Bible Commentaries
2 Тимофею 3

стих 1

Знай же. Подобными словами апостол хотел еще больше привлечь внимание Тимофея. Ведь, когда дела идут, как нам бы хотелось, мы успокаиваемся, а ощущение нужды внушает нам бдительность. Поэтому Павел учит, что Церковь будет подвержена разным невзгодам, требующим от пастырей редкостную веру, усердие, бдение, благоразумие и стойкость. Он как бы заповедует Тимофею приготовиться к предстоящим нелегким сражениям, связанным с самыми великими хлопотами. Отсюда мы узнаем, что нам подобает не уступать подобным трудностям или устрашаться ими, а скорее, напротив, собраться с духом для их преодоления.

Под последними днями апостол разумеет вселенское состояние Христианской Церкви. Он не сравнивает свое время с нашим, но скорее учит тому, в каком состоянии окажется Христово Царство. Ибо многие воображают себе незнамо какой блаженный, свободный от всякой скорби мир. Апостол же вкратце дает понять, что дела в евангельские времена будут идти не столь хорошо, чтобы все виды порока оказались подавлены, а все добродетели расцветали. Поэтому пастыри Христианской Церкви будут иметь дело с нечестивыми и преступными людьми ничуть не меньше, чем с ними имели дело пророки и благочестивые священники. А отсюда, в свою очередь, следует, что время для отдыха пока не наступило.

стих 2

Ибо люди будут. Надо отметить, в чем именно апостол видит суровость и жестокость этого времени. Не в войне, не в голоде, не в болезнях, не в каких-то других несчастьях и неудобствах, причиняемых нашей плоти, а в превратных и злых людских нравах. Действительно, для благочестивых и боящихся Бога людей нет ничего горше, чем видеть подобную нравственную порчу. Подобно тому, как для них нет ничего важнее Божией славы, так и оскорбление Бога и презрение к Нему мучает их больше всего. Затем, обратим внимание на то, о ком именно говорит апостол. Не о внешних врагах, открыто восстающих на имя Христово, но о своих домашних, которые желают считаться членами Церкви. Ведь Бог хочет упражнять Свою Церковь до такой степени, чтобы она терпела в своем лоне эту заразу, даже если страшится ее взращивать. Поэтому, если сегодня с нами смешаны многие, кого мы заслуженно можем проклинать, научимся терпеливо стенать под этим бременем, слыша, что именно такова участь Христианской Церкви.

Далее, кажется странным, что те, которым Павел вменяет столь много разнообразных гнусностей, могут по его же свидетельству иметь вид благочестия. Но ежедневный опыт приводит нас к выводу, что это – не столь уж удивительно. Ибо наглость и нечестие лицемеров просто невероятны. Однажды лживым образом присоединившись к Богу, они затем бесстыднейше пытаются оправдать любые, даже самые тяжкие пороки. Сколькими мерзостями кишела некогда жизнь фарисеев? И, однако же, о них думали, как о великих святых, словно они были чисты от любых подозрений. Так и сегодня, несмотря на то, что в папском клире присутствует грязь, зловоние которой распространилось по всему миру, паписты не прекращают надменно и по-мошеннически присваивать себе все титулы и права святых.
Итак, сказанное Павлом о том, что лицемеры, даже страдая от тягчайших пороков, тем не менее, пытаются прикрыться личиной благочестия, не должно казаться странным с учетом находящихся у нас перед глазами примеров. Действительно, мир достоин того, чтобы его обманывали подобные мошенники, коль скоро он либо презирает истинную святость, либо не может ее выносить. Кроме того, Павел перечисляет такие виды пороков, которые не видны сразу и даже, как правило, сопровождаются притворной святостью. Какому лицемеру не свойственна гордость? Кто из них не самолюбив? Кто не презирает других? Кто не жесток или неистов? Кто не лжив? Но все это сокрыто от людских взоров. Было бы излишне подробно разбирать здесь отдельные слова, коль скоро они не нуждаются в истолковании. Пусть читатели отметят только, что φιλαυτίαν, поставленная здесь на первое место, является как бы источником, из которого проистекают все перечисляемые затем пороки. Ведь тот, кто любит самого себя, присваивает себе все, презирает всех остальных, не кроток, потакает себе в сребролюбии, в вероломстве, в гневливости, в непокорности родителям, в небрежении добром и тому подобном. Поскольку же намерение Павла состояло в том, чтобы заклеймить подобной отметиной лжепророков, сделав их гнусность очевидной для всех, наше дело раскрыть глаза и постараться увидеть тех, на кого нам словно показывают пальцем.

стих 5

Таковых удаляйся. Это увещевание вполне показывает нам, что Павел не говорит здесь об отдаленном будущем и не пророчествует о том, что произойдет много столетий спустя. Но, показав, каким злом отмечена его эпоха, он прилагает к ней то, что ранее сказал о последних днях. Ибо как мог бы Тимофей удаляться того, что произойдет много столетий спустя? Из этого следует вывод: сразу же после начала евангельской проповеди Церковь стала страдать от подобной порчи.

стих 6

К сим принадлежат те. Можно было бы сказать, что Павел явно рисует перед нами живое изображение монашества. Но не будем говорить о монахах, все равно признаки, коими апостол наделяет ложных и самозванных учителей, достаточно ясны, а именно: проникновение в семьи, приманки, предназначенные для обольщения женщин, непристойная лесть, обман людей с помощью разных суеверий. И на эти признаки нам надлежит обратить особое внимание, если мы хотим отличать подлинных Христовых служителей от притворных и бесполезных. Последних же Павел помечает здесь столь черным угольком, что им не помогут уже никакие уловки.

Вкрадываться в семьи означает проникать или вползать в них с помощью искусства прельщения. И апостол предпочитает говорить здесь о женщинах, поскольку они более мужчин падки на подобное мошенничество. Павел называет их плененными, потому что лжепророки превращают их в своих приверженец путем разного рода уловок, состоящих отчасти в любопытствующем выведывании, а отчасти – в лести. Именно по этой причине апостол добавляет фразу «отягощенных грехами». Ведь если бы этих женщин не тяготила злая совесть, они бы не позволили другим столь легко собой манипулировать.
Слово «похоти» я понимаю здесь обобщенно как глупые и вздорные пожелания, владеющие женщинами, не взыскующими Бога от всей души и, однако же, желающими считаться религиозными и святыми. Ибо, отвернувшись от собственной совести, они без конца облекаются во все новые и новые личины. Златоуст предпочел отнести эти слова к неприличным и постыдным вожделениям, но первое толкование с учетом контекста нравится мне больше. Ведь сразу же затем следует фраза о том, что они всегда учатся, но никогда не научаются правильно думать. Именно в этом и заключаются метания между разными похотями: не придя ни к какому окончательному решению, эти женщины находятся в непрерывных колебаниях. Они учатся, поскольку любопытны и, кроме того, беспокойны душою, но учатся так, что никогда не познают ничего правильного и истинного. Таково их порочное усердие, не приводящее ни к какому знанию. Хотя эти женщины кажутся себе высокомудрствующими, они все же ничего не знают, поскольку не придерживаются истины, фундамента всякого подлинного знания.

стих 8

Как Ианний. Это сравнение подтверждает то, что я прежде говорил о последних временах. Апостол хочет сказать, что с нами во времена Евангелия происходит то же, что испытывала Церковь почти с самого начала своего существования. По крайней мере, с того времени, как был обнародован закон. Подобно тому, как сказано о постоянных сражениях Церкви в Psalms 129:1 [В Синодальном переводе Psalms 128:1 — прим. пер.]: часто восставали на меня с юности моей, да скажет ныне Израиль, на спине моей пахали нечестивые, проводили по ней борозды свои. Поэтому, как учит Павел, вовсе не удивительно, если против Христа восстают противящиеся Его Евангелию враги, коль скоро свои противники были и у Моисея. И подобные примеры, заимствованные из крайней древности, немало способствуют нашему утешению.

Далее, все соглашаются с тем, что два упомянутые Павлом человека были волхвами, которых возвысил фараон. Но не ясно, откуда Павел узнал их имена. Хотя вероятно, что множество такого рода историй передавалось из уст в уста, и Бог не позволил им придти в забвение. Возможно, что во времена Павла имелись комментарии на пророков, более подробно рассказывающие о том, о чем лишь кратко повествовал Моисей. Но как бы то ни было, апостол приводит эти имена вполне сознательно. Можно предположить, что их было двое по следующей причине: коль скоро Господь поставил над Своим народом двух вождей Моисея и Аарона, фараон захотел противопоставить этим людям столько же своих волхвов.

стих 9

Но они не много успеют (но они больше не будут преуспевать). Надежда на победу должна воодушевить Тимофея к битве. Ведь даже если лжеучителя и доставляют ему сейчас скорбь, им в будущем, по обещанию апостола, и притом довольно скоро, предстоят позор и бесславие. Хотя исход дела никак не соответствует этому обещанию. И кажется, что апостол немного ниже говорит совсем противоположное, а именно: они будут преуспевать в худшую сторону. И здесь не подходит ответ, даваемый Златоустом: якобы они день ото дня будут становится все хуже, но при этом никак не повредят другим. Ведь апостол подчеркнуто добавляет: заблуждающиеся и вовлекающие в заблуждение. И то же самое подтверждает наш повседневный опыт. Поэтому правильнее думать, что Павел имел в виду разные утверждения. Отрицая преуспевание этих людей, апостол говорит не обобщенно. Он только хотел сказать, что Господь сделает их безумие явным для многих из тех, кого вначале он обманывали своим призрачным учением. Посему, утверждая, что безумие их обнаружится перед всеми, апостол использует синекдоху.

Действительно, те, кто больше всего способен обманывать, вначале наводят большую мишуру, вызывают к себе великое благоволение, и, кажется, что скоро свернут горы, но напыщенность их вскоре сходит на нет. Ибо Господь открывает глаза многим, и они начинают видеть то, что ранее от них было сокрыто. Однако глупость лжепророков никогда не обнаружится настолько, чтобы стать очевидной для всех. Кроме того, если одно заблуждение терпит поражение, тотчас возникает новое. Поэтому оба увещевания апостола весьма для нас необходимы. Дабы благочестивые пастыри не падали духом, словно напрасно вели войну с заблуждением, им надо говорить о будущем успехе, который Господь даст Своему учению. Но, чтобы, с другой стороны, они не думали, будто можно ограничиться одним или двумя сражениями, им следует напоминать, что у них всегда будет повод вступить в битву.
Однако об этом апостол скажет потом. Сейчас же нам достаточно понять, что Тимофею возвещается твердая надежда на благополучный исход, дабы он сражался еще воодушевленнее. И апостол подтверждает это приведенным выше примером. Ведь подобно тому, как истина Божие возобладала вопреки всему мошенничеству волхвов, так и евангельскому учению апостол обещает победу над любыми человеческими выдумками.

стих 10

А ты последовал. Для воодушевления Тимофея апостол прибегает к доводу, состоящему в том, что тот не невежда и не новобранец, без всякого опыта выходящий на поле битвы. Он – тот, кого Павел самолично обучал через долгое воспитание. И здесь идет речь не только об учении. Немаловажны и другие упомянутые Павлом качества, так что его слова как бы рисуют перед нами живой портрет доброго пастыря. А добрый пастырь воспитывает и обучает своих учеников не только словом, но и в некотором смысле открывает им свое сердце, давая понять, что учит их от всей души. Именно это и означает здесь «намерение».

Апостол присоединяет к нему и другие свидетельства серьезного и неподдельного чувства. Таковы: вера, любовь, великодушие и терпение. И Тимофей уже впитал в себя эти начатки, пребывая в школе апостола. Хотя Павел упоминает не только о том, чему Тимофей научился лично у него, но и свидетельствует о его предыдущей жизни, таким образом, побуждая его к проявлению стойкости. Он расхваливает Тимофея за то, что тот подражал присущим Павлу добродетелям. Апостол как бы говорит: ты уже привык следовать моим установлениям, продолжай же делать то, что ты начал. И все же Павел хочет, чтобы пример его веры, любви и терпения постоянно находился перед глазами Тимофея, и поэтому, прежде всего, упоминает о гонениях, более всего известных его адресату.

стих 11

И от всех. Утешение, коим апостол смягчает горечь своих скорбей, состоящее в том, что они всегда имеют благополучный Exodus 3:0. Если же кто возразит, что тот исход, которым хвалится апостол, заметен не всегда, соглашусь, что в плотском смысле это действительно так. Ибо в последний раз Павел не получил избавления для себя лично. Но, если Бог порою нас избавляет, Он свидетельствует этим о Своем присутствии и о том, что будет с Нами всегда. И всякий раз, ощущая от Него помощь, упование наше должно обращаться к будущему. Поэтому фраза апостола означает то же, как если бы он сказал: на собственном опыте я узнал, что Бог всегда будет со мною. Поэтому у тебя нет причин колебаться в том, чтобы последовать за Ним по моему примеру.

стих 12

Да и все. Поскольку ранее апостол упоминал о выпавших на его долю гонениях, теперь он добавляет, что все произошедшее с ним также ожидает всех благочестивых. Он говорит это отчасти для того, чтобы верующие приготовились покориться подобной участи, отчасти же для того, чтобы они не подозревали его в чем-то плохом из-за переносимых им преследований. Ведь несправедливый суд весьма часто следует за неправедным поведением. И того, к кому менее благосклонны люди, в народе вскоре сочтут неугодным также и Богу. Поэтому Павел в этой обобщающей фразе причисляет себя к детям Божиим и одновременно увещевает других детей Божиих приготовиться к претерпеванию гонений. Ведь, если этот закон предписывается всем желающим благочестиво жить во Христе, от Христа неизбежно отрекаются люди, хотящие гонений избегнуть. Напрасно мы будем пытаться отделить Господа Иисуса от Его же креста, в то время как для мира вполне естественно ненавидеть Христа в том числе и в членах Его тела. Спутницей же ненависти является жестокость, а от нее происходят гонения. Итак, будем знать, что мы остаемся христианами с одним условием: нам предстоит пройти через многочисленные скорби и битвы.

Но спрашивается: должны ли все тогда становится мучениками? Ибо, как известно, многие благочестивые никогда не подвергались изгнанию, тюремному заключению, никогда не находились в бегах и не испытывали никаких гонений. Отвечаю: сатана преследует рабов Христовых не одним лишь способом. Но все же мир неизбежно будет тем или иным образом враждовать против них всех для упражнения их в вере и проверки их стойкости. Ибо сатана, будучи вечным врагом Христовым, не потерпит, чтобы кто- либо из Ему принадлежащих был в спокойствии всю жизнь, и отверженные будут всегда колоть нас своими стрекалами. Больше того, как только в человеке обнаруживается рвение по Богу, ярость нечестивых тут же воспламеняется. И даже если нечестивые и не всегда обнажают меч, они все равно изблевывают свой яд в ропоте, в проклятиях, в смутах или каким-либо иным образом. Поэтому, хотя благочестивые и не испытывают одни и те же нападки, не ведут одну и ту же битву, ратная служба у них все же одинаковая. Они никогда не пребудут в полном спокойствии, никогда не будут избавлены от всех гонений.

стих 13

Злые же люди. Самое тяжкое гонение происходит тогда, когда мы видим, как нечестивые со своей святотатственной дерзостью, с богохульствами и заблуждениями набирают силы. И Павел в другом месте говорит (Galatians 4:29), что Измаил мучил Исаака не мечом, а своими насмешками. Отсюда вывод: в предыдущем предложении шла речь не о каком-либо отдельном виде гонений, а в целом обо всех тяготах, которые вынуждены переносить дети Божии, сражаясь за славу Своего Отца. Апостол говорит, что нечестивые будут не только упорно сопротивляться, но и успешно наносить вред, портя при этом других. Ибо один проходимец всегда будет сильнее в деле разрушения, чем десять верных учителей в деле назидания, несмотря на их мужественный труд. Никогда не искоренятся плевелы сатаны, портящие чистоту урожая. Больше того, когда лжепророки уже кажутся поверженными, они постоянно производят все новых и новых последователей.

Впрочем, легкость, с которой они наносят вред, происходит не от того, что ложь по природе своей сильнее истины, не от того, что искусство сатаны побеждает действенность духа Божия, а от того, что люди, по собственной воле склонные к суете и заблуждениям, легче принимают то, что соответствует их нраву, и, кроме того, от того, что ослепленные по праведному мщению Божиему, они, подобно плененным рабам, служат прихоти дьявола. И главная причина, по которой зараза нечестивых учений столь вездесуща, состоит в том, что именно этого и заслуживает людская неблагодарность. Полезно отметить, что апостол говорит про это благочестивым учителям, дабы они, готовясь к постоянному ратоборству, не падали духом от длительности сражения и не пасовали перед наглостью и разнузданностью врагов.

стих 14

А ты пребывай. Как бы ни усиливалось нечестие, какие бы пространства ни завоевывало, апостол велит Тимофею стоять, несмотря ни на что. Действительно, подлинная проверка веры происходит тогда, когда мы с несгибаемым упорством противимся всем козням дьявола, не отклоняемся от правильного пути из-за любого дуновения ветра, но пребываем твердыми в истине Божией, держась за нее, как за священный якорь. Фразой «зная, кем ты научен» апостол провозглашает несомненную истинность своего учения. Ведь, если кто-то бывает научен плохому, он не должен постоянно в этом пребывать. Нам надлежит разучиться всему, чему мы научились вне Христа, подобно тому, как начало благочестивого наставления в вере состоит в том, чтобы отбросить все папистские установления. Поэтому апостол предписывает Тимофею хранить не какое угодно переданное ему учение, а только такое, истинность которого для него ясна, то есть, проявлять в этом деле разборчивость.

Далее, говоря, что Тимофей должен считать небесным речением все, чему от него научился, апостол не приписывает себе эту привилегию как частному лицу, но с упованием провозглашает перед Тимофеем свой авторитет, зная, что последнему известны и его вера, и подлинность его призвания. И если Тимофей был твердо убежден, что научился от самого апостола Христова, он выводил отсюда, что учение это было не человеческим, а Христовым. Этот отрывок учит нас, что упорства в неясных и туманных вопросах (каковы все человеческие учения) надо избегать столь же усердно, сколь упрямо и настойчиво следует держаться за истину Божию. Кроме того, отсюда мы узнаем, что с верою должно соединяться благоразумие, отличающее Слово Божие от слов человеческих, дабы мы не хватались тут же за все нам предлагаемое. Ведь вере больше всего чуждо легковерие, без различия принимающее что угодно и от кого угодно. Так что главный фундамент веры – знание, что автором ее является Бог.
Фраза же о том, что учение было вверено Тимофею, поставлена для αύξησιν смысла. Ведь вверять что-либо в качестве залога – нечто большее, чем просто что-то передавать. Кроме того, Тимофея обучали не как какого-то рядового человека, а с той целью, чтобы он добросовестно передавал другим принятое им самим ранее.

стих 15

Ты из детства. Немало помогало Тимофею и то, что он с детства привык к чтению Писания. Подобное длительное упражнение делает человека значительно более стойким перед всеми видами лжи и обмана. Поэтому некогда благоразумно заботились о том, чтобы люди, предназначенные к служению Слова, с детства тщательнее наставлялись в учении благочестия и впитывали в себя Священные Писания, дабы потом не приступать к своим обязанностям, будучи новичками или недостаточно опытными. И то, что кого-то сызмальства учили подобному знанию Писания, следует считать особым благословением Божиим.

Которые могут. Великая похвала Писанию заключается в том, что мудрость, достаточную для спасения, надо искать именно в Нем и нигде больше. И об этом будет еще яснее сказано в следующем предложении. Но одновременно апостол учит, что именно следует искать в Священном Писании. Ведь на Писание ссылаются и лжепророки. Поэтому, чтобы оно было полезно нам для спасения, необходимо правильно его использовать. Что если кто-то будет заниматься лишь любопытствующими вопрошаниями? Что если он прилепится лишь к букве закона и не станет искать Христа? Что если станет извращать подлинный смысл чуждыми толкованиями? Поэтому апостол обоснованно отсылает нас к вере во Христа как главной и первостепенной цели. На ней же основано и то, о чем Павел скажет в следующем предложении.

стих 16

Все Писание. Или «Писание целиком», хотя смысл от этого меняется мало. Апостол продолжает развивать похвалу, которую ранее высказал в весьма сжатом виде. Он расхваливает перед Тимофеем происходящие от чтения Писания плоды, ссылаясь, во- первых, на его авторитет, а, во-вторых, на его полезность. Чтобы утвердить авторитет Писания, апостол учит, что оно богодухновенно. Ведь если это так, не будет повода для споров о том, должны ли люди его почтительно принимать. Принцип, отличающий нашу религию от всех прочих, состоит в следующем: мы знаем, что с нами говорил Бог, и твердо убеждены в том, что пророки вещали не от своего разума, но, будучи орудиями Святого Духа, проповедовали лишь то, что было заповедано свыше. Итак, всякий желающий получить пользу от Писания должен, прежде всего, постановить для себя, что закон и пророчества – это учение, созданное не по воле людей, а продиктованное Святым Духом.

Если же кто в качестве возражения спросит: откуда мы можем об этом узнать? – отвечаю: авторство Бога возвещается и ученикам, и учителям откровением Того же Самого Духа. Ибо то, что мы имеем от Моисея и пророков, они возвестили нам не по собственной дерзости. Напротив, проповедуя по вдохновению Божию, эти люди бестрепетно и уверенно, как и было должно, засвидетельствовали, что через них говорили уста Господни. Итак, Тот же Самый Дух, Который ранее удостоверил Моисея и пророков в их призвании, свидетельствует теперь нашим сердцам, что воспользовался их служением для нашего научения. Поэтому не удивительно, что многие сомневаются в авторстве Писания. Ведь, как бы ни сияло в нем величие Божие, глаза имеются лишь у тех, кто просвещен Святым Духом, дабы видеть то, что возвещается всем, но понятно одним лишь избранным. Итак, первое положение таково: Писанию полагается такое же почтение, какое мы выказываем Богу, поскольку оно проистекает только от Него и не содержит в себе никакой человеческой примеси.

И полезно, и т.д. Затем следует вторая часть похвалы Священному Писанию: оно содержит в себе совершеннейшее правило для доброй и блаженной жизни. Говоря эти слова, апостол имел в виду следующее: там, где люди не ищут подобной пользы, происходит искажение Писания и злоупотребление им. Таким образом, Павел косвенно порицает тех краснобаев, которые пичкают народ своими пустыми и ветреными умствованиями. И на этом же основании мы можем сегодня осудить всех тех, кто, отбросив стремление к назиданию, занимается лишь тем, что поднимает утонченные и глупые вопросы. Больше того, всякий раз, как нам навязываются подобные глупые тонкости, мы должны выставлять против них подобно щиту слова о пользе Священного Писания. Отсюда следует, что его не подобает толковать без пользы. Ибо Господь, передав нам Писание, хотел не удовлетворять наше любопытство, не потакать нашей склонности к мишуре, не давать повода для болтовни и баснословия, а принести нам пользу. Поэтому правильное использование Писания всегда должно быть нацелено на преуспевание в нем.

Для научения. Апостол показывает здесь, сколь многую и разнообразную пользу можно получить от Писания, перечисляя ее отдельные виды. На первое место он ставит научение, поскольку оно по порядку предшествует всему остальному. Напрасно будешь ты обличать и убеждать кого-либо, если прежде его не научишь. Но коль скоро голое учение часто кажется холодным, апостол добавляет к нему обличение и исправление. Далее, было бы слишком долго объяснять здесь, чему именно мы научаемся из Писания. Поэтому апостол еще раньше кратко обозначил его суть словом «вера». Итак, главное наше знание – это вера во Христа. За ней следуют наставления о том, как надо строить свою жизнь, стрекала увещеваний и порицаний. Таким образом, у того, кто умеет правильно пользоваться Писанием, будет все необходимое и для спасения, и для доброй жизни. Обличение же и исправление не особо отличаются друг от друга. Разве что второе проистекает из первого. Ведь начало вразумления состоит в осознании собственного зла и предощущении суда Божия. Наставление же в праведности означает здесь основательное объяснение того, как жить свято и благочестиво.

стих 17

Да будет совершен (целокупен). Целокупность означает здесь совершенство, в котором нет никакой ущербности. Апостол просто говорит о том, что Писание достаточно для совершенства. Поэтому всякий, не довольствующийся Писанием, хочет мудрствовать больше, чем должно и полезно. Но здесь возникает вопрос: поскольку Павел говорил только о том Писании, которое называлось Ветхим Заветом, как же он мог сказать, что оно усовершает человека со всех сторон? Ведь, если это так, все, что впоследствии добавили к Писанию апостолы, кажется излишним. Отвечаю: относительно сути Писания не было добавлено ничего. Ибо все, содержащееся в сочинениях апостолов, есть лишь чистое и подлинное объяснение закона и пророков, соединенное с предъявлением того, что было в них изложено. Поэтому Павел вполне обоснованно украсил Писания подобной похвалою. И коль скоро сегодня с приходом Евангелия учение Писания стало полнее и яснее, нам остается сказать разве что следующее: надо твердо надеяться (На будущее), что упомянутая Павлом польза проявится гораздо больше в том случае, если мы полюбим получать и видеть ее в своей жизни.