Bible Commentaries
2 Коринфянам 5

Introduction

стих 1

Ибо знаем. Затем следует έπεξεργασία или полировка предыдущей мысли. Ибо Павел стремится исправить в нас нетерпение, ужас перед крестом, презрение к смирению, гордыню и распутство. А этого не может произойти, если не вознести душу к небу через презрение к миру. Апостол пользуется двумя доводами. С одной стороны, он показывает несчастный удел людей в этой жизни, с другой – высшее и совершенное блаженство, ожидающие верных на небесах после их смерти. Ведь что сохраняет в людях желание земной жизни, кроме самообмана? Они думают, что, живя здесь, являются блаженными. Наоборот, не достаточно понимать скорби настоящей жизни, если не думать одновременно о будущем счастье и славе. И злым и добрым обще то, что те и другие хотят жить. Обще им и то, что, понимая, сколькими скорбями здесь отягощены (разве что неверные признают только неудобства плоти, а благочестивые больше страдают из-за духовной скорби), они часто воздыхают, часто оплакивают свою судьбу и желают избавления от этих зол. Но, поскольку все естественно боятся смерти, неверные охотно уходят из жизни лишь тогда, когда отказываются от нее из-за отчаяния и отвращения. Верные же покидают ее добровольно, потому что надежда их – вне этого мира. Таков краткий смысл довода, приведенного апостолом. Теперь подробнее обсудим каждое слово.

Мы знаем, – говорит Павел. Это знание проистекает не от человеческого разума, а от откровения Святого Духа. Посему оно относится лишь к верным. О бессмертии души кое-что знали даже язычники. Но никто из них не ведал ее достоверно, никто не мог сказать, что говорит о том, что знает. Одним лишь верным позволено так заявлять, тем, которым истина эта возвещена Словом и Духом Божиим. Кроме того, следует отметить: это знание не является общим, словно верующие только в общем убеждены, что положение детей Божиих по смерти улучшится, но о самих себе не ведают ничего твердого. Как бы такое знание породило столь пламенное утешение? Но каждый в отдельности должен иметь особое знание о самом себе. Ибо именно это и воодушевляет меня мужественно встречать смерть: твердое убеждение, что направляюсь я в лучшую жизнь. Тело, в которое мы теперь облечены, апостол называет жилищем, подобным хижине. Ибо, как хижины строятся для временного жилища из легкого материала, лишены твердого фундамента, а затем разрушаются и сами собой падают, так же и смертное тело дано людям словно непрочная хижина, в которой они обитают совсем недолго. Этой же метафорой воспользовался и Петр во Втором Послании (1:13,14), а также Иов, назвавший тело глиняным домом (Job 4:19). Этой хижине Павел противопоставляет вечное и прочное здание. Непонятно, означает ли он данным именем состояние блаженной жизни, ожидающее верных после смерти, или нетленное и прославленное тело после воскресения плоти. И тот, и другой смысл вполне подходит. Хотя я предпочитаю понимать так: закладка этого здания – блаженное состояние души после смерти, а завершение – слава последнего воскресения. Такому толкованию больше соответствует контекст апостольских слов. Эпитеты, коими Павел величает это здание, еще больше подтверждают его незыблемость.

стих 3

Только бы нам. Сказанное об уверенности в будущей жизни апостол ограничивает одними верными. Ведь уверенность эта – их особый удел. Нечестивые также совлекаются тела, но, поскольку не представляют взору Божию ничего, кроме позорной наготы, то и не облекаются в небесную славу. Верные же предстают перед Богом, облеченные во Христа, украшенные Его праведностью, и принимают тогда одеяние прославленного бессмертия. Ибо я предпочитаю понимать этот текст именно так. А не как Златоуст и некоторые другие. Они думают, что здесь не говорится ничего нового, но только повторяется сказанное раньше про облечение в вечное жилище. Итак, апостол говорит здесь о двух видах одежды: той, в которую нас облекает Бог в этой жизни, то есть – о праведности Христовой и освящении Духа, и той, в которую Он облекает после смерти – о бессмертии и славе. Первое есть причина второго. Ведь кого Бог постановил прославить, Он прежде оправдывает. И этот смысл выводится из слова «также», которое без сомнения добавлено ради усиления. Павел как бы говорит: верующим после смерти уготовано новое одеяние, если они будут одетыми и в этой жизни.

стих 4

Воздыхаем под бременем. Воздыхают и нечестивые, потому что не довольствуются настоящим своим состоянием. Но затем побеждает противоположное чувство, то есть – желание жить. Они ужасаются смерти и больше не тяготятся длительностью смертной жизни. Но у благочестивых воздыхание рождается от знания о том, что здесь их странствие протекает вдали от родины. От знания о том, что, заключенные в тела, они находятся как бы в глиняном сосуде. Они тяготятся этой жизнью, поскольку не могут наслаждаться в ней истинным и совершенным блаженством. Ведь от рабства греху они избавляются только через смерть, посему они воздыхают по иному состоянию. Однако всем живущим от природы принадлежит желание бытия. Как же верные могут охотно желать своего несуществования? Этот вопрос апостол разрешает, говоря, что смерть верующие желают не для того, чтобы что-то потерять, но для обретения лучшей жизни. Хотя слова Павла говорят о большем. Он соглашается: по природе мы избегаем ухода из нынешней жизни. Никто не захочет добровольно быть раздетым. Но затем апостол добавляет: природный страх перед смертью побеждается упованием. Как и любой без труда отбросит тряпичное, грязное, потертое и рванное одеяние, чтобы облечься в изящную, удобную, новую и прочную одежду. Павел объясняет свою метафору, когда говорит:чтобы смертное поглощено было жизнью. Ведь плоть и кровь не наследуют царства Божия. Посему, тому, что тленно в нашей природе, необходимо погибнуть, дабы мы восстановились и вошли в совершенное состояние. По этой причине наше тело и зовется тяготящей нас темницей.

стих 5

На сие самое. Это добавлено для того, чтобы мы знали: такое чувство полностью сверхъестественно. Ибо к нему подталкивает не наш природный помысел, не принимающий даже стократного возмещения за самое малое умерщвление плоти. Итак, необходимо, чтобы это чувство приготовил в нас Бог. Одновременно говорится и о способе сего приготовления: Бог утверждает нас Своим Духом как надежным залогом. Хотя слово «также» кажется употребленным скорее для усиления. Павел как бы говорит: Бог есть Тот, Кто образует в нас это желание. И чтобы наша душа не поколебалась, Святой Дух дан нам в качестве залога. Ведь свидетельством Своим Он удостоверяет истину обетования. У Духа Святого имеется два служения: показывать верующим, чего надо желать, а затем действенно затрагивать их сердца и устранять всякое сомнение, дабы они были стойкими в выборе добра. Однако вполне уместно отнести слово «приготовил» также и к обновлению жизни, которым Бог украшает нас еще в этом мире. Ведь таким образом Он отделяет нас от прочих людей и показывает, что определил нас к особой судьбе по Своей благодати.

стих 6

Всегда благодушествуем. А именно: уповая на залог Духа. Иначе мы всегда бы трепетали, или, по крайней мере, то надеялись, то боялись. Мы не удержали бы один и тот же душевный настрой. Посему благодушие, о котором говорит Павел, лишь тогда обитает в нас, когда поддерживается Духом Божиим. Следующий затем союз следует переводить как причинный: мы благодушествуем, поелику знаем, что устраняемся из тела, и т.д. Ведь это знание есть причина нашего спокойствия и упования. Так что неверующие потому мучаются от вечного беспокойства и надменно восстают на Бога, что знают о своей скорой погибели. И высшее, конечное свое счастье они помещают в этой жизни. Мы же живем со спокойной душой и окрыленно бежим навстречу смерти, потому что имеем надежду лучшую.

Устранены от Господа. Все Писание вопиет о том, что Бог к нам близок. Здесь же Павел учит, что мы от Него устранены. По виду имеется противоречие, но разный способ присутствия и отсутствия легко его разрешает. Итак, Бог близок всем людям, поскольку силой Своей поддерживает всех. Он обитает в них, поскольку в Нем они живут, движутся и существуют. В Своих же верных Он присутствует большей действенностью Духа, живет в них, обитает среди них и даже внутри них. Но, между тем, Он отсутствует среди нас. Потому что не являет Себя видимым образом, когда мы еще странствуем вдали от Его царства, и лишены блаженного бессмертия, коим наслаждаются сущие с Ним ангелы. Хотя в этом месте странствие относится лишь к нашему познанию, как будет явствовать из тут же приводимой причины.

стих 7

Ходим верою. Εΐδος я здесь перевел как «видение», потому что немногие понимают, что означает слово «вид». Апостол приводит причину, почему мы отсутствуем у Господа. Потому что не видим Его лицом к лицу. Отсутствие состоит в том, что Бог не лицезреется нами напрямую. И именно потому, что мы ходим верою, вера сама по себе заслуженно противопоставлена видению. Ведь она воспринимает то, что сокрыто от человеческого взора, простирается на то, что еще не стало явным. Таково положение верующих: они больше похоже на мертвых, нежели на живых, часто кажутся покинутыми Богом, всегда нося в себе материю смерти. Итак, им необходимо надеяться сверх надежды. Сейчас же то, на что они надеются, сокрыто, как сказано в Romans 8:24, и вера есть лицезрение не явленных нам вещей. Посему не удивительно, если апостол говорит: мы лишены видения, пока ходим верою. Мы видим, но лишь в зеркале и образе, то есть, вместо самой вещи мы полагаемся на слово.

стих 8

Благодушествуем. Апостол снова повторяет, что прежде говорил об уповании благочестивых. Они не ломаются под тяжестью креста и не отчаиваются душою, делаясь беспокойными. Последнее же из всех зол – это смерть. Однако верующие воздыхают по ней, словно по началу совершенного блаженства. Посему союз этот можно понимать как причинный: ничто не может приключиться с нами, что лишило бы нас упования и благодушия. Так и погибель (столь ужасная для прочих) для нас – великая выгода. Ибо нет ничего лучше, как выйти из тела, дабы перейти к жительству с Богом и открыто наслаждаться Его присутствием. Значит от истлевания внешнего человека мы не терпим никакого урона. Заметь здесь то, о чем уже говорилось: истинная вера порождает не только презрение, но и желание смерти. Посему, наоборот, признак неверия – когда ужас перед смертью господствует в нас, подавляя радость и утешение надежды. Верующие желают смерти, но не для того, чтобы в неуместном желании упредить день Господень. Они добровольно остаются в земном жилище, покуда это угодно Господу. Они предпочитают скорее жить ради славы Христовой, нежели умереть для самих себя и своей пользы. Ведь желание, о котором говорит Павел, есть вера. Итак, она нисколько не отклоняется от божественной воли. Из этих слов Павла также можно заключить, что души, разлученные с телами, живут у Бога. Ведь, если, устраняясь от тела, они входят в присутствие Божие, то, несомненно, с Ним живут. Здесь некоторые спрашивают: почему же тогда святые отцы столь сильно боялись смерти. Как, например, Давид, Езекия и вся израильская церковь. Это видно из шестого псалма, из Isaiah 38:3, Пс.113:25. Знаю, что обычно на это отвечают. Смерть потому была для них столь ужасна, что откровение о будущей жизни в то время оставалось неясным. Посему утешение их и было слабым. Согласен: это некоторым образом разрешает вопрос, но разрешает не полностью. Ибо не всегда трепетали перед угрозой смерти святые отцы ветхой церкви. Скорее они воодушевленно принимали смерть и в душе радовались ей. Ведь Авраам по исполнении дней своих отошел без всякого ропота, об Исааке мы тоже не читаем, чтобы он избегал смерти, Иаков же при последнем издыхании исповедал, что ждет спасение Господне. Да и сам Давид умирал спокойно, без слез, так же поступил и Езекия. То же, что Давид и Езекия однажды, рыдая, молили избавить их от смерти, происходило оттого что Господь наказывал их за определенные грехи. Посему в приближавшейся смерти они чувствовали гнев Господень. Это и было причиной их волнения, которое и сегодня могут ощущать верные во времена Христова царства. Желание же, о котором говорит Павел, есть расположение хорошо настроенной души.

стих 9

И потому. Разобрав вопрос о том, сколь великодушными надлежит быть христианам в перенесении скорбей, чтобы, даже умирая, быть победителями смерти, – причем именно потому, что через скорби и смерть они приходят к блаженной жизни, – апостол из того же самого начала выводит и другой положение: они должны совершать все это с особым усердием, дабы угодить Богу. Действительно, надежда на воскресение и размышление о последнем суде неизбежно должны возбуждать в нас усердие. Наоборот, мы ленивы и нерадивы в своем служении именно потому, что нам редко или никогда не приходит на ум мысль, о которой мы обязаны постоянно помнить: здесь мы – лишь временные странники и, совершив земной путь, должны вернуться ко Христу. Заметь, что апостол говорит: это усердие присуще как мертвым, так и живым. Этим еще раз подтверждается бессмертие души.

стих 10

Должно явиться. Хотя это присуще всем, не все подряд до такой степени возносятся мыслью, что каждый миг думают о предстоящем суде Христовом. Но Павел, говоря, что всегда ходил пред Христом в святом и правом усердии, хочет косвенно упрекнуть мнительных учителей, для которых достаточно одного людского одобрения. Ведь, сказав, что никто не может избежать, он неким образом призывает их к небесному судилищу. Кроме того, слово «явиться», хотя его и можно толковать как «предстать», по моему мнению, означает более глубокую мысль. Тогда мы все выйдем на свет, в то время как ныне многие скрываются в сумерках. Ибо тогда будут открыты книги, остающиеся сейчас запечатанными.

Чтобы каждому получить. Поскольку это место говорит о воздаянии за дела, надо коротко отметить: как Бог наказывает за злые дела, так и за добрые Он воздает наградой. Однако на разном основании. За злые дела воздается кара, которую они заслуживают, но в вознаграждении добрых дел Бог не смотрит на заслуги или их достоинство. Ведь никакое дело не совершенно и не законченно настолько, чтобы заслуженно Ему нравиться. Кроме того, дела любого человека угодны Богу только тогда, когда исполняется весь закон. Но нет никого, кто был бы столь совершенен. Посему остается одно спасение: чтобы Бог принял нас по незаслуженной благости и оправдал нас, не вменяя нам грехи. Приняв же нас в благодать, Бог также по незаслуженной благосклонности принимает и наши дела. Отсюда и происходит награда. Итак, нет ничего абсурдного в том, что апостол удостаивает добрые дела награды. Лишь бы мы поняли: это не мешает людям даром получить вечную жизнь. Об этом я много говорил, комментируя предыдущее Послание, и наши Наставления подробно освещают данную тему. Говоря, «в теле», Павел разумеет не только внешние дела, но и все дела, совершаемые во время телесной жизни.

стих 11

Итак, зная. Апостол возвращается к своей персоне, или снова применяет лично к себе всеобщее учение. Я, – говорит он, – хорошо знаю страх Божий, который должен царить в сердцах всех благочестивых. Знать страх Господень означает быть причастником знания, что однажды надо дать отчет на судилище Христовом. Ведь тот, кто думает об этом всерьез, неизбежно убоится и стряхнет с себя всякое небрежение. Итак, Павел свидетельствует, что добросовестно и верно исполнял свое апостольство, как тот, кто, помня о грядущем отчете, в страхе ходит перед Господом. Поскольку же противники могли возразить: ты сильно себя превозносишь, но кто знает, правда ли то, о чем ты проповедуешь, – Павел говорит, что он исполнял учительское служение перед людьми, но Богу известно, с какой искренностью он совершал свое дело. Он как бы говорит: как уста мои обращаются к людям, так и сердце мое к Богу.

Надеюсь. Уточнение сказанного. Апостол добавляет: свидетелем его добросовестности является не только Бог, но и сами коринфяне, видевшие его и имевшие с ним общение. Итак, надо отметить два момента: не достаточно, если кто честно и мужественно ведет себя перед людьми, если он при этом не прав душою перед Богом. Во-вторых, напрасно притязать на что-то, если не можешь доказать, что это имеешь. Ибо больше всего дерзки в присвоении себе всего именно те, кто ничего не имеет. Итак, кто хочет доверия к себе, пусть представит дела, внушающие его словам веру. Но быть открытым совести означает больше, нежели быть известным делами. Ибо совесть смотрит глубже, нежели суд плоти.

стих 12

Не снова представляем. Апостол подтверждает только что сказанное и одновременно упреждает клевету. Ведь могло показаться, что он слишком заботится о собственной славе, упоминая о себе столько раз. Более того, скорее всего нечестивые как раз это и ставили апостолу в вину. И фраза «не снова представляем» сказана Павлом как бы от их лица. Слово «представлять» употребляется здесь в смысле – превозноситься и рекламировать себя. Добавляя же, что «дает им повод хвалиться», апостол хочет сказать: он действует больше ради них, нежели ради самого себя, и все им сделанное способствует их славе. Также Павел косвенно попрекает их в неблагодарности. За то, что они не сочли своим долгом возвеличить его апостольство и, тем самым, освободить от этого его самого. Также они не поняли, что сами больше Павла заинтересованы в прославлении его апостольства. Эти слова учат нас: слуги Христовы должны заботиться о мнении других лишь в той степени, в какой это полезно для Церкви. Павел уверяет, что именно такое чувство и царит в его душе. Пусть другие посмотрят, справедливо ли они претендуют на его пример. Также мы научаемся здесь тому, что истинная похвала служителя скорее обща для него и для Церкви, нежели относится лишь к нему. То есть, похвалою бывает то, что способствует общему благу.

Дабы имели вы. Апостол хочет сказать: надлежит отвергать суесловие тех, кто превозносит себя впустую. И в этом прямая обязанность Церкви. Ведь подобное самомнение – одна из самых вредных болезней. И покрывать ее, делая вид, что не замечаешь, – гибельнейшее дело. Поскольку же коринфяне об этом не заботились, Павел напоследок увещевает их о том, что надобно делать. «Хвалиться лицем, а не сердцем» означает напускать дым от внешней помпы и за ничто считать искренность сердца. Ведь те, кто правильно настроен в своем сердце, будут хвалиться в одном лишь Боге. Там же, где имеется пустая видимость, нет никакой искренности и никакой душевной правоты.

стих 13

Если мы выходим. Это сказано в виде уступки. Ибо похвала Павла была здравой, а если и безумием – то трезвым и мудрейшим. Но поскольку многим она казалась глупой, Павел говорит как бы от их лица. Павел утверждает две вещи: он никогда не думал о себе, но стремился лишь послужить Богу и Церкви. Кроме того, он не боится людского мнения, и готов считаться и безумным, и здравым, лишь бы верно исполнять Божие и церковное служение. Итак, смысл следующий: пусть люди принимают, как хотят, что я много говорю о своей добросовестности, – я делаю это не ради себя, но только ради Бога и Его Церкви. Итак, я готов молчать и говорить, если того требует слава Божия и благо Церкви, я охотно стерплю, что мир сочтет меня безумцем, лишь бы безумствовать не для себя, но для Бога. Это место достойно не только замечания, но и усердного размышления. Ведь если мы не будем настроены так же, малейшее препятствие уведет нас от исполнения долга.

стих 14

Ибо любовь Христова. Слово любовь можно понимать как в пассивном, так и в активном смысле. Я предпочитаю последний. Если мы не жестки как камень, то непременно полностью посвятим себя Христу, как только подумаем о том, какой любовью Он возлюбил нас, пойдя за нас на смерть. И Павел толкует самого себя, добавляя: справедливо, чтобы мы жили для Него и умерли для себя. Итак, как прежде он сказал, что понуждается к служению страхом, зная, что некогда надо будет дать отчет, так и теперь указывает на другой стимул: безмерную любовь к нам Иисуса Христа, пример которой явила нам Его смерть. Знание об этой любви должно принудить наши чувства, дабы они склонялись не к чему иному, как к ответной любви. В слове «принуждать» содержится метафора. Ведь не может быть так, чтобы всякий, истинно размышлявший о той чудной любви, засвидетельствованной нам в смерти Христовой, не предал себя ей в послушание, как бы связанный и прикованный к ней прочнейшей цепью.

Если один умер за всех. Следует со тщанием отметить здесь цель смерти. Христос потому умер за нас, чтобы мы умерли для себя. Отметим также и объяснение: умереть для нас значит жить для Христа. Или же, точнее, отречься от себя, дабы жить для Христа. Ведь Христос искупил нас для того, чтобы иметь в Своей собственности как принадлежащее Себе стадо. Отсюда следует, что мы больше не принадлежим себе. Похожее место имеется и в Romans 14:15. Хотя здесь раздельно говорится о двух вещах. Во-первых, мы умерли во Христе, дабы исчезло всякое самомнение и желание превозношения, а уничижение было не в тягость. И, во-вторых, мы обязаны Христу жизнью и смертью, поскольку Он полностью привязал нас к Себе.

стих 16

Потому отныне. Знать здесь означает «полагать». Апостол как бы говорит: мы не судим по внешней личине, не считаем самым великим того, кто таковым лишь кажется. Под плотью же он разумеет внешние дарования, которые обычно ценят люди; в итоге же – все, что считается достойным похвалы без духовного возрождения. Хотя в собственном смысле апостол говорит здесь о внешней помпе (называемой видимостью). Он намекает на упомянутую им смерть и как бы говорит: так как все мы должны умереть для настоящей жизни, и в нас ничего нет, то никто не должен считаться рабом Христовым по плотскому превосходству.

Если же и знали. Смысл таков: хотя Христос и жил временно в этом мире, и люди видели Его в условиях, сопровождающих земную жизнь, теперь Его следует познавать иным образом, а именно – духовно, дабы не мыслить о Нем ничего мирского. Этим местом злоупотребляли некоторые фанатики, включая Сервета, дабы доказать, что человеческая природа Христа ныне поглощена божеством. Но нетрудно понять, сколь далеко смысл апостола отстоит от сего безумия. Ибо он говорит здесь не о сущности тела, но о внешнем виде. Он не говорит: мы больше не признаем во Христе плоти, – но отрицает, что оцениваем Христа по плоти. Все Писание вопиет о том, что ныне Христос ведет не менее славную жизнь в нашей плоти, чем ранее славно соизволил в ней пострадать. Больше того, если устранить эту основу, вся наша вера обрушится. Откуда надежда бессмертия, если не оттого что пример бессмертия мы видим в лице Христа? Как верою в нас была восстановлена праведность, – оттого что Христос, исполнив закон, упразднил непослушание Адама, – так от нее же нам явилась и жизнь. Оттого что Христос явил нашей природе царство Божие, из которого она была изгнана, и поместил ее в небесном жилище. Итак, если мы не признаем ныне Христовой плоти, у нас исчезнет все упование и утешение, которые мы в Нем по праву имеем. Однако мы признаем Христа нашим братом по плоти вовсе не плотским образом. Ведь мы полагаемся лишь на знание Его духовных даров. Итак, Он является для нас духовным не потому, что, отложив тело, обратился в дух, но потому, что возрождает Своих и управляет ими силою Своего Духа.

стих 17

Итак, кто во Христе. Поскольку фраза апостола здесь не завершена, ее следует дополнить так: если кто во Христе, то есть – занимает место в царстве Христовом или в Церкви, то он –новая тварь. Апостол осуждает всякое почитаемое людьми превосходство в том случае, если отсутствует обновление сердца. Учение, красноречие и остальные дарования, действительно, многоценны и достохвальны, но там, где нет страха Господня и правой совести, вся их слава исчезает. Итак, никто не должен гордиться каким-либо превосходством, ведь главная похвала христиан – самоотречение. И это сказано не только для отвержения суетности лжеапостолов, но и для исправления мнительной самооценки коринфян, коим внешняя личина была важнее подлинной искренности. Хотя порок сей присущ любому столетию. Ибо найдется ли человек, который не ценил бы показуху больше, чем истинную святость? Итак, будем помнить про это увещевание: не обновленные Духом Божиим, какими бы прикрасами не отличались, не должны занимать в Церкви какое-либо место.

Древнее прошло. Пророки, говоря о царстве Христовом, провозглашают новое небо и новую землю. Это значит, что все будет обращаться в лучшее, покуда не исполнится радость благочестивых. Поскольку же царство Христово – духовно, обращение сие должно состояться в Духе. Посему апостол заслуженно начинает именно с этой мысли. Итак, изящна и уместна аллюзия Павла, приспособившего славу Христова царства для похвалы духовного возрождения. Древним он называет то, что не преобразовано Духом Божиим. Так что это имя противопоставлено благодати обновления. Говоря «прошло», апостол имеет в виду «исчезло», как обычно исчезают тленные вещи, когда проходит их время. Итак, один лишь новый человек процветает и торжествует во Христовом царстве.

стих 18

Все же от Бога. Под всем апостол разумеет все, относящееся к Христову царству. Он как бы говорит: если мы хотим принадлежать Христу, нам подобает возродиться от Бога. Однако это вовсе не повсеместный дар. Итак, он говорит здесь не об общем сотворении, но о благодати возрождения, коей Бог особо удостаивает Своих избранных, и которую Павел проповедует происходящей от Бога. Не потому что Бог творец и зиждитель неба и земли, а потому, что, обновляя Своих по Собственному образу, Он предстает новоявленным творцом Церкви. Итак, пусть всякая плоть смирится, а верные научатся следующему: как только они становятся новой тварью, им надо сразу же начинать жить для Бога. А этого не может быть, если верные не забудут о мире. Ведь они уже не от мира, потому что родились от Бога.

Примирившего нас. Здесь содержатся две мысли. Одна о примирении людей с Богом, другая – о том, как мы наслаждаемся этим примирением. Все это наилучшим образом соответствует сказанному ранее. Ведь апостол всякому превосходству предпоставляет добрую совесть. Теперь же он показывает, что к этому стремится все Евангелие. Одновременно он указывает на достоинство апостольского служения, дабы коринфяне знали, что должны в нем искать. Ведь они потому не могли различить между истинными и ложными служителями, что им нравилась одна лишь внешняя видимость. Итак, данным напоминанием Павел пробуждает коринфян от сна, дабы те больше преуспели в евангельском учении. Отсюда и происходит превратное восхищение мирскими людьми, служащими больше своей мнительности, нежели Христу – оттого что мы не знаем, в чем заключается вообще проповедническое служение. Теперь я возвращаюсь к тем двум мыслям, которые здесь излагаются. Первая состоит в том, что Бог примирил нас с Собою через Христа. Затем сразу же следует пояснение: потому что Бог был во Христе, и в Его лице совершил это примирение. К этому добавляется новое пояснение: потому что Христос сделался умилостивлением за наши грехи, обретя для нас спасение. Вторая мысль такова: благодать примирения сообщается нам через Евангелие, дабы мы стали ее причастниками. Это, возможно, самое примечательное место во всех сочинениях Павла. Посему подобает тщательно разобрать каждое сказанное им слово.

Служение примирения. Великолепное название Евангелия – оно есть посольство для примирения людей с Богом. Особым также является достоинство служителей: Бог посылает их к нам с заданием быть вестниками и как бы поручителями. Однако это сказано не столько для прославления служителей, сколько для утешения благочестивых. Дабы, всякий раз, слыша Евангелие, они знали: Бог говорит с ними о возвращении в Его благодать, и как бы заключает с ними договор. Что желаннее этого блага? Итак, будем помнить, что в этом и состоит главная цель Евангелия. Чтобы Бог, упразднив вражду между Ним и нами, принял нас, по природе детей гнева, в Свою благодать. Это поручение и вверено служителям – принести к нам весть о толиком благе. Больше того, соделать нас уверенными в Божией отеческой к нам любви. Любой человек может быть свидетелем сей божественной благодати, но Павел учит, что эта обязанность особо вверена служителям. Итак, когда законно поставленный служитель возвещает из Евангелия, что Бог с ними примирился, его надо слушать не иначе как Божия посланника, исполняющего (как говорят) общественную миссию и наделенного для ее исполнения законным авторитетом.

стих 19

Бог во Христе. Некоторые понимают просто, как если бы было сказано: Бог во Христе примирил с Собой мир. Но смысл здесь богаче и глубже. А именно: во-первых, Бог был во Христе, а во-вторых, Его ходатайством Он примирил с Собою мир. Здесь это говорится об Отце. Ведь смысл стал бы несобственным, если понять так, что во Христе была Его божественная природа. Итак, Отец был в Сыне, согласно сказанному: Я в Отце, и Отец во Мне (John 10:38). Посему, имеющий Сына имеет и Отца. Павел же говорит это для того, чтобы мы научились довольствоваться одним Христом. Ведь в Нем мы открываем Самого Бога Отца, и Он действительно сообщает нам Себя через Христа. Смысл такой же, как если бы Павел сказал: поскольку Бог был от нас далек, Он пришел к нам в лице Иисуса Христа. И так Христос сделался для нас истинным Эммануилом, а Его пришествие – приходом Бога к людям. Вторая часть предложения говорит о служении Христа, о том, что Он – наше умилостивление. Ведь вне Него Бог сердится на всех нас, потому что мы отпали от Его праведности. Итак, для чего Бог явился людям во Христе? Для примирения, дабы, устранив вражду, усыновить тех, кто ранее был Ему чужд. Хотя Искупитель Христос и пришел к нам из источника божественной любви, покуда люди не признают, что именно Посредник умилостивил Бога, с их стороны неизбежно будет оставаться вражда, мешающая им придти к Богу. Об этом подробнее мы расскажем ниже.

Не вменяя людям. Вот как люди возвращаются в благодать Божию. А именно: они считаются праведными, получив отпущение грехов. Ведь покуда Бог вменяет нам грехи, Он с необходимостью нас ненавидит. Бог не может быть другом грешников. Но, кажется, что это положение противоречит другому месту (Esther 1:4), где сказано: мы были возлюблены Богом до создания мира. Иоанн также говорит (3:16): великая любовь, которую имел к нам Бог, и была причиной того, что Он изгладил наши грехи через Христа. Причина же всегда предшествует своему следствию. Отвечаю: мы были возлюблены до создания мира, но только во Христе. Однако я признаю, что любовь Божия по времени и по порядку была первой со стороны самого Бога. Со стороны же нас начало любви положено в Христовом жертвоприношении. Ибо, когда мы созерцаем Бога вне Посредника, то можем увидеть только Его гнев. Посредник же, поставленный между Ним и нами, заставляет нас чувствовать Божие умилостивление. Но поскольку также необходимо знать, что Христос исшел к нам из источника незаслуженного божественного милосердия, Писание учит и тому, и другому. Гнев Отца был утихомирен жертвою Сына, и потому Сын был принесен для умилостивления людских грехов. Бог же от такого залога умилосердился над ними и принял их в Свою благодать. Итог следующий: там где грех, пребывает гнев Божий. Итак, Бог не иначе и не прежде умилостивляется по отношению к нам, нежели разрушив наши грехи путем их не вменения. Это благодеяние наша совесть не может принять без посредничества Христовой жертвы. Посему Павел обоснованно делает ее началом и причиной примирения с нашей стороны.

И дал нам. Апостол снова повторяет: поручение дано служителям Евангелия с целью донести до нас благодать Божию. Но можно возразить: где же теперь пребывает Христос, наш Примиритель с Богом? Сколь далек Он теперь от нас? Итак, апостол говорит: как Христос однажды пострадал, так и сегодня Он предлагает нам плод Своего страдания через Евангелие, которое по воле Его предстает в этом мире твердой и подлинной скрижалью однажды совершенного примирения. Миссия же служителей состоит в том, чтобы сообщить нам плод Христовой смерти. Но дабы кто не бредил о магическом сообщении, которое выдумали паписты, надо обратить внимание на сразу же следующие слова: все это сообщение состоит в проповеди Евангелия. Ибо папа со своими жертвами оправдывает под этим предлогом всю свою нечестивую и проклятую торговлю, проводимую им якобы для спасения душ. Господь, – говорит он, – наделил нас поручением и властью отпускать грехи. Да, – отвечаю я, – если вы исполняете ту миссию, о которой говорит Павел. Кроме того, отпущение, совершаемое в папской церкви, полностью магично. Отпущение грехов они заключают в свинец и пергамент, привязывают его к выдумкам и суевериям. Что общего имеет все это с Христовым установлением? Итак, церковные служители лишь тогда законно и правильно восстанавливают нас в благодати Божией, когда через Евангелие служат нам свидетелями примиренной с нами Божией милости. Убери это свидетельство, и не остается ничего кроме чистого обмана. Итак, остерегайся поместить вне Евангелия хотя бы каплю твоей надежды. Не отрицаю, что благодать Христова сообщается нам и через таинства, и что они подтверждают в нашей совести примирение с Богом. Но поскольку в таинствах запечатлено свидетельство Евангелия, их не следует ценить отдельно, но надо соединять с Евангелием как его дополнения. Наконец, служители Церкви только при том условии исполняют миссию свидетельства и примирения, если говорят от Евангелия как от подлинной скрижали Божией.

стих 20

Как бы Сам Бог. Это немало утверждает посольство веры, более того – совершенно для него необходимо. Ибо кто положится на человеческое свидетельство о своем вечном спасении? Спасение – слишком важная вещь, чтобы мы могли довольствоваться человеческими обещаниями. Если только не ясно, что люди эти поставлены Богом и через них говорит Сам Бог. Сюда же относятся и те торжественные слова, которыми Христос украсил апостолов: кто слушает вас, Меня слушает. Все, что разрешите на земле, будет разрешено на небесах. И тому подобное.

От имени Христова просим. Отсюда мы заключаем, сколь справедливо восклицает Исаия (52:7): блаженны ноги благовествующих. Ведь только то достаточно нам для полного счастья (и без чего мы будем полностью несчастными), что приносит нам Евангелие. И если это служение поручено всем церковным служителям, так что ни апостолом, ни пастором нельзя считать того, кто его не исполняет, можно сразу же заключить, какова на самом деле вся иерархия папы. Они хотят считаться апостолами и пастырями. Но, будучи немыми идолами, – как соотнесут свои притязания с этим отрывком из Павла? Слово «просим» выражает несравненную похвалу благодати Христовой; Он снисходит до того, что не гнушается нас просить. Тем менее извинительна наша извращенность, если мы во всяком смирении сразу же не станем обучаемыми и послушными.

Примиритесь. Следует отметить, что Павел говорит здесь с верными. Он свидетельствует, что каждый день исполняет для них это поручение. Итак, Христос не захотел только однажды загладить наши грехи, и Евангелие установлено не для того, чтобы отпустить нам только грехи, совершенные до крещения. Но как мы ежедневно грешим, так же ежедневно возвращаемся в благодать по божественному отпущению. Ибо это и есть вечное послание, которое должно каждый день звучать в Церкви до скончания мира. Евангелие нельзя проповедовать, не обещая при этом отпущения грехов. Здесь мы видим подходящее свидетельство для опровержения нечестивого мнения папистов, велящего после крещения искать отпущение грехов где-то еще, а не в умилостивлении Христовой смерти. Во всех папистских школах вошла в обиход догма: после крещения мы заслуживаем отпущение грехов через покаяние при посредничестве власти ключей. Словно крещение приносит это отпущение без покаяния. Но под покаянием паписты разумеют удовлетворения. А что же говорит здесь Павел? Он отсылает нас к единственному Христову умилостивлению, отсылает и после крещения не меньше, чем до него. Он делает это, дабы мы знали: отпущение всегда приходит к нам незаслуженно. То же различие, которое выдумали паписты, Павел пропускает, словно ничего не знает о нем. Далее, все, что ни болтали бы паписты о ключах – одно лишь пустословие. Ведь они воображают себе ключи без Евангелия, хотя ключи суть не что иное, как свидетельство незаслуженного примирения, возвещаемого нам благовестием.

стих 21

Не знавшего греха. Не видишь ли, что, по словам Павла, возвращение в благодать основано только на единственной Христовой жертве? Итак, научимся же всегда думать о ней, когда желаем разрешиться от вины. Павел здесь яснее учит тому, о чем мы вскользь упоминали ранее: Бог лишь тогда милостив к нам, когда признает нас за праведников. Именно это и означают два положения: мы приняты Богом, и Бог считает нас праведными. Не знать грех означает быть лишенным греха. Итак, Христос, – говорит Павел, – будучи свободным от греха,сделался за нас грехом. Вошло в обиход называть грехом умилостивительную жертву, по этой причине латиняне также зовут ее умилостивлением. Павел и в этом, и в других местах заимствует эту фразу от евреев, для которых אטם означает как умилостивительную жертву, так и сам грех и преступление. Однако и значение данного слова, и все предложение будет понято лучше, если сравнить обе части антитезиса. Грех здесь противопоставляется праведности, когда Павел учит: мы сделались праведностью Божией потому, что Христос соделался грехом. Праведность же понимается здесь не как качество и настрой, но как вменение, в том смысле, что праведность Христова считается принятой нами. Что же тогда обозначает грех? Состояние вины, которой мы подлежим по божественному суду. Как на жертву переносилось проклятие человека, так и осуждение Христа стало нашим оправданием, и язвами Его мы исцелились.

Праведными перед Богом. Во-первых, праведностью Божией разумеется здесь не та, которая даруется нам от Бога, но та, которая Им одобрена. Так и Иоанн (12:43) славой Божией зовет ту, что ценится у Бога, а людской – ту, которую суетно одобряет мир. И в Romans 3:23 Павел, говоря, что мы лишены славы Божией, имеет в виду, что в нас нет ничего, чем бы перед Богом хвалиться. Ведь казаться праведным перед людьми не очень трудно, но это ложная тень праведности, являющаяся причиной погибели. Итак, лишь та праведность истинна, которая принята Богом. Теперь вернемся к антитезису праведности и греха. Как мы становимся праведными перед Богом? Как Христос стал грехом? Так, что, действуя от нашего имени, Он стал вместо нас виновным, и был судим словно грешник, но не за Собственные, а за чужие грехи. Хотя Сам Он был чист и свободен от всякой вины, Христос подвергся наказанию, положенному не Ему, но нам. Таким-то вот образом мы стали теперь в Нем праведными. Не потому, что собственными делами удовлетворили суду Божию, но потому, что считаемся праведностью Христовой, в которую облекаемся по вере, делая ее нашей. Посему предлог «έν» я предпочел сохранить, а не заменить словом «через». Ведь такой перевод лучше передает мысль Павла.