Bible Commentaries
2 Коринфянам 11

Introduction

Глава 11

вирши 1-6

Опасность совращения (2 Corinthians 11:1-6)

В этом отрывке Павлу приходится применять очень неприятные методы. Ему приходится подчеркивать свою собственную власть и компетентность, восхвалять и сравнивать себя с теми, которые пытаются совратить Коринфскую церковь, что его очень беспокоит. Каждый раз, когда ему приходится говорить так, Павел извиняется, потому что он не относил себя к тем, кто любит подчеркивать свое превосходство. Об одном великом человеке как-то сказали: "Он до тех пор не вспоминал о собственном достоинстве, пока другие не забывали об этом". Но Павел знал, что, в сущности, не его честь и достоинство были поставлены на карту, а достоинство и честь Иисуса Христа. Павел приводит сначала живописную картину из иудейских свадебных обычаев. Мысль о том, что Израиль есть невеста Бога, часто встречается в Ветхом Завете. "Твой Творец есть супруг твой", - говорит Исайя (Isaiah 54:5Isaiah 54:5). "Как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой" (Isaiah 62:5Isaiah 62:5). Поэтому было естественно употребление Павлом метафоры женитьбы и изображение Коринфской церкви как невесты Христовой. На иудейском обряде венчания присутствовали два человека, которых называли дружками; один представлял жениха, другой - невесту. У них было много обязанностей: они выступали как связующее звено между женихом и невестой, разносили приглашения гостям; но на них возлагалась особая ответственность - гарантировать целомудрие невесты. Вот эту мысль и вкладывает Павел в свои слова. В бракосочетании Христа и Коринфской церкви он, Павел, выступает дружком жениха. На него возложена ответственность обеспечить целомудрие невесты, и он делает все от него зависящее, чтобы Коринфская церковь была чистой и достойной невестой Иисуса Христа.

Ясно, что в Коринфе были люди, проповедовавшие свою версию христианства и утверждавшие, что она выше Павловой. Также ясно, что они считали себя исключительными людьми. "Высшими Апостолами" называет их Павел и иронически добавляет, что коринфяне слушают их блестящие речи. Но если они так благоговейно слушают их, то будут ли они слушать его? И после этого он противопоставляет себя этим ложным апостолам. Да, он не обучен красноречию. Да, слова его невежественны: идиотес. Это слово первоначально означало частное лицо, не участвующее в общественной жизни. В дальнейшем это слово стало обозначать человека, не получившего специального образования, то есть любителя, профана. Павел говорит, что эти лживые высокомерные апостолы, возможно, намного лучше обученные ораторы, что они, может быть, являются профессионалами, а он лишь любитель в области красноречия. Они, может быть, окончили академию, а он всего лишь профан. Но остается фактом - каким бы неучем он бы ни был в ораторском искусстве, он знал, о чем говорил, а они - нет.

Многие, возможно, слышали о том, как однажды обедала одна компания. После обеда решили, что каждый продекламирует что-нибудь. Встал известный актер и прочитал, во всем блеске ораторского и драматического актерского искусства двадцать второй псалом и сел под оглушительные аплодисменты. За ним встал спокойный тихий человек. И он тоже начал читать двадцать второй псалом и сначала раздалось даже хихиканье. Но перед концом воцарилась тишина более впечатлительная, чем любые аплодисменты. Когда он произносил последние слова, царило молчание. Потом актер наклонился к нему и сказал: "Милостивый государь, я знаю псалом, но вы знаете пастыря". Враги Павла могли владеть всеми приемами красноречия, а он мог быть неумелым оратором, но он знал, о чем он говорил, потому что он знал Христа.

вирши 7-15

Притворяющиеся христианами (2 Corinthians 11:7-15)

Павел вновь отвечает на выдвинутые против него обвинения. Коринфяне чувствовали себя оскорбленными тем, что Павел отказался принять от них материальную поддержку. Когда у Павла возникала нужда, ему помогала церковь в Филиппах (ср. Philippians 4:10-18Philippians 4:10-18).

Прежде всего, выясним, почему же Павел решил остаться независимым от коринфской церкви, и одновременно принимал дары от филиппийской? Его нельзя обвинить в непоследовательности, но у него была весьма простая и практическая причина. Насколько нам известно, Павел никогда не принимал подарков от филиппийской церкви, когда он находился в Филиппах, а принимал их от нее лишь после своего ухода. Следовательно, причина ясна. Пока Павел находился в каком-либо месте, он отстаивал свою абсолютную независимость, не будучи обязанным никому. Ведь крайне трудно принять дар от кого-либо, а потом осудить его или проповедовать против него. Пока Павел находился среди филиппийского братства, он не мог быть обязанным кому-либо. Но после его ухода условия изменились. Тогда он мог принять любой дар, доказывавший любовь филиппийцев к нему, ибо тогда он не был обязан кому-либо в Филиппах. Столь же невозможным было для Павла принять материальную поддержку от коринфян, пока он находился у них и сохранять необходимую независимость. Он не был непоследовательным, а лишь поступал мудро.

Но почему же его отказ так возмутил коринфян? С одной стороны, греки считали унизительным для свободного человека жить трудом рук своих. Они забыли о достоинстве честного труда, и коринфяне не могли понять точку зрения Павла. С другой стороны, в греческом мире учитель по обыкновению получал деньги за учение. Никогда не мог человек, умевший красноречиво говорить, зарабатывать больше, чем в эту эпоху. Римский император Август платил ритору Веррию Флаксу 100 000 сестерциев годового жалования, что соответствует полумиллиону рублей. Каждый город имел право освобождать от налогов и гражданских поборов определенное число учителей риторики и литературы. Стремление сохранить абсолютную независимость было непонятно коринфянам.
Лжеапостолы также ставили Павлу в упрек его независимость. Они не стеснялись принимать материальную помощь и утверждали, что это доказывает истинность их апостольства. Несомненно, они уверяли людей, что Павел не принимает никаких денег, потому что его учение само по себе ничего не стоит. Но в тайниках сердец их жил страх, что люди раскусят их сущность и, поэтому пытались свести Павла до своего стяжательского уровня, и тем самым, лишить его независимости, а самим избежать невыгодного для них сравнения.
Павел, в свою очередь, обвиняет их в том, что они ложно выдают себя за апостолов Христовых. И нынче еще многие притворяются христианами, некоторые умышленно, но еще больше бессознательно. Их христианство представляет собой личину, под которой нет ничего реального. Церковный Синод Уганды составил испытание из четырех вопросов, по которым люди могут проверить себя. Вот они:
1) Признаете ли вы спасение через Христа Распятого?
2) Растете ли вы в силе Святого Духа, в молитве, в созерцании, в познании Бога?
3) Живет ли в вас великое желание расширить Царство Божие своим примером, проповедью и учением?
4) Помогаете ли вы другим принять Бога, отыскивая заблудившихся, навещая их и свидетельствуя окружающему миру?
Мы, собственно, не имеем права вмешиваться в сознание других, но мы можем испытывать свое христианство, дабы наша вера тоже не утеряла свою действенность и не превратилась в притворство.

вирши 16-32

Мандат апостола (2 Corinthians 11:16-32)

Совершенно против своего желания Павлу приходится перечислять свои заслуги, дающие ему право звания апостола. Ему все это очень прискорбно, а сравнивать себя с другими людьми казалось ему безумием. Но все же, не ради себя, а ради проповедуемого им Евангелия, он должен был это делать.
Ясно, что его противниками были иудейские учителя, утверждавшие, что их евангелие и полномочия намного превосходят его. Он описывает этих иудейских учителей несколькими удачными штрихами, перечисляя все, что готовы терпеть коринфяне от них. Они низводили коринфян до положения презренных рабов, пытаясь убедить их принять обрезание и выполнять тысячу мелких правил и обычаев иудейского закона и, тем самым, отречься от славной свободы Евангелия благодати. Они объедали их. Иудейские раввины могли быть, в худшем случае, бессовестно алчными. Теоретически, раввину не полагалось брать денег за свое учение, а средства к жизни он должен был добывать трудом рук своих; но одновременно раввины учили об исключительных заслугах людей, помогавших раввину материально, и что такая поддержка обеспечивает им место в божественной академии. Они превозносились. Они вели себя надменно. Фактически, раввины требовали к себе большего уважения, чем к родителям, и утверждали, что если бы и учителя, и отца одновременно захватили разбойники, то человек должен был сначала выкупить учителя, а уже потом отца. Они били их по лицу. Павел, по-видимому, хотел указать на оскорбительное поведение, а, может быть, это буквально так и случалось (ср. Acts 23:2Acts 23:2). Коринфяне, вопреки здравому смыслу, видели в оскорбительном поведении иудейских учителей доказательство их апостольской власти.

Лжепророки требовали признания трех особых прав, на которые, Павел считает, он тоже может претендовать.
Лжепророки утверждали, что они евреи. Это название применяли к себе иудеи, еще помнившие и пользовавшиеся в речи древнееврейским языком в его арамейской форме, на котором говорили в эпоху Павла. Многие иудеи были рассеяны по всему миру; например, в одной Александрии проживал миллион иудеев. Многие из них забыли свой родной язык и говорили на греческом языке. Иудеи, жившие в Палестине и сохранившие родной язык, всегда смотрели свысока на них. Вовсе возможно, что противники Павла говорили: "Этот Павел - уроженец Тарса. Он не чета нам, чистокровным палестинцам; он один из отрекшихся иудеев". Павел отвечает на это: "Нет! Я тоже один из тех, кто не забыл чистоты языка своих предков". В этом вопросе они не могли претендовать на какое-либо превосходство.

Они утверждали, что они Израильтяне. Так называли членов избранного Богом народа. Главный тезис иудейского вероисповедания, предложение, которым начиналось каждое богослужение в синагоге. Оно гласило: "Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть" (Deuteronomy 6:4Deuteronomy 6:4). Вне всякого сомнения, эти враждебно настроенные против Павла иудеи говорили: "Этот Павел никогда не жил в Палестине. Он сбежал от избранного народа и жил среди греков в окрестностях Киликии". "Нет, отвечает на это Павел, - я такой же чистокровный израильтянин, как и любой другой. Я происхожу от избранного Богом народа". И в этом вопросе они не могли претендовать на превосходство.

Они утверждали, что происходят от Авраама. Они претендовали на прямое происхождение от Авраама, и, следовательно, считали себя наследниками великих обетов и обещаний, полученных ими от Бога (Genesis 12:1-3Genesis 12:1-3). Само собой, они утверждали, что Павел не был таким чистым потомком Авраама, какими они были. "Нет, - отвечает опять Павел, - я такой же чистокровный потомок Авраама, как и любой другой" (Philippians 3:5Philippians 3:5.Philippians 3:6). И здесь им нечем было заноситься.

После этого Павел указывает на заслуги, доказывающие его апостольство. Он в первую очередь приводит перечень страданий и лишений за Христа. Когда "доблестный защитник правды" был вызван в суд, и он знал, что скоро перейдет в мир иной, он сказал: "Я отправляюсь к праотцам; и, хотя я был доставлен сюда с большими трудностями, я не сожалею о всех тех трудностях, которые мне пришлось перенести до того, как попал сюда. Я отдаю мой меч тому, кто продолжит мое дело, а мою смелость и мой талант тому, кто может перенять их. Мои шрамы и рубцы я унесу с собой, дабы они свидетельствовали за меня, что я действительно вел битву за Того, Кто воздаст мне". Подобно "доблестному защитнику правды", Павел считал своими единственными заслугами свои шрамы.

Перечитывая перечень перенесенных Павлом невзгод и страданий, мы удивляемся, как мало мы знаем о нем. Во время написания письма Павел находился в Ефесе. Это соответствует периоду, описанному до Acts 19:0Acts 19:0, и, если мы попробуем сопоставить приведенный Павлом список с изложенными событиями в той книге, мы не найдем в ней и четвертой части. Мы видим, что Павел является более высоким человеком, чем мы его себе представляли, потому что Книга Деяний лишь слегка касается того, что делал и перенес Павел.

Из этого длинного списка мы можем обсуждать только три случая.
1) "Три раза, - говорит Павел, - меня били палками". Это было римское наказание. Гвардейцы мирового судьи, называвшиеся ликторами, наказывали преступников березовыми палками. Эти три наказания, однако не должны были бы случиться вообще, потому что по римскому праву бичевание римского гражданина считалось преступлением. Но, если толпа буйствовала, а судья был слабохарактерным, Павла, несмотря на римское гражданство, подвергали такому наказанию.
2) "От иудеев, говорит Павел, пять раз дано мне было по сорока ударов без одного". Иудейский закон установил пределы такого наказания (Deuteronomy 25:1-3Deuteronomy 25:1-3), которые не должны были превышать сорока ударов, в противном случае наказывавшего самого подвергали наказанию. Поэтому они всегда прекращали наказание на тридцать девятом ударе. Вот почему такая кара была известна под названием "сорок ударов без одного". Детальное описание бичевания приведено в книге Мишна, в которой детально изложен иудейский закон. "Две его руки привязывают к столбу, по обеим сторонам его, и священник синагоги хватается за его одежду: если она рвется, то пусть рвется, если он разрывает ее, то он разрывает ее настолько, чтобы обнажить его грудь. Позади преступника устанавливается камень, на который становится священник с ремнем из телячьей кожи в руке, который сложен вдвое и еще раз вдвое, да еще и с двумя другими ремнями. Наказуемый получает одну треть ударов спереди, а две трети сзади. Наказывающий бьет одной рукой, и бьет изо всей силы. Если наказуемый умирает под ударами, наказывающий не виноват, но если он нанесет ему хоть один лишний удар, и наказуемый умрет, он должен из-за него уйти в изгнание". Такое бичевание Павел перенес пять раз; бичевание, от которого человек мог умереть.

3) Павел снова и снова говорит об опасности во время путешествий. Правда, в то время дороги и море были безопасней прежнего, но они все еще были опасны. В общем, древние не находили удовольствия в морских путешествиях. "Сколь приятно, - пишет Лукреций, - стоять на берегу и наблюдать за бедными дьяволами-моряками во время бури". А Сенека пишет своему другу: "Теперь меня можно склонять почти ко всему, потому что недавно меня уговорили совершить морское путешествие". Люди смотрели на морское плавание как на очень рискованное мероприятие. На сухопутных дорогах было много разбойников. "Человек, - говорит Эпиктет, - слышал, что дороги полны грабителей. Он не рискует отправиться в дорогу один, а ждет попутчиков - легата, квестора или проконсула - и, присоединившись к ним, безопасно едет по дорогам". Но Павел не мог рассчитывать на таких важных попутчиков. "Подумай, - говорил Сенека, - ведь в любой день разбойник может перерезать тебе горло". Было обычным явлением, что путника захватывали и держали, дабы получить за него выкуп. Павел действительно был отважным путешественником.
Помимо перечисленного, у Павла была повседневная забота о всех церквах. Это означает и бремя повседневного руководства христианскими общинами, и еще больше, нежели просто это. В стихотворении Майерса "Святой Павел", апостол говорит, что

Приливы страданий и мук всего мира
Грозят разорвать вовсе сердце во мне.

Павел нес в своем сердце печали и треволнения всех вверенных ему. Конец этого отрывка производит странное впечатление. На первый взгляд может показаться, что побег из Дамаска говорит не в пользу Павла. Об этом случае сказано в Acts 9:23-25Acts 9:23-25. Крепостная стена Дамаска была достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать экипаж. Много домов было построено на ней. Должно быть, из такого дома спустили Павла в корзине. Почему же Павел так прямо и ясно говорит об этом? Возможно, это терзало его. Он, по-видимому, считал такой побег из Дамаска хуже бичевания. Павел, должно быть, всем сердцем презирал этот ночной побег. Не посмотреть врагам в лицо - было для него крайним унижением.