Bible Commentaries
2 Тимофею 2

стих 1

Итак. Подобно тому, как раньше апостол велел Тимофею хранить Духом залог веры, так и теперь он заповедует ему укрепляться в благодати. Ибо плоть ленива до такой степени, что даже люди выдающихся способностей устают в середине пути, если их постоянно не подбадривать. Кто-то скажет: зачем увещевать человека быть крепким в благодати, если свободная воля не играет никакой роли в сотрудничестве с нею? Отвечаю: то, что Бог требует от нас в Своем Слове, Он Сам же дарует нам через Свой Дух, дабы мы укреплялись в ниспосланной нам благодати. И, несмотря на это, увещевания отнюдь не излишни, поскольку Дух Божий, научающий нас изнутри, заставляет эти увещевания не напрасно звучать в наших ушах. Итак, всякий признающий, что произнесенное апостолом увещевание могло принести свои плоды только таинственной силой Духа, никогда не будет с помощью этого увещевания утверждать свободную волю.

Фразу «во Христе Иисусе» апостол добавляет по двум причинам. Он хочет научить нас, что благодать происходит от одного только Христа, и что благодать эта будет пребывать с каждым христианином. Коль скоро Христос – общий для всех, отсюда следует, что все являются причастниками Его благодати, которая потому называется пребывающей во Христе, что ею должны обладать все принадлежащие Христу люди. Ласковое же обращение «сын», которым пользуется апостол, способно вызвать благоволение к говорящему, дабы учение его еще глубже проникло в душу.

стих 2

И что слышал от меня. Апостол снова показывает, сколь сильно обеспокоен доведением своего учения до сведения потомков. Он увещевает Тимофея не только, как и прежде, сохранять его суть и способ изложения, но и передать его как бы из рук в руки благочестивым учителям, дабы оно после повсеместного сеяния пустило корни в душах многих. Павел понимал, что учение быстро исчезнет, если его своевременно не распространять с помощью церковного служения. И, действительно, мы знаем, что именно вскоре после смерти апостолов сделал сатана. Он внушил людям бесчисленные безумства, чудовищная глупость которых превышала все суеверия язычников, и сделал это с такой легкостью, как будто проповедь Евангелия была уже похороненной много столетий. Итак, не удивительно, что Павел, с целью упредить подобное зло, усердно желает, чтобы учение его находилось в руках благочестивых служителей, способных передать его другим. Он как бы говорит: постарайся, чтобы после моей смерти проповедь учения моего осталась неповрежденной. А это произойдет, если то, чему ты от меня научился, ты не только будешь добросовестно преподавать сам, но и постараешься распространить еще шире через других людей. Поэтому передай этот залог веры всем, кого найдешь пригодным к этому делу. И, говоря о верных людях, апостол имеет в виду не веру, которая обща всем христианам, но веру особую, обладание которой делает человека выдающимся.

Слово «верный» можно было бы перевести и как «добросовестный», поскольку весьма немногие искренне стараются сохранить вверенное им приснопамятное учение. Одними руководит многообразное тщеславие, другими – алчность, третьими – злоба, четвертых удерживает страх перед опасностями. Поэтому в этом деле требуется особенная, весьма великая добросовестность.

При многих свидетелях (через многих свидетелей). Апостол не имеет в виду, что вызывал ради Тимофея свидетелей путем какого-то торжественного обряда. Но, поскольку некоторые могли бы возбудить спор по поводу того, от Павла ли исходит то, чему учит Тимофей, или он придумал все это сам, апостол устраняет всякое сомнение на том основании, что говорил Тимофею не тайно и не в укромном месте. Еще были живы многие, кто мог засвидетельствовать: Тимофей проповедует лишь то, что и сам услышал из уст Павла. Поэтому учение Тимофея будет вне подозрений, коль скоро у него есть множество свидетельствующих в его пользу соучеников. Отсюда мы узнаем, сколь усердно должен трудиться служитель Христов ради сохранения чистоты учения, и забота его должна не ограничиваться временем его жизни, но простираться как можно дальше.

стих 3

Итак переноси страдания. Добавить это второе увещевание апостола заставила жесткая необходимость. Ибо служителям Христовым надлежит приготовить себя к перенесению скорбей. Поэтому без претерпевания злоключений не может быть стойкости. И апостол добавляет: «как добрый воин Христов», – подчеркивая этим, что все служащие Христу состоят на воинской службе, но воинствование их заключается не в нанесении другим зла, а в его претерпевании от других. Так вот, нам крайне необходимо постоянно размышлять об этом предмете. Мы видим, как каждый день складывают оружие многие из тех, кто до этого претендовал на незнамо какое величие. Почему это происходит? Потому, что эти люди не привыкли нести крест. Во-первых, их изнеженность такова, что они ужасаются всякого ратоборства. А во-вторых, воинствуют они лишь в том только смысле, что с великой свирепостью нападают на своих противников, но при этом не хотят научиться проявлять терпение и держать себя в руках.

стих 4

Никакой воин. Апостол продолжает развивать уже приведенное сравнение с воинской службой. Хотя, строго говоря, о воине Христовом апостол рассуждал прежде в смысле переносном. Сейчас же он сравнивает мирское воинствование с воинствованием духовным и христианским. Он имеет в виду следующее: основа воинской службы заключается в том, что как только воин, оставив дом и все прочие заботы, поступил на службу императору, он должен думать только о войне. Поэтому, чтобы мы были полностью привержены Христу, нам всем надлежит избавиться от всех помех со стороны мира. Под житейскими делами апостол разумеет заботу о семье и повседневные людские занятия. Так деревенские жители оставляют земледелие, а торговцы – торговлю и таверны, доколе не отработают свою плату. А теперь это сравнение надо приложить к обсуждаемому вопросу: всякий желающий воинствовать под знаменами Христа должен, оставив все мирские обольщения и препоны, посвятить Ему и себя самого и все свои дела. Кроме того, не будем забывать о древнем изречении: делай сие. Ее смысл в том, что священное служение надо совершать с таким усердием, чтобы наше старание и внимание ничто не отвлекало. Обычное же чтение этого отрывка: никакой воин Божий и т.д., – полностью искажает его смысл.

Далее, в лице Тимофея апостол обращается ко всем церковным пастырям. Его утверждение звучит обобщенно, но особенно относится к служителям Слова. Итак, пусть они, прежде всего, поймут, что именно чуждо их служению, дабы избавиться от этого и уверенно следовать за Христом. Кроме того, пусть и другие, каждый в своем чине, поймут, что именно отвлекает их от Христа, дабы этот Небесный Император имел над нами не меньше прав, чем какой-то смертный человек – над солдатами, присягнувшими его имени.

стих 5

Если же кто и подвизается. Теперь апостол говорит о стойкости, дабы кто-то не подумал, что достаточно претерпеть скорбь один или два раза. Сравнение Павел заимствует здесь у атлетов, из которых получает награду лишь тот, кто устоял до самого конца. Так сказано и в Первом Послании к Коринфянам 9:24: все бегут на ристалище, но увенчивается только один; бегите же так, чтобы увенчаться. Поэтому, если кто-то, устав после первого сражения, тут же покинет поле брани и пойдет отдыхать, он скорее будет осужден за бездействие, нежели получит венец. И коль скоро Христос велит нам сражаться всю жизнь, поникший в середине пути лишит себя чести и награды, даже если начал весьма хорошо.

Законно подвизаться означает здесь вести брань так и столь долго, как и сколь долго это предписывает делать закон, дабы никто преждевременно не прекращал сражаться.

стих 6

Трудящемуся земледельцу первому должно (земледельцу надлежит потрудиться). Мне известно, что другие переводят это место иначе. Признаю, что эти люди дословно передают сказанное Павлом. Но всякий прилежно обдумавший контекст фразы непременно со мной согласится. Кроме того, хорошо известно, что греки используют перифраз и вместо «трудиться» ставят слово «трудящийся», часто понимая причастие в смысле инфинитива. Итак, смысл заключается в следующем: земледелец соберет плоды не ранее, чем попотеет, возделывая землю и засевая ее. И если земледельцы упорно трудятся ради будущего урожая и терпеливо ожидают времени жатвы, то сколь более глупо избегать того труда, который поручил нам Христос, предложив великое вознаграждение?

стих 7

Разумей, что я говорю. Апостол добавляет сказанное не по причине неясности приведенных им сравнений, а с целью внушить Тимофею мысль о том, сколь превосходно сражаться под руководством Христовым и сколь великая полагается за это награда. Ведь мы едва постигаем это даже после долгого размышления. Следующая же молитва добавлена с целью уточнения. Коль скоро наш разум не возвышается до понимания нетленного венца грядущей жизни, Павел прибегает к Богу, дабы Тот дал Тимофею разумение. Отсюда мы выводим, что нас будут так же напрасно учить, если Господь не отверзнет наш разум, как будут напрасно заповедовать, если Он не даст силы исполнить заповеди. Ибо кто мог учить лучше Павла? И все же, чтобы поучать с успехом, апостол испрашивает своему ученику наставление от Бога.

стих 8

Помни Господа Иисуса. Здесь апостол излагает ту часть своего учения, которую в особенности желал передать потомкам целостной и неповрежденной. Вероятно, что он говорил именно о том, о чем беспокоился больше всего. И это будет ясно из того, что апостол вскоре скажет о заблуждении Именея и Филита. Эти люди отрицали воскресение, надежный залог которого содержится в нашем исповедании. Они же лгали, будто оно уже произошло. Впрочем, древняя история показывает, сколь необходимым было это увещевание Павла. Ведь сатана прибег ко всевозможным козням, чтобы уничтожить христианскую веру. Поскольку в ней есть два главных артикула о Христе, рожденном от семени Давида, и о воскресении Его из мертвых, тут же после смерти апостолов возник Маркион, попытавшийся упразднить истинную человеческую природу во Христе. За ним последовали манихеи. Да и сегодня эта зараза повсюду распространена. Итак, сколь многие пытались поколебать надежду на воскресение и к каким только уловкам для этого ни прибегали! Поэтому увещевание Павла означает то же, как если бы он сказал: чтобы никто не исказил мое Евангелие клеветою и не подменил его, знайте, я учил и проповедовал именно так: Христос, рожденный человеком от семени Давидова, воскрес из мертвых.

Евангелие же апостол называет своим для того, чтобы объявить себя не его автором, а его служителем. К тому же в воскресении Христовом также содержится надежный залог и нашего собственного воскресения. Поэтому тот, кто исповедует воскресение Христово, то же самое утверждает и в отношении нашего, поскольку Христос воскрес для нас, а не для Себя. Ведь Главу нельзя отделять от ее членов. Кроме того, в воскресении Христовом содержится завершение нашего искупления и спасения. Ибо с воскресением соединена и смерть.
Итак, Христос, претерпев смерть, воскрес. Но зачем, и для какой цели? Для ответа надо обратиться к нам самим, и станут явными сила и плод того и другого, а именно: воскресения и смерти. Ибо надо придерживаться следующего принципа: у Писания нет обыкновения говорить о таких вещах лишь повествовательно и отстраненно, оно всегда имеет в виду какой-то обретаемый нами плод.

От семени Давидова. Эта фраза не только утверждает истинную человеческую природу во Христе, но и отстаивает за Ним честь и титул Мессии. Еретики отрицают, что Христос был истинным человеком. Одни воображают, что Он принес плоть с неба, другие – что только явился в человеческом облике. Павел же, напротив, провозглашает, что Христос произошел от семени Давида. И без сомнения посредством этого объявляет Его истинным человеком, рожденным также от человека, а именно – от Марии. И чем больше еретики стараются поколебать столь ясное свидетельство, тем больше выдают они свое бесстыдство. Иудеи и другие враги Христовы отрицают, что Он именно Тот, о Ком когда-то давалось обетование. Но Павел утверждает, что Христос – Сын Давида и происходит из той семьи, из которой надлежало произойти Мессии.

стих 9

За которое я страдаю. Здесь присутствует упреждение. Ибо узы апостола в глазах неопытных делали его Евангелие недостоверным. Поэтому он признается, что внешне скован узами подобному какому-то преступнику, но добавляет: узы его не мешают благовестию продвигаться полным ходом. Больше того, для избранных его страдания спасительны, поскольку способны укрепить их в вере. Таково непобедимое мужество мучеников Христовых: осознание того, что они выступают за правое дело, возвышает их над миром, и они свысока презирают не только телесные страдания и муки, но любой навлекаемый на них позор. Больше того, подобная мысль должна укреплять всех благочестивых, видящих, как оскорбительно обращаются с евангельскими служителями их противники, дабы из-за этого они не думали менее уважительно об их учении, но прославили Бога, силою Которого, как они видят, это учение преодолевает все мирские преграды. Действительно, если бы мы не были чрезмерно плотскими, то в любых гонениях вполне довольствовались бы следующим утешением: хотя нечестивые пытаются задавить нас своей яростью, благовестие, несмотря на это, распространяется все шире и шире. И все их потуги не только не угашают евангельский свет, но и заставляют его светить еще ярче. Итак, будем же охотно, или, по крайней мере, спокойно терпеть свои телесные узы и бесславие, лишь бы восторжествовала истина Божия, разливая себя вширь и вдаль.

стих 10

Посему я все терплю. Апостол показывает, что в его узах нет ничего позорного, ссылаясь на их результат, а именно, на ту пользу, которую они приносят избранным. И слова о том, что он терпит ради избранных, доказывают, что назидание Церкви апостол ценил больше собственного удобства. Ибо он готов не только умереть, но и считаться преступником, чтобы помочь спасению Церкви. Впрочем, Павел учит здесь тому же, что и в Colossians 1:24, где он говорит, что восполнил недостаток страданий Христовых за тело Его, Которое есть Церковь. И сказанное в достаточной мере опровергает бесстыдство папистов, выводящих отсюда, будто смерть Павла была удовлетворением за наши грехи. Как будто Павел приписывает своей смерти что-то иное, кроме будущего утверждения благочестивых в вере. Ибо вскоре он пояснит, что видит спасение верующих в одной лишь Христовой смерти. Тот же, кто хочет узнать больше, пусть прочтет процитированную нами главу Послания к Колоссянам.

С вечною славою. Такова цель спасения, которое мы обретаем через Христа. Ибо спасение наше означает жизнь для Бога, которая начинается с нашего возрождения и завершается полным избавлением, когда Бог унесет нас прочь от скорбей смертной жизни и соберет в Свое Царство. И к этому спасению добавляется участие в небесной, а значит, и в Божией славе. Поэтому апостол, дабы еще больше возвеличить Христову благодать, соединяет со спасением вечную славу.

стих 11

Верно слово. Апостол делает вступление к речи, которую он вскоре произнесет. Ибо плотскому разуму больше всего чужда мысль о том, что для жизни надо умереть, и что смерть открывает нам доступ к жизни. Из других отрывков можно заключить, что Павел обычно пользовался подобным вступлением, говоря о весьма серьезных и трудных для веры предметах. Итог же заключается в следующем: причастниками жизни и славы Христовой мы станем только в том случае, если прежде умрем с Ним и подвергнемся уничижению. Как говорит апостол в Romans 8:29: все избранные предопределены уподобиться Его образу. И это сказано как для увещевания, так и для утешения верующих. Ибо кто, ободрившись сказанным, не поймет, что скорби, у которых будет столь счастливый исход, надо переносить без всякой тягости? И то же самое соображение делает сладкой и смягчает всю содержащуюся в кресте горечь. Ибо нас не должны ужасать ни страдания, ни мучения, ни поношения, ни смерть, соединяющие нас со Христом. Особенно, поскольку все это – прелюдия нашего триумфа.

Итак, Павел своим примером воодушевляет всех благочестивых с радостью принимать все скорби во имя Христа, в которых они уже некоторым образом вкушают будущую славу. И если разум наш ужасается всему этому, если вид креста пугает нас до такой степени, что мы уже не можем думать о Христе, будем помнить о том, что «верно слово», и пользоваться этой фразой, как щитом. И действительно, там, где присутствует Христос, мы должны видеть жизнь и счастье. Поэтому следует мертвой хваткой держаться за общение с Ним. За то, что умираем мы не сами по себе, а со Христом, дабы впоследствии иметь с Ним общую жизнь, за то, что страдаем со Христом, дабы стать причастниками Его славы. Впрочем, под смертью апостол имеет в виду все внешнее умерщвление плоти, о котором говорит во Втором Послании к Коринфянам, 4:10.

стих 12

Если отречемся. Чтобы стряхнуть с нас вялость, апостол добавляет угрозу. Он говорит, что ничего общего не имеют со Христом те, кто, испугавшись гонений, отказывается исповедовать Его имя. Ибо сколь позорно тленную жизнь в этом мире ценить больше, чем священное имя Сына Божия! И с какой стати Христос будет считать Своими тех, кто вероломно Его отвергает? Здесь никак нельзя оправдываться немощью. Ведь, если бы люди добровольно не обманывали себя суетной лестью, они бы стойко сопротивлялись невзгодам, наделенные духом мужества. То же, что они преступно отрицаются Христа, происходит не от немощи, а от неверия. Ибо, обольстившись приманками мира сего, они уже не видят жизни в Царстве Божием. И здесь следует не столько объяснять учение, сколько над ним размыслить. Ибо слова Христовы: кто отречется от Меня, отрекусь от него и Я (Matthew 10:33), – совершенно ясны. Остается, чтобы каждый понял сам для себя, что это – не детская угроза, а серьезное предупреждение Судьи, истинность которого обнаружится в свое время.

Следующие же слова о том, что Бог остается верным, даже если мы не верны, надо понимать в том смысле, что наше вероломство нисколько не умаляет Сына Божия и Его славу. Ибо Он, довольствуясь Самим Собой, не нуждается в нашем исповедании. Апостол как бы говорит: пусть покинут Христа, кто этого желает, они ничего у Него не отнимут. Христос останется при Своем, в то время как они погибнут. Хотя апостол говорит здесь и нечто большее, а именно: Христос вовсе не подобен нам, чтобы отрекаться от Своей истины. Отсюда явствует, что всякий, отрекающийся от Христа, тем самым становится Ему чуждым. Таким образом, апостол лишает нечестивых отступников успокаивающей их мысли. Ведь они, будучи многолики сами, охотно воображают многоликим и изменчивым Иисуса Христа. И Павел отрицает, что такое возможно. Между тем, следует твердо помнить сказанное мною ранее: наша вера для того основана на вечной и непоколебимой истине Христовой, чтобы не колебаться от людского непостоянства и отступничества.

стих 14

Сие напоминай (сему увещевай). На слово «сие» здесь падает ударение. Апостол хочет сказать следующее: изложенная им суть Евангелия и добавленные увещевания столь важны, что добрый служитель никогда не должен утомляться от их внушения другим. Они достойны постоянного размышления над собой, и напоминание их не может оказаться излишним. И я хочу, – говорит апостол, – чтобы ты постарался не только единожды преподать, но и часто внушать эти истины. Ибо добрый учитель должен думать только о назидании и настаивать только на нем одном. И, наоборот, ему надлежит не только самому воздерживаться от отвлеченных вопросов, но и запрещать заниматься ими остальным.

Λογομαχεΐν означает предаваться любопрительным спорам, которые порождает стремление к утонченному остроумию. Фраза же «заклиная перед Господом» помещена для устрашения. И из подобной строгости мы выводим, сколь опасно для Церкви драчливое и кичащееся знание, то есть, такое, которое, отбросив благочестие, стремится к одной лишь мишуре. Но таково все спекулятивное (как его называют) богословие папистов.

Нимало не служит к пользе (не к пользе). Λογομαχίαν апостол осуждает на двух основаниях: она лишена плода, и она весьма вредна, вводя в соблазн немощных. Хотя в самом переводе я последовал Эразму, поскольку он никак не расходится с мыслью апостола, все же хочу предупредить читателей: слова Павла надо понимать так, что словопрение вовсе ни для чего не полезно. Ибо по-гречески он говорит: εις ουδέν χηρεεσιμον. И это χρήσιμον я читаю в именительном, а не в винительном падеже. Действительно, в этом случае речь будет звучать лучше. Апостол как бы говорит: зачем словопрения, если от них нет никакой пользы, но происходит много зла? Ибо из-за них терпит крах вера многих.

Отметим, во-первых, что всякое учение достойно отвержения уже потому, что не приносит никакой пользы. Ведь Бог хочет наставлять нас с пользою, а не потакать нашему любопытству. Итак, пусть исчезнут и распрощаются с нами все умствования, не приносящие никакого назидания. Но еще хуже случай, при котором уже и так бесполезные вопросы поднимаются к расстройству слушающих. О, если бы задумались над этим те, кто всегда готов к словесным баталиям, и даже больше: хватается за любой вопрос для возбуждения спора, придираясь к отдельным словам или буквам. Но порой тщеславие заводит их и дальше, превращаясь в какую-то смертельную болезнь, что я видел на примере некоторых. Истинности же того, что апостол говорит о разрушении веры, учит нас сам повседневный опыт. Ведь вполне естественно, что в распрях теряется истина, да и сатана использует наши раздоры для смущения немощных и изничтожения их веры.

стих 15

Старайся. Поскольку все распри по поводу учения рождаются из того источника, что способные люди желают отстоять свой авторитет в глазах мира, Павел противопоставляет этому самое лучшее и подходящее средство, предписывая Тимофею всегда и во всем взирать на Бога. Он как бы говорит: другие стремятся к театральной славе, ты же старайся угодить собой и своим служением Богу. Действительно, тщеславное желание выделиться больше всего сдерживается мыслью о том, что дело мы имеем с Самим Богом.

Не возражая против перевода Эразмом слова άνεπαίσχυντον как «непостыжаемым», я все же предпочел перевести его в активном залоге – «нестыдящимся», поскольку этот смысл более распространен у греков и, кажется, лучше подходит к настоящему отрывку. Ведь здесь подразумевается антитезис: те, кто смущают Церковь распрями, потому столь горячи и неуемны, что им стыдно оказаться побежденными и что-либо незнающими. Павел же, напротив, призывает нас подумать о суде Божием. Прежде всего, он велит нам быть не праздными спорщиками, а делателями. И этим словом апостол косвенно порицает глупость тех, кто мучает себя, ничего при этом не делая. Итак, да будем делателями, трудящимися для назидания Церкви и прилагающими силы для служения Богу так, чтобы из этого происходил какой-то плод. Тогда у нас не будет причин стыдиться. Ибо, хотя мы можем победить болтливых бахвалов и посредством споров, нам все же достаточно побеждать их усердием, трудолюбием, мужеством и действенностью учения. В итоге, апостол велит Тимофею упорно трудиться, дабы не стыдиться перед Богом, в то время как тщеславные боятся лишь одного стыда – лишиться славы остроумного и постигшего тайны человека.

Верно преподающим (правильно разделяющим). Красивая метафора, умно указующая на главную цель служения. Ведь, коль скоро нам надо довольствоваться только Словом Божиим, зачем еще ежедневные проповеди и само служение пастырей? Разве Писание не выставлено на обозрение всех? Но Павел приписывает учителям роль раздавателей, и уподобляет их отцам, которые, кормя детей, раздают им порезанный на кусочки хлеб. Он расхваливает перед Тимофеем правильное разделение учения, дабы он, подобно глупцам, не занимался разрезанием корки, оставляя незатронутой саму сердцевину. Хотя под этими словами я понимаю в целом благоразумное раздаяние Слова, правильно приспособленное к способностям слушателей. Ибо одни калечат Слово, другие разрывают его на части, третьи искажают, четвертые размежевывают, а пятые, как я говорил, привязываясь к его оболочке, не постигают саму его суть. И всем подобным порокам противопоставляется правильное разделение, то есть способ объяснения, способствующий назиданию. Ибо это – как бы правило, с которым надлежит сообразовывать всякое толкование Писания.

стих 16

А непотребного пустословия. В толковании на последнюю главу предыдущего Послания я уже говорил, что думаю об этих словах. И к этому толкованию я отсылаю читателей. Чтобы еще больше отвадить Тимофея от мирской и шумной болтливости, апостол учит, что она – некий лабиринт, или, скорее, бездонная воронка, откуда нет никакого выхода, и в которую люди постепенно засасываются все глубже и глубже.

стих 17

И слово их, как рак (как гангрена). Врач Бенедикт Текстор сказал мне, что Эразм плохо перевел этот отрывок. Он соединил вместе две совершенно разные болезни и заменил гангрену раком. Но Гален, как в других местах, так и в своих описаниях, данных в книге «О противоестественных опухолях», четко отличает одну болезнь от другой. И Паулус Эгинета, опираясь на его авторитет, так определяет рак в своей шестой книге: неравномерная опухоль, с припухлыми краями, ужасная на вид, безболезненная и по цвету похожая на синяк. Затем он приводит две разновидности рака, как делают и другие медики. Ибо в некоторых случаях рак протекает скрытно, без язвы, а в других возникает из язвы, наполненной черной желчью. О гангрене же Гален и в уже процитированной книге, и во второй книге к Глаукону, Этий в книге четырнадцатой, а Эгинета – в четвертой говорят так: она возникает от больших влажных повязок, если последними туго обвязать какую-нибудь часть тела так, чтобы эта часть, лишившись тепла и жизненного духа, постепенно отмирала. Если же она совершенно отомрет, то эту болезнь греки называют сфакелом (sphacelon), латиняне – сидерацией (siderationstrong), а простой народ – огнем Святого Антония. Знаю, что Корнелий Цельс различал между раком и гангреной так, что первый считал родом, а вторую – конкретным видом. Однако его заблуждение открыто опровергается трудами многочисленных достойных доверия врачей. Его могла обмануть схожесть латинских слов «рак» и «гангрена». Но из греческих названий этих болезней подобной путаницы произойти не может. Καρκίνον греки называют рака, причем, как животное, так и болезнь, в то время как «гангрена», по мнению грамматиков, производится άπό του γραίνειν, то есть, от слова «поедать». Поэтому в этом отрывке следует сохранить слово «гангрена», которым и пользуется Павел, вполне согласующееся с понятием питательной почвы.

До сих пор мы говорили об этимологии. Но все врачи утверждают: природа гангрены такова, что если не принять самые быстрые меры, она перекинется на близлежащие части тела, проникнет до самых костей и остановится лишь тогда, когда погубит всего человека. Итак, поскольку за гангреной быстро следует νέκρωσις, или сидерация, инфицирующая от соприкосновения с собой остальные члены вплоть до полной погибели тела, Павел изящно сравнил подложные учения с подобной пагубной болезнью. Ведь, если однажды открыть для них доступ, они распространятся да такой степени, что погубят всю Церковь. Итак, коль скоро зараза эта столь вредоносна, с ней следует своевременно бороться и не ждать, когда она распространится. Ибо в этом случае ничто уже не поможет. И отсюда в папстве происходит ужасное угашение Евангелия – из-за того, что невежество или нерадивость пастырей позволили долго и свободно распространяться искажениям, постепенно разрушавшим чистоту евангельского учения.

Таковы. Теперь апостол как бы пальцем указывает на конкретную заразу, чтобы все старались ее остерегаться. Ибо, не называя по имени людей, замышляющих погубить Церковь, мы в какой-то степени даем им возможность вредить. Несомненно, что пороки братьев не следует разглашать, но это относится к тем братьям, которые не оскверняют вслед за собою других. Если же опасность грозит многим, а мы вовремя не указываем на затаившееся зло, наша тактичность окажется весьма жестокой. Действительно, неужели из-за жалости к одному я погублю своим молчанием сотню или тысячу людей? И Павел обращается не только к Тимофею. Всем народам и векам он хотел засвидетельствовать нечестие этих двух людей, дабы преградить дорогу их дурному и пагубному учению.

Ранее сказав, что они отошли от истины, апостол указывает теперь на конкретную разновидность их заблуждения: эти люди утверждали, будто воскресение уже было. Без сомнения, они имели в виду незнамо какое аллегорическое воскресение, которое и сегодня пытаются проповедовать некоторые нечистые псы. И посредством подобной уловки сатана обрушивает главный артикул нашей веры, касающийся воскресения плоти. Нас не должно сильно смущать то, что безумие это, столь сурово осужденное Павлом, весьма древнее и потрепанное. Но, слыша, что уже с самого начала евангельской проповеди вера некоторых разрушилась, мы обязаны проявить еще большее прилежание к тому, чтобы своевременно уберечь себя и других от подобной заразы. Ведь, поскольку люди весьма склонны к суете, нет такой чудовищной глупости, которую кто-нибудь не готов был бы слушать.

стих 19

Но твердое. Повседневный опыт убедительно свидетельствует нам о том, какой соблазн порождает отпадение тех, кто некогда исповедовал с нами одну и ту же веру. Особенно это верно в отношении знаменитых людей, имена которых известны более всех прочих. Ведь, если отступит кто-то из простолюдинов, мы не станем сильно волноваться. Но те, кто высоко ценился в общественном мнении, и ранее казался столпом, при падении обязательно увлекают в общую погибель и других, по крайней мере, в том случае, если вера этих других не получит поддержки извне. И Павел говорит сейчас именно об этом. Он хочет сказать, что у благочестивых нет повода для сомнений, даже если они видят, как падают люди, которых прежде они считали самыми стойкими. Апостол также пользуется здесь следующим утешением: легковесность и вероломство людей не мешают Богу до последнего хранить Свою Церковь.

Прежде всего, апостол отсылает нас к избранию Божию, которое метафорически называет основанием, подразумевая под этим его твердое и неколебимое постоянство. Хотя все сказанное также относится и к доказательству нашей уверенности в спасении, если мы принадлежим к числу избранных Божиих. Апостол как бы говорит: избранные Божии не зависят от разных случайностей, но опираются на твердый и недвижимый фундамент, поскольку спасение их пребывает в деснице Божией. Ведь, подобно тому, как надлежит быть выкорчеванным всякому насаждению, которое не посадил Небесный Отец, так и никакими ветрами, никакими бурями не сдвинется корень, насажденный Его рукою. Значит, первое положение таково: несмотря на великую немощь нашей плоти, избранные находятся вне опасности, поскольку стоят не собственной силой, а опираются на Бога. И если фундамент, заложенный человеческой рукою, бывает настолько крепок, то сколь же более прочен фундамент, положенный Самим Богом! Знаю, что некоторые относят сказанное к учению, то есть: никто не должен оценивать истину, исходя из человеческого непостоянства. Однако из контекста легко вывести, что Павел говорит здесь о Церкви Божией или об избранных.

Имея печать сию. Поскольку слово «отметина» некоторых вводит в заблуждение, и они думают, будто здесь имеется в виду нечто известное или ясно видимое, я дал перевод «печать», содержащий в себе меньше двусмысленности. Действительно, Павел имеет в виду, что спасение избранных находится под таинственной охраной Божией, словно запечатанное перстнем. И Писание свидетельствует о том, что избранные записаны в книге жизни. Впрочем, как слово «печать», так и следующее предложение учат нас, что не следует судить о многочисленности или малочисленности избранных, опираясь на наш разум. Ибо Бог желает, чтобы запечатленное Им неким образом оставалось для нас сокрытым. Кроме того, если знать Своих – дело исключительно Бога, не удивительно, что мы, ошибаясь даже в отношении отдельных избранных, часто не замечаем их великого числа.

Надо иметь в виду, зачем и для какой цели апостол упоминает здесь о печати. Он делает это для того, чтобы мы, видя подобные отступления, сразу вспоминали о том, чему учит Иоанн: они вышли от нас, но не были наши (1 John 2:19). И отсюда следует двоякий плод: наша вера уже не испытывает колебаний, так словно она зависит от людей; и: нас уже не пугают подобные случаи, как обычно пугает что-то неожиданное. Кроме того, убежденные в будущем спасении Церкви, мы будем спокойно позволять отверженным идти к своей участи, к которой они и предназначены, поскольку число избранных, которым довольствовался Бог, пребудет неизменным. Поэтому всякий раз, когда люди внезапно изменяются паче наших ожиданий и надежд, будем помнить о том, что Господь знает всех принадлежащих Ему.

Да отступит от неправды (неправедности). Прежде апостол занимался устранением соблазна, дабы отпадение какого-либо человека не внушало верующим чрезмерный страх. Теперь же он, указав на конкретных лицемеров, учит тому, что не следует играть с Богом ложным исповеданием христианской религии. Павел как бы говорит: коль скоро Бог столь сурово карает лицемеров, делая явными их злодеяния, научимся же искренне бояться Его, дабы с нами не произошло ничего подобного. Итак, всякий, призывающий Бога, то есть, исповедующий свою принадлежность к Его народу и желающий в нем числиться, должен удалиться от всякого нечестия. Ибо фраза «призывать имя Христово» значит то же, что и хвалиться Его именем или претендовать на принадлежность к Его стаду. Подобно тому, как в Isaiah 4:1 и Genesis 48:19 призывать имя мужа на женщину означает считать эту женщину его законной супругой, а призывать имя Иакова на все его потомство значит непрерывно сохранять его имя за его же семьей, поскольку она ведет от него происхождение.

стих 20

А в большом доме. Апостол развивает свою мысль и, приведя подходящее сравнение, показывает, что мы не должны волноваться, видя постыдное отступничество тех, кто временно выставлял перед всеми напоказ свое великое благочестие и рвение. Наоборот, здесь нам следует усматривать прекрасное и весьма полезное для нас устроение провидения Божия. Ибо кто будет упрекать большой дом за то, что он изобилует всякого рода утварью, и поэтому имеет сосуды, приспособленные не только для почетного употребления, но и для низкого и в некотором смысле постыдного? Больше того, если стол для гостей блистает золотом или серебром, а кухня наполнена глиняной утварью, то подобное различие весьма способствует украшению дома. Итак, что удивительного, если Бог, подобно богатому и состоятельному отцу семейства, имеет в этом мире, словно в огромном доме, разных людей, уподобляющихся многоразличной утвари?

Впрочем, толкователи не согласны в том, означает ли большой дом одну только Церковь или весь мир. Контекст подводит нас к тому, чтобы отнести сказанное в первую очередь к Церкви. Ведь Павел рассуждает здесь не о внешних людях, а о самой семье Божией. Но то, что он возвещает, истинно в самом общем смысле. Поэтому в другом месте тот же самый апостол распространяет это утверждение на весь мир, а именно – в Romans 9:21, где под глиняными сосудами подразумевает всех отверженных. Так что не стоит особо возражать, если кто-то отнесет его настоящую фразу ко всему миру. И все же вполне ясно, что Павел намекает здесь на следующее: то, что злые перемешаны с добрыми, не должно казаться нам глупым, а это в первую очередь справедливо в отношении Церкви.

стих 21

Итак, кто будет чист (кто очистит себя). Если отверженные суть сосуды для поношения, то это поношение заключено только в них, не вредя при этом самому дому и никак не позоря Отца семейства, предназначающего каждый сосуд для того употребления, которое он заслуживает. Однако их пример должен научить нас приготавливать себя для употребления почетного и лучшего. Ибо в лице отверженных мы, словно в зеркале, наблюдаем, сколь несчастна участь человека, не служащего от души Божией славе. Поэтому подобного рода примеры наилучшим образом воодушевляют нас проявлять усердие к святости и невинности. Но многие весьма глупо злоупотребляют этим свидетельством, пытаясь приписать бегущему и желающему то, что Павел в другом месте (Romans 9:16) относит к милующему Богу. Ведь апостол рассуждает здесь не об избрании людей, не учит, в чем заключается его причина, как делает это в девятой главе Послания к Римлянам. Он только хочет, чтобы мы не были похожи на нечестивых, которых видим рожденными для погибели. Поэтому глупо выводить из его слов, что во власти человека приписывать себя к числу детей Божиих и быть творцом собственного усыновления. Не об этом идет сейчас речь. И этого краткого наставления вполне достаточно против тех, кто велит людям поступать так, чтобы стать предопределенными. Словно Павел предписывает здесь людям то, что они должны сделать до своего рождения и, больше того, прежде основания мира.

Другие, кто выводит отсюда, что свободная воля помогает человеку приготовить себя к тому, чтобы должным образом повиноваться Богу, на первый взгляд, не так глупы, как предыдущие толкователи. Но и они не говорят ничего путного. Апостол заповедует всем желающим посвятить себя Господу очиститься от скверны нечестивых. И то же самое повсеместно заповедует Бог. Ибо мы слышим здесь то же, что читаем у того же Павла во многих местах, особенно, во Втором Послании к Коринфянам: очиститесь, несущие в себе сосуды Господни. Отсюда следует очевидное и совершенно бесспорное утверждение, состоящее в том, что нас призывают к святости.
Но одно дело говорить о призвании и обязанностях христиан, и совсем другое – об их способности и силах. Мы не отрицаем, что от верующих требуется самоочищение, но в другом месте Господь приписывает это дело Себе, обещая через Иезекииля (36:25) послать для нашего очищения чистую воду. Поэтому надо просить у Господа, чтобы Он нас очистил, а не напрасно отстаивать за собой какие-то силы без Его помощи. Сосуд в чести освященный означает сосуд, отделенный для почетного и благовидного использования. И то же самое значит фраза «полезный» для Господа – то есть, приспособленный для высокого употребления. Затем апостол объясняет свою метафору, добавляя, что мы должны стать пригодными ко всякому доброму делу. Итак, пусть смолкнут безумные возгласы фанатиков о том, что они будут служить Богу так же, как послужил Ему фараон. Какая разница, – говорят они, – лишь бы этим прославился Бог. Однако здесь Бог ясно показывает, какого именно служения хочет от нас. Он хочет, чтобы мы жили свято и благочестиво.

стих 22

Юношеских похотей. Вывод из всего вышесказанного. Ранее, упомянув о никчемных вопрошаниях, апостол отметил по этому поводу Именея и Филита, которых собственное тщеславие и суетное любопытство увело от истинной веры. Теперь же он снова увещевает Тимофея уклоняться от столь вредоносной заразы. И для достижения этой цели апостол учит избегать юношеских похотей, под которыми подразумевает не склонность к совокуплению или другие постыдные виды распутства и развратные вожделения, коими, как правило, страдают юноши, а любые внутренние побуждения, к которым этот возраст чрезмерно склонен. Если возникает какой-либо спор, юноши начинают горячиться раньше людей зрелого возраста. Они легче раздражаются, чаще ошибаются по неопытности, действуют с большей самоуверенностью и дерзостью. Поэтому Павел обоснованно увещевает молодого человека тщательно остерегаться пороков его возраста, способных в противном случае легко вовлечь его в бесполезные словопрения.

Держись правды (следуй праведности). Здесь апостол рекомендует Тимофею противоположные качества, способные удержать нас от юношеской неумеренности. Он как бы говорит: вот чему ты должен быть привержен, вот к чему должен прилагать усердие. На первое место апостол ставит праведность, то есть правильный образ жизни. Затем он присоединяет к ней веру и любовь, в которых она главным образом и заключается. Упоминание же о мире весьма подходяще для обсуждаемой апостолом темы. Ибо люди, забавляющие себя запрещенными Павлом вопросами, с необходимостью будут спорщиками и склонными к ссорам. Призывание Бога означает здесь путем синекдохи все богопочитание. Разве что его также можно отнести к исповеданию веры. Но поскольку призывание Бога – главное в Его почитании, эта фраза часто употребляется для обозначения всей религии вообще. Впрочем, не ясно, имеет ли в виду апостол всех верующих, веля искать мира со всеми призывающими Господа. Подразумевает ли он, что к этому должны стремиться все истинные богопочитатели, или же заповедует иметь с ними мир именно Тимофею? И мне кажется, что этот последний смысл лучше подходит к контексту.

стих 23

От глупых. Апостол называет эти вопросы глупыми потому, что они невежественны, то есть, ничем не помогают благочестию, каким бы остроумными ни казались в прочих отношениях. Ибо лишь та мудрость истинна, когда мы мудрствуем с пользой. И это следует прилежно отметить. Мы видим, сколь несчастным образом восхищается мир никчемными умственными тонкостями и как сильно желает про них слышать. Итак, дабы тщеславие не побуждало нас искать благоволения других через подобную мишуру, будем помнить об этом изречении Павла: самые популярные среди народа вопросы одновременно являются и самыми глупыми, поскольку не приносят никакого плода. Кроме того, апостол упоминает о том зле, которое эти вопросы обычно порождают. И он говорит именно то, что мы ежедневно наблюдаем на собственном опыте: эти вопросы, действительно, дают повод для распрей и ссор. Однако даже эти столь многочисленные свидетельства не приносят пользы большинству людей.

стих 24

Рабу же Господа. Довод Павла состоит в том, что рабу Господню надлежит быть чуждым всяких распрей. Глупые же вопросы неизбежно к ним приводят. Поэтому всякий желающий быть и считаться рабом Господним должен их избегать. И если излишних вопрошаний следует избегать даже только потому, что рабу Господню некрасиво с кем-либо ссориться, то сколь же бесстыдны те, кто с целью собственного прославления постоянно и намеренно возбуждает разные споры? А теперь пусть выйдет вперед богословие папистов. Что еще обнаружится в нем, кроме искусства спорить и пререкаться? Поэтому, чем больше кто-либо в нем преуспевает, тем менее пригоден он к служению Христу.

Веля же рабу Христову быть приветливым, апостол требует добродетели, противоположной страсти к словопрениям. Сюда же относится и следующая фраза о том, что рабу Христову подобает быть διδακτικός. Ибо учение будет успешно лишь там, где будет присутствовать определенная умеренность и некоторая обоснованная сдержанность. Но разве учитель, сломя голову кидающийся в споры, будет эту умеренность соблюдать? Поэтому, насколько каждый уклоняется от ссор и распрей, настолько же он и пригоден к обучению других.

Однако, поскольку неуемность некоторых порой вызывает у нас горечь или отвращение, апостол присоединяет к вышеперечисленным качествам терпение, одновременно показывая, почему именно оно необходимо. Оно необходимо, поскольку благочестивый учитель должен пытаться вернуть на правильный путь надменных и неуступчивых, чего не может произойти без кроткого с ними обращения.

стих 25

Не даст ли им Бог. Оборот «не даст ли» или «может быть, даст» указывает на трудность этого дела, представляя его почти невероятным и безнадежным. Поэтому Павел хочет сказать, что кротость надо проявлять даже к недостойным ее людям, что надо рисковать даже в том случае, если вначале нет никакой надежды на успех. И в том же смысле Павел говорит о будущем даровании покаяния от Бога. Коль скоро обращение человека находится в Божией деснице, кто знает, не переменятся ли внезапно силою Божией даже те, кто сегодня кажется не поддающимся обучению? Итак, всякий размысливший о том, что покаяние есть дар Божий и Его дело, будет надеяться на успех сильнее, и воодушевленный этой надеждой приложит больше труда и усердия к обучению неуступчивых. Ибо следует думать так: наше дело – прилежно сеять и орошать, и если мы это делаем, ожидать от Господа надлежащего прироста. Таким образом, хотя все наши труды и усилия сами по себе безуспешны, они все же оказываются не напрасными по Божию благодеянию.

Отсюда также можно вывести, в чем заключается истинное покаяние тех, кто временно выказывал непослушание Богу. Начало его Павел помешает в познании истины. Этим он хочет сказать, что ум человеческий слеп, покуда упорно противится Богу и Его учению. За просвещением же следует избавление от рабства дьяволу. Ибо сатана настолько опьяняет неверующих, что они, как бы уснув, не чувствуют свое зло. Господь же, напротив, просвещая нас светом Своей истины, избавляет от этого пагубного сна, разрывает удерживающие нас силки и, устранив все преграды, делает нас Себе послушными.

стих 26

Который уловил (коим они удерживались). Ужасно состояние, при котором дьявол имеет над нами такую власть, что по своей прихоти может тащить нас туда или сюда, словно плененных им рабов. Но таково положение всех тех, кого отдалила от Бога ожесточенность их сердца. И это сатанинское тираническое господство мы ежедневно наблюдаем в отверженных. Ибо они не бросались бы в таком животном и яростном порыве в любые гнусные и постыдные предприятия, если бы их тайно не толкала к этому сатанинская сила. Именно об этом и сказано в Esther 2:2: сатана являет в неверующих действенность своей силы. И подобные примеры научают нас прилежно сохранять себя под игом Христовым и позволять Его Духу нами управлять. Но означенное пленение не извиняет нечестивых: будто бы, греша по внушению сатаны, они из-за этого не грешат вовсе. Ибо, хотя их яростное стремление ко злу исходит от господства сатаны, они все же ничего не делают против воли, но с полным желанием бросаются туда, куда их влечет дьявол.