Bible Commentaries
Деяния 25

Introduction

Как предполагают некоторые, Фест был назначен преемником Феликса вскоре после заключения Павла и те два года, о которых говорилось в конце предыдущей главы, следует отсчитывать от начала правления императора Нерона. Однако более естественным было бы вести отсчет этих двух лет с момента передачи Павла в руки Феликса. Здесь расследование дела Павла во многом подобно тому каким оно было в предыдущей главе. В расследовании дела принимают участие:

I. Правитель Фест, по требованию иудеев, ст. 1-3. Слушание дела назначено не в Иерусалиме, как того хотелось иудеям, а в Кесарии, ст. 4-6. Иудеи выступают в суде с обвинением против Павла (ст. 7), однако апостол по-прежнему не признает себя виновным, ст. 8. Во избежание передачи дела в Иерусалим, к чему его толкают, Павел в конце концов подает прошение императору, ст. 9-12.

II. И царь Агриппа, которого Фест знакомит с делом Павла, ст. 13-21. Агриппе хочется самому разобраться в этом деле, ст. 22. Для этого созывают собрание, Павла доставляют в суд (ст. 23), и Фест открывает судебное заседание (ст. 24-27), предваряя своим выступлением защитительную речь Павла, описанную в следующей главе.

вирши 1-12

Хотя мы и говорим: «Новые хозяева - новые порядки, новые обычаи», новый правитель обращается с Павлом не лучше своего предшественника. Подобно ему, Фест не вершит того правосудия в отношении Павла, которое должен вершить, ибо и он также не освобождает Павла. Однако Фест все же не поступает с Павлом настолько несправедливо, насколько могли бы поступить с ним иудеи, ведь он не приговорил апостола к смерти и не отдал его им на растерзание. Здесь мы читаем:

I. О настойчивых требованиях, с которыми первосвященник и другие с ним иудеи обращаются к Фесту, чтобы убедить его предать Павла в их руки. Действительно, послать Павла в Иерусалим – значило по существу предать его в их руки.

1. Посмотрите, насколько проворны были иудеи со своими требованиями к Фесту касательно Павла. Не успел Фест прибыть в область и приступить к исполнению обязанностей правителя (в эту должность официально он был введен, по всей видимости, в Кесарии), как чрез три дня отправился из Кесарии в Иерусалим, чтобы представить себя там, и тотчас священники приступили к нему с обвинениями на Павла. Правитель три дня провел в Кесарии, где в то же время на положении узника находился и Павел, но мы нигде не находим никаких указаний на то, что Павел в это время обращался к нему с прошением об освобождении, хотя, вне всяких сомнений, апостол собрал вокруг себя здесь хороших друзей, с помощью которых он мог бы достичь своей цели. Итак, не успел Фест прийти в Иерусалим, как священники поторопились переманить его в деле Павла на свою сторону. Посмотрите, каким неуемным бывает порок. Скорее Павел перенесет продление своего заключения, чем иудеи прекратят преследовать его до смерти.

2. Посмотрите, какими злобными обнаруживают себя иудеи в своих требованиях. Они явились к нему с жалобою на Пав ла (ст. 2) прежде, чем тот был привлечен к справедливому суду, чтобы, сделав фактически своим соучастником Феста, которому надлежало быть судьей, по возможности, вынести приговор Павлу прежде надлежащего расследования дела правителем. Но на этот довольно подлый способ они все же не могли положиться полностью, ведь тогда правителю, конечно же, захотелось бы самому выслушать Павла и все хлопоты с жалобой на апостола оказались бы пустой тратой времени. Поэтому иудеи замышляют употребить иное средство, более мерзкое: они составляют другой план, гораздо более гнусный, - умертвить Павла прежде, чем он предстанет перед судом. Вот каким бесчеловечным, сатанинским средством, всеми признаваемым, по меньшей мере, за гнусность, пользуются гонители апостола ради угождения собственной ненависти к благовествованию Христа, и все это делается ими под предлогом ревности по законе Моисея. Tantum religio potuit suadere malorum - Таков их страшный религиозный фанатизм.

3. Посмотрите, какой благовидный предлог нашли для этого иудеи. Теперь, когда правитель находится в Иерусалиме, они осмеливаются просить его вызвать Павла в Иерусалим, чтобы судить его здесь, что избавило бы обвинителей Павла от многих трудов. Это прошение с внешней стороны было наиболее разумным, ведь Павел обвинялся в осквернении Иерусалимского храма, а преступников, нужно заметить, обыкновенно судят по месту совершенного ими преступления. На самом же деле первосвященник и другие с ним иудеи задумали устроить засаду и расправиться с Павлом еще по дороге в Иерусалим, зная, что апостол будет направлен сюда без усиленной охраны, наподобие той, с которой его конвоировали из Иерусалима в Кесарию. Или же они задумали подкупить военнослужащих, которые будут препровождать Павла в Иерусалим, чтобы те предоставили им возможность совершить свое чудовищное злодеяние. Они, написано, просили, чтобы им сделали милость. Задача обвинителей заключается в том, чтобы взывать к правосудию в отношении человека, подозреваемого в совершении того или иного преступления; вместе с тем, если вина обвиняемого не была доказана, оправдание этого человека становится делом не менее справедливым, чем наказание его в том случае, если его вина была доказана. Но просить милости против узника, причем просить ее у судьи, обязанного выносить справедливое решение в отношении него, является весьма бесстыдным делом. Право на милость имеет узник, in favorem vitae - чтобы получить помилование; здесь же иудеи просят оказать им милость против узника. Иудеи будут считать для себя милостью, если правитель просто ни за что осудит Павла, ведь они не могут доказать того, в чем обвиняют апостола.

II. О решении правителя судить Павла в Кесарии, где он теперь находится, cт . 4, 5. Посмотрите, что он отвечает обвинителям.

1. Фест не соблаговолит послать за Павлом, чтобы его привели в Иерусалим, так как Павел содержится в Кесарии под стражею. В этой ситуации мы не находим каких-либо проявлений нерешительности Феста, еще меньше у нас оснований думать, что у него появилась какая-то информация о кровавом заговоре иудеев с целью покушения на жизнь Павла во время передвижения апостола в Иерусалим, подобном составленному первосвященниками на случай передвижения Павла в Кесарию, гл. 23:30. Возможно, правитель просто не хотел содействовать первосвященнику и его сторонникам, или же он стремился прославить свой суд в Кесарии и потому потребовал прибытия туда первосвященника и других иудеев, или же он просто не хотел утруждать или обременить себя переводом Павла в Иерусалим. Но что бы ни заставило Феста отказать иудеям в их просьбе, он сделался в руках Божьих орудием избавления Павла от его врагов. Теперь, по всей видимости, они строили свои козни в условиях более строгой конспирации, нежели прежде, не желая, чтобы их ухищрения открылись тотчас же, как это было в прошлый раз, и привели к расстройству их замыслов. Бог не открывает их злоумышлении так, как тогда, а находит другой, но не менее действенный, способ совершенно расстроить их планы, по тем или иным причинам расположив сердце правителя к тому, чтобы оставить Павла в Кесарии. Заботясь о спасении Своего народа, Бог не ограничивается только одним способом или средством. Он допускает злоумышления врагов против Его детей, но не допускает претворения их в жизнь. Он дает делу такой оборот, что даже и греховное поведение сильных мира сего начинает служить Его благодатным замыслам.

2. Тем не менее Фест все же справедливо поступит с иудеями и выслушает все, что они имеют сказать против Павла, если они придут в Кесарию и предстанут перед судом. «Те, которые из вас могут, то есть если среди вас есть люди, физически крепкие и достаточно состоятельные для совершения этого путешествия или же достаточно красноречивые и способные выступить с обвинительной речью, - которые из вас могут, то есть если среди вас есть люди, могущие справиться с этой задачей, то пусть пойдут со мною и пусть обвиняют его; или если среди вас есть надлежащие (не ограниченные в своем праве давать показания по делу) свидетели, могущие доказать вину этого человека, то пусть идут и засвидетельствуют, если он воистину виновен в той мере, в которой вы представляете его виновным». Фест не примет голословных утверждений о виновности Павла, как того хотелось бы иудеям, но пусть они докажут его вину в судебном порядке, когда и самому обвиняемому будет предоставлена возможность защищаться; итак, если Павел виновен, пусть они это докажут.

III. Об испытании Павла Фестом. Правитель проводит в Иерусалиме около десяти дней, после чего возвращается в Кесарию. Обвинители Павла, по всей вероятности, прибывают туда же в качестве свиты правителя, ибо Фест сказал, что им должно идти с ним и что, коль скоро иудеи столь усердно обвиняют Павла, он рассмотрит его дело первым. Полагая, что иудеи могут отправиться назад восвояси, Фест выразил готовность открыть судебное заседание по делу Павла уже на следующий день. Оперативность в отправлении правосудия весьма похвальна, но только не вследствие вынужденной спешки. Далее мы узнаем о том, что:

1. Созывается суд и призывается узник. Фест, сев на судейское место, как он привык делать в тех случаях, когда надлежало расследовать какое-нибудь важное дело, повелел привести Павла, чтобы он предстал перед судом, ст. 6. Чтобы укрепить и ободрить дух Своих учеников во время ужасных испытаний их отваги (что предстояло теперь пережить Павлу), Христос пообещал, что придет день и они сядут на престолах судить двенадцать колен Израилевых.

2. Обвинители выступают с обвинительной речью против узника, ст. 7. Иудеи стали кругом, что указывает на то, что пришедших из Иерусалима было много. «Господи! как умножились враги мои!» Отсюда следует также и то, что иудеи все как один были согласны друг с другом и стояли рука об руку, решив выступать единым фронтом. Они самым серьезным образом вознамерились отстоять свое дело и исполнились великой ярости на Павла. Они стали кругом, чтобы запугать судью и, если получится, заставить его покориться их злой воле или же чтобы, по крайней мере, запугать узника и привести его в замешательство, однако эти их старания оказались тщетными: Павел оказался достаточно праведным и духовно сильным, чтобы им не поддаться. «Окружили меня, как пчелы, и угасли, как огонь в терне...» (Пс. 117:12). Встав кругом, они принесли на Павла многие и тяжкие обвинения - так надо понимать это место. Павла обвинили в тяжких преступлениях и проступках. Обвинительный акт состоял из многих пунктов, причем содержание этих пунктов было совершенно отвратительным. Иудеи представили Павла настолько злобным и гнусным, насколько только могли подсказать им изворотливость еврейского ума и злой умысел. Однако на суде, который, по мнению иудеев, имел многообещающее начало, им не удалось доказать ни одного из пунктов обвинительного акта: они не могли доказать те обвинения, которые возводили на Павла, поскольку все их заявления о виновности апостола представляли собой ложь от начала и до конца, все их обвинения были беспочвенными и неправомерными. То ли фактическая сторона дела не была такой, какой представили ее иудеи, то ли не было в действиях апостола состава преступления, но они принесли на него обвинения, которых правитель не принял в расчет, как не приняли и они сами. Стоит ли удивляться тому, что всячески и неправедно злословят достойнейших людей, и не только в песнях пьющих вино, но и перед судилищем?

3. Узник настаивает на оправдании себя, ст. 8. Кто бы ни злословил Павла, сердце апостола не укорит того человека, тем более не сделает того же и его язык; доколе он не умрет, не уступит он непорочности своей. Когда наступила очередь Павла свидетельствовать в оправдание свое, он как ответчик и защитник самого себя твердо заявил о своей непорочности: «Я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря».

(1) Павел не нарушал иудейского закона и не проповедовал учения, противного этому закону. Итак, он уничтожает закон верою? Никак; но закон утверждает. Проповедовать Христа, Который есть конец закона, не значит нарушать закон.

(2) Павел не осквернял храма и никоим образом не запятнал репутацию храмового служения, а содействовал возведению новозаветного храма, однако это не является осквернением иудейского храма, выступающего прообразом храма новозаветного.

(3) Павел не выступал против императора и его власти. Из этого заявления Павла следует, что, когда его дело было представлено на суд правителя, иудеи, заискивая перед ним и желая выказать свое расположение к императору, обвинили Павла в неприязни к высшим властям. Это обвинение побудило Павла отстраниться от подобных клеветнических измышлений и заявить о том, что он испытывает неприязнь к императору не больше, чем люди, обвиняющие его в этом.

IV. Об обращении Павла к императору и том, что побудило апостола это сделать. Это обращение придавало всему делу совершенно новый оборот. Неясно, действовал ли при этом Павел преднамеренно или же он решил обратиться к императору внезапно, по причине нынешнего недовольства; ясно одно, что так поступить апостола побудил Бог, чтобы исполнилось сказанное Павлу: «...так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме», поскольку именно там находился имперский суд, гл. 23:11.

1. Фест предлагает Павлу судиться в Иерусалиме, ст. 9. Фест, желая сделать угождение Иудеям, решил угодить обвинителям, а не узнику, ведь он, ничем не рискуя, мог действовать наперекор интересам римского гражданина. Поэтому правитель спросил Павла, не желает ли он отправиться в Иерусалим и представить свои оправдания там, где его обвинили и где у него нашлись бы люди, готовые поручиться за него и подтвердить его показания. Фест не хотел передать дело апостола на рассмотрение первосвященника и синедриона, как того хотели иудеи; правитель лишь предлагает: «Хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?» Фест как начальствующий мог бы направить дело Павла для расследования в Иерусалим, но он не хотел это делать без согласия самого узника, потому что если бы Фесту удалось льстивыми речами получить на это согласие апостола, то это избавило бы правителя от ненависти со стороны иудеев. Во времена гонений испытанию подвергается не только терпение Божьего народа, но и его благоразумие; и те, кто послан, как овцы среди волков, должны быть мудрыми, как змии.

2. Павел не соглашается с предложением Феста и приводит свои доводы. Он знал, что если его дело передадут в Иерусалим, то иудеи так или иначе и вопреки пристальному вниманию правителя умертвят его; поэтому, желая оправдания, апостол заявляет о том:

(1)Что ему, римскому гражданину, более всего надлежит отвечать перед судом не только правителя, но и самого судебного органа, располагавшегося в Кесарии. «Я стою пред судом кесаревым, где мне и следует быть судиму», то есть в столице провинции Иудеи. Судебный процесс, который ведет уполномоченный императора с разрешения императора и по поручению императора, можно назвать императорским судом. Таким же точно образом и у нас на острове все предписания исполняются от имени властителя и от его же имени совершаются все суды. То обстоятельство, что Павел считает необходимым предстать перед императорским судом, ясно показывает, что служители Христа не только подлежат юрисдикции гражданских властей, но и должны подчиняться им, так как они могут делать это с чистой совестью. В том случае если они совершают какое-нибудь противоправное действие, они должны покоряться приговору гражданских властей; если же они ни в чем не виноваты, то пусть покоряются их расследованию и получают от них оправдание по закону.

(2) Что он, еврей от евреев, никаким образом не притеснял своих соплеменников. «...Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь...» Невинно гонимым и обвиняемым весьма прилично решительно заявлять о своей невиновности и неуклонно держаться своей позиции. Наш долг перед собственным добрым именем заключается не только в том, чтобы не сносить клеветы на себя, но и утверждать и противопоставлять собственную честность лживости наших клеветников.

(3) Что он готов соблюсти все нормы правосудия, которое, по мнению апостола, должно совершаться своим чередом, ст. 11. Если его признают виновным в совершении того или иного преступления, караемом смертной казнью, то он не станет противиться вынесенному приговору и не постарается каким-нибудь образом избежать ответственности, не уйдет от правосудия и не станет противиться ему. «Я не боюсь смерти и готов принять любое наказание за мое беззаконие». Не то чтобы всякий совершивший достойное смерти обязан явиться с повинной и сдаться в руки правосудия, но, будучи обвиняемым и привлеченным к суду, всякий из числа таковых обязан покориться, чтобы изложить перед Богом и правителем всякую правду, ведь кто-то должен послужить в этом примером. Однако, оставаясь непорочным, о чем говорит здесь Павел: «Если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, - когда мои обвинители злобствуют и любой ценой стараются пролить мою кровь, - то никто не может выдать меня им, никто, даже сам правитель, если только не пойдет на явную несправедливость; ибо защита невиновных есть такой же долг его, как и наказание виновных». Итак, Павел требует защитить его.

3. Павел обращается за судом к императору. Поскольку иудеи не перестают угрожать апостолу, сердца нечестивых жестоки и их попытки схватить Павла следуют одна за другой, он укрывается в dernier resort - последнем убежище угнетенной невинности. Павел вынужден искать это убежище, потому что иным способом добиться правосудия в отношении себя ему не удается. «Требую суда кесарева. Я предпочитаю предстать не перед иудеями» (к чему, судя по всему, склонял апостола Фест), «а перед Нероном». Давид, не раз в различных ситуациях чудом спасавшийся от ярости Саула, пришел однажды к выводу, что когда-нибудь он все же попадет в руки своего неутомимого врага Саула, и потому пришел к такому пониманию (в определенном смысле его вынуждали к этому обстоятельства): «...нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую...» (1 Samuel 27:1; 1 Samuel 27:11 Samuel 27:1). Точно так в подобной ситуации поступает и Павел. Худо дело, если сын Авраамов вынужден, спасаясь от называющихся семенем Авраамовым, бежать к филистимлянам, к Нерону, если он вынужден искать убежища в филистимском Гефе или Риме, а не в Иерусалиме. Как сделалась блудницею верная столица!..

V. О вынесении приговора по данному делу. Павла не освобождают из-под стражи, но и не осуждают. Враги рассчитывали на то, что дело Павла завершится смертным приговором; друзья надеялись на то, что оно увенчается освобождением; но все обернулось совершенно иначе, так что разочарование испытали и враги, и друзья Павла: в деле апостола все осталось по-прежнему. Такой неспешной бывает временами поступь Божьего провидения, не ведущего наших дел к исходу так скоро, как того хотелось бы нам, и нередко посрамляющего как наши надежды, так и наши страхи, и заставляющего нас еще больше уповать на Бога. Если раньше дело Павла было отложено на другой срок, то теперь оно было передано на рассмотрение в другое место, в другую судебную инстанцию, чтобы из скорби Павла могло произойти терпение.

1. Правитель советуется по данному вопросу. Фест поговорил с советом - Иетсх тоО autfouM'ou, не с иудейским советом, то есть с синедрионом, а со своими советниками, всегда готовыми помочь ему своими советами. Успех будет при множестве совещаний; прежде чем вынести приговор, судьям следует советоваться между собой и с другими.

2. Правитель принимает решение послать Павла в Рим. Считается, что желанием Павла было обратиться не лично к императору, а лишь к императорскому суду, приговор которого апостол намеревался принять, не желая быть отосланным в синедрион. Говорят, что Фест имел возможность выбирать, послать ли ему Павла в Рим или принять решение, предложенное в апелляции противной стороны. Но, судя по всему, как становится ясно из слов, произнесенных Агриппой (гл. 26:32), можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря. По римскому законодательству, римский гражданин в любое время мог обратиться в высшую судебную инстанцию, вплоть до верховного суда, подобно тому как на нашем острове дела иногда истребуются вышестоящим судом из производства нижестоящего суда, а в отношении преступников выносится предписание о представлении их в суд, а также подобно тому как и доныне еще обращаются с апелляциями в Палату лордов. Вот почему Фест то ли по обдуманно, то ли необдуманно приходит к следующему заключению: «Ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься». Правитель нашел в деле Павла нечто весьма необычное и потому не посмел вынести по нему конкретного решения, а поскольку, как ему казалось, это дело могло позабавить императора, он и счел его подлежащим юрисдикции самого императора. Когда мы предстанем перед Богом, тогда те из нас, кто уповал на закон, будут судимы по закону и осуждены им, а те, кто покаянием и верой уповал на Евангелие, будут оправданы Евангелием и спасены им.

вирши 13-27

В этом отрывке повествуется о подготовке очередного слушания по делу Павла, на этот раз царем Агриппой, однако не ради вынесения приговора Павлу, а ради получения правителем совета царя касательно Павла или же только с целью удовлетворения его любопытства. Христос говорил об учениках, что поведут их к правителям и царям. Выше в этой главе Павел представал для свидетельства о Христе перед правителем Фестом, а здесь апостол предстает для того же перед царем Агриппой. Итак:

I. Царь Агриппа наносит Фесту дружественный визит по случаю его назначения правителем Иудеи, cт. 13. Чрез несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию... Здесь дается описание царского визита. Поздравлять друзей цари обычно доверяют своим послам, считая, что этого вполне достаточно; здесь же царь является собственной персоной, и тогда величие государя отступает перед желанием угодить другу, ибо непосредственное общение друзей приятнее. Заметьте:

1. Кто был приглашен в качестве гостей.

(1) Царь Агриппа, сын Ирода (по прозвищу Агриппа), который убил апостола Иакова и впоследствии был изъеден червями, а также внук Ирода Великого, в правление которого родился Иисус Христос. Иосиф Флавий называет этого царя Агриппой Меньшим; император Клавдий сделал его царем Халкиса и четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, как замечает дееписатель, Luke 3:1; Luke 3:1. Иудейские писатели среди прочего (как поведал нам д-р Лайтфут, Dr. Lightfoot) приводят следующую историю, связанную с личностью этого Агриппы: «Читая всенародно закон, а было это, как и предписывалось, под конец года отпущения, царь, дойдя до слов (Deuteronomy 17:15; Deuteronomy 17:15): ...не можешь поставить над собою царем иноземца, который не брат тебе, заплакал и слезы ручьем потекли по его щекам, ибо он не был от семени Израилева, однако, наблюдая это, собрание вскричало: «Дерзай, царь Агриппа, ты наш брат»; так сказали, ибо он разделял их веру, хотя и не был от их крови».

(2) Вместе с ним Вереника, родная сестра Агриппы, ныне вдовствующая, вдова его дяди Ирода, царя Халкиса, после смерти которого она сожительствовала со своим братом, подозреваемым в недопустимой с ней близости. Затем, повторно выйдя замуж за киликийского правителя Полемона, Вереника с ним развелась и вернулась ко двору своего брата Агриппы. Ювенал (Сатиры. 6) пишет о кольце с бриллиантом, которое Агриппа подарил своей сестре Веренике, виновной в кровосмесительной связи с ним:

...Berenices In digito factus pretiosior; hunc dedit olim Barbarus incestae, dedit hunc Agrippa sorori.

Сей драгоценный дар, блистающий на пальце Вереники, Подарен ей в кровосмешенье братом.

Тацит и Светоний сообщают о греховной связи Вереники с Титом Веспасианом. Друзилла, жена Феликса, была сестрой Вереники. Такими испорченными людьми в ту пору были по большей части сильные мира сего! Не говори: «отчего это прежние дни были лучше нынешних?»...

2. Какова была цель этого визита. Они прибыли поздравить Феста по случаю его нового назначения и пожелать ему успехов. Они прибыли для того, чтобы приветствовать его при вступлении в должность правителя и установить с ним добрые отношения, чтобы Агриппа, управляющий Галилеей, мог действовать согласно с Фестом, правителем Иудеи. Однако возможно также и то, что они прибыли сюда не только затем, чтобы выказать свое уважение к Фесту, но и затем, чтобы развлечься при его дворе и покрасоваться в своих нарядах, которые ничуть не радуют спесивых, когда они не появляются в них на людях.

II. Фест рассказывает Агриппе о Павле и его деле:

1. Чтобы таким образом занять и поразвлечь царя. История эта замечательная и достойная того, чтобы всякий ее услышал, не только потому, что она удивительная и занятная сама по себе, но и потому еще, что при полном и правдивом ее изложении она выступает как весьма поучительная и назидательная. Эта история должна была заинтересовать Агриппу, ведь царь должен быть и судьей, а история с Павлом была связана с некоторыми достойными царского внимания вопросами права и его применения. Однако заинтересовать Агриппу эта история должна была еще и потому, что сам царь был иудеем, а в ней затрагивались определенные вопросы вероисповедания, которые во многом касались его юрисдикции.

2. Чтобы царь дал ему какой-нибудь совет. Для Феста судебная практика была делом новым, по крайней мере, в этих неспокойных краях, поэтому он чувствовал себя в некоторой степени неуверенно и еще не знал до конца собственных возможностей в судебных вопросах. По этой причине Фест и хотел держать совет с людьми более искушенными и опытными, тем более что на повестке дня стояло такое весьма сложное дело, как дело Павла. Итак, правитель объявляет о нем царю. Рассмотрим подробное свидетельство по делу Павла, которое Фест приводит царю Агриппе, ст. 14-21.

(1) Заступив на должность правителя области, Фест нашел этого Павла узником. Это обстоятельство объясняло, в частности, то, почему у правителя не могло сложиться с самого начала собственное представление об этом деле. «Здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах...» Другими словами, если с самого начала и было что-то противозаконное в содержании этого человека в узах, то Фест не несет за это ответственности, ведь он нашел его оставленным в узах. Желая доставить удовольствие Иудеям, Феликс оставил Павла в узах, зная о его невиновности. Прежний правитель не знал того, что творит, не знал ничего, кроме того, что его узник может оказаться в худших руках, нежели те, в которых он находился сейчас, хотя и эти руки тоже были не из лучших.

(2) Иудейский синедрион яростно противостал Павлу. «С жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, - продолжает Фест, - считая его опаснейшим человеком, недостойным и самой жизни, а потому требуя его смертной казни». Эти люди показались Фесту праведными и, следовательно, преисполненными всякого благочестия и чистоты, поэтому Фест решил, что он должен довериться им. Однако Агриппа лучше знал этих людей, что и заставило Феста искать царского совета по данному делу.

(3) Правитель настоял на соблюдении римского закона в отношении узника и отказался судить его, не выслушав его прежде, ст. 16. «У Римлян, которые руководствуются естественным правом и основными нормами правосудия, нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть» (буквально: даровать ему смерть), «чтобы угодить ею его врагам, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо, чтобы иметь возможность сопоставить свои показания с их показаниями и получить право и время на защиту от обвинений». Правитель, кажется, бранит иудеев за то, что они порочили римлян и компрометировали их правление, приступив к нему с таким требованием в надежде осудить человека без надлежащего слушания его дела. «Нет, - говорит Фест, - хочу поставить вас в известность, независимо от того, что допускается вами в вашей среде, что римляне не допускают такой несправедливости». Audi et alteram partem -Выслушай и другую сторону (это выражение сделалось среди римлян поговоркой). Этим правилом следует руководствоваться и нам при составлении личных мнений касательно тех или иных жизненных коллизий; не нужно бесславить людей, не нужно осуждать их за слова и поведение, не выслушав прежде всего того, что они имеют сказать в свое оправдание.

(4) Фест судил Павла на основании своих полномочий, ст. 17. Он не затягивал рассмотрения дела, так что обвинители из иудеев не могли пожаловаться на медлительность правителя, ибо, как только иудеи пришли сюда (а мы знаем, что они зря времени не теряли), без всякого отлагательства, на другой же день Павел предстал перед судом. К тому же Фест расследовал дело Павла самым что ни есть серьезнейшим образом. Он сел на судейское место, как было принято при ведении важнейших судебных процессов, тогда как менее значительные дела решались de plano - на общих основаниях. Для расследования дела Павла Фест созвал судебное собрание в полном составе, чтобы решение суда было обоснованным, а само дело - завершенным.

(5) Фест сильно разочаровался, когда услышал обвинительное заключение, составленное иудеями против Павла, ст. 18, 19. «Обступивши его, обвинители зачитали обвинительный акт, но при этом не представши ни одного из обвинений, какие я предполагая».

[1] На основании того, с каким рвением и пылом иудеи преследовали Павла, а также помня о той настойчивости, с которой они стремились довести свои обвинения до сведения то одного, то другого римского правителя, Фест предположил, что,

Во-первых, то, в чем иудеи обвиняли Павла, угрожало их частной собственности и общественному порядку; что они готовы были предъявить ему улики, свидетельствующие о Павле как о разбойнике, убийце или мятежнике, восставшем против римского владычества; что Павел готовился возглавить вооруженное восстание; что Павел, хотя и не был тем египтянином, который недавно возглавил мятеж и руководил бандами головорезов, как о том подумал командир римского отряда, был, тем не менее, одного с ним поля ягодой. Первых христиан поносили так громко и свирепо, что не посвященные в суть дела и судящие о нем только по возмущению народа, не могли не считать их наихудшими из злодеев; а представить их таковыми как раз и было целью этих возмущений. Но ведь точно так же возмущались и нашим Спасителем.

Во-вторых, иудеи обвиняли Павла в деянии, которое по римским законам являлось подсудным и которое правителю надлежало выслушать для того, чтобы судить (того же ожидал и Галлион, гл. 18:14), в противном случае было бы нелепо и смешно тревожить по такому поводу Феста, не говоря уже о том, что это кроме всего прочего было бы для него еще и оскорбительно.

[2] Однако к своему великому удивлению Фест не нашел в отношении дела Павла ни одного, ни другого. Иудеи имели некоторые споры с ним, хотя веских доказательств и свидетельств против Павла у них не нашлось. Даже то худшее, что они имели сказать против него, являлось сомнительным в отношении состава преступления: хотя и был предмет для обсуждений, чреватый бесконечны ми спорами, тем не менее приписать Павлу вину в том или в другом оснований не было, так как такие вопросы приличнее ставить для обсуждения в учебных заведениях, а не в судебных собраниях. Это были вопросы об их суеверии (употребленное здесь греческое слово передано в Синодальном переводе словом «богопочитание». - Прим. переводчика.), так Фест назвал их религию, или, лучше, одно из ее учений, в дискредитации которого иудеи и обвиняли Павла. В соответствии с действовавшими в тот период законами римляне выступали в защиту иудейской религии, но не иудейских суеверий и не отеческих преданий. Вместе с тем основным предметом споров, как видно, являлся какой-то Иисус умерший, о Котором Павел утверждал, что Он жив. Полагают, что под суеверием, о котором говорит здесь Фест, понималась христианская вера, которую возвещал Павел, и что у Феста сложилось определенное мнение об этой вере, подобное мнению о ней афинян, решивших, что новая вера является представлением нового беса, Иисуса. Посмотрите, как мало внимания этот римлянин уделяет Христу, Его смерти и воскресению, величайшей тяжбе между иудеями и христианами относительно достоверности Его мессианства и величайшему доказательству Его помазания и воскресения из мертвых, словно бы всего этого и не было, а был только какой-то Иисус умерший, о Котором Павел утверждал, что Он жив. По многим причинам судебного разрешения требовал один-единственный вопрос: жив или мертв был некто, отсутствовавший длительное время. Доказательства того и другого приводились с обеих сторон; Фест же в свою очередь хотел, чтобы пришедшие к нему судиться поняли, что этот вопрос вообще не имеет никакой важности. В действительности же Иисус, незнанием Которого Фест так гордится, словно бы Иисус не заслуживал его внимания, есть Тот, Который был мертв, и се, жив во веки веков, и имеет ключи ада и смерти, Revelation 1:18; Revelation 1:18. Павел заявлял, что Христос жив, и это заявление было исполнено величайшего смысла, ибо если бы оно было ложно, то в таком случае все мы погибли бы.

(6) Поэтому Фест предложил на усмотрение Павлу передать его дело в иудейские собрания, являвшиеся более компетентными органами в решении подобных вопросов, ст. 20. «Затрудняясь в решении этого вопроса и считая себя неспособным судить дела, в которых я не разбираюсь, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим, чтобы предстать перед синедрионом, и там быть судимым в этом?» Фест не хотел заставлять Павла, но в то же время был бы рад, если бы Павел согласился с данным предложением, в таком случае правителю не пришлось бы обременять свою совесть делами подобного рода.

(7) Павел предпочел передать свое дело в Рим, а не в Иерусалим, поскольку надеялся на более справедливый в сравнении с судом священников суд императора. «Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово» (ст. 21), «не имея иной возможности прекратить судопроизводство здесь, в нижней инстанции, а потому я велел содержать его под стражею, в одиночном заключении, до тех пор, как пошлю его к кесарю, ибо у меня не было оснований отказать ему в его прошении и, более того, меня очень обрадовал такой поворот дела».

III. Павла представляют Агриппе, чтобы тот лично познакомился с делом апостола.

1. Царь пожелал этого, ст. 22. «Благодарю тебя за рассказ о Павле, но хотел бы и я послушать сего человека». Об этом деле, его основаниях и личности Павла Агриппа был осведомлен даже лучше, чем Фест; слухи о Павле доходили до Агриппы; знал царь и об огромном значении того вопроса, жив ли Христос или мертв, - вопроса, который Фест сделал объектом насмешек. И Агриппа был бы весьма признателен Фесту, если бы тот позволил ему выслушать Павла. Многие вельможи не принимают во внимание вопросов, касающихся религии, за исключением тех из них, которые возникают во время судопроизводства, когда и они могут услышать о них со своих судейских мест. Агриппа ни за что не пришел бы на публичную проповедь Павла, как в свое время и Ирод не пришел послушать Иисуса; между тем и тот, и другой были бы рады, хотя бы из одного желания удовлетворить свое любопытство, увидеть их перед собой. Может быть, Агриппе захотелось послушать Павла потому, что тот хотел оказать ему милость, которую мог позволить себе оказать, но так и не сделал ничего за исключением толики уважения, проявленной к апостолу.

2. Фест предоставил Агриппе такую возможность. «Завтра же услышишь его». В этом усматривается добрый знак Провидения для укрепления Павла, казалось бы, заживо погребенного в заточении и лишенного какой бы то ни было возможности творить добро. Нам не известно ни одно послание, которое бы Павел написал из тюрьмы в Кесарии. Возможность творить добро своим друзьям, которые посещали апостола, и, наверное, той небольшой их общине, которая навещала его всякий воскресный день, была очень ограниченной, так что Павел был словно сосуд презренный, отверженный и непотребный. Но вот Павлу представилась возможность благовествовать Христа большому собранию людей, притом собранию власть предержащих, что было несравненно важнее. О вере во Христа Феликс выслушивал Павла наедине. Но Агриппа и Фест согласились выслушать его на открытом заседании. У нас есть все основания полагать, что помещенная в следующей главе проповедь Павла, пусть и не направленная, как некоторые другие проповеди апостола, на обращение душ, содействовала славе Христа и веры в такой же мере, в какой содействовала тому же любая другая его проповедь.

3. К этой встрече усиленно готовились, ст. 23. На другой день был устроен пышный прием в судебной палате, где много говорилось о Павле и его деле но больше говорилось против.

(1) Агриппа и Вереника пользуются случаем продемонстрировать свое царское достоинство, произвести впечатление на окружающих. Возможно, они и пожелали услышать Павла с той только целью, чтобы себя показать, да и на других посмотреть, так как они пришли с великою пышностью, богато одетые, в золоте, жемчугах и пышном облачении, в сопровождении большой свиты ливрейных лакеев, что представляло собой великолепное зрелище, поражающее воображение зевак. Они явились та rroAAffg фаутаашд - в великом блеске. Все вышеперечисленное не прибавляет человеку подлинного величия и не стяжает ему подлинного почтения, а лишь питает его тщеславие, которое разумные скорее изничтожат, чем будут лелеять в самих себе. Все это только зрелище, видение, парад, нечто внешнее и преходящее. Однако внешнее великолепие этого парада способно навеки разочаровать в роскоши, когда узнаешь, что та самая роскошь, с которой Агриппа и Вереника появились в судебной палате:

[1] Была осквернена их дурной славой, и все великолепие их выхода было испорчено, и все добродетельные люди, которые обо всем этом знали, не могли не презирать их даже и в блеске упомянутого зрелища как людей низких и подлых, Psalms 15:4; Psalms 15:4.

[2] Затмевается действительной славой бедного узника, представшего перед судом. Что могла значить слава их великолепного облачения по сравнению со славой мудрости, отваги и преданности апостола в его страданиях за Христа?! Его железные оковы в таком благом деянии сияли ярче золотых цепей сильных мира сего, а его стражи сверкали ярче их лакеев. Да и кому могут понравиться обманчивый блеск, наружная красота, показная роскошь, когда всем этим была осыпана с ног до головы такая непристойная женщина, а всем противоположным тому- такой непорочный человек?

(2) Градоначальники и первые граждане Кесарии со своей стороны пользуются удобным случаем засвидетельствовать свое почтение Фесту и его гостям. Этот маскарад соответствует назначению парадного действа в суде, сводит вместе сильных мира сего, разодетых в пух и прах, и служит для забавы. Возможно, Фест послал предупредить Павла после полуночи о том, чтобы он приготовился к допросу в суде перед лицом Агриппы. Но Павел был настолько убежден в верности обетования Христа: «...в тот час дано будет вам, что сказать», что не нисколько оскорбился таким поздним предупреждением и не смутился. Я склоняюсь к той мысли, что те, которым надлежало явиться с пышностью, были больше озадачены своим облачением, нежели был озадачен своим делом Павел, которому надлежало предстать перед ними в узах, ибо апостол знал, в Кого он верил и Кто находился на суде рядом с ним.

IV. После того как судьи, а точнее, слушатели, заняли свои места, Фест, предваряя слушание, выступил с речью, цель которой вполне соответствовала содержанию его свидетельства, недавно произнесенного перед Агриппой.

1. Фест с почтением обращается к собранию: «Царь Агриппа и все присутствующие с нами мужи!..» Он обращается ко всем мужам - ndvrsg SvSpsg, порицая по умолчанию Веренику, женщину, появившуюся в таком высоком собрании. Правитель не нуждается ни в ее суждениях по этому делу, ни в ее советах, поэтому он говорит: «Все присутствующие здесь мужи» (такова последовательность слов в оригинале), «я хочу, чтобы вы узнали об этом деле». Здесь употреблено слово, обозначающее мужской род в отличие от женского, то есть Фест, другими словами, говорит: «А для чего здесь Вереника?»

2. Фест представляет узника человеком, на которого сильно озлобились иудеи. «Не только начальствующие из среды иудеев, но и множество Иудеев в Иерусалиме и здесь, в Кесарии, кричали, что ему не должно более жить, поскольку он и так долго живет, а если проживет дольше, то это чревато еще большими неприятностями для всех. Им не удалось доказать вину этого человека в каком бы то ни было преступлении, за совершение которого виновному выносится смертная казнь, однако они упорно стремятся убрать его».

3. Фест подтверждает невиновность узника, и это заявление из уст его судьи в такой аудитории служит к славе Павла и его уз, ст. 25. «...Но я нашел, что он не сделал ничего достойного смерти...» После завершения обстоятельного слушания по делу выяснилось, что нет никаких свидетельств в пользу обвинения, выдвинутого иудеями против Павла, и потому совесть судьи, пусть и расположенная в пользу обвинителей, выносит Павлу вердикт: «Не виновен». Но почему же тогда правитель не освободил узника, коль скоро он был уверен в справедливости своего вердикта? Не потому ли, что иудеи так настойчиво выступали против Павла, что Фест боялся, что эти выступления рано или поздно обратятся против него самого в том случае, если он освободит Павла. Какая жалость! Всякому человеку, имеющему совесть, необходимо иметь еще и отвагу, чтобы действовать в полном согласии со своей совестью. Но, может быть, Фест поступил так потому, что в этом деле было слишком много дыма, а, как известно, дыма без огня не бывает- без огня, который в конце концов может и вспыхнуть, поэтому лучше Павла все-таки продержать еще какое-то время в узах.

4. Фест знакомит собравшихся с настоящим положением дела Павла: узник принял решение обратиться к императору (и прославить свое дело, зная, что оно подлежит юрисдикции высших властей), а он, Фест, принял решение удовлетворить требование Павла. «...Я решился послать его к нему...» Итак, дело находилось в этой фазе.

5. Фест выражает надежду, что собравшиеся спокойно и беспристрастно испытают предложенное им дело, поскольку теперь не существует опасности того, что кто-то прервет это судебное заседание, как прежде обвинители своими яростными криками прерывали выступления Павла. Таким образом, теперь у Феста, по крайней мере, появилась возможность с глубоким вниманием вникнуть в это дело, чтобы представить его императору, ст. 26, 27.

(1) Фест считает, что было бы нерассудительно послать узника, тем более в Рим, и не показать обвинений на него и что это дело следовало бы расследовать как можно подробнее, чтобы окончательно подготовить его для рассмотрения императором, ибо он, надо полагать, является человеком очень занятым и потому всякое дело следует представлять ему в самой сжатой, обобщенной форме.

(2) Но до сих пор Фест не может написать ничего верного о Павле. Таким сбивчивым и таким несообразным было составленное иудеями обвинительное заключение, что Фест не знает, как и приобщить его к делу. Итак, Фест желает представить Павла на испытание этого собрания в надежде получить совет, что написать императору. Посмотрите, сколько суеты и досады, сколько препятствий, более того, сколько риска в отправлении общественного правосудия испытывают люди, живущие вдали от Рима, но подвластные римскому императору. В таком же положении некогда находился и наш народ (живущий на том же расстоянии от Рима, только с другого конца), когда во всех церковных делах он подчинялся римскому папе и обращался по всякому делу в папскую курию; и точно такие же несчастья, только в тысячу раз худшие, желают принести нам те, кто старается вновь подвергнуть нас игу того самого рабства.