стих 23

Сего ... убили. О смерти Христовой он упомянул, прежде всего, с целью усилить веру в воскресение. Иудеи хорошо знали: Христос был пригвожден ко кресту. Значит, то, что Христос воскрес, было чудесным и великим проявлением божественной силы. Между тем, дабы укорить их совесть осознанием греха, Петр говорит, что именно они убили Христа. Не потому, что распяли Его своими руками, но потому что смерти Его единодушно требовал весь народ. И хотя многие из слушателей не сочувствовали преступной и нечестивой жестокости, Петр заслуженно обвиняет в ней весь народ. Ведь все осквернили себя молчанием или беспечностью в этом деле. Нельзя ссылаться здесь и на неведение – Бог еще раньше показал им, Кто Такой Христос. Повинность же, возложенная на них Петром, являлась подготовкой к покаянию.

По определенному совету. Петр упреждает возможный соблазн. Ведь могло показаться абсурдным, что человек, столь сильно возвеличенный Богом, затем был подвергнут разным издевательствам и столь позорному виду смерти. И поскольку крест Христов на первый взгляд кажется нам странным, Петр учит, что Христос ничего не претерпел случайно. Он пострадал не потому, что не мог спастись, но потому что был предназначен к этому Богом. И только знание о том, что смерть Христова установлена вечным советом Божиим, устраняет повод для глупых и превратных мыслей, упреждает соблазн, который иначе непременно бы возник. Ибо следует верить: Бог ничего не делает напрасно или необдуманно. Отсюда следует, что Он восхотел страдания Христова не без должной причины. То же самое знание о божественном провидении помогает нам при рассмотрении цели и плода Христовой смерти. Ибо в совете Божием мы сразу же обратим внимание на то, что Праведник был предан смерти за наши грехи. И Его кровь была платой, избавляющей нас от смерти. Замечательное место, говорящее нам о провидении Божием. Мы должны знать: оно правит и нашей жизнью и нашей смертью. Лука говорит здесь о Христе, но в Его лице мы имеем зеркало, показывающее нам все провидение Божие, простирающееся на весь мир. Но особым образом это провидение относится к нам, членам тела Христова.

Лука упоминает о двух вещах: предвидении и установлении Божием. Хотя по порядку предшествует предвидение (ведь Бог сначала видит, нежели постановляет то, что хочет постановить), Лука подчиняет ее совету или установлению Божию, дабы мы знали: все, что Бог хочет и постановляет, Он уже задолго предназначил к осуществлению Своей цели. Но люди о многом думают превратно, поскольку вещи происходят внезапно. Итак, дабы не лишить совет Божий основательности, Петр дает ему в помощники предвидение. Теперь нам предстоит провести различение между этими двумя понятиями. И сделать это еще прилежнее, оттого что многие в этом вопросе заблуждаются. Ибо, пройдя мимо совета Божия, коим управляется весь мир, они хватаются за голое предвидение. Отсюда произошла распространенная фраза: хотя Бог и предвидит все, Он, однако, не навязывает творению необходимости.
Действительно, истинно, что Бог предвидит то или иное, поскольку оно произойдет. Но мы видим, как Петр учит: Бог не только предвидел, что случится со Христом, но и постановил то, чему предстояло случиться. Отсюда следует вывести общее учение: в управлении миром Бог являет не меньшее провидение, чем в устроении смерти Христовой. Итак, Богу прилежит не только предвидеть будущее, но и постановлять то, чему Он соизволяет произойти. На это Петр указывает, говоря, что Христос был предан по определенному, установленному божественному совету. Посему, предузнание – это нечто иное по сравнению с волей Божией, коей Он управляет и руководит всем. И некоторые, более внимательные, признают, что Бог не только предвидит, но и управляет всем, случающимся в мире. Но между тем они придумывают смешанный способ управления, словно Бог ослабляет узду для тварей, дабы каждая из них следовала порядку своей природы. Они говорят, что солнце управляется суждением Божиим, поскольку, сияя нам, исполняет служение, однажды вверенное ему Богом. Так они думают оставить за человеком свободную волю, поскольку природа его расположена к избранию между добром и злом. Но думающие так изображают Бога праздно сидящим на небесах. Совсем по-другому говорит Писание, приписывающее Богу особое управление отдельными вещами и человеческими поступками. Но нам надлежит обдумать, с какой целью оно так учит. Ибо следует остерегаться безумных спекуляций, коими многие, как видно, увлекаются. Писание же хочет упражнять нас в вере, дабы мы знали, что защищены десницей Божией, и не подвержены нападкам сатаны и нечестивых. Только это нам и полезно уразуметь. И Петр именно это имеет в виду в данном отрывке. Больше того, на примере Христа он учит нас, как следует трезво размышлять. Нет сомнения, что плоть Его по природе была подвержена тлению. Но провидение Божие сделало ее невредимой. Если кто спросит – разве плоть Христова не была хрупкой? – не следует отрицать, что такой она являлась по природе. Но ни одна кость Его не могла сокрушиться, поскольку так постановил Бог. Этот пример учит нас: надо отдавать первенство провидению Божию, но так, чтобы сдерживать себя и не пытаться проникнуть в тайны Божии, недоступные для нашего взора.

Руками беззаконных. Поскольку Петр, казалось, намекает, будто нечестивые повиновались Богу, из этого следовало одно из двух: или Бог является автором зла, или люди не грешат, совершая любое преступление. На второе отвечаю: нечестивые, как бы ни исполняли то, что постановил у Себя Бог, меньше всего слушаются при этом Бога. Ведь послушание рождается из добровольного намерения. Мы же знаем, что замысел нечестивых совсем иной. Кроме того, Бога слушается только тот, кому Он открыл Свою волю. Итак, послушание зависит от знания божественной воли. Далее, Бог в законе явил нам Свою волю. Поэтому лишь те слушаются Бога, кто совершает дела в соответствии с правилом закона, а потом добровольно покоряются его владычеству. Но ничего такого мы не видим в нечестивых, которых Бог без их ведома толкает в разные стороны. Итак, никто не может извинить их под предлогом повиновения Богу. Ибо волю Божию нам следует искать в законе, а они, насколько в их силах, стараются сопротивляться Богу.

Касательно же первого утверждения, я отрицаю, что Бог является автором зла. Ведь данным термином означается определенный злой настрой. Злодеяние оценивается исходя из цели, к которой кто-либо стремится. Люди, совершая воровство или убийство, грешат потому, что являются ворами и убийцами. В воровстве же и убийстве присутствует злое намерение. Но Бога, пользующегося их злобой, следует помещать выше. Он смотрит на все совсем по-иному. Ибо одного хочет исправить, а в другом упражнять терпение. И так Он никогда не отклоняется от Своей природы, то есть – от совершенной праведности. Значит то, что Христос был предан руками нечестивых, произошло по воле и установлению Божию. Предательство же, которое само по себе порочно, и убийство, содержащее в себе столько зла, не следует считать божественным делом.

стих 24

Расторгнув узы. Под муками смерти я понимаю нечто большее, чем телесные чувства. Ведь думавшие над природой смерти и слышавшие, что смерть – проклятие Божие, с необходимостью поймут, что в смерти следует разуметь божественный гнев. Отсюда – ужас перед смертью, в котором больше зла, чем в ней самой. Христос же, идя на смерть, взял на Себя нашу провинность. И этот внутренний страх совести, вынудивший Его, представшего перед Божиим судом, трепетать до кровавого пота, причинил Ему много больше страданий и страха, чем все телесные мучения. Кроме того, Петр учит, что Христос сразился с подобного рода мучениями, и зовет Его победителем. Дабы верующие больше не страшились смерти. Ибо ныне смерть не такова, какой она была в Адаме. Победа Христова уничтожила божественное проклятие. Мы и сейчас ощущаем страдания, но они не ранят нас всецело, когда им противопоставлен щит веры. Причина же этого состоит в том, что узам смерти невозможно было удержать Христа, автора нашей жизни.

стих 25

Воскресение Христово, о котором свидетельствовали ясные пророчества, и которое можно вывести из постоянного пророческого учения, следовало доказывать иудеям, как что-то новое и неслыханное. И не удивительно. Мы видели, сколь мало продвинулся в этом Христос, хотя и часто внушал его ученикам. Однако, как мы вскоре увидим, иудеи сохранили принципы истинного учения, открывавшие им доступ к знанию о Христе. Итак, поскольку Дух Святой был плодом воскресения Христова, Петр подтверждает свидетельством Давида, что Христу надлежало воскреснуть, дабы иудеи признали Его автором видимого ими дара. Ибо Петр считает за данное, что Христос восстал из мертвых, чтобы жить не для Себя, но для других. Теперь мы видим, к чему стремился Петр: то, что задолго до этого было предсказано о мессианстве Иисуса, не надо рассматривать как новое, ведь о Нем, как о Главе Церкви, пророчествовал сам Давид. Вначале надо понять, следует ли вообще относить приведенное место ко Христу, как о том говорит Петр? А затем по порядку рассмотреть все, что в этих словах достойно особого внимания.

Петр отрицает, что данная цитата подходит к Давиду. Ведь в ней говорится (Пс.15:10): Ты не дашь святому Твоему увидеть тление. Но труп Давида истлел в могиле. По виду этот довод легковесен. Можно возразить, что не стоит настаивать на словах, поскольку Давид хотел лишь избавить себя от погибели. Поэтому, какое бы его ни затронуло тление, это не мешает ему заявлять о своей свободе от подобного зла. Ведь он знал, что Господь в будущем его избавит. Больше того, здесь, по обычаю еврейского языка, кажется, повторяется предыдущее утверждение. Если же это так, смысл прост: Бог не попустит Давиду удерживаться властью смерти, не позволит смерти поглотить его. И это толкование подтверждает следующее: там, где мы читаем «ад», по-еврейски стоит sheol, а там, где читаем «тление», стоит shachat. И то, и другое слово означает могилу. Таким образом, Давид дважды сказал, что по благодати Божией избавлен от смерти. Затем он говорит то же самое, что и Psalms 48:0 (ст.16): Бог искупит душу мою от лап преисподней. Как и наоборот, говоря об отверженных, сошествием в могилу он обычно означает погибель. Отвечаю кратко: здесь сказано больше, чем просто об искуплении благочестивых. Ибо Давид обещает себе присутствие Бога-избавителя и в жизни, и в смерти.

Но бесполезно единожды избавиться от опасности, если не быть уверенным в конечной сохранности под божественной защитой. Давид говорит о сохранности, превышающей обычную и повседневную. Действительно, его слова свидетельствуют о новой и совершенно особой привилегии. Я соглашусь, что здесь имеется повтор. И две фразы говорят об одном и том же: не оставишь душу мою в аде, и – не дашь святому Твоему увидеть тление. Но я отрицаю, что имеется в виду простое избавление Богом Своего святого от вечной погибели. Ведь здесь отдельно обещается сохранность от тления. Не удивительно, что shachat, как и sheol, означает здесь могилу. Вместо спора о словах следует рассмотреть их этимологию. Ведь могила потому зовется shachat, что заставляет тлеть человеческое тело. Посему нет сомнения, что Давид и хотел указать на эту особенность. Значит здесь имеется в виду не столько само место, сколько состояние тления. И смысл таков: Бог не попустит, чтобы в могиле гнил Тот, о Котором говорится в псалме. Поскольку же Давид не избежал этой необходимости, отсюда следует, что пророчество осуществилось в нем не полностью.
То же, что данный псалом надо полностью относить ко Христу, убеждает само его содержание. Давид бы одним из сынов Адама и не мог избежать участи всего человеческого рода: прах ты, и в прах возвратишься. Итак, могила отверста для всех сынов Адама, и всех их поглощает и губит. Никто не может изъять себя из этого тления. Значит, если нас рассматривать отдельно от Христа, нам уготована могила, угрожающая тлением. И если отделять Давида от Христа, ему никак не подходит заявленная здесь сохранность от могилы. Поэтому, хвалясь о своем изъятии от необходимости тления, Давид без сомнения поставляет себя в составе Христова тела. Ведь в Нем смерть побеждена и царство ее упразднено. Если же Давид обещает себе избавление от могилы только как член Христова тела, понятно, что начинать надо с Главы, то есть со Христа. Всякий здравомыслящий легко поймет суть этого довода: весь человеческий род Бог покорил тлению. Значит Давид, поскольку был одним из людей, не мог от него избавиться. И нет сомнения, что иудеи, к которым обращалась та речь, и которые без спора принимали аксиому: восстановление надо ожидать только от Христа, – легко согласились с приведенными доводами. Ведь они видели: приведенные слова устоят только в том случае, если их относить к Мессии. И, по крайней мере, те их них, о которых говорится, не стали бесстыдно сомневаться в очевидных вещах. Ибо Бог привел к Своим ученикам обучаемых и благочестивых слушателей. В ветхом завете они искали Мессию и знали, что образ Его отображен в Давиде. У них было благочестие и почтение к Писанию. Сегодня же весь народ впал в почти безнадежное бесстыдство. Как бы их ни убеждали, они насмехаются. Если не могут ускользнуть, рвутся напролом. Побежденные в спорах, никогда не уступают. Нет сомнения, что подобное упорство – кара за их нечестие.
Но вернемся к речи Петра. Давид проповедует не только о том, что Бог будет Его Избавителем, но указывает и способ, коим произойдет само избавление. А именно: он не будет подвержен могильному тлению. Отсюда Петр заслуженно выводит, что слова не подходят Давиду в собственном смысле. Ведь его труп истлел в могиле. Поскольку же говорить об этом иудеям было грубовато, Петр смягчает грубость правильным подбором слов. Он не отрицает прямо, что пророчество было исполнено в Давиде, но намекает, что Давид по общему обычаю лежит погребенным в могиле. Кроме того, Давид так пророчествовал о Христе, что и себе и всей вселенской Церкви вывел из этого частное утешение. Ведь то, что исполнилось в лице Главы, распределяется потом, разлившись в отдельные члены. И не следует отрицать, что Давид говорил о самом себе. Но говорил лишь постольку, поскольку видел себя во Христе, словно в зеркале. Итак, прежде всего его слова относятся ко Христу, а уже потом к нему самому и ко всем другим верующим. Нам же здесь предписывается общее учение о природе веры, о духовной радости, и о надежде на вечное избавление.

Видел я пред собою. Этого надо придерживаться прежде всего, если мы хотим, чтобы с нами был Бог. Мы должны поместить Его перед нашим взором. Причем, прежде, чем Он явится Сам. Ибо взгляд веры проникает много дальше настоящего опыта. Итак, вера имеет то свойство, что посреди смятения и опасностей всегда видит Бога своим вождем. Ведь нас поддерживает только знание о божественном присутствии. А мысль об Его отсутствии внезапно сковывает и приводит в отчаяние. Давид добавляет, что не напрасно смотрит на Бога. Бог, – говорит он, – одесную меня. Этим он хочет сказать, что нет опасности посрамиться нам и нашей вере, если мы видим Господа присутствующим. Ибо мы всегда будем ощущать его своевременную помощь. Вера должна побеждать всякий опыт и всякое чувство, надеясь на помощь Божию. Но при этом, если она воздает Богу славу и созерцает Его, пусть отсутствующего и невидимого, в Его Слове, она тут же изнеможет. Ведь мера веры тесна, чтобы вместить в себя безмерность божественной силы и величие Его благости. Петр пользуется подобием, заимствованным у тех, кто для поддержания немощных и укрепления слабых поддерживает их сбоку.

Не поколебаться означает здесь не отпасть, но пребывать твердо, как и в Psalms 45:0 (ст.6) говорится: Бог посреди него, значит, не поколеблется. Благочестивые часто терпят лишения, но зовутся непоколебимыми потому, что быстро в себя приходят. Итак, нет причины бояться падения тем, кого поддерживает божественная помощь. И наоборот, помещающие свою силу где-либо вне Бога, будут колебаться от любого дуновения, и падут даже от слабого искушения.

стих 26

Оттого возрадовалось. За душевной радостью следует упование, словесное восхваление и спокойствие всего тела. Ибо те, кто не покоится, должны ощущать печаль и горечь, должны испытывать мучения, чувствуя, что покинуты Богом. Упование же, помещенное в Боге, не только избавляет нас от горечи, но и наполняет наши души дивной радостью. И эту радость Христос обещал ученикам в полной мере, засвидетельствовав, что они ее не лишатся, John 16:0 и 17. Величие радости выражается в том, что Давид не может удержать ее внутри и изливается в словесном восхвалении. Слово cabod означает славу, но здесь, как и во многих других местах, оно значит «язык». Посему греки перевели правильно. Покой же плоти означает безопасность всего человека, даруемую нам божественной защитой. И не мешает то, что верующие постоянно беспокойны и трепещут. Ведь посреди скорби они, тем не менее, радуются, и нет таких волнений, которые бы нарушили их покой. Если кто возразит, что в Духе состоит мир верующих, но не в плоти, отвечаю: верующие успокоиваются в своем теле. И не потому, что свободны от горестей, а потому, что верят: они полностью находятся под попечением Божием, и не только их душа, но и тело сохранятся под его защитой.

стих 27

Ибо Ты не оставишь. Оставить душу в аде означает попустить ей погибнуть. Приводятся два слова, оба на еврейском языке означающие могилу. Поскольку shaal значит «просить», думаю, что смерть названа sheol из-за своей ненасытности. Отсюда и перевод: расширил ад душу свою. А также: расширил как преисподняя уста свои. Поскольку же второе слово shachat производится от тления и истребления, это качество надо рассматривать в том смысле, в каком его воспринимал Давид. Некоторые видят в этом месте сошествие Христа в ад, но по моему мнению напрасно. Это далеко от смысла и цели пророческих слов. Ведь душа означает не столько бессмертной сущности дух, сколько саму жизнь.. Когда умерший человек лежит во гробе, говорится, что могила господствует над его жизнью. Там, где греки переводят: «святому», по-еврейски стоит chasid, что в собственном смысле означает послушного. Но Лука пропускает это, как не относящееся к его основной цели. Далее, человеческая природа часто восхваляется в верующих потому, что им всегда надлежит подражать своему Отцу.

стих 28

Ты дал мне познать. Давид хочет сказать, что по благодати Божией перенесен от смерти в жизнь. Ибо то, что, будучи полуживым, избежал опасности, он приписывает особому божественному благодеянию. И это же исполнилось во Христе, достигнув полного совершенства. Члены же тела Его обладают каждый своей мерой. Посему Христос не испытал тления, дабы стать начатком воскресения. И мы последуем за Ним в нужное время, но прежде обратимся во прах. Фраза об исполнении радостью пред лицом Божиим созвучна отрывку: яви нам лицо Свое, и спасемся. А также: запечатлен на нас свет лица Твоего, Ты дал радость в сердце мое. Ибо нас не только веселит, но и животворит одна лишь благость божественного лика. И наоборот, когда этот лик отвращается, мы с необходимостью ослабеваем.

стих 30

Будучи же пророком. Двумя аргументами Петр доказывает: не удивительно то, что Давид столь сильно возвысился над своим поколением. Во-первых, он был пророком. А мы знаем, что пророкам явлены будущие события, удаленные от познания людей. Итак, несправедливо мерить их речи общепринятым способом. Ведь пророки под водительством Духа перешагивают через свое время. Отсюда они зовутся провидцами. Ибо, как бы в небесном зеркале, видят сокрытое на большом расстоянии от других. Вторая причина такова: Христос был обещан прежде всего Давиду. Эта аксиома была общепринятой у иудеев. И всякий раз, упоминая о Христе, они называли Его сыном Давида. Но приведенные доводы не убеждают с необходимостью, что данное пророчество надо относить ко Христу. И замысел Петра состоял вовсе не в этом. Сначала он хотел упредить возможное возражение: откуда у Давида знание о сокрытых вещах? Он говорит: Христос был открыт Давиду и по пророческому откровению, и по особому обетованию. Затем, у здравомыслящих незыблем принцип, установленный Павлом: Христос – конец закона (Romans 10:4). Итак, тогда никто не сомневался, что целью всех пророков было привести благочестивых ко Христу. Посему все необычное и замечательное, что они говорили, в народе относили к личности Мессии. Значит, следует отметить: Петр аргументировал основательно, заключив, что Давид несомненно знал итог всех пророческих откровений.

С клятвою обещал. Бог поклялся не только в том, что уверит Давида в Своем обетовании, но и в том, что многие также будут его ценить. Для этой цели здесь имеется повтор, дабы иудеи знали, сколь важно обещание, запечатленное Богом таким образом. Это увещевание полезно и для нас. Нет сомнения, что Господь торжественной клятвой восхотел указать на превосходство обещания. Между тем, иметь залогом священное имя Божие – отличное врачевство для нашей немощной веры, укрепляющее доверие к Его словам. Фраза «во плоти» означает, что во Христе будет нечто более достойное, чем плоть. Христос был так рожден из семени Давида, что одновременно сохранил Свое божество. Таким образом, ясно выражается различие между двумя природами. И Христос на одинаковом основании зовется и Сыном Божиим по Своей вечной сущности, и семенем Давида по Своей плоти.

стих 32

Сего Иисуса. Петр, доказав свидетельством Давида, что Христу надлежало воскреснуть, теперь говорит: он и его сотоварищи были очевидцами этого воскресения. Ибо контекст не допускает по-иному толковать слово «пробудил». Откуда следует: в Иисусе Назарянине исполнилось то, что Давид предсказывал о Христе. Затем Петр говорит о плоде и результате воскресения. Сначала доказывается, что Христос жив. Иначе было бы абсурдным и невероятным считать Его автором такого чуда. Но одновременно Петр учит: Христос воскрес не для себя лично, но для того, чтобы, излив Дух, соделать всю Церковь причастницей Своей жизни.

стих 33

Десницею Божией. Под десницей здесь, как и в других местах Писания, понимается сила. Петр имеет в виду следующее: то, что Бог вознес на вершину славы Своего Христа, Которого люди считали мертвым, – достопамятный божественный поступок. Обетование же Духа означает здесь обетованный Дух. Ибо прежде Христос часто обещал Его апостолам. Итак, Петр хочет сказать: Христос испросил у Бога Отца способность даровать Дух. И четко указывает на обетование, дабы иудеи знали: сие произошло не случайно, но для удостоверения пророческих слов, задолго до этого предсказавших данные события. Фраза «принять от Отца» подходит лицу Посредника. И то, и другое говорится правильно: Христос посылает Дух от Себя, и одновременно от Отца. Он посылает Его от Себя, поскольку является вечным Богом. А также посылает и от Отца, поскольку является человеком, и принял от Отца то, что теперь изливает на нас.

Но Петр мудро приспосабливается к восприятию слушателей, дабы кто не поднял несвоевременного вопроса о Христовой силе. Действительно, поскольку служение Христово состояло в том, чтобы направить нас к Отцу, данный способ выражения был самым благочестивым. Христос, словно Посредник между нами и Богом, приняв дары от руки Божией, передает их нам Собственной рукою. Кроме того, надо отметить порядок. Дух был послан Христом после Его вознесения. Это соответствует следующим отрывкам: еще не был дан Дух, поскольку Христос еще не был прославлен (John 7:39). Также: если не уйду, Дух не придет. (John 16:7). И не потому, что начал лишь теперь давать Духа, Коим от начала мира обладали святые отцы, но потому, что Бог откладывал обильное даяние благодати, пока не усадил Христа на царском престоле. А это и означает слово «излил», как вы видели раньше. Ведь таким способом становятся явными сила и плод Его смерти и воскресения. Одновременно мы узнаем, что Христос не подверг нас опасности, уйдя из этого мира. Отсутствуя телом, Он даже больше присутствует среди нас благодатью Своего Духа.

стих 34

Ибо Давид не восшел. Хотя из самого наблюдаемого результата можно было заключить, что Христу дана власть, но, чтобы слава Его стала еще достовернее, Петр обращается к свидетельству Давида. Издавна Бог постановил вознести Христа на высшую ступень почета. Фраза «сидеть одесную Бога» в точности означает – получить верховную власть. Позднее об этом будет сказано подробнее. Но прежде, чем процитировать пророчество, Петр утверждает: оно подходит одному лишь Христу. Значит, для прояснения смысла речь надо построить так: Давид возвещает, что Бог постановил: одесную Его воссядет Царь. Но это не подходит самому Давиду, который никогда не возносился до такой степени. Значит, это говорится о Христе. Далее, предсказанное речением Святого Духа не должно было казаться иудеям новым. Отсюда ясно, в каком смысле Петр отрицает восшествие Давида на небеса. Здесь не идет речь о душе Давида, была ли она принята в блаженный покой и небесное жилище. Вознесение на небеса включает в себя то, о чем говорит Павел в 4 главе Послания к Ефесянам (ст.9). Он помещает Христа выше всех небес, дабы Он наполнил Собою все. Посему здесь совершенно излишне обсуждать вопрос о состоянии умерших. Петр хочет лишь сказать, что пророчество о сидении одесную Бога не было исполнено в Давиде. Поэтому истину его надо искать в другом человеке. Поскольку же найти ее можно лишь во Христе, остается, чтоб иудеи, наученные пророчеством, признали: во Христе им показано то, что предсказывалось много раньше. Верно, что Давид царствовал по велению Божию, будучи в некотором смысле Его наместником. Но он не был возвышен над всеми творениями. А это сидение подходит лишь тому, кто возвышается над всем миром.

Сказал Господь Господу Моему. Поскольку законное основание для царствования состоит в том, что царь (или другой председательствующий, как бы он ни назывался) знает о своем божественном назначении, Давид особо подчеркивает, что Христу была дана заповедь править. Он как бы говорит: не Сам Он по дерзости присвоил Себе честь, но лишь повиновался велению Божию. Теперь надо посмотреть: достаточно ли убедителен довод Петра. Он заключает, что речь идет о Христе, поскольку Давиду не подходило восседание одесную Бога. Кажется, что на это можно возразить: Давид правил по особому распоряжению Божию, от Его имени и под Его надзором. А это и значит сидеть одесную Бога. Но Петр считает за данное, о чем я коротко упомянул выше: здесь имеется в виду более величественная империя, чем была у Давида. Как бы Давид ни замещал собою Бога, как бы ни правил от его лица, эта власть не дотягивает до того, чтобы называться сидением одесную Бога. Такая честь принадлежит одному Христу, ибо Он был поставлен над всяким начальством и всяким именем, именуемым не только в этом веке, но и в будущем. Но Давид находился много ниже ангелов, и занимал не столь высокий престол, чтобы считаться вторым после Бога. Ведь, чтобы дойти до божественной десницы, надо пройти сквозь все небеса. Посему нельзя сказать о ком-то, что он сидит одесную, если он не превосходит в чести все творения. Тот же, кто восседает среди тварей, будь он хоть ангелом, не достигает подобной вершины. Так что, среди творений не следует искать десницы Божией, она превосходит даже небесные силы. Кроме того, в самом охвате речи заключается великий смысл.

стих 35

Здесь Царю повелевают удерживать власть, доколе Бог не ниспровергнет всех Его недругов. Действительно, даже если допустить, что столь почетное сидение можно отнести к земному владычеству, все равно нельзя сказать, что Давид царствовал до тех пор, пока все враги не оказались под его ногами. Отсюда мы обоснованно выводим, что царство Христово будет вечным. Царство же Давида было не только временным, но и шатким и эфемерным. К тому же, он, умерев, оставил после себя множество живых врагов. Он одержал много знаменательных побед, но покорил далеко не всех своих врагов. Некоторые ближние народы он сделал данниками, некоторые уничтожил, но разве это можно назвать вселенской властью? Кроме того, весь контекст псалма говорит о том, что здесь разумеется царство одного лишь Христа. Не говоря об остальном, сказанное о вечном священстве никак не подходит личности Давида. Знаю, что иудеи возражают: в других местах царские сыны зовутся cohanim. Но здесь идет речь о священстве, которое Моисей приписывает царю Мелхиседеку. Здесь торжественной клятвой утверждается какое-то новое священство. Посему не стоит думать о чем-то обычном и повседневном. Давиду не подобало вмешиваться в служение священников. Как же он назван cohen, большим Аарона, навечно посвященным от Бога? Но сейчас в нашу цель не входит толкование данного псалма. Достаточно указать на то, что Петр привел вполне законное основание: над землей и небом будет поставлен Господь, сидящий одесную Бога. Что касается второй части стиха о покорении врагов, прочти мое толкование 15 главы Первого Послания к Коринфянам.

стих 36

Итак, твердо знай. Дом Израилев исповедывал, что обетованный Христос действительно придет. Но не знал, кто именно Им будет. Итак, Петр делает вывод: Иисус, с Которым обошлись столь грубо, чье имя подверглось таким поношениям, и был Тем, кого надо почитать и признавать Господом. Бог сделал Его Господом и Христом, то есть, вы не должны ждать другого, кроме Него, поставленного и данного вам от Бога. Петр называет Христа соделанным, поскольку Бог Отец присвоил Ему эту честь. Титул Господа он соединяет с именем Христа, поскольку все иудеи знали: Искупитель будет помазан, дабы стать Главой Церкви, и Ему будет дана власть над всем миром. И Петр наставляет дом Израилев, как бы ему говоря: всякий, желающий числиться среди сынов Иакова, и ожидающий исполнения обетования, пусть твердо знает, что Христом был именно Этот, и никто другой. Петр говорит о доме, поскольку Бог отделил это племя и фамилию от всех остальных народов. Он говорит άσφαλώς или «твердо», чтобы не только утвердить их души во Христе, но устранить повод для сомнения у тех, кто обычно любит сомневаться. В заключение он снова упрекает их за распятие, дабы, испытав муки совести, они устремились к спасению. И знание о том, что Иисус Христос от Господа, Начальник Церкви и Даритель Святого Духа, только усиливает остроту обвинения. Ведь убийство Христа было отмечено не только жестокостью и преступлениями, но и безумным вероломством по отношению к Богу, богохульной неблагодарностью, и, в конечном итоге, отступничеством. Но так и надлежало ранить их совесть, дабы они не ленились искать врачевство. Они не распяли Христа собственными руками, но для вины вполне достаточно и того, что иудеи требовали Его смерти. Эти слова обличают и нас, если мы прославленного на небесах Христа распинаем в самих себе и выставляем на позор, как говорит апостол в Hebrews 6:6.

стих 37

Умилились сердцем. Теперь Лука говорит о плоде Петровой проповеди, дабы мы знали: сила Святого Духа проявляется не только во владении разными языками, но и в сердцах слушателей. Он упоминает о двойном успехе. Во-первых, слушатели почувствовали муки совести. Затем, они выказали послушание совету Петра. Начало покаяния, приход к благочестию в том и состоит, что нас печалят совершенные грехи и ранит чувство соделанного нами зла. Покуда люди спокойны, невозможно, чтобы они внимали учению. Поэтому Слово Божие сравнивается с мечом, умерщвляющим нашу плоть, дабы мы принесли себя в жертву Богу. Но к укорам совести должна добавиться готовность к повиновению. Каин и Иуда также покаялись, но отчаяние помешало им покориться Богу. Ведь душа, объятая страхом, может только бежать от Бога. Действительно, Давид, говоря о сокрушенном духе и смиренном сердце как об угодной Богу жертве, имеет в виду добровольное самоукорение, в то время как к терзанию нечестивых примешивается страх. Итак, надо надеяться на лучшее и в этом спасительном уповании ободрять души, готовиться посвятить себя Богу, и идти, куда бы Он ни приказал. Мы видим многих терзаемых совестью людей, которые при этом стенают, ропщут, упорствуют и даже впадают в безумие. И причина, вводящая их в безумие, состоит в недобровольности их терзаний. Итак, полезно укоряются в совести лишь те, кто добровольно принимает эти терзания, и одновременно просит исцеления у Бога.

стих 38

Петр же сказал. Отсюда ясно, что не будут посрамлены те, кто вопрошает уста Господни и покоряется Его водительству и учению. Ведь не может обмануть обетование: стучите, и вам откроют. Итак, Господь не презрит желание никого из тех, кто истинно расположен к научению. Ибо Он – лучший и вернейший из учителей, если ученики Его усердны и обучаемы. Посему, нам нет причины бояться, что Бог лишит нас здравого совета, если только внимательно Его слушать, и не отказываться принять все, что Он нам предлагает. Кроме того, позволим учить нас тем людям, кого Он предлагает нам в учителя. Отсюда столь быстрая готовность к послушанию у тех, кто покорился апостолам, поскольку понял: они посланы от Бога для показания пути спасения.

Покайтесь. Греческое слово заключает в себе значительную эмфазу. Ведь оно означает обращение ума, чтобы весь человек обновился и стал другим. Это следует особо отметить. Папство несчастным образом исказило сие учение. Словом «покаяние» они стали называть незнамо какие внешние обряды. Они что-то болтают о вымышленном сердечном сокрушении, но затрагивают его лишь поверхностно. В основном они настаивают на внешних телесных упражнениях, пусть и не предосудительных, но не имеющих совершенно никакого значения. Поэтому мы должны знать: истинное покаяние состоит в том, чтобы человек обновлялся духом ума своего, как учит этому Павел в двенадцатой главе Послания к Римлянам (ст.2). Нет сомнения, что Петр долго говорил о силе и природе покаяния. Но Лука приводит лишь главные моменты, а не все произнесенные Петром слова. Итак, надо думать, что Петр, во-первых, призвал иудеев к покаянию, а затем внушил упование на прощение. Ведь он обещал им оставление грехов. Но, как хорошо известно, Евангелие как раз и состоит из этих двух частей. Поэтому Христос, желая кратко передать содержание Евангелия, сказал, что во имя Его надлежит проповедовать покаяние и отпущение грехов (Luke 24:47). Ведь мы не примиримся с Богом, кроме как посредством Христовой смерти, и грехи наши изглаживаются не иначе как Его кровью. Поэтому Петр отсылает нас именно к Нему. На четвертом месте он ставит крещение, как печать, подтверждающую обетование благодати.

В этих немногих словах мы видим содержание всего христианского учения. А именно: человек, отрекшись от себя и от мира, должен полностью посвятить себя Богу. Затем, он должен избавиться от смертного приговора незаслуженным прощением грехов, и быть принятым в число детей Божиих. Поскольку же ничего из перечисленного не произойдет без Христа, всем предъявляется имя Христово как единственная основа для веры и покаяния. Кроме того, следует отметить: впервые обращаясь к Богу, мы начинаем процесс покаяния. Но продолжать его должны в течение всей жизни. Посему каждый день надо проповедовать в Церкви эти слова: покайтесь. Не для того, чтобы те, кто уже числится верующим, только теперь начали каяться, но чтобы они продолжали усердствовать в покаянии. Хотя многие присваивают себе имя верующих, никогда в жизни не каявшись. Значит, надо придерживаться этого порядка научения, дабы те, кто до сих пор живет по плоти, начали распинать плоть и воскресли в обновленной жизни. Те же, кто уже встал на поприще покаяния, должны упорно стремиться к цели. Далее, поскольку внутреннее обращение души должно приносить плоды в жизни, нельзя правильно учить покаянию, не требуя при этом дел. Не тех глупых дел, которые ценят паписты, но надежных свидетельств святости и невинности.

Да крестится каждый из вас. Хотя в контексте крещение и предшествует отпущению грехов, по порядку оно идет вторым. Ведь оно не что иное как запечатление благ, получаемых нами через Христа, дабы удостоверить их в нашей совести. Итак, Петр, сказав о покаянии, приглашает иудеев к упованию благодати и надежде на спасение. Впоследствии Лука, рассказывая о проповеди Павла, к покаянию присоединит веру. И сделает это в том же смысле, в котором здесь добавляет к нему отпущение грехов. И вполне обоснованно, ибо в нашем спасении уповать можно только на незаслуженное вменение праведности. Бог даром считает нас праведными, когда отпускает нам грехи. Как я говорил раньше, учение о покаянии имеет каждодневное применение в Церкви. И то же самое надо сказать в отношении отпущения грехов, ежедневно нам предлагаемого. Действительно, всю жизнь оно остается для нас таким же необходимым, как и при первом приходе в Церковь. И нам не принесло бы пользы однажды быть принятыми в Божию благодать, если бы все время не звучал евангельский призыв: примиритесь с Богом. Ведь Тот, Кто не знал греха, за нас соделался грехом, чтобы мы стали в Нем праведностью Божией.

И эту вторую часть Евангелия паписты искажают и извращают так, что совершенно уничтожают отпущение грехов, получаемое через Христа. Они признают, что в крещении грехи отпускаются даром, но после крещения грехи, по их словам, отпускаются через удовлетворение. Правда они примешивают к этому благодать Христову, но, соединяя ее с человеческими заслугами, совершенно извращают все евангельское учение. Сперва они забирают у совести определенность веры. Затем, разделяя прощение грехов между смертью
Христовой и нашими заслугами, совершенно лишают нас Христовых благодеяний. Ибо Христос не отчасти, а полностью примирил нас с Богом. Через Него нельзя получить иного отпущения грехов, кроме полного и всецелого. Но паписты страшно заблуждаются в том, что относят крещение лишь к рождению и предыдущему времени жизни, словно его символизм и сила не действуют вплоть до самой смерти. Итак, будем знать: отпущение грехов основано на одном Христе, и надо думать лишь о том умилостивлении, которое Он совершил жертвою Своей смерти. И по этой причине, как было сказано, Петр произносит Его имя. Этим он хочет сказать: всему сказанному можно правильно учить лишь тогда, когда в середине стоит Христос, и в Нем находят результат всего учения.

То, что Петр велит креститься во отпущение грехов, не нуждается в долгом толковании. Бог однажды примирил с Собой людей во Христе, не вменяя им грехи, и ныне Святым Духом влагает в наши сердца веру в примирение. Но крещение есть печать, коей Он подтверждает нам Свое благодеяние, залог и гарантия нашего усыновления. Посему о крещении правильно говорится, что оно дается во отпущение грехов. Ведь дары Христовы мы принимаем верою, укреплению же и увеличению самой веры способствует крещение. Значит, крещению, как низшему орудию, заслуженно приписывается отпущение грехов, которое есть результат веры. Далее, в этом месте не следует искать определение крещения, ибо Петр говорит о нем лишь отчасти. Павел же учит, что крещением распинается наш ветхий человек, дабы мы воскресли в обновленной жизни (Romans 6:0). Также: мы облеклись во Христа (1 Corinthians 12:0). Писание же в других местах учит, что крещение – символ покаяния. Но Петр не рассуждает здесь подробно о природе крещения, но, упомянув про отпущение грехов, мимоходом показывает, что подтверждение его находится в крещении. Поэтому нет ничего глупого в том, что о другой части крещения он умалчивает.

Во имя Иисуса Христа. Крещение – не пустой образ, а истинное и действенное свидетельство. Несмотря на это, дабы кто не приписал веществу воды даруемое в крещении, подчеркнуто и выразительно упомянуто Христово имя. Мы должны знать: символ принесет нам пользу лишь тогда, когда мы ищем его силу и действенность во Христе. Будем знать: мы потому омываемся в крещении, что омовением нашим является Христова кровь. Отсюда мы выводим: Христос – это цель, к которой нас направляет крещение. И всякий преуспевает в крещении настолько, насколько научается взирать на Христа. Но здесь возникает вопрос. Позволено ли Петру менять установленную Христом форму крещения? Так думают и мечтают паписты. Отсюда они заимствуют повод для изменения и упразднения Христовых установлений. Они признают: в отношении сущности нельзя ничего менять. Но в отношении формы считают себя вправе изменять все, что им вздумается. Но мы без труда опровергнем приводимый ими аргумент. Во-первых, следует верить, что Христос не диктовал апостолам, как бредят паписты, магические слова для заклинаний, но в немногих словах объяснил им суть таинства. Во-вторых, я отрицаю, что Петр говорит здесь о форме крещения. Он просто указывает на то, что вся сила крещения заключена в Иисусе Христе. Хотя Христа нельзя принимать верою отдельно от Отца, Который Его дал, и Духа, через Которого Он нас обновляет и освящает. Решение же состоит в том, что здесь не идет речь о прямой формуле крещения. Верующие лишь призываются ко Христу, в Котором одном нам даруется все, означаемое крещением. Ведь мы очищаемся Его кровью, а благодеянием Его смерти и воскресения входим в новую жизнь.

Получите дар Святаго Духа. Поскольку присутствующие были поражены, видя, как апостолы внезапно стали вещать на иных языках, Петр говорит: они также будут причастниками этого дара, если обратятся ко Христу. Главным было отпущение грехов и обновление жизни. Приложение же состояло в том, что Христос явит в них силу неким видимым даром. Это место следует относить не к благодати освящения, даруемой всем благочестивым. Значит, Петр обещает дар Духа, образец которого они видели в говорении на языках. Поэтому к нам это место не относится прямо. Христос хотел явить в этих чудесах начало Своего царствования. Поэтому они существовали лишь временно. Однако поскольку видимая благодать, распределяемая Господом, словно в зеркале являла Христа дарителем Святого Духа, слова Петра: получите дар Святого Духа, – неким образом относятся и к нам. Хотя мы не принимаем его, чтобы говорить на иных языках, чтобы быть пророками, чтобы исцелять больных, чтобы творить чудеса, он дается для чего-то более полезного. Для того, чтобы мы верили сердцем к праведности, чтобы языки наши упражнялись в исповедании истины, чтобы мы перешли от смерти в жизнь, чтобы, будучи нищими и пустыми, обогатились, наконец, чтобы мир и дьявол не смогли нас одолеть. Итак, с крещением всегда связана духовная благодать, если только мы не полагаем препятствия.

стих 39

Вам принадлежит обетование. Это надлежало упомянуть особо, дабы иудеи твердо знали: у них с апостолами – общая Христова благодать. Отсюда Петр доказывает, что обетование Божие относится и к ним. Ибо надо всегда помнить об одном: воля Божия известна нам не иначе, чем через Его Слово. Однако не достаточно иметь Слово в общем смысле, не ведая, что оно означает по отношению к нам. Итак, Петр говорит, что благодеяния, кои иудеи видят в себе и сотоварищах, некогда были обещаны Богом. Ведь для убежденности веры необходимо, чтобы каждый твердо знал в душе: он включен в число тех, к кому обращается Бог. Наконец, как гласит правило веры, надо быть убежденным в следующем: спасение принадлежит мне, поскольку ко мне относится предлагающее его обетование. Еще большее подтверждение заключается в том, что обетование распространяется и на тех, кто вначале из него исключался. Ибо завет Бог заключил с иудеями. Если же его сила и плод достигли даже язычников, у иудеев нет причин сомневаться относительно твердости и верности божественного Слова.

Здесь следует отметить три ступени: вначале обетование было дано иудеям, затем их детям, а затем сообщено и язычникам. Надо понять причину, по которой иудеи упоминаются здесь первыми. Ведь они как бы первородные в семействе Божием, больше того, отделенные от всех по особой привилегии. Значит, Петр соблюдает правильный порядок, приписывая первенство иудеям. Присоединяя же к ним детей, намекает на слова обетования: Я Бог твой, и семени твоего после тебя. Здесь Бог благодать усыновления переносит от отцов к детям. Данное место достаточно опровергает анабаптистов, запрещающих крестить младенцев, рожденных верующими родителями, словно младенцы не являются членами Церкви. В качестве уловки они прибегают здесь к аллегории, и под детьми понимают тех, кто рожден духовно. Но им не поможет столь грубое бесстыдство. Очевидно следующее: Петр сказал это потому, что Бог усыновил себе особый народ. О том же, что право усыновления принадлежит и младенцам, свидетельствует обрезание. Итак, Свой завет Бог заключил с еще не рожденным Исааком, поскольку тот был семенем Авраама. И так же, по учению Петра, все дети иудеев участвуют в этом завете, поскольку слова: Я – Бог вашего семени, – пребывают неизменными.

И всем дальним. На последнем месте идут язычники, прежде бывшие чужими. Те, кто относит сказанное к иудеям, живущим в дальних странах, весьма заблуждаются. Ведь здесь речь идет не о далеких местностях, но Петр проводит различие между иудеями и язычниками. Первые соединены с Богом через завет, и поэтому – Его домочадцы. Язычники же были чужды царства Божия. Тем же выражением пользуется Павел в Esther 2:11. Язычники, будучи чужды обетований, ныне приблизились к Богу через Христа. Христос же, разрушив преграду, обоих примирил с Отцом, и, придя, возвестил мир дальним и близким. Теперь мы видим, что имел в виду Петр. Чтобы возвеличить благодать Христову, он предлагает ее и иудеям, и язычникам одновременно. Поэтому он использует слово «призовет». Он как бы говорит: как прежде вы были собраны гласом Божиим в один народ, так этот голос будет звучать везде, дабы к вам пришли и дальние, присовокупленные к вам по новому божественному установлению.

стих 40

И другими многими словами. Лука и прежде приводил не все слова Петра, лишь кратко передавая их содержание. Теперь он снова говорит: Петр излагал не одно голое учение, он ободрял и увещевал. Лука особо подчеркивает его настойчивость в этом деле. Говоря: «свидетельствовал и увещевал», он имеет в виду пламенность речи. Ведь иудеям было не просто проститься с привитыми им заблуждениями и отвергнуть власть священников, к которой основательно привыкли. Посему их надлежало силой вытащить из подобного болота. Итог следующий: они должны остерегаться развращенного рода. Ибо нельзя принадлежать Христу, не отойдя от его заклятых врагов. Священники и книжники выделялись высшим авторитетом и, рядясь в личину Церкви, дурачили простаков. Для многих это было большим препятствием, мешающим придти ко Христу. Одни от этого колебались, другие сходили с истинного пути. Итак, Петр открыто зовет их развращенным родом, как бы они ни присваивали себе титул Церкви. Он предписывает слушателям отделиться от таковых, дабы не связываться с их нечестивым и болезнетворным сообществом. Говоря, «спасайтесь», Петр имеет в виду, что им губительно смешиваться с таковым злом. Действительно, опыт учит нас, сколь жалким образом мятутся те, кто не отличает гласа пастыря от голоса чужака, сколь цепко держит лень и изнеженность тех, кто желает во всем соблюдать середину. Итак, Петр велит иудеям отойти от нечестивых, если они желают спастись. И этой частью учения нельзя пренебрегать. Ибо не достаточно предложить нам Христа, если не учить избегать того, что от Него отдаляет. Добрый пастырь защищает овец от волков. Так и сегодня, дабы удержать народ в истинном евангельском учении, мы вынуждены показывать и свидетельствовать, сколь сильно папство отличается от христианства, и сколь вредно сообщаться с вероломными врагами Христа. Не стоит приписывать злобе то, что Петр именует достопочтенных отцов, управлявших тогда Церковью, развращенным родом. Ведь опасность, приносящую смерть душе, надо назвать по имени, и люди не будут остерегаться яда, если не поймут, что это – яд.

стих 41

Итак охотно. Лука яснее указывает, сколь большой плод принесла проповедь Петра. Он приобрел для Христа около трех тысяч человек. Одновременно Лука говорит о силе и природе веры, заявляя, что обращенные охотно и радостно приняли слово. Итак, вера должна начинаться с готовности и усердия к послушанию. Но поскольку многие вначале показывают свою готовность, а затем не проявляют никакого постоянства и выдержки, то Лука, дабы мы не думали, что имел место внезапный, скоро преходящий порыв, тут же хвалит их постоянство. Он говорит, что они охотно приняли Слово, присоединились к ученикам, и, привившись к тому же телу, постоянно пребывали в учении. Итак, нам не надо быть медлительными в послушании и скорыми в бегстве от него. Напротив, следует упорно и твердо придерживаться однажды принятого учения. Далее, этот пример должен внушить нам немалый стыд. Ведь одна проповедь смогла обратить ко Христу столько людей, а нас не может затронуть даже сотня проповедей. Лука говорит, что они стойко пребывали в учении, а из нас едва ли каждый десятый выказывает даже посредственное прилежание. Большая же часть вскоре устает от учения. Итак, горе лени и легковесности нашего мира.

стих 42

В учении. Лука не только хвалит в них постоянство в вере и благочестии. Он свидетельствует, что они постоянно предавались упражнениям, укрепляющим веру. А именно, они стремились расти в понимании апостольской проповеди, часто пребывали в молитвах, лелеяли общение и совместное преломление хлеба. Касательно учение и молитв смысл весьма ясен. Общение же и хлебопреломление можно понимать по-разному. Некоторые думают, что преломление означает вечерю Господню. Другие – что оно означает милостыню. Третьи – что верующие устраивали общие пиршества. Κοινωνίαν некоторые толкуют как совершение святой Вечери. Но я скорее соглашусь с другими, считающими, что она означается хлебопреломлением. Ведь κοινωνία никогда не употребляется в этом смысле без прилагательного. Итак, я отношу его к взаимному общению, милостыни, и другим обязанностям братской любви. Причина же, по которой преломление хлеба я предпочел отнести к Вечери Господней, заключается в следующем: Лука упоминает о том, что характеризовало общественное положение Церкви. Больше того, он указывает на четыре признака, из которых можно определить подлинное и истинное лицо Церкви. Мы ищем истинную Церковь Христову? Тогда нам дается здесь ее живое изображение.

Начало полагается в учении, которое как бы душа Церкви. Лука говорит не о любом учении, но об учении апостолов, то есть учении, которое через них передал Сын Божий. Итак, везде, где звучит чистый евангельский голос, где люди пребывают в его исповедании, где стремятся к преуспеванию, повседневно внимая его проповеди, там несомненно имеется Церковь. Отсюда можно понять, сколь глупо превозношение папистов, когда они, надув щеки, претендуют на имя Церкви, хотя гнуснейшим образом извращают все апостольское учение. Ведь если провести беспристрастный экзамен, у них нельзя будет найти ни одной невредимой его части. А во многих частях они отходят настолько, насколько свет отстоит от тьмы. Правило богопочитания, которое надо выводить из божественного Слова, у них состряпано лишь из суеверных человеческих измышлений. Упование на спасение, которое надо помещать в одном Христе, они переносят на заслуги дел. Призывание Бога полностью изничтожено бесчисленными безумными профанациями. И все, что проповедуют паписты, – либо искажение, либо извращение апостольского учения. Посему, сколь легковесно паписты претендуют на звание Церкви, столь же легко и нам опровергнуть их глупое превозношение. Вопрос состоит в следующем: удержали ли они чистоту учения? Но они отстоят от него так же далеко, как ад отстоит от неба. Однако паписты мудры хотя бы в том, что не хотят поднимать спор об учении. Нам же, как я сказал, позволительно сорвать эту пустую личину. Ведь Дух Святой возвещает: Церковь, прежде всего, надо различать по тому, пребывает ли в ней простота переданного апостолами учения.

В общении. Это и последующее утверждение проистекают из первого как следствие или результат. Ибо учение – это узы братского общения. Одновременно оно открывает нам доступ к Богу, дабы мы Его призывали. Вечеря же относится к учению как его подтверждение. Поэтому Лука обдуманно перечисляет четыре признака, желая описать правильно устроенную жизнь Церкви. И нам надлежит стремиться к такому порядку, если мы хотим считаться Церковью перед Богом и ангелами, а не просто выставлять на людях пустое имя. Несомненно, что Лука говорит об общественных молитвах. Итак, не достаточно, чтобы каждый по отдельности в своем доме читал молитвы, если при этом все не сходятся на общие молитвенные собрания. А в этом и состоит исповедание веры.

стих 43

Был же. Это значит, что внешний вид Церкви устрашал прочих, не соглашавшихся с учением. Так было сделано для сохранения и распространения Церкви. Там, где появляется какая-нибудь секта, все жестко ей противостоят. И поскольку новизна вызывает ненависть, иудеи никогда бы не позволили Церкви устоять, если бы Господь не сдержал их страхом, словно уздою. Далее, Лука указывает не на страх, приводящий людей к послушанию Христову, а на сдерживающий и обуздывающий страх, мешающий им вредить делу Господню. Как и сегодня многие добровольно не хотят знать, что такое Евангелие, или осознанно отдаются мирским заботам, мешающим полностью соединиться со Христом. Они не настолько жестокосердны, чтобы не признать за нами истину Божию. Поэтому занимают как бы среднюю позицию и не потворствуют свирепости нечестивых, боясь оскорбить Бога. Кроме того, говоря: на всякой душе, – Лука использует синекдоху. Действительно, многие презирают десницу Божию, иных от яростных гонений на Церковь не сдерживает никакой страх. Но Лука имеет в виду следующее: сила Божия столь ясно заблистала в Церкви, что большая часть народа как бы оцепенела и онемела.

И много чудес. Это также указывает на причину происшедшего. Ведь чудеса вместе с другими делами Божиими вполне способны внушить страх. Хотя это – лишь одна из причин того, что противники убоялись Бога, узнав из чудес, что Он выступает против них. Отсюда мы выводим: польза от чудес не только в том, что они приводят людей в повиновение Богу, но и в том, что неким образом усмиряют нечестивых и усыпляют их свирепость. Фараон выделялся среди всех неумеренной гордыней. И однако мы видим, как чудеса иногда ломают даже упорного. Такой сразу же забудет о преподанном уроке, но когда понуждается десницей Божией, то вынужден ей уступить. В итоге, Лука учит: Бог сдерживал иудеев таким образом, чтобы Церковь, которую можно было легко разрушить, смогла тем временем подняться. Тот же самое мы порой видим и в наши дни. Лука учит, что иудеев, дабы он не вредили, сколько хотели, сдерживал не только страх. Их также смиряло почтение к видимой ими славе Евангелия.

стих 44

Все же. Там, где я перевел «вместе», дословно читается «в одном и том же», или «в единстве», что можно отнести и к месту проживания. Лука как бы говорит: верующие имели привычку жить вместе. Я же скорее отношу сказанное к согласию. Как и в 4 главе Лука указывает, что у верующих было одно сердце. Так будет соблюден наилучший порядок. Начав с состояния души, Лука переходит к благотворительности, словно к происходящему из нее плоду. Итак, он хочет сказать, что верующих соединяла братская любовь, и доказывает это тем, что богатые продавали свои богатства, дабы помочь нищим. Сказанное представляет собой особый пример любви, и Лука упоминает о нем для того, чтобы мы знали: наш долг – помогать братьям от своего избытка.

Однако это место нуждается в здравом изложении по причине фанатиков, измышляющихκοινωνίαν материальных благ, и тем самым ниспровергающих весь гражданский порядок. Так в нашем веке появились анабаптисты, думающие, что Церковь есть только там, где собственность отдельных лиц собрана в одну кучу, дабы все без различия из нее брали. Посему здесь следует избегать двух крайностей. Многие под предлогом сохранения общественного порядка держатся за свою собственность, обманывая при этом нищих. При этом они считают себя вдвойне святыми, если не грабят чужое. Другие увлекаются в противоположное заблуждение, желая, чтобы все стало ничейным. Что же говорит Лука? В действительности, он говорит об особой организации дела, указывая, что распределение благ производилось по выбору. Если же кто возразит, что тогда не было ничего собственного, поскольку все стало обобществленным, то ответ готов. Это обобществление следует ограничивать обстоятельством, на которое тут же указывается. А именно: помощью нищим, насколько каждый из них в ней нуждался. Известна древняя пословица: у друзей все является общим. И пифагорейцы, говоря таким образом, вовсе не отрицали, что каждый лично управляет своим домом и не собирается обобществлять свою жену. Так и общность, описываемая Лукой, не уничтожает домостроительство. И это будет лучше видно из четвертой главы, где он из многих тысяч упоминает лишь двух, продавших свои имения. Отсюда мы выводим сказанное ранее, а именно: средства обобществлялись лишь с целью облегчить тогдашнюю нищету. И, однако, смехотворно бесстыдство монахов, говорящих, что, не называя ничего своим, они придерживаются апостольского правила. Между тем они ничего не продают, не заботятся о бедности других, но насыщают праздное брюхо за счет нищих, и в своих общинах стремятся лишь к тому, чтобы изобиловать и богатеть, хотя бы голодал весь мир. Итак, в чем их схожесть с первыми учениками, подражанием которым они гордятся?

стих 46

Пребывали в храме. Следует отметить: ученики потому посещали храм, что там было больше возможности и повода распространять Евангелие. Их не привлекала святость места. Ведь они знали: тень закона ушла в прошлое. Не хотели они и привлечь к почитанию храма других. Но поскольку там происходило большое собрание благочестивых, которые, отложив личные отвлекающие их заботы, искали волю Господа, – по этой причине они и посещали храм с целью обрести других для Христа. У них также могла быть и другая причина – поучать друг друга в общем учении. В частных же домах это было делать менее удобно, особенно, учитывая быстро возрастающую численность Церкви.

Преломляя по домам хлеб. Лука хочет сказать: они проявляли благочестие не только на публике, но и в своей частной жизни. То же, что некоторые толкуют хлебопреломление как святую Вечерю, думаю, далеко от смысла Луки. Итак, он хочет сказать: ученики имели привычку питаться совместно, и при том – экономно. Ведь тот, кто закатывает дорогостоящий пир, не может по-семейному кормиться с другими. Затем Лука добавляет: в простоте сердца. А это – признак умеренности. В итоге, он хочет сказать: ученики жили друг с другом по-братски и весьма трезвенно. Некоторые веселие и простоту сердца соединяют с восхвалением Бога, и контекст этому способствует. Но поскольку в хвалении Бога простота сердца может быть только тогда, когда она присутствует во всей жизни, несомненно: она упомянута здесь потому, что верующие везде ее соблюдали. Следует отметить обстоятельство тогдашнего времени. Ученики, будучи окружены разными опасностями, пребывали радостными и счастливыми. Подобное благо приносят нам осознание божественной любви и упование на божественное покровительство. Тогда мы спокойно восхваляем Бога, как бы ни угрожал нам мир. Немного ранее Лука говорил об общественном отношении к тогдашней Церкви. А теперь он сообщает, каков был образ жизни самих верующих, дабы на их примере научить нас бережливости в пропитании, соблюдению простоты жизни, наслаждению духовной радостью и упражнению в восхвалении Бога. Далее, простота сердца понимается весьма обще. Но если соединить ее с преломлением хлеба, она значит то же, что и искренняя любовь. Когда все явны для всех, и никто с хитростью не стремится к своей выгоде. Но я скорее предпочту противопоставить это беспокойству, мучающему чрезмерно осмотрительных людей. Ведь там, где мы возлагаем на Бога свою заботу, награда будет состоять в спокойной жизни.

стих 47

Находясь в любви. Плод добродетельной жизни – вызывать любовь даже у внешних. Нет сомнения, что многие ненавидели учеников. Но Лука, говоря о народе вообще, имеет в виду лишь его часть, не зараженную ядом ненависти и презрения. Он кратко сообщает: верующие вели себя незлобиво, чем вызывали у народа приязнь и одобрение.

Господь же ежедневно прилагал. Лука показывает, что постоянство учеников не лишилось своего плода. Они по мере сил старались собрать чужих и странствующих в овчарню Господню. И Лука говорит, что их труд не был бесполезен и напрасен. Господь изо дня в день умножал Свою Церковь. Действительно, то, что Церковь не растет, а уменьшается, следует приписывать нашей лени и порочности. Кроме того, хотя все усердно старались продвигать царство Христово, Лука присваивает одному лишь Богу честь прилагать внешних к Церкви. Действительно, это – именно Его дело. Служители ничего не достигнут, насаждая и поливая, если Бог не соделает их труд действенным силой Своего Духа. Кроме того, отметим сказанное: к Церкви прилагались те, кто в будущем спасался. Лука учит, что способ достижения спасения состоит в приложении к Церкви. Ведь вне ее не существует отпущения грехов, и так же нет никакой надежды на вечную жизнь. Великое утешение для благочестивых состоит в том, что их приняли в Церковь ради спасения. Как и Евангелие зовется силой Божией во спасение всякому верующему. Поскольку же Бог собирает лишь определенное число людей, благодать сия ясно говорит об избрании как первопричине нашего спасения.