Bible Commentaries
1 Коринфянам 7

Introduction

стих 1

Поскольку ранее апостол говорил о блуде, теперь он переходит к браку – врачевству, данному нам для избежания блуда. Ясно, что, несмотря на большое нестроение, в коринфской церкви к Павлу сохранялось некое почтение, из-за которого коринфяне обращались к нему при возникновении разных сомнений. Не вполне понятно, какие именно вопросы их занимали. Разве что об этом можно догадаться из ответа апостола. Но хорошо известно, что с самого возникновения Церкви в нее по обольщению сатаны проникло следующее суеверие: большая часть верующих из-за глупого восхищения безбрачием стали презирать священный брак. И многие бегали от него, как от чего-то скверного. Возможно, это зло проникло также и в среду коринфян. По крайней мере, в этой среде были одухотворенные в дурном смысле люди, которые, чрезмерно превознося безбрачие, стремились отвадить от брака души благочестивых. Хотя, апостол, говоря о многом другом, дает понять, что и спрашивали его о многом. Главное же теперь – послушать его учение о каждом предмете в отдельности.
1) Хорошо человеку (мужчине). Ответ апостола состоит из двух частей. Вначале он учит, что было бы хорошо, если бы все воздерживались от жен, будь такое возможно. Затем добавляет уточнение: коль скоро немощь плоти многим этого не позволяет, им не стоит пренебрегать врачевством, которое для них установил Господь. Далее, следует отметить: что именно имеет в виду апостол под словом «хорошо», говоря, что хорошо воздерживаться от брака, дабы мы, рассуждая от противного, не пришли к выводу, что брак – это зло. Именно это и произошло с Иеронимом не столько, на мой взгляд, из-за его невежества, сколько из-за любопрения. Ведь этот муж, отличаясь великими достоинствами, страдал от одного порока: в споре он вел себя крайне несдержанно и не всегда обращал внимание на истину. Так вот Иероним сделал следующий вывод: хорошо не касаться женщины, следовательно, плохо ее касаться. Но Павел понимает здесь слово «хорошо» не в смысле противопоставления злу или пороку. Он лишь указывает на то, что полезно вследствие стольких скорбей, тягот и забот, выпадающих на долю супругов. Кроме того, всегда надо иметь в виду добавленное апостолом ограничение. Итак, из слов Павла можно вывести лишь то, что полезно и удобно человеку не связываться с женою, если он может без нее обойтись. Поясним это на примере: кто-то может сказать: хорошо было бы человеку не есть, не пить и не спать. В этом случае он не будет порицать еду, питие и сон как что-то порочное. Но поскольку у духа отнимается столько же, сколько дается всему вышеперечисленному, смысл таков, что мы были бы счастливее, если бы, избавившись от этих отвлекающих вещей, могли бы полностью предаться размышлению о духовных предметах. Итак, коль скоро в браке присутствуют помехи, сковывающие человека, по этой причине ему было бы хорошо оставаться безбрачным.

Но здесь возникает другой вопрос: эти слова Павла, кажется, противоречат речению Господа, сказавшего, что человеку не хорошо быть без жены. И то, что Господь называет злом, Павел преподает как добро. Отвечаю: то, что жена – помощница для мужа, данная ему ради счастливой жизни, происходит от установления Господня. Ибо Бог от начала установил так, что муж, лишенный жены, является как бы уполовиненным человеком, чувствующим, что он лишен необходимой и главной помощи. Жена же является как бы дополнением мужа. Но затем пришел грех, исказивший это установление Божие. Ибо на место благословения заступило тяжкое наказание, сделавшее брак причиной и поводом для многих бедствий. Посему все злое и неудобное в супружестве происходит от искажения установления Божия. Хотя, несмотря на это, остаются и некие остатки первого благословения. Так что много несчастнее безбрачная, нежели брачная жизнь. Но поскольку супругов ожидают многочисленные неудобства, апостол справедливо учит, что человеку было бы хорошо воздерживаться. Таким образом, он не отрицает тяготы, связанные с браком, но одновременно не дает места и порочащим брак мирским поговоркам. Например, что жена – это необходимое зло. И: женщина – один из главных видов зла. Все подобные выражения вышли из кузницы дьявола и направлены лишь на то, чтобы опозорить святое божественное установление и отвадить людей от брака, как от какой-то смертельной порчи и болезни.
Итог таков: мы должны различать между чистым установлением Божиим и наказанием за грех. Согласно этому различению, иметь соединенную с ним жену вначале было благом для мужа без какого-либо исключения. И даже теперь это остается благом, но из-за проклятия Божия к сладости примешана горечь. Однако, как будет вскоре сказано, для не имеющих дара воздержания брак остается необходимым и спасительным врачевством.

стих 2

Но, во избежание блуда (но из-за блуда). Теперь апостол предписывает людям, подверженным пороку невоздержания, прибегать к врачевству брака. Ибо, хотя это положение и кажется всеобщим, его надо ограничивать теми, кто чувствует в себе настоятельную нужду в браке. А в этом деле каждый может быть сам для себя свидетелем. Итак, какие бы трудности ни были связаны с браком, всякий не способный противостоять соблазнам плоти должен знать, что брак для него – заповедь Господня.

Но спрашивается: является ли необходимость избегать блуд единственной причиной для заключения брака? Отвечаю: слова Павла не несут подобного смысла. Ведь тем, кому дано воздерживаться от брака, он оставляет свободу, другим же велит через брак помочь своей немощи. Итог таков: здесь речь идет не о том, по каким причинам установлен брак, но о том, для кого он необходим. Ведь, если посмотреть на первое установление, то брак не мог быть врачевством от болезни, которой еще не было. Он был установлен для произведения потомства. После падения же добавилось и второе его употребление.
Данный отрывок также отвергает πολυγαμίαν. Ведь апостол требует, чтобы каждая женщина имела собственного мужа, утверждая взаимные обязанности супругов. Итак, те, кто однажды поклялся жене в верности, не должны от нее отделяться, что, безусловно, происходит при повторном заключении брака.

стих 3

Муж оказывай жене. Теперь апостол заповедует, по каким законам следует жить в браке, и учит, каковы обязанности мужа и жены. Во-первых, он излагает общее учение о взаимной благорасположенности, дабы муж любил свою жену, а жена – мужа. Но я не знаю, правильно ли некоторые истолковали должную благорасположенность как супружеский долг. Их подвигли на это сразу же следующие слова: муж не властен над своим телом, и т.д. Но больше подходит контексту, если сказать, что это – вывод из предыдущего положения. Итак, муж и жена обязаны выказывать друг другу взаимное благоволение, и отсюда следует, что ни он, ни она не властны над своим телом.

Но можно спросить: почему апостол делает супругов равными и не требует от женщины послушания и подчинения? Отвечаю: у него не было намерения говорить обо всех обязанностях супругов. Речь шла о взаимном обязательстве, относящемся к брачному ложу. Значит, в других отношениях муж и жена отличаются и по обязанностям, и по правам, в отношении же брачного ложа их положение одинаково и состоит в сохранении супружеской верности. На этом основании снова осуждается πολυγαμία. Ведь неизменный закон супру жества состоит в том, что муж отрекается от власти над своим телом и передает ее жене. Но в этом случае как же он будет свободен соединиться с другой женщиной?

стих 5

Не уклоняйтесь друг от друга. Мирские люди сказали бы, что Павел, рассуждая подобным образом о сожительстве мужа и жены, выражается не вполне стыдливо. А это никак не достойно авторитета апостола. Однако если рассмотреть причины, толкнувшие его на этот шаг, то сказанное им представится совершенно необходимым. Во-первых, апостол знал, какую роль играет в обмане благочестивых душ притворное святошество, с которым имеем дело и мы. Ибо сатана под видом праведности внушает нам мысль о том, что мы оскверняемся от сожительства с женою, понуждая нас оставить свое призвание и думать о другом образе жизни. Кроме того, апостол знал, сколь сильно склонен каждый к себялюбию и угождению собственным вожделениям. Отсюда бывает так, что муж, удовлетворив свою страсть, не только небрежет, но и гнушается своею женою. Редки люди, в которых порою не возникает подобного отвращения к женам. По этим причинам апостол настолько и обеспокоен взаимными супружескими обязательствами. Он как бы говорит: если супругам когда-либо придет мысль выбрать безбрачие, поскольку оно более свято, или если похоть будет подталкивать их к блуду, пусть они помнят о том, что связаны взаимными узами. Муж – только половина своего тела, равным образом и жена. Итак, в отношении своего тела у них нет свободного выбора; их скорее должно удерживать следующее соображение: коль скоро один из супругов нуждается в помощи другого, Господь соединил их так, чтобы они помогали друг другу; поэтому каждый восполняет нужду другого и никто не принадлежит самому себе.

Разве по согласию. Апостол требует взаимного согласия, прежде всего, потому, что речь идет о воздержании не одного, но двух человек. Сразу же за этим он добавит и два других ограничения. Первое: уклонение должно быть на время. Действительно, коль скоро не во власти супругов воздерживаться постоянно, они не должны пытаться сделать что-либо сверх своих сил, дабы не попасть в сети сатаны. Второе ограничение: они должны воздерживаться от супружеского соития не потому, что воздержание – само по себе хорошо и свято, или является некой формой богопочитания, но для того, чтобы иметь время для более достойных дел.

Но хотя Павел и выразился весьма осторожно, в этом деле все же победил сатана, подтолкнув многих к незаконному разводу из-за превратного желания безбрачия. И муж, оставив жену, бежит в пустыню, дабы в монашестве больше угождать Богу, а жена против воли мужа облекается броским покрывалом безбрачия. При этом они не думают о том, что, нарушая клятву верности, данную другой стороне, расторгают завет Господень и, разрывая узы брака, стряхивают с себя Господне ярмо.
Этот порок в определенной степени был исправлен древними канонами, запрещавшими мужу под предлогом воздержания оставлять жену против ее воли, и жене – отказывать мужу в использовании ее тела. Однако каноны эти согрешили в том, что разрешили обоим одновременно давать обет пожизненного воздержания. Как будто людям позволено решать что-либо вопреки Духу Божию. Ведь Павел подчеркнуто заповедует супругам не уклоняться друг от друга, разве что на время. Епископы же разрешили им навечно отказаться от употребления супружества. Кто не увидит здесь явного противоречия? Итак, пусть никто не удивляется тому, что в этом вопросе мы свободно отошли от мнения древних. Ведь очевидно, что ранее и сами они отошли от ясного Слова Божиего.

Для упражнения в посте и молитве. Следует отметить, что Павел говорит здесь не о каком угодно посте и не о какой угодно молитве. Трезвенность и умеренность, которые должны постоянно пребывать в христианах, также являются видами поста. Да и молитва должна быть не только ежедневной, но и постоянной. Но апостол говорит здесь о таком посте, который есть торжественное свидетельство покаяния для смягчения гнева Божия, или о таком, с помощью которого верующие, приступая к какому-либо серьезному делу, готовят себя к молитве. Молитву же апостол имеет в виду такую, которая требует самых глубоких душевных чувств. Ибо порою бывает так, что, оставив все остальные дела, нам надлежит предаться молитве и посту. Например, когда нам грозит какая-либо беда, или гнев Божий, или возникают помехи в трудном деле, или надо сделать что-то очень важное, допустим: поставить в церкви пастора. Апостол же вполне справедливо объединяет молитву и пост, ибо пост есть приготовление к молитве. Как и Христос соединяет их, сказав: этот род бесов не изгоняется, кроме как постом и молитвой.

Итак, фраза Павла «для упражнения» означает, что супруги, не отвлекаясь ни на что другое, должны быть заняты только этим делом. Если же кто-то возразит и скажет, что брачное ложе де мешает молитве и поэтому является чем-то злым, ответ довольно прост. В этом отношении оно ничуть не хуже еды и пития, которые также мешают посту. Но верующие должны благоразумно судить о том, какое время отводить посту и какое – еде и питию. И к этому же благоразумию относится суждение о том, когда сожительствовать со своими супругами и когда – воздерживаться от сожительства при наличии иного призвания.

А потом опять будьте вместе (соединяйтесь), чтобы не искушал вас сатана. Здесь апостол указывает на причину, которую упустили из виду древние, необдуманно и ошибочно одобряя обет постоянного воздержания. Они рассуждали так: если для супругов благо на время и по взаимному согласию предаваться добровольному воздержанию, значит еще лучше, если они обяжут себе воздерживаться вечно. Но они не обратили внимания на то, какая с этим связана опасность. Ибо, когда мы делаем что-то сверх наших слабых сил, сатане дается повод подавлять нас искушениями. Но кто-то скажет: сатане следует противостоять. А что если для этого противостояния нет ни оружия, ни щита? Нам скажут, что о них надо просить у Господа. Но мы напрасно будем молить Господа помочь нам в необдуманном предприятии. Посему обратим особое внимание на фразу «невоздержанием вашим». Ведь мы подвержены искушениям сатаны из-за немощи нашей плоти. И если мы хотим преодолеть и подавить эту немощь, необходимо применять средство, которое Господь дал нам ради нашей поддержки. Итак, необдуманно поступают те, кто полностью отказывается от брачного ложа, словно уже заключил с Богом договор о даре постоянного воздержания.

стих 6

Как позволение (снисхождение). Дабы верующие, ссылаясь на данную ранее заповедь, не ослабили узду на своей похоти, апостол добавляет оговорку: он написал это из-за их немощи. То есть, чтобы они помнили о том, что брак – врачевство от бесстыдства, чтобы не злоупотребляли этим благом для удовлетворения любым способом, без всяких ограничений и стыдливости, своей похоти. Одновременно апостол упреждает клевету нечестивых, дабы никто не смог сказать: что? Разве ты боишься, что супруги мало склонны к похоти, и поэтому их науськиваешь? Ведь и папистские святоши претыкаются об это учение. Они свободно спорят Павлом, поскольку он удерживает супругов во взаимном сожительстве и не позволяет им перейти к безбрачной жизни. Поэтому апостол обосновывает свое учение и свидетельствует: он не для того расхваливает перед супругами брачное ложе, чтобы подстегнуть их к похоти, и не потому, что он им его заповедует. Апостол принимает во внимание то, что вытекает из немощи своих адресатов.

Но и тем, и другим злоупотребляют глупые ревнители безбрачия. Поскольку Павел говорит, что речь идет о снисхождении, они выводят отсюда, что в супружеском соитии заключен порок. Ибо там, где есть нужда в снисхождении, наличествует грех. Из фразы же «не как повеление» они делают вывод, что более свято поступает тот, кто, оставив супружество, переходит к безбрачию.
Отвечаю на первый довод: я признаю, что во всех человеческих чувствах имеется пороч ное излишество. Поэтому не отрицаю, что здесь присутствует αταξία, которую я признаю порочной. Больше того, я согласен, что чувство, о котором идет речь, более неуправляемо, чем все прочие, и почти уравнивает нас со зверьми. Но со своей стороны я утверждаю: все порочное и постыдное в этом деле так покрывается досточтимостью брака, что перестает быть пороком или, по крайней мере, Бог перестает вменять его как порок. Подобным образом изящно рассуждал Августин в книге о благе брака и в других своих произведениях. Коротко говоря, дело в следующем: соитие мужа и жены чисто, благочестно и свято, поскольку установление Божие не имеет изъяна. Обуревающая же людей неумеренность есть порок, происходящий из испорченной природы. Однако для верующих брак является завесой, скрывающей этот порок, дабы он больше не представал перед взором Божиим.

На второй довод отвечу так: поскольку заповеди в собственном смысле относятся к долгу праведности, к тому, что само по себе угодно Богу, Павел отрицает, что говорит здесь о повелении. Однако ранее он достаточно ясно показал, как важно и необходимо использовать предписанное Богом врачевство.

стих 7

Ибо желаю (желал бы), чтобы все. Сказанное относится к истолкованию предыдущего положения. Апостол не умалчивает о том, что полезнее, но хочет лишь, чтобы каждый задумался о полученных им дарах. Итак, почему же до этого он не говорил о повелении? Потому что он не по своей воле призывает верующих к браку. Скорее он желал бы, чтобы они были свободны от этой необходимости. Но немощь – причина того, что не все вольны воздерживаться от брака. Далее, если бы этот отрывок тщательно обдумали, в мире никогда бы не возобладало грубое суеверие, состоящее в стремлении к безбрачию и являющееся корнем и причиной великого зла. Павел прямо возвещает: не каждый может свободно выбирать в этом деле. Ведь девственность – особый дар, посылаемый не всем подряд. Именно этому и учит Христос, говоря (Matthew 19:11): не все принимают слово сие. Значит, Павел, отрицая, что всем дана способность воздерживаться от брака, только истолковывает здесь слова Господни.

Что же происходило на деле? Каждый, не принимая во внимание свои возможности, по собственной прихоти давал обет пожизненного воздержания. Причем этот грех совершали не только простые и невежественные люди. Даже выдающиеся учителя, полностью отдавшись превознесению девства, забыли о человеческой немощи и пренебрегли увещеванием не только Павла, но и Самого Иисуса Христа. Иероним же, ослепленный незнамо каким рвением, не только поскользнулся в этом вопросе, но и упал в глубокую пропасть. Признаю, что девственность – замечательный дар. Но подумай о том, что это – все же дар. Кроме того, услышь из уст Христа и Павла о том, что этот дар дан не всем, но лишь немногим. Значит, не давай необдуманный обет в том деле, которое не в твоей власти, и способность совершить которое ты не сможешь вымолить у Бога, если, забыв о своем призвании, будешь желать чего-то сверх положенного.
Хотя древние ошиблись также и в своей оценке девственности. Они превозносят ее так, словно она – вершина всех добродетелей, считая ее особой формой почитания Бога. Уже здесь кроется опаснейшее заблуждение. Но за ним последовало и другое: когда безбрачие стало цениться столь высоко, многие, как бы соревнуясь, необдуманно давали обет пожизненного воздержания, в то время как едва ли сотая их часть обладала этим даром и способностью. Отсюда возникло третье заблуждение: служителям Церкви был запрещен брак, как будто этот образ жизни недостоин святости клерикального сословия. И Бог наказал людей, презревших брак и давших необдуманный обет пожизненного воздержания, за их превозношение, во-первых, тайным огнем похоти, а во-вторых, позволив им впасть в ужасные мерзости. Оттого же, что церковным служителям запретили законное сожительство с женами, из этой тирании вышло так, что Церковь лишилась многих добрых и верных служителей. Ибо благочестивые и благоразумные мужи не захотели сами лезть в петлю. В конце концов, по истечении какого-то времени, ранее подавленные похоти стали открыто распространять свое зловоние. Мало того, что те, для кого смертным грехом было иметь жен, безнаказанно держали сожительниц, то есть, блудниц, – вдобавок к этому всякий дом оказался беззащитным перед похотью священников. Но и этого было мало: публично совершались чудовищные мерзости, которые лучше предать полному забвению, нежели упоминать в качестве примера.

стих 8

Безбрачным же и вдовам. Это утверждение зависит от сказанного ранее, представляя собой как бы некий вывод. Ранее апостол говорил, что Божии дары распределяются поразному, что воздержание принадлежит не всем, что лишенные этого дара должны прибегать к должному врачевству. Теперь же он обращает свою речь к девственникам, ко всем безбрачным, к вдовам, и соглашается с тем, что безбрачие желательно для них, если у них имеется соответствующее дарование. Но каждый в отдельности должен тщательно размыслить над тем, сколь велики его способности. Итог таков: у безбрачия множество преимуществ и ими не следует пренебрегать, лишь бы каждый правильно оценивал свои силы. Посему, даже если девство превозносят до третьего неба, всегда остается истинным то, что оно подходит не всем, но лишь имеющим от Бога этот особый дар воздержания. поступают так же, как если бы какой-то невежественный глупец объявил себя пророком или учителем, или толкователем языков.

Следует отметить глагол «оставаться». Кто-то временно может свято жить в состоянии безбрачия, однако и в этом случае нельзя с уверенностью говорить о его завтрашнем дне. Исаак был безбрачным, пока ему не исполнилось тридцать лет, и в целомудрии провел те свои годы, когда в людях больше всего пылает огонь похоти. Но затем он все же был призван к браку. В лице же Иакова мы видим еще более яркий пример. Поэтому апостол желал бы, чтобы люди, проводившие в то время целомудренную жизнь, оставались и пребывали в этом состоянии. Но поскольку они не могут быть уверены в постоянстве этого дара, он всем предписывает размышлять о том, что именно им дано.
Впрочем, это место также показывает, что сам апостол в то время был безбрачным. Довод же Эразма в пользу того, что апостол был тогда женат, поскольку упоминает себя среди женатых, легковесен и глуп, коль скоро на том же основании можно заключить, что он был вдов, упомянув себя среди овдовевших. Слова же Павла дают понять, что тогда он женат не был. Ибо я не допускаю предположения, что он оставил где-то свою жену и добровольно отказался от использования брачного ложа. В таком случае, как быть с его наставлением, адресованным находящимся в браке: сразу же соединяйтесь? Действительно, глупо думать, будто апостол не слушался своих же собственных заповедей и сам не соблюдал закон, установленный им для других. Но замечательный пример его скромности в том, что он, будучи наделен даром воздержания, не навязывает это правило другим. Напротив, Павел позволяет всем использовать врачевство от немощи, которой сам был лишен. Пусть же и мы, по его примеру, если наделены каким-то особым даром, не требуем его настойчиво от тех, кто еще не достиг подобного совершенства.

стих 9

Но если не могут воздержаться (если не воздерживаются). Советуя воздерживаться от брака, апостол всегда выражается условно: если можно, если имеется способность. Если же немощь плоти не допускает подобной свободы, он прямо повелевает об этом деле, как о совершенно очевидном. Ибо сказанное им сейчас имеет форму повеления, дабы никто не счел, что речь идет о совете. Апостол обуздывает здесь не только блудников, но и всех тех, кого оскверняет перед Богом внутренняя похоть. Действительно, не воздерживающийся будет искушать Бога, если пренебрежет врачевством брака. И подобный случай нуждается не в совете, а в суровом запрещении.

Ибо лучше. Это – несобственное сравнение, поскольку законный брак почетен для всех, а разжигание – худшая вещь на свете. Хотя апостол выразился здесь в несобственном смысле, он следовал принятой манере речи. Подобно тому, как мы говорим: лучше отречься от этого мира, дабы получить со Христом наследие Царства Небесного, нежели несчастным образом погибнуть в плотских удовольствиях. Я говорю об этом потому, что Иероним сконструировал из этого отрывка детский софизм: брак хорош, поскольку он – меньшее зло, чем разжигание. Я сказал бы, что он глупо забавляется, если бы речь шла о чем-то шуточном. Но в столь серьезном и важном вопросе его слова – нечестивая увертка, недостойная здравомыслящего человека. Значит, разумей сказанное так: врачевство брака – благое и спасительное, поскольку разжигание – гнуснейшая мерзость в глазах Божиих.

Но следует определить, что означает слово «разжигаться». Ибо многие испытывают уколы плотских искушений, и все же у них нет необходимости тут же прибегать к браку. И чтобы сохранить метафору Павла, скажем так: одно дело разжигаться, а другое – чувствовать жар. Посему апостол называет разжиганием не просто уколы похоти, но то состояние, когда похоть пылает так, что ей невозможно противиться. Но поскольку некоторые напрасно себе льстят, думая, что полностью невиновны, если не соглашаются с похотью, отметь, что есть три степени искушений. Порой атака искушения сильна настолько, что полностью покоряет нашу волю. Это – наихудший вид разжигания, при котором похотью пылает само сердце. Иногда же жало плоти покалывает нас так, что мы отважно ему противостоим, не позволяем удалиться от нас истинной любви к стыдливости, но, напротив, ужасаемся всяких постыдных и мерзких позывов. Посему всех, и особенно подростков, следует увещевать: всякий раз, как на них нападает плоть, противопоставлять искушению страх Божий, устранять повод для постыдных мыслей, просить у Господа силу сопротивляться, со всяким усердием угашать пламя похоти, и – если они одерживают победу в этом сражении – благодарить Господа. Ибо разве найдутся такие, кому бы плоть не причиняла никаких тягот? Однако если обуздать ее неумеренность прежде, чем она возобладает, все будет хорошо. Ибо в этом случае мы не разжигаемся, даже если чувствуем, как нас атакует жар. Не потому, что в ощущении жара нет никакого порока, но потому, что мы, со смирением и воздыханием осознавая нашу немощь перед Господом, все же пребываем в доброй совести. Итог таков: доколе по благодати Господней мы побеждаем в сражении с похотью, доколе стрелы сатаны не проникают внутрь, и мы мужественно их отражаем, – давайте не будем ослабевать в битве.
Средний же вид искушения состоит в том, что человек, даже не потворствуя похоти с полным сердечным согласием, все же пылает в слепом порыве и волнуется так, что не может призывать Господа с умиротворенной совестью. Итак, подобное искушение, мешающее невинному призыванию Бога и смущающее спокойствие совести, и есть то разжигание, которое можно угасить только посредством брака. Теперь мы видим, что в этом вопросе надо думать не только о том, может ли кто-то сохранить неоскверненным тело, но и том, что происходит с душою. Подобно тому, что будет видно немного ниже.

стих 10

А вступившим в брак не я повелеваю (повелеваю не я). Здесь апостол рассматривает другой, связанный с супружеством, закон. А именно: то, что брачные узы нерасторжимы. Посему он осуждает все разводы, бывшие у язычников в ежедневном употреблении, и не запрещенные у иудеев законом Моисея. Пусть муж, – говорит апостол, – не оставляет жену, а жена не уходит от мужа. Почему? Потому что они связаны неразрывными узами. Но удивительно, что апостол не делает исключения, по крайней мере, для случая прелюбодеяния. Ведь невероятно, чтобы Павел хотел в чем-то ужесточить учение Христово. Действительно, мне кажется, что апостол умолчал об этом потому, что, мимоходом обсуждая эти вопросы, предпочел отослать коринфянам к позволениям или запрещениям Господним, а не подробно рассказывать обо всем сам. Ведь тем, кого вы намереваетесь вкратце чему-то научить, достаточно и общего учения. Исключения же из него относятся к более тонкому, более точному и более подробному рассмотрению.

Впрочем, добавляя: «не я, а Господь», – апостол показывает, что преподаваемое им почерпнуто из закона Божия. Ибо и все остальное, о чем говорил апостол, он заимствовал из откровения Святого Духа. Бога же он делает автором тех положений, которые ясно изложены в самом законе Божием. Если спросить, в каком конкретно месте они изложены, то дословно мы не найдем их нигде. Но, поскольку Моисей от начала засвидетельствовал: связь мужа и жены столь свята, что ради нее муж должен оставить отца и мать, – легко сделать вывод, что брак нерасторжим. Ибо по природному праву сын обязан отцу и матери, и не может сбросить с себя это ярмо. И узы брака нельзя расторгнуть тем более, что они предпочитаются даже сыновним узам.

стих 11

Если же разведется. То, что сказанное относится не к женам, отвергнутым из-за прелюбодеяния, ясно из следовавшего за ним наказания. Ибо даже по римским законам и по законам почти всех народов это преступление каралось смертной казнью. Но поскольку мужья часто разводились с женами или потому, что они не соответствовали им по нраву, или потому, что не нравились им внешне, или из-за какого-нибудь проступка, и также жены порой оставляли мужей из-за их суровости или чрезмерно жесткого и дурного обращения, апостол и говорит, что брак не расторгается подобного рода разводами. Ибо он – завет, освященный именем Господним, не зависящий от человеческого суждения в том смысле, что становится недействительным, когда нам заблагорассудится. Итог таков: другие соглашения, коль скоро они зависят от людской воли, так же разрываются по этой воле. Те же, кто связан узами брака, уже несвободны, если передумают, сломать (как говорится) эту печать, дабы каждая сторона искала для себя чего-то нового. Ведь, если нельзя нарушить природные права, тем более нельзя нарушить это право, предпочитаемое, как было сказано, природным узам между детьми и родителями.

Повелевая же разведшейся жене оставаться безбрачной, апостол не намекает этим на позволительность развода. Он даже не позволяет жене жить отдельно от мужа. И если жену выгнали из дома, если ее отвергли, даже тогда она не должна считать себя свободной от власти мужа. Ибо у мужа нет права сделать брак недействительным. Итак, апостол не позволяет женам по собственной воле уходить от мужей или оставаться вне семьи супруга, как бы в состоянии вдовства, но объявляет связанными – запрещая им уходить к другим – даже тех, кого не принимают сами мужья.
Но что, если женщина похотлива или несдержанна в каком-либо другом отношении? Разве не бесчеловечно отказывать ей во врачевстве, если она постоянно разжигается? Отвечаю: коль скоро нас беспокоит немощь нашей плоти, нам надо искать врачевство. Но когда мы его нашли, уже дело Господа – обуздывать и сдерживать наши чувства Своим Духом, даже если наши ожидания и не увенчались успехом. Ведь если жена надолго чем-то заболеет, это не будет для мужа справедливым поводом искать себе другую. Подобным образом, если муж после брака начнет страдать от какой-то болезни, жене не позволительно по этой причине изменять свой статус. Итог таков: коль скоро Бог предписал законный брак как средство от невоздержания, будем же им пользоваться, чтобы не искушать Бога и не быть наказанными за собственную дерзость. Исполнив же свой долг, но, увидев, что обманулись в своем суждении, мы должны надеяться на подаваемую Им помощь.

стих 12

Прочим же я говорю. Апостол называет прочими тех, в отношении которых имеет место исключение, изымающее их из общего закона, предписанного остальным. Ибо особое дело – неравный [с точки зрения веры. – прим. пер.] брак, когда супруги различаются между собой в исповедании религии. И апостол разрешает этот вопрос двумя положениями. Первое: верующий не должен разводиться с неверующим или искать развода, если не отвернут сам. Второе: если неверующий отвергает верующего из-за религии, брат или сестра вследствие такого развода свободны от брачных уз. Но почему Павел делает себя автором этих повелений, коль скоро кажется, что они несколько противоречат тому, что апостол недавно изрек от лица Господа? Павел не имеет в виду, что повеления эти исходят от него в том смысле, что он не почерпнул их от Духа Божия. Но поскольку по этим вопросам в законе и пророческих писаниях ничего не сказано четко и определенно, апостол, приписывая себе то, что собирается сказать, упреждает таким образом клевету нечестивых. Однако дабы сказанным им не пренебрегали как порождением человеческого ума, впоследствии апостол будет отрицать, что его слова – измышления его же разума. И здесь нет никакого противоречия с вышесказанным. Коль скоро благочестие и святость супружеской верности зависят от Бога, какая необходимость связывает благочестивую жену с неверующим мужем, после того как ее отвергли из-за ненависти к Богу?

стих 14

Ибо неверующий муж освящается (освящен). Апостол упреждает сомнение, которое могло бы смутить верующих. Ведь узы брака имеют особый характер. И жена является частью мужа, дабы двое стали одной плотью: муж стал главой жены, а жена – его общницей во всех делах. Итак, кажется, что верующий муж не может жить с нечестивой женою без осквернения от общения с нею, и наоборот. Поэтому Павел возвещает: брак, несмотря на это, свят и чист. И не стоит бояться осквернения, будто неверующая жена может осквернить мужа. Далее, будем помнить: апостол говорит здесь не о заключении брака, а о сохранении уже заключенного. Ведь там, где думают над вопросом: надо ли жениться на неверующей или выходить замуж за неверующего, – полностью действенно увещевание: не влачите одно ярмо с неверными, ибо нет согласия между Христом и Велиалом. Но тот, кто уже связан брачными узами, лишен свободного выбора. Поэтому к нему обращены другие слова.

Хотя слово «освящение» разные люди понимают по-разному, я бы просто отнес его к браку в следующем смысле: на первый взгляд может показаться, что верующая жена оскверняется неверующим мужем, и союз их незаконен. Но дело обстоит иначе. Ибо благочестие одного супруга больше освящает брак, нежели нечестие другого его оскверняет. Итак, верующая может жить с неверующим с чистой совестью. Ибо неверующий в отношении общности брачного ложа и всей жизни освящается так, что не может осквернить верующую своей нечистотой. Между тем, освящение это не приносит никакой пользы неверующему. Его хватает лишь на то, чтобы верующая не осквернялась от союза с безбожником, и сам брак не подвергался профанации.
Впрочем, здесь возникает вопрос: если вера мужа христианина или жены христианки освящает брак, отсюда следует, что все браки нечестивых сами по себе нечисты, ничем не отличаясь от блуда. Отвечаю: для нечестивых все нечисто, ибо своей нечистотой они оскверняют даже лучшие и отборнейшие творения Божии. Поэтому они оскверняют и сам брак, не признавая Бога его автором. Значит, нечестивые никак не способны воспринять истинное освящение и с недоброй совестью злоупотребляют браком. Однако отсюда неправильно делать вывод, что их брак ничем не отличается от блуда. Ведь каким бы нечистым он ни был для супругов, сам по себе брак чист, поскольку установлен Богом, служит сохранению благопристойности между людьми и обуздывает ненасытную похоть. Поэтому ради этих целей Бог и одобряет такой брак, как и все другие общественные установления. Итак, надо всегда проводить различение между природой вещи и злоупотреблением ею.

Иначе дети ваши. Довод, основанный на следствии: если ваш брак был бы нечистым, дети, рождающиеся от него, также были бы нечисты. Но они святы. Значит, и брак ваш свят. Итак, подобно тому, как нечестие одного из родителей не мешает детям рождаться святыми, так оно не мешает быть чистым и браку. Некоторые грамматики относят это место к гражданской святости, то есть к тому, что дети считаются законнорожденными. Но в этой части положение неверующих супругов также ничуть не хуже. Поэтому толкование это не может быть правильным. Кроме того, очевидно, что Павел хотел избавить совесть верующих от сомнения, дабы никто из них не думал, будто брак с неверующим навлекает нечистоту. Итак, место это весьма примечательно и основано на самой глубокой теологии. Ибо апостол учит, что дети благочестивых отделены от остальных некоторой прерогативой и для Церкви считаются святыми.

Однако каким образом это положение согласуется с тем, чему апостол учит в другом месте: мы по природе чада гнева (Esther 2:3)? А также со словами Давида: вот, я зачат во грехах, и т.д. (Psalms 51:7) [В Синодальном переводе Библии Psalms 50:7. – прим. пер.]. Отвечаю: в семени Адама заключено вселенское распространение как греха, так и осуждения. Поэтому все до одного, происходят ли они от верующих или от нечестивых, находятся под этим проклятием. Ибо верующие рождают детей по плоти, а не по той причине, что возрождены Святым Духом. Итак, у всех людей одно и то же природное состояние, и все они подвержены как греху, так и вечной смерти. То же, что апостол приписывает здесь детям верующих особую привилегию, связано с благодеянием завета, с приходом которого разрушается природное проклятие. И по благодати Богу начинают посвящаться те, кто по природе осквернен. Так же Павел рассуждает и в Romans 11:16: все потомство Авраама свято, поскольку Бог заключил с ним завет жизни. Если свят корень, – говорит апостол, – значит, святы и ветви. И Бог называет Своими детьми всех, рожденных от Израиля. Теперь же по устранении преграды тот же самый завет спасения, ранее заключенный с семенем Авраама, сообщен и нам. И если дети верующих изымаются из общей участи человеческого рода, отделяясь для Господа, зачем же лишать их внешнего знака [то есть, крещения. – прим. пер.], если Господь Словом Своим допускает их в Свою Церковь? Почему в таком случае мы будем отказывать им во внешнем символе? Каким же образом потомство благочестивых свято и однако же многие из него становятся вырожденцами, можно прочесть в толковании на десятую и одиннадцатую главу Послания к Римлянам, где мы подробно обсудили эту тему.

стих 15

Если же неверующий. Вторая часть предложения, в которой апостол освобождает от долга верующего мужа, готового жить с нечестивой женой и все же ею отвернутого. Подобным образом он освобождает и жену, без вины отвергнутую мужем. Ведь неверующий в таком случае в большей степени разводится с Богом, нежели со своим супругом. Итак, этот развод – особая причина, по которой первостепенные и наиважнейшие узы брака не только ослабляются, но и полностью разрываются. И хотя сегодня некоторые хотят применить то же правило к папистам, все же следует благоразумно размыслить над сутью вопроса и ничего не делать необдуманно.

К миру (в мире). Здесь толкователи также между собой разногласят. Некоторые понимают так: мы призваны в мире, поэтому будем избегать повода для смуты и ее сеяния. Я же понимаю проще: насколько возможно, будем хранить со всеми мир, к которому мы призваны. Поэтому не будем необдуманно разводиться с неверующими, если они первые не разводятся с нами. Итак, Бог призвал нас в мире для той цели, чтобы мы хранили со всеми мир, по-хорошему относясь ко всем. Значит, это слово относится к предыдущему положению: верующие должны оставаться с неверующими, если те на то согласны, и т.д., поскольку желание развода противоречит нашему исповеданию.

стих 16

Почему ты знаешь, жена. Те, кто считает это предложение подтверждением второй части предыдущего, толкуют его так: неопределенная надежда не должна удерживать тебя, и т.д. Однако (на мой взгляд) это – увещевание, основанное на пользе. Ибо если жена обратит мужа – это великое и замечательное благо. И не стоит отчаиваться в неверующих так, словно их уже не обратить, как нельзя обратить мертвых. Однако Бог может воскресить даже умерших. Итак, если остается какая-то надежда на успех, и благочестивая жена не знает, может ли вывести мужа на правильный путь своим святым житием, прежде чем его оставить, ей надо опробовать все средства. Ведь, доколе спасение человека еще остается неясным, мы должны быть склонны надеяться в отношении него на лучшее.

Впрочем, сказанное апостолом, что жена может спасти мужа, следует понимать в несобственном смысле, ибо Павел здесь переносит на людей принадлежащее Богу. Однако в этом нет ничего абсурдного. Коль скоро Бог действенно работает через используемые Им орудия, Он сообщает им неким образом Свою силу или, по крайней мере, так пользуется их служением, что совершенное Им называет сделанным ими. Поэтому иногда Он приписывает им честь, положенную только Ему. Но будем помнить: в нас что-то имеется лишь постольку, поскольку Бог движет нами как Своими орудиями.

стих 17

Только каждый поступай так, как Бог ему определил (каждый, как Господь уделил ему благодать). Именно так и сказано дословно, разве что я для лучшего согласования с контекстом перевел в именительном падеже. Смысл следующий: каждому из нас надлежит поступать по мере данной ему благодати и своего призвания; посему пусть каждый трудится и прилагает усилия к тому, чтобы приносить пользу своим ближним, особенно в том случае, если он призван к этому по долгу своего служения. Апостол говорит о двух вещах: призвании и мере благодати, на которые и велит обратить внимание в этом вопросе. Ведь стимул, состоящий в том, что Бог удостоил нас быть служителями Его благодати ради спасения братьев, должен немало побуждать нас к исполнению своих обязанностей. Призвание же должно удерживать нас под ярмом Божиим, даже если кому-то и не нравится его положение.

Так я повелеваю по всем церквам. Думаю, что это добавлено для упреждения клеветы некоторых, говоривших, будто апостол претендовал у коринфян на большие полномочия, нежели в других церквах. Хотя здесь можно усмотреть и иную цель: апостол, сообщая коринфянам, что учение его обнародовано по всем церквам, хотел сделать его для них более весомым. Ведь мы легче всего принимаем то, что считаем общим со всеми благочестивыми. И связывать коринфян более тесными узами, чем прочих, было бы веским поводом для неприязни.

стих 18

Призван ли кто обрезанным. Ранее апостол упоминал о призвании, подвигнувшись на это рассмотрением определенного вопроса. Теперь же он переходит к общему увещеванию, как обычно поступает и во многих других местах. Одновременно он подтверждает разными примера то, что ранее говорил о браке. Итог же следующий: во внешних делах не следует необдуманно отходить от своего призвания, которым однажды ты был призван по воле Божией. Апостол начинает с обрезания, о котором спорили многие. Он говорит, что для Бога нет разницы, иудей ты или язычник. Посему апостол велит всем довольствоваться своей участью. Всегда следует помнить о том, что здесь идет речь только о законном образе жизни, автором и распорядителем которого является Бог.

стих 19

Обрезание ничто. Хотя подобный довод не вполне подходил настоящему случаю, все же кажется, что апостол намеренно воспользовался им, дабы попутно обуздать суеверие и превозношение иудеев. Коль скоро иудеи хвалились своим обрезанием, многие необрезанные из-за этого могли отчаяться в себе, словно положение их хуже вследствие необрезания. Итак, Павел уравнивает необрезание с обрезанием, дабы отвращение к первому не приводило к глупому желанию второго. Впрочем, апостол говорил это в то время, когда обрезание было уже отменено. Ведь, если бы Павел имел в виду завет Божий и Его заповедь, он без сомнения оценил бы обрезание выше. Телесное обрезание апостол уничижает и в другом месте (Romans 2:27), возвещая, что перед Богом оно – ничто. Но здесь он просто противопоставляет обрезание необрезанию и уравнивает их. Несомненно, что он говорит здесь об обрезании как о безразличном и совершенно неважном деле. Ведь отмена обрезания привела к тому, что таинство, ранее в нем содержавшееся, перестало быть с ним связанным. Больше того, после своей отмены обрезание – уже не символ, а просто бесполезная вещь. И крещение заменило установленный законом символ с той целью, чтобы мы довольствовались обрезанием от Духа Христова, когда наш ветхий человек погребается вместе со Христом.

Но все в соблюдении заповедей (но соблюдение заповедей). Поскольку обрезание было одной из заповедей, доколе Церковь оставалась связанной обрядами закона, Павел, как видно, считает само собой разумеющимся, что с приходом Христа обрезание отменено. Так что употребление его для невежд и немощных отныне полностью произвольно, а польза от него – никакая. Ибо Павел говорит об обрезании, как о чем-то совершенно неважном. Он как бы дает понять: коль скоро все это – внешнее, они не должны тебя удерживать. Заботься о благочестии и об исполнении долга, что и требует от тебя Бог и что единственное Он ценит.

Паписты ссылаются на это место для опровержения праведности по вере. Но это – детская уловка. Ведь Павел рассуждает здесь не о причине праведности, не о том, каким образом мы ее достигаем, но лишь о том, на что должно быть направлено усердие верующих. Он как бы говорит: не занимайтесь понапрасну никчемными вещами, но упражняйте себя в служении, одобряемом Богом.

стих 20

Каждый оставайся в том звании. Главное положение, из которого выводится все прочее. Каждый, довольствуясь своим призванием, должен следовать ему и не желать его изменить. Призванием в Писании называется законный образ жизни. Ибо он имеет отношение к призывающему Богу, дабы никто не злоупотреблял этим положением для защиты очевидно нечестивых и порочных родов жития.

Но спрашивается, хотел ли Павел установить здесь какую-то обязанность? Ибо так на первый взгляд звучат его слова: каждый привязан к своему призванию и не должен от него отходить. Однако это было бы слишком жестоко: портному нельзя было бы учиться другому ремеслу, торговцу нельзя было бы становиться земледельцем. Отвечаю: цель апостола заключалась в другом. Он хочет лишь обуздать необдуманное желание, заставляющее многих менять свое общественное положение без надлежащей причины, в силу ли суеверия или какого-либо другого мотива. Кроме того, каждого апостол отсылает к следующему правилу: мы должны помнить о том, что соответствует нашему призванию. Итак, апостол не обязывает кого-либо придерживаться однажды выбранного образа жизни, но скорее осуждает неуемность, мешающую людям со спокойной душой довольствоваться своим положением. Он велит, как гласит древняя поговорка, чтобы каждый заботился о той Спарте, которой овладел.

стих 21

Рабом ли ты призван? Отсюда видно, что цель Павла была в том, чтобы умиротворить совесть. Ведь он велит рабам быть благодушными и не смущаться, будто рабство мешает им служить Господу. Итак, «не беспокойся», то есть не будь обеспокоен тем, как сбросить с себя ярмо, словно состояние рабства недостойно христианина, но будь спокоен душою. Отсюда мы делаем вывод, что провидение Божие не только разграничивает в обществе различные степени и чины, но и Словом Своим заповедует их сохранение.

Но если и (также) можешь сделаться свободным. Слово «также», на мой взгляд, несет в себе то же акцент, как если бы было сказано: если вместо рабства ты можешь достичь свободы, это будет тебе удобнее. Трудно сказать, направлена ли речь апостола все еще к рабам, или он теперь обращается к свободным. В последнем случае γενέσθαι означает здесь просто «быть». Оба смысла весьма подходят к контексту и сводятся к одному и тому же. Апостол учит, что свобода не только хороша, но и значительно удобнее рабства. Если он обращается к рабам, смысл таков: повелевая вам душевное спокойствие, я не запрещаю вам воспользоваться свободой, если вам она выпадет. Если же он обращается к свободным, то здесь наличествует разновидность уступки. Апостол как бы говорит: рабам я велю быть благодушными, хотя, если дается такой выбор, положение свободных лучше и желательнее.

стих 22

Ибо раб, призванный в Господе. Быть рабом, призванным в Господе, означает быть избранным в рабском состоянии и стать причастником Христовой благодати. Далее, это положение предназначено для утешения рабов и обуздания гордыни свободных. Поскольку рабам стыдно быть рабами из-за того, что они отвергнуты и презираемы в мире, полезно было смягчить тяжесть их положения посредством некоего утешения. Свободные же нуждаются в узде, дабы не льстить себе из-за своей более почетной участи и не превозноситься в своей гордыне. Апостол делает и то, и другое. Ведь, коль скоро свобода духа много предпочтительнее свободы плотской, для рабов должна быть терпимой тяжесть их положения, если они считают бесценным обретенный ими дар. А свободные не должны превозноситься, поскольку в главном они – в таком же положении, что и рабы. Но отсюда нельзя заключить, что рабы предпочитаются свободным и, таким образом, нарушается общественный порядок. Апостол знал, что было нужно и тем, и другим. Свободных надлежало сдерживать, дабы те не свирепствовали, восставая на рабов. А рабам надлежало дать какое-то утешение, дабы они не падали духом. И сказанное апостолом еще больше утверждает общественный порядок, коль скоро он учит, что плотское неудобство восполняется духовным благом.

стих 23

Вы куплены дорогою ценою (за цену). Эти же слова мы читали в предыдущей главе, но там они имели другой смысл. Я уже говорил, что думаю о слове «цена». Итог в следующем: апостол запрещает рабам беспокоиться о своем положении. Он заботится о том, чтобы рабы не служили порочным вожделениям своих господ. Для Господа мы святы, поскольку Он нас искупил. Поэтому не будем осквернять себя ради угождения людям. А именно это происходит, когда мы повинуемся их превратным желаниям. Это увещевание было весьма необходимым в то время, когда рабов принуждали исполнять любые приказы без разбора и исключения путем угроз и побоев, и даже под страхом смерти. Так что в обязанности рабов не меньше входили сводничество и иные подобного рода мерзости, чем благопристойные дела. Итак, Павел делает справедливое исключение: рабы не должны слушаться постыдных и преступных приказов. О, если бы эта мысль твердо укоренилась в душах всех! Тогда бы не столь многие отдавали себя на служение людской похоти, словно их выставили на продажу. Мы же будем помнить, что принадлежим Тому, Кто нас искупил.

стих 24

Оставайся пред Богом. Ранее я говорил о том, что здесь на людей не налагается никакого закона, запрещающего им изменять общественное положение, даже если бы на это была надлежащая причина, но лишь укрощаются необдуманные пожелания, из-за которых многие влекутся в разные стороны и охвачены постоянным беспокойством. Итак, Павел говорит: перед Богом надо жить в согласии со своим житейским призванием, ибо различие в образе жизни не нарушает согласия в благочестии.

стих 25

Относительно девства (о девах). Апостол возвращается к теме брака, о которой завел речь в начале этой главы. Ранее он уже упоминал о том, что собирается сказать сейчас, но делал это бегло и немного неясно. Итак, теперь он точнее излагает то, что думает о девстве. Но поскольку это тема весьма скользка и полна трудностей, апостол, как мы увидим, всегда выражается условно. Слово «девы» я разумею здесь как означающее само девство. Апостол утверждает, что не имеет относительно него повеления Господня, поскольку Бог нигде в Писании не говорит о тех, кто должен оставаться безбрачным. Больше того, коль скоро Писание утверждает, что мужчина и женщина были сотворены вместе, кажется, что все в одинаковой степени и без исключения призваны к супружеству. По крайней мере, никому никогда не заповедовали и не советовали оставаться безбрачным.

Апостол говорит, что дает совет, но не такой, который шаток и сомнителен, а твердый, которого следует придерживаться без всяких споров. И употребляемое им слово γνώμη означает не совет, а суждение. Далее, паписты неправильно выводят из данного отрывка, что позволительно выходить за пределы Слова Божия. Ведь Павел меньше всего думал о том, чтобы преступить установленные Словом границы. Если прочесть текст внимательнее, можно увидеть, что Павел преподает только то, что Христос изрек в Евангелии от Матфея (5:32 и 19:5, и далее). Однако, упреждая возражение, апостол признается, что в законе нет четкой заповеди Господней, определяющей, кто должен вступать в брак, а кто – от него воздерживаться.

Получивший от Господа милость быть верным. Апостол придает авторитет своему мнению, дабы никто не подумал, что может по собственному желанию его отбросить. Он утверждает, что говорит не как человек, а как добросовестный учитель Церкви и апостол Христов. По своему обыкновению Павел все это приписывает милосердию Божию, коль скоро достоинство его было незаурядным и, больше того, превосходило все прочие человеческие достоинства. Отсюда явствует: все, что люди от себя привнесли в Церковь, не имеет ничего общего с этим советом Павла. Далее, слово «верный» означает здесь «правдивый», то есть тот, кто действует не только по благочестивому рвению, но и наделен мудростью учить правильно и добросовестно. Ибо доброго расположения души не достаточно для учителя, если в нем нет благоразумия и знания истины.

стих 26

За лучшее признаю (за благо признаю). Хотя я перевел это место не так, как Эразм или древний переводчик, смысл остается тем же. Они разделяют слова Павла так, что одна и та же мысль повторяется дважды. Я же делаю из слов апостола только одно предложение. Причем, не без основания, потому что следую древним и проверенным кодексам, соединяющим предложения в одно посредством запятой. Смысл таков: я думаю, что полезно из-за нужды, постоянно преследующей в этой жизни святых, чтобы все пользовались свободой и удобством безбрачия, поскольку это пошло бы им во благо. Далее, некоторые относят слово «нужда» к апостольскому веку, действительно весьма волнительному для благочестивых. Мне же кажется, что апостол скорее имел в виду беспокойство, постоянно тревожащее святых в настоящей жизни. Посему сказанное им я отношу ко всем временам. И понимаю так: на земле святых часто бросает в разные стороны, они подвержены многочисленным и разнообразным невзгодам. Поэтому положение их кажется весьма не подходящим для брака. Фраза «оставаться так» означает «пребывать в безбрачии» или «воздерживаться от брака».

стих 27

Соединен ли ты с женой? Предлагая самый удобный вариант, апостол все же добавляет: удобства безбрачия не должны подвигать связанного с женою стряхнуть с себя ярмо брака. Итак, здесь несколько смягчается предыдущее утверждение, дабы похвала безбрачия не побудила никого оставить здравомыслие и, забыв о своем призвании, презирать брак. Далее, этими словами апостол не только запрещает разрывать брачные узы, но и порицает часто возникающую неприязнь к супруге, дабы каждый охотно и безмятежно прилеплялся к своей жене.

Остался ли без жены (Свободен ли от жены)? Из контекста явствует, что это второе положение надо понимать как условное. Апостол не всем разрешает избирать пожизненное безбрачие, но лишь тем, кому это дано. Значит, тот, кто не испытывает никакой нужды, не должен необдуманно лезть в петлю. Ибо свободой не следует легковесно жертвовать.

стих 28

Если и женишься. Поскольку имелась опасность, что кто-то выведет из предыдущего положения следующее: я буду искушать Бога, если сознательно и добровольно соединюсь с женою (ведь это значит отречься от своей свободы), – апостол исключает подобную мысль. Он дает вдовствующим свободу жениться и говорит, что поступающие так не грешат. Союз «и» также, по-видимому, акцентируется. Апостол свидетельствует: хотя бы и не было никакой настоятельной необходимости, безбрачным не запрещается вступать в брак, когда им это будет угодно.

А если девица выйдет замуж. Является ли эта фраза усилительной, или просто сравнительной, прежде всего, бесспорно одно: Павел распространяет на всех свободу вступать в брак. Считающие, что здесь присутствует усиление, руководствуются тем, что (как говорили древние) развязывать пояс девственности кажется ближе ко греху, больше достойным порицания и, по крайней мере, более постыдным, нежели заключать повторный брак после смерти супруга. Значит, довод апостола тогда звучал бы так: если вступать в брак подобает деве, тем более это позволительно вдове. Я же считаю, что здесь уравниваются оба состояния. То есть, брак позволителен как деве, так и вдове. Ибо повторный брак у древних вызывал некоторые нарекания. Они украшали венцом целомудрия матрон, всю жизнь довольствовавшихся одним браком. А эта честь равнозначна порицанию тех, кто выходил замуж более одного раза. Известны слова Валерия: признак позволительной невоздержанности присутствует тогда, когда желают повторного брака. Итак, апостол уравнивает дев и вдов в свободе выходить замуж.

Но таковые будут иметь скорбь. Апостол часто повторяет причину, по которой он в своих увещеваниях призывает к безбрачию, дабы не показалось, будто он предпочитает это состояние само по себе, а не ради вытекающих из него следствий. Он говорит, что с браком соединены многочисленные скорби. Поэтому апостол хочет, чтобы все желающие избавиться от скорбей также были свободны от брачных уз. Говоря о том, что таковые будут иметь плотскую скорбь или скорбь по плоти, апостол имеет в виду, что заботы и тяготы, выпадающие на долю супругов, проистекают из земных попечений. Итак, «плоть» означает здесь внешнего человека. «Жалеть» означает проявлять снисхождение и желать людям избавления от скорбей, связанных с браком. Апостол как бы говорит: желаю помочь вашей немощи, дабы вы не тяготились; брак же влечет за собой многочисленные скорби; вот причина, по которой я желал бы вам не нуждаться в браке: дабы вы были свободны от всяческих злоключений. Однако отсюда нельзя делать вывод, будто Павел считает брак необходимым злом. Ибо скорби, о которых он говорит, происходят не столько от природы брака, сколько от его порчи. Ведь они – плоды первородного греха.

стих 29

Время уже коротко. Апостол снова проповедует о священном употреблении брака, дабы обуздать похотливость тех, кто, беря жену, думал только о плотских удовольствиях, совершенно не памятуя о Боге. Итак, апостол увещевает верующих не ослаблять узду на своей похоти, дабы брак не сделал их мирскими. Брак – это врачевство от невоздержания, однако лишь в том случае, если пользоваться им умеренно. Апостол велит супругам жить стыдливо и в страхе Господнем. А это возможно лишь в том случае, если они воспользуются браком так, как и другими земными вспомоществованиями, а сердцем своим вознесутся ввысь в размышлениях о небесной жизни.

Апостол основывает свой довод на краткости человеческой жизни. Наша нынешняя жизнь тленна и скоротечна. Поэтому мы не должны привязываться к ней. Значит, имеющие жен должны быть, как не имеющие. И хотя с подобной философией на словах согласны все, укоренилась она в душах весьма немногих. В первой версии перевода я следовал кодексу, которому, как я позднее обратил внимание, не соответствовал никакой другой. Поэтому я решил вставить слово «поскольку», содержащееся в некоторых древних рукописях, дабы смысл стал несколько яснее. Коль скоро советы больше относятся к будущему времени, нежели к прошлому, апостол увещевает о краткости именно будущего времени.

Как не имеющие. Все, что касается использования брака в настоящей жизни, – святой Божий дар. Но мы оскверняем его собственным злоупотреблением. Если спросить о причине, она в том, что мы всегда грезим о вечности этого мира. Отсюда то, что должно быть вспомоществованием к прохождению земного жития, становится для нас оковами и путами. Поэтому апостол, дабы стряхнуть с нас сонливость, вполне справедливо призывает нас подумать о краткости этой жизни. Отсюда он делает вывод: мы должны пользоваться всеми мирскими вещами так, будто ими не пользуемся. Ибо тот, кто считает себя странником в этом мире, пользуется предметами мира сего как чужими. То есть, как теми, что даны нам в залог на один день. Итог таков: душу христианина не должны занимать помыслы о земном. Не в земном должна она находить успокоение. Нам надлежит жить так, словно в каждый следующий миг предстоит уход из настоящей жизни.

Под плачем и радостью апостол имеет в виду тяготящие и радующие нас события. Ибо вполне привычно обозначать причины через их следствия. Впрочем, апостол не заповедует здесь христианам отказываться от имущества; он требует лишь, чтобы души их не были к нему привязаны.

стих 31

И пользующиеся миром сим. В первой части предложения присутствует причастиеχρώμενοι, во второй – составное причастие καταχρώμενοι. Предлог κατά в составном слове обычно придает ему отрицательный оттенок или означает пламенный порыв. Посему Павел здесь имеет в виду трезвенное и плодоносное употребление брака, никак не мешающее нашему продвижению и не задерживающее наше поспешание к назначенной нам цели.

Ибо проходит образ. Этой фразой апостол изящно выразил суетность мира сего. По его словам, в нем нет ничего твердого и незыблемого. Этот мир, как говорится, – одна лишь личина или внешняя видимость. Впрочем, апостол, кажется, намекает на сценические представления, в которых после быстрого поднятия занавеса перед зрителями каждый раз представала новая картина. То же, что ранее привлекало их взор, быстро уносилось восвояси. Но я не понимаю, почему Эразм предпочел использовать в переводе слово «навык». На мой взгляд, оно несомненно затуманивает учение Павла. Ведь апостол косвенно противопоставляет образ самой сути.

стих 32

А я хочу. Апостол возвращается к своему еще не полностью изложенному совету. Вначале, по своему обычаю, он расхваливает безбрачие. Затем каждому дает свободу избирать то, что, на его взгляд, ему подходит. Далее, апостол не без причины столько раз возвращается к похвале безбрачия. Ведь он видел, сколь тягостно ярмо брака. Поэтому тот, кто может его избежать, не должен лишать себя столь великого блага. А тех, кто предназначил себя к браку, полезно предупредить о связанных с ним неудобствах, дабы потом, нежданно их обнаружив, они не пали духом. А это, как мы видим, происходит весьма часто. Ибо, ранее обещав себе в браке одну лишь сладость, люди, лишившись этой надежды, легко отчаиваются от малейшей обиды. Итак, пусть они знают, что их ждет со временем, дабы быть готовыми претерпеть все. Смысл сказанного таков: брак влечет за собой отвлекающие обстоятельства, от которых я хотел бы видеть вас свободными.

Но поскольку выше апостол говорил о скорбях, а теперь он говорит о заботах, или беспокойствах, не вполне ясно, идет ли здесь речь о разных вещах. Думаю, что скорбь рождается от чего-то печального, как-то: утрата детей или родителей, вдовство, поношения и мелкие ссоры, как называют их юристы, отвращение, проступки детей, трудности в прокормлении своей семьи, и тому подобное. Заботы же я связываю с вещами радостными, как-то: свадебное гуляние, шутки, и прочее, чем заняты супруги.

Неженатый заботится о Господнем. Вот та свобода от забот, которую апостол желает христианам: дабы они посвящали Господу все свои помышления и старания. И это, по его словам, имеет место в состоянии безбрачия. Поэтому апостол и хочет, чтобы все пользовались данной свободой. Однако он не имеет в виду, что свобода эта неотъемлема от безбрачия. Опыт показывает, что она совсем не свойственна священникам, монахам и монашкам, ибо нельзя вообразить ничего более далекого от Бога, чем их целибат. Добавь сюда и многочисленных гнусных блудников, которые для того воздерживаются от брака, чтобы обрести большую свободу выказывать свою похоть. Но даже если порок и не проявляется открыто, все равно там, где присутствует разжигание, нет никакого усердия по Богу. Однако Павел имел в виду следующее: безбрачный свободен. Ему ничто не мешает размышлять о божественных предметах. И свободой этой пользуются все благочестивые; прочие же обращают ее к собственной погибели.

стих 33

А женатый заботится о мирском. Под мирским разумей здесь то, что относится к настоящей жизни. Ибо мир означает в этом отрывке состояние земной жизни. Но отсюда кто-то сделает вывод, что все женатые чужды Царства Божия, поскольку думают только о земном. Отвечаю: апостол говорит лишь о некоторых помышлениях. Он имеет в виду следующее: женатые смотрят на Господа как бы одним глазом, а другой постоянно обращают к своей жене. Поэтому брак подобен ноше, из-за которой развращенный человеческий разум в своем стремлении к Богу сталкивается с трудностями. Будем же всегда помнить о том, что подобное зло не свойственно браку самому по себе, но происходит из человеческой испорченности. Таким образом падет клевета Иеронима, который использовал все сказанное с целью обесславить брак. Ведь если кто-то станет осуждать на этом основании земледелие, торговлю и прочие житейские занятия из-за того, что среди стольких мирских пороков ни одно из них не свободно от того или иного зла, всякий посмеется над его глупостью. Итак, отметь: все присущее браку зло привходит в него из другого источника. Ибо муж от сожительства с женою не отвлекался бы сегодня от Господних дел, если бы оставался в состоянии неиспорченной природы и не искажал бы святого установления Божия. И жена была бы для него помощницей во всяком добром деле, с каковой целью и была создана.

Но кто-то спросит: если с браком всегда связаны порочные и достойные осуждения заботы, как же могут супруги с чистой совестью призывать Господа и Ему служить? Отвечаю: есть три вида забот. Одни заботы сами по себе злы и нечестивы, поскольку происходят из неверия. О них говорит Христос в Matthew 6:25. Другие заботы необходимы и вполне угодны Богу. Так отцу семейства надлежит заботиться о жене и детях. И Бог не хочет, чтобы мы подобно пням не заботились даже о самих себе. Третий вид забот представляет собой смесь двух предыдущих. Когда мы заботимся о том, о чем следует заботиться по долгу, но при этом чрезмерно волнуемся по причине нашей врожденной неуемности. Такие заботы сами по себе не зло, но порочны вследствие άταζίαν, то есть – непомерного излишества. И апостол имеет здесь в виду не только пороки, навлекающие на нас вину перед Богом. Он хочет, чтобы мы, избавившись от всех отвлекающих обстоятельств, полностью посвятили свое время Богу.

Есть разность (и он разделен). Удивительно, что по поводу этого отрывка возникли столь сильные расхождения. Обычное греческое чтение до такой степени не имеет ничего общего с древним латинским, что различие это нельзя приписать ошибке или небрежности переписчиков, которые часто ошибаются в одной букве или одном слове. Греческое чтение дословно звучит так: женатый думает о мирском, как угодить жене. Женщина и девица разделены. Незамужняя заботится о Господнем, и т.д. Слово «разделиться» истолковывается как «различаться», словно апостол говорит: между замужней женщиной и девицей большое различие; вторая заботится только о Божием, а первая занята множеством других дел. Однако, поскольку это толкование в чем-то чуждо простого значения апостольских слов, оно мне не нравится. Особенно, поскольку в другом чтении (встречающемся в некоторых греческих кодексах) заключается более подходящий и менее натянутый смысл. Поэтому надо понимать так: заключивший брак человек разделен, поскольку посвящает себя отчасти Богу, и отчасти супругу, не принадлежа при этом Богу полностью.

стих 34

Незамужняя (И незамужняя женщина и девица). То, чему апостол ранее учил о мужах, теперь он переносит и на женщин, а именно: девицы и вдовы не отвлекаются земными вещами, поскольку все свое усердие и заботы посвящают Богу. Не потому, что так поступают все, но потому что, если душа настроена должным образом, всегда имеется соответствующая возможность. Говоря же «чтобы быть святой и телом и духом», апостол показывает, какова истинная и угодная Богу чистота: хранение души для Бога неоскверненной. О, если бы на это больше обращали внимания! Что же касается тела, то мы видим, как обычно освящают себя для Господа монахи, монашки и все отбросы папского клира. Нельзя вообразить себе ничего более развратного, чем их целибат. Но, не говоря уже о чистоте тела, сколькие из них ради людского мнения претендуют на чудо воздержания, не разжигаясь при этом гнусной похотью? Из слов же Павла можно заключить, что Богу угодна лишь та стыдливость, которая относится не только к телу, но и к душе. О, если бы люди, надменно болтающие о воздержании, поняли, что имеют дело с Богом. Тогда они не боролись бы с нами столь самоуверенно. Хотя сегодня о воздержании величественно рассуждают лишь те, кто открыто и бесстыднейшим образом блудит, все же, веди они себя перед людьми в высшей степени благочестиво, это все равно не будет иметь никакого значения, если они не сохранят свои души чистыми от всякой грязи.

стих 35

Для вашей же пользы. Обрати внимание на умеренность апостола. Хотя он уже знал, какие происходят от брака тяготы, трудности и неудобства, и какие преимущества, с другой стороны, исходят от безбрачия, он все же не дерзает заповедывать ничего определенного. Больше того, поскольку ранее апостол похвалил безбрачие, теперь он боится того, что читатели под впечатлением подобной похвалы тут же скажут себе то, что некогда ответили Христу апостолы (Matthew 19:10): хорошо человеку так быть, – и не примут во внимание собственные возможности. Апостол выразительно свидетельствует: он показал то, что наиболее полезно, но никого не хочет к этому обязывать.

Здесь достойны внимания два момента. Первый: для какой цели надо желать безбрачия, а именно: не ради него самого, и не потому что это более совершенное состояние, но для того, чтобы без всяких отвлечений прилепиться к Богу. И только к этому должен стремиться всю свою жизнь христианин. Второй момент: не следует набрасывать на совесть петлю и удерживать от брака кого-либо, но каждый должен иметь в этом вопросе полную свободу. Ясно, что люди по обоим этим пунктам впали в заблуждение. Действительно, относительно второго пункта смелее Павла оказались те, кто не убоялся принять закон о целибате, запретив всем клирикам вступать в брак. Они же одобрили обеты пожизненного воздержания. Посредством этих силков десятки тысяч человеческих душ были затянуты в вечную погибель. Посему, если устами Павла говорил Святой Дух, нельзя извинить папистов в их противлении Богу. Ведь они связывают совесть в том, в чем Он восхотел оставить ее свободной. Разве что мнение Его с тех пор изменились, и Он стал плести силки, которые ранее Сам не одобрял.

стих 36

Если же кто. Теперь апостол обращает свою речь к родителям, властным над своими детьми. Выслушав похвалу безбрачию, услышав о неудобствах брака, они могли бы усомниться и спросить, человечно ли подвергать своих детей стольким скорбям. Не покажутся ли они тогда авторами всех их невзгод? Ведь, чем больше их благосклонность к детям, тем больше боятся они за них и остерегаются им навредить. И Павел, дабы избавить их от этого затруднения, учит: долг родителей в том, чтобы заботиться о детях так же, как каждый полноправный человек должен заботиться о себе. Апостол придерживается употребленного им ранее разграничения: он хвалит безбрачие и при этом оставляет право на брак. Брак для него не просто свободный выбор, но необходимое врачевство от невоздержания, с чем, безусловно, обязаны согласиться все.

В первой части апостол говорит о выдании замуж дочерей. Он объявляет, что родители, выдавая замуж дочерей, не грешат, если считают, что безбрачие им не подходит.
Слово ασχημονείν должно относиться к особому виду приличия, зависящему от природы каждого. Имеется общее понятие о приличии, которое философы считают частью умеренности. Имеется и другой частный вид приличия, поскольку одному подобает что-то такое, что не подходит другому. Итак, по словам Цицерона, каждый должен знать, какое достоинство ему придает его природа. Он не должен мерить всех собственной меркой. И другие не должны, забыв о собственных возможностях, пытаться ему подражать. Ибо это – подражание обезьян, противоречащее природе. Значит, если отец, приняв во внимание характер своей дочери, рассудит, что безбрачие ей не подходит, пусть соединит ее с мужем.

Цветущий возраст апостол разумеет как возраст, подходящий для выдания замуж. Юристы считают, что он длится с двенадцати до двадцати лет. Попутно Павел хочет сказать, какую человечность и справедливость должны проявить родители, применяя врачевство к нежному и хрупкому возрасту, когда того требует тяжесть болезни.

Оставалась так (и такой должна остаться). Как я понимаю, эта фраза означает немощь девицы, то есть – случай, когда у нее нет дара воздержания. Ибо тогда к браку ее подталкивает сама необходимость. Из фразы «не согрешит» Иероним заимствовал предлог для порицания брака. Будто выдавать замуж дочь дело вовсе не похвальное. Но это звучит подетски. Ведь Павел счел вполне достаточным просто объявить о невиновности отцов, дабы они не думали, что бесчеловечно подвергать дочерей тяготам брака.

стих 37

Но кто непоколебимо тверд в сердце своем. Это – вторая часть увещевания, в которой апостол рассуждает о дочерях, которым дано воздержание от брака. Итак, он хвалит отцов, заботящихся об их спокойствии, но надо понять, что же именно для этого требуется. Вначале апостол говорит о непоколебимой воле: если кто твердо решил внутри себя. Однако здесь не надо подразумевать намерение монахов, то есть, добровольное предание себя в вечное рабство. Ибо именно таков принимаемый ими обет. Апостол же выразительно говорит о твердости воли. Ведь у людей довольно часто возникают суждения, в которых затем они раскаиваются. Здесь же идет речь о серьезном деле, требующем должного обдумывания.

Во-вторых, апостол устраняет всякую необходимость. Ибо многие, рассуждая на данную тему, проявляют больше упорства, нежели здравомыслия. Отказываясь в настоящее время от брака, он не думают о своих силах. Им достаточно сказать: я этого хочу. Павел же хочет, чтобы имелась и соответствующая возможность. Дабы люди ничего не решали необдуманно, но только по мере данной им благодати. В следующей фразе, где говорится о власти людей над своей волей, апостол подчеркнуто провозглашает свободу от всякой необходимости. Он как бы говорит: не хочу, чтобы люди думали о безбрачии раньше, чем будут знать о том, что им дана способность к его соблюдению. Ибо гибельно и дерзко сражаться против того, что постановил Бог. Но кто-то скажет: на том же самом основании не следует отвергать и обеты, лишь бы все условия были соблюдены. Отвечаю: касательно дара воздержания, поскольку мы не уверены в будущей воле Божией, нельзя ничего решать на всю оставшуюся жизнь. Пусть мы пользуемся этим даром, покуда он нам дан, и, между тем, вверим свою жизнь Господу, будучи готовы последовать туда, куда Он нас позовет.

Решился в сердце своем. Кажется, что Павел добавляет эту фразу, дабы лучше выразить мысль: надо принять во внимание все обстоятельства, прежде чем отложить намерение и попечение о замужестве дочерей. Ибо последние часто отказываются от брака или из-за стыда, или по причине незнания самих себя. Между тем, они не становятся от этого менее похотливыми и менее склонными заблуждаться. Так вот, отцы должны обдумать, что именно получится из безбрачия дочерей, дабы своим благоразумием исправить их неопытность и неуместные пожелания.

Данный отрывок также утверждает за родителями власть, которая должна считаться священной, проистекая из общего естественного права. Если даже в других менее важных делах детям ничего не позволено без согласия родителей, тем меньшую свободу подобает им давать при заключении брака. Этот принцип тщательно соблюдается даже в гражданском праве, но в особенности в законе Божием. Тем большего порицания достойна наглость папы, который, забыв о божественном и человеческом праве, дерзнул освободить детей от подчинения родителям. Но полезно кое-что сказать и о приводимой им причине. Это делается, – говорит папа, – из-за досточтимости таинства. Не говоря уже о его невежестве, состоящем в том, что из брака он делает таинство, какая, заклинаю, досточтимость или какая честь в том, чтобы ослаблять подросткам узду для похоти вопреки общественному приличию всех народов и вечному установлению Божию? Дабы они без стыда распутствовали под предлогом какого-то таинства!
Итак, будем знать: во всем, что касается брака детей, основная власть принадлежит родителям, лишь бы они не злоупотребляли ею подобно тиранам; и в этом отношении ее ограничивают даже гражданские законы. Да и апостол, выступая против принуждения, выразил тем самым мысль, что намерения родителей должны сообразовываться с пользой детей. Итак, будем помнить, что это благоразумие – необходимое правило для того, чтобы дети позволяли родителям собою управлять. А последние не должны принуждать детей против их воли, но использовать свою власть лишь для того, чтобы способствовать пользе своих чад.

стих 38

Посему выдающий замуж. Вывод из обоих положений, в котором апостол лаконично избавляет родителей от порицания, если они выдают замуж своих дочерей. Однако, по его свидетельству, они поступят лучше, если оставят их дома и избавят от брака. Не следует думать, что безбрачие здесь предпочитается браку, разве что со сделанной выше оговоркой. Ведь, если отсутствует способность к воздержанию, тот, кто постарается удержать от замужества собственную дочь, поступит наихудшим образом. Он будет уже не отцом, а жестоким тираном. Итог рассуждения апостола сводится к следующему: безбрачие лучше брака, поскольку связано с большей свободой, позволяя людям с меньшими помехами служить Богу. Однако не подобает никому навязывать необходимость безбрачия, и каждому позволено вступать в брак, когда заблагорассудится. Далее, брак – это врачевство, установленное Богом для нашей немощи, и им надлежит пользоваться всем, лишенным дара воздержания. И всякий здравомыслящий человек согласится со мною в том, что все учение Павла по этому вопросу заключается в этих трех положениях.

стих 39

Жена связна законом. До этого апостол говорил одновременно о мужчинах и о женщинах; но поскольку из-за слабости своего пола женщины могли показаться менее свободными, чем мужчины, он счел необходимым кое-что в их отношении заповедать особо. Поэтому теперь Павел учит, что у женщин нет больших помех по сравнению с мужчинами заключать повторный брак в состоянии вдовства. Выше мы уже говорили, что желавшие повторно выйти замуж были отмечены позором невоздержания, и что в поношение им довольствовавшиеся одним браком одаривались венцом целомудрия. Больше того, это первое мнение некогда возобладало среди христиан. Ибо повторные браки не благословлялись, и некоторые соборы запрещали клирикам на них присутствовать. И апостол осуждает подобного рода тиранию, отрицая, что вдовам надо мешать повторно выходить замуж, если они того захотят.

Не так уж важно, скажем ли мы, что жена «привязана к закону» (в дательном падеже) или «связана законом» (в аблативном падеже). Смысл от этого никак не меняется. Ибо именно закон возвещает нерасторжимый союз мужа и жены. Если же прочесть в дательном падеже, то это будет означать право или привязанность. Свой довод апостол основывает на сравнении противоположностей. Ведь, если жена привязана к живому мужу, она становится свободной после его смерти. А, став свободной, может выйти за кого захочет.
Слово «засыпать», означая здесь смерть, относится не к душе, а к телу, что ясно из обычного словоупотребления Писания. Поэтому некоторые фанатики показывают свое невежество, когда пытаются доказать из этого слова, что души, отделенные от тел, лишаются чувств и разумения, то есть, своей жизни.

Только в Господе. Думают, что апостол добавил эту фразу с целью научить: не следует идти под одно ярмо с нечестивыми. И не следует желать сообщества с ними. Но, признавая это истинным, я все же думаю, что смысл фразы более обширен, а именно: вдовы должны вступать в брак с благоговением и страхом Господним. Ибо так и заключаются счастливые браки.

стих 40

Но она блаженнее, если останется так. Почему? Разве само по себе вдовство – добродетель? Нет, но оно сопряжено с меньшим количеством отвлекающих обстоятельств и свободнее от земных забот. Добавляя же «по моему мнению», апостол не имеет в виду мнение, в котором можно сомневаться. Он как бы говорит: таково мое суждение по этому вопросу. И тут же добавляет, что имеет Духа Божия, а этого вполне достаточно для твердого и незыблемого авторитета. Слово же «думаю» не лишено иронии. И коль скоро лжеапостолы, надув щеки, претендовали на то же самое для утверждения своего влияния и принижения Павлова, апостол говорит, что, как ему кажется, он не меньше их наделен Духом.