Bible Commentaries
Евреям 2

стих 1

Посему мы должны. Теперь апостол говорит, зачем сравнивал ранее Христа с ангелами. Чтобы придать учению Его наивысший авторитет. Ведь если закон, данный через ангелов, не следовало принимать небрежно, и преступление его сопровождалось тяжким наказанием, что тогда будет с презрителями Евангелия, имеющего автором Самого Сына Божия и подтвержденного столькими чудесами? Итог таков: чем больше достоинство Христово чести ангелов, тем большее уважение должно оказывать Евангелию по сравнению с законом. Таким образом, апостол рекомендует учение, ссылаясь на личность его Автора. Если же кому-то покажется глупым предпочитать одно учение другому, поскольку оба исходят от одного Бога, словно, отбросив закон, мы тем самым не умалим величие Божие, отвечаю: Бога надо выслушивать одинаковым образом и всякий раз когда Он говорит. Но для более полного явления нам Бога вполне уместно, чтобы вместе с ростом способа откровения возрастали и страх, и усердие слушающих. Не потому, что Бог в одно время меньше, а в другое – больше, но потому, что мы не всегда одинаково распознаем Его величие.

Здесь возникает и другой вопрос: разве закон не был также дан рукою Христа? А если это так, то аргумент апостола кажется весьма глупым. Отвечаю: в этом сравнении сопоставляются тайный и явный способы откровения. При ниспослании закона Христос являл Себя туманно, как бы под покрывалом. Поэтому не удивительно, если, не упоминая о Христе, апостол говорит о ниспослании закона через ангелов. Ибо Христос не явился тогда открыто. В распространении же Евангелия слава Христова заблистала столь очевидно, что Он по праву признается его Автором.

Чтобы не отпасть. Или, если угодно, «пройти мимо». Хотя различие в переводе здесь не особо важно. Истинный смысл вполне можно вывести из противопоставления. Ибо быть внимательным и отпадать – противоположные вещи. Первое слово означает – сохранять содержимое, а второе – подобно ситу или дырявому бочонку изливать из себя все влитое ранее. Я не одобряю мнения тех, кто понимает «отпасть», как погибнуть. Подобно сказанному во второй Книге Царств 14:14. Все мы гибнем и словно вода растекаемся. Скорее (как я уже говорил) здесь надо видеть антитезис между удержанием и излиянием. Ведь внимающий разум подобен хорошо законопаченному сосуду, ленивый же и блуждающий – сосуду дырявому.

стих 2

Было твердо. То есть, весомо. Ибо Бог полностью его удостоверил. Что видно из приложенных наказаний. Ибо никто не мог безнаказанно презреть закон. Значит, твердость означает здесь авторитет. И то, что говорится о наказаниях, надо понимать в истолковательном смысле. Ведь понятно: не может быть пустым и недействительным учение, за небрежение к которому мстит Сам Бог.

стих 3

Вознерадев о толиком спасении. Не только отвержение Евангелия, но и пренебрежение им заслуживает суровейшее наказание. Соразмерное с величием предложенной в Евангелии благодати. Поэтому автор говорит о «толиком спасении». Ибо Бог хочет, чтобы мы по достоинству ценили Его дары. Значит, чем драгоценнее Его слова, тем гнуснее наша неблагодарность, если мы не ценим их должным образом. Наконец, сколь велик Христос, столь же суровым будет мщение Божие всем презрителям Евангелия. Заметь, что слово «спасение» здесь метонимически переносится на учение. Ведь как Господь желает спасать людей только через Евангелие, так же при небрежении Евангелием отвергается всякое спасение Божие. Ибо оно – сила Божия во спасение уверовавшим. Значит, тот, кто ищет спасение где-либо еще, хочет достичь его чем-то помимо силы Божией. А это уже – великое безумие. И приведенная похвала не только возвышает в наших глазах Евангелие, но и весьма сильно укрепляет нашу веру, свидетельствуя, что слово его – отнюдь не напрасно и содержит надежное спасение.

Которое, быв сначала. Ангелам апостол противопоставляет здесь Сына Божия, первого Вестника Евангелия, одновременно упреждая способное возникнуть у многих сомнение. Ибо они не были научены из уст Самого Христа. Большая часть людей никогда Его не видела. Итак, если бы они воззрели на людей, учительством которых пришли к вере, то не слишком бы ценили от них услышанное. Значит, апостол особо настаивает, что учение, переданное руками других, все же происходит от Христа. Он говорит, что у Христа имелись ученики, которые верно исполняли порученное Спасителем. Для этой цели он употребляет слово «утвердилось», как бы говоря: это не слух, распространяемый ниоткуда, или сомнительными людьми, а нечто, имеющее надежных свидетелей. Кроме того, данное место учит, что это послание написано не Павлом. Ибо Павел не имел привычки говорить столь смиренно, будто он – лишь один из апостольских учеников. Причем не по причине самомнения, а потому, что злые люди под этим предлогом могли бы оклеветать его учение. Итак, явствует: не Павел тот, кто говорит, что получил Евангелие от слышания, а не от откровения Божия.

стих 4

Засвидетельствовании. Помимо того, что апостолы приняли от Сына Божия содержание проповеди, Господь как бы Собственноручной подписью подтвердил их проповедь чудесами. Значит, те, кто не почтительно принимает Евангелие, подкрепленное столькими свидетельствами, оскорбляют не только Слово Божие, но и Его дело. Автор означает чудеса тремя терминами для усиления смысла сказанного. Знамениями они зовутся потому, что побуждают людские умы к размышлению о чем-то более возвышенном, чем видимый мир; чудесами – потому, что содержат нечто новое и непривычное; силами же – потому, что Господь особым экстраординарным образом проявляет в них Собственную силу. Словом «засвидетельствовать» означается правильное употребление чудес, а именно то, что последние должны служить делу удостоверения Евангелия. Ибо, как можно обнаружить, почти все чудеса, в каком бы веке ни совершались, производились с целью запечатления божественного Слова.

Тем более гнусно выглядит суеверие папистов, использующих свои вымышленные чудеса для размывания истины Божией. Союз σύη или «вместе с» несет следующий смысл: мы утверждаемся в евангельской вере неким согласием между Богом и людьми. Ведь чудеса Божии соглашаются с человеческой проповедью, как бы выступая в качестве свидетеля. Автор говорит о «раздаяниях Духа Святого», кои украшали евангельское учение, будучи его дополнениями. Ибо зачем Бог раздавал дары Своего Духа, если не с той целью, чтобы они отчасти помогали его распространению, а отчасти, приводя в восхищение людские души, побуждали их к послушанию? Поэтому и Павел говорит: языки служили знамением для неверующих. Фраза «по воле Его» научает, что упомянутые силы нельзя приписать никому, кроме одного Бога, что совершались они не наобум, но согласно замыслу Божию запечатлевали евангельскую веру.

стих 5

Ибо не Ангелам. Новый довод, доказывающий, что Христу надо повиноваться. Ведь Отец вручил Ему власть над всем миром, каковой чести полностью лишены ангелы. Отсюда следует: никакие ангелы не должны мешать выделяться Тому, Кто единственно обладает верховенством. Но вначале стоит обсудить цитируемый псалом. Ведь кажется, что сказанное в нем неуместно относить ко Христу. В этом псалме Давид упоминает о благодеяниях, ниспосылаемых Богом человеческому роду. Затем, рассмотрев силу Божию, блистающую на небе и в звездах, Давид переходит к людям, в которых особо проявляется чудесная божественная благость. Значит, он говорит не об одном каком-то человеке, но обо всех людях сразу. Отвечаю: все это не мешает ограничивать сказанное только личностью Христа. Признаю, что человеку в самом начале было дано обладание миром, дабы он предводительствовал всеми творениями Божиими. Однако своим отпадением он лишил себя этого господства. Ибо праведная кара за неблагодарность к благодетелю состояла в том, что Господь, признать Которого и почитать должным образом он отказался, лишил его прежде дарованного права.

Итак, как только Адам посредством греха удалил себя от Бога, он стал заслуженно лишен всех ранее принятых благ. Не в том смысле, что утратил пользование ими, но в том, что, оставив Бога, не мог удержать за собой право пользования. Да и само пользование Бог восхотел отметить знаками лишения права. Поэтому звери яростно бросаются на нас, и ранее будучи обязанными нас почитать, теперь приводят в испуг. Поэтому одни из них никогда не приручаются, а другие приручаются с трудом. Поэтому они и вредят разными способами. Поэтому земля не дает плодов, соответствующих труду возделывателя. Поэтому небо, воздух, море и все прочее часто является нам враждебным. Однако, что бы ни употребляли сыны Адама с целью привести в послушание творение, все это вменяется им в воровство. Ибо что может им принадлежать, коль они сами не принадлежат Богу?

Исходя из этого основоположения, мы поймем: благодеяния Божии никак не касаются нас, доколе Христос не восстановит для нас право, утраченное в Адаме. Поэтому Павел учит (1 Timothy 4:5), что пища освящается для нас верою. И в другом месте говорит, что для неверующих нет ничего чистого, ибо совесть их осквернена. В начале этого послания мы читали, что Отец назначил Христа наследником всего. Несомненно, что, приписав все наследие только Христу, он исключает тем самым всех прочих. И вполне заслуженно: ибо мы все изгнаны из царствия Божия. Итак, не подобает передавать нам имущество, предназначаемое для Божиих домочадцев. Но Христос, через Которого мы вновь входим в Божие семейство, одновременно допускает нас к участию в Своих правах, дабы по благословению Божию мы пользовались всем миром. Поэтому Павел учит (Romans 4:13), что верою Авраам стал наследником мира, постольку, поскольку привился к телу Христову. Если же люди лишены благодеяний Божиих до тех пор, пока не станут их участниками через Христа, отсюда следует, что упомянутое в псалме господство, утрачено для нас в лице Адама. И поэтому этот дар подлежит восстановлению с нуля.

Далее, восстановление это начинается с Христа, как с нашего Главы. Значит, нет сомнения: всякий раз как речь идет о господстве человека над всеми творениями, мы должны взирать именно на Него. Сюда же относятся и слова о «будущей вселенной», понимаемой здесь, как обновленная вселенная. Чтобы лучше усвоить эту мысль, вообразим себе два мира. Один – древний, испорченный грехом Адама, и второй – следующий за первым, восстановленный Христом. Ибо первое творение обветшало и пало вместе с человеком в отношении него самого. Значит, относительно нового восстановления через Христа псалом этот не будет иметь места. Теперь ясно: будущая вселенная – это не только та вселенная, которую мы ожидаем после воскресения, но и та, которая началась с начала царства Христова и обретет свое завершение в заключительном акте искупления. Впрочем, мне не ясно, почему автор опускает здесь имя Давида. Однако он зовет его «некто» не презрительно, а с почетом, словно одного из пророков или классических писателей.

стих 7

Не много Ты унизил его пред Ангелами. Теперь в истолковании отдельных слов возникает новая трудность. Я уже показал, что это данное место уместно относить к Сыну Божию. Но сейчас кажется, что апостол придает словам псалма не тот смысл, который подразумевал Давид. Ведь кажется, что фразу βραχύ τι он относит ко времени в смысле «ненадолго», подразумевая уничижение в период нисхождения Христа с небес и ограничивая славу днем воскресения, в то время как Давид распространяет ее на всю человеческую жизнь. Отвечаю: апостол не намеревался приводить подлинное толкование слов псалма. Ведь нет ничего неуместного в том, когда в словах ищут намек в поддержку своего дела. Подобно тому, как Павел (Romans 10:6) цитирует свидетельство Моисея: кто взойдет на небо и т.д., и тут же приводит не толкование слов о небе и преисподней, а приспосабливает их к своему замыслу. Мысль Давида такова: Господи, Ты наделил человека таким достоинством, что он мало отстоит от божеской и ангельской чести, будучи предстоятелем всего мира. И апостол не хочет искажать этот смысл или как-то его переиначивать, но лишь велит усматривать во Христе краткое по времени уничижение, а затем ту славу, которой Он навечно увенчан. И делает это, больше пользуясь словами как поводом, нежели, излагая, что именно разумел в них Давид. «Помнить» же и «посещать» автор употребляет в одинаковом смысле. Разве что второй термин отличается большей полнотой, означая присутствие Божие, видимое в конкретных проявлениях.

стих 8

Когда же покорил ему все. Кто-то мог бы подумать, будто довод состоит в следующем: человеку, о котором говорит Давид, покорена вся вселенная. Однако роду человеческому покорно далеко не все. Значит, речь идет не о каком угодно человеке. Однако этот довод не был бы убедительным, поскольку меньшая посылка относится и ко Христу. Ведь даже Ему еще не все покорено, как говорит Павел в Первом Послании к Коринфянам 15:28. Посему контекст здесь иной. Ибо, сказав, что Христос господствует над всеми тварями без исключения, автор в виде возражения добавляет: однако еще не все покорено владычеству Христову. И чтобы ответить на это возражение, учит: во Христе уже можно различить завершение того, что впоследствии говорится о славе и чести. Он как бы заявляет: хотя нам еще не видна эта вселенская покорность, будем довольствоваться тем, что, претерпев смерть, Христос получил высшую степень славы. Ведь то, что Ему еще недостает, восполнится в свое время.

Однако, во-первых, некоторых задевает то, как апостол весьма утонченно выводит покорность вселенной Христу, поскольку Давид имеет в виду все творения. Ведь приводимые затем примеры ни о чем таком не говорят. А именно примеры полевых зверей, морских рыб и небесных птиц. Отвечаю: общее положение не следует ограничивать приведенными примерами. Ведь Давид хотел здесь только показать пример этого господства на самых простых и понятных вещах. Или же распространить его даже на самые незначительные вещи, давая понять: все, чем мы обладаем, принадлежит нам лишь по благодеянию Божию и участию во Христе. Посему речь Давида можно подытожить так: Ты покорил все, относящееся не только к вечному блаженству, но и к незначительным предметам, служащим телесным потребностям. Как бы то ни было, но низшее господство над животными зависит от высшего.
Но спрашивается: как же апостол утверждает, что мы не видим все покоренным Христу? Разрешение этого вопроса ты найдешь в процитированном выше отрывке из Павла. Кое-что по этому поводу было сказано и в первой главе настоящего послания. Поскольку Христос ведет постоянную войну с различными врагами, в Нем еще не различимо спокойное обладание Собственным царством. Хотя в том, чтобы вести войну, у Христа нет никакой необходимости. По Его же воле выходит так, что враги не покоряются вплоть до последнего дня. И делает Он это для испытания нас надлежащими упражнениями.

стих 9

Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами. Поскольку значение фразы βραχύ τι двусмысленно, автор, как было уже сказано, больше приспосабливает ее к личности Христа, нежели заботится о подлинном истолковании слов псалмопевца. Он предлагает нам видеть в воскресении Христовом ту славу, которую Давид распространяет на все благодеяния, данные человеку по милости Божией. Однако в этом переносе нет ничего абсурдного, поскольку оно оставляет нетронутым буквальный смысл. «За претерпение смерти» означает то же, что и (Претерпя смерть): Христос, претерпя смерть, был возвышен до воспринятой Им славы. Подобно тому, как учит Павел в Philippians 2:8. Не в том смысле, что Христос приобрел нечто для Себя лично, как воображают софисты: вначале Христос заслужил вечную жизнь Себе, а потом уже и нам. Ибо здесь (как говорится) означается лишь средство достижения славы. Далее, Христос был увенчан славою в том смысле, что перед Ним преклонилось всякое колено. Итак, исходя из целевой причины, можно заключить: в Его руках находятся все твари.

По благодати Божией. Автор указывает на причину и плод смерти Христовой, дабы не подумали, будто она умаляет Его достоинство. Когда мы слышим, что эта смерть обрела для нас столько добра, не остается уже места для презрения. Все наполняется восхищением перед благостью Божией. Говоря же: «за всех», автор разумеет не только то, что Христос послужил для других примером – подобно тому, как Златоуст приводит пример врача, который прежде сам выпивает горькое снадобье, дабы его не отказался выпить больной, – но разумеет, что Христос умер за нас, поскольку, заняв наше место, искупил нас от проклятия смерти. Поэтому и сказано о том, что совершилось по благодати Божией. Ведь причиной искупления была великая любовь Божия к нам, из-за которой Он не пощадил даже Собственного Сына. Я не отвергаю, но и не одобряю толкование Златоуста, понимающего «вкусить смерть» как зачерпнуть ее верхней губой, поскольку Христос восстал от смерти победителем. Хотя, не знаю, хотел ли апостол выражаться здесь столь утонченно.

стих 10

Ибо надлежало. Цель автора в том, чтобы прославить перед набожными уничижение Христово. Ведь, облекшись в нашу плоть, Христос, кажется, сопричислил Себя обычным людям. Крест же и вовсе поставил Его ниже прочих людей. Значит, надо опасаться, как бы Христа не стали недооценивать за то, что Он добровольно уничижился ради нас. Об этом и говорится в настоящем отрывке. Ведь апостол показывает: все совершившееся должно быть почетным для Сына Божия. Ибо так Он был поставлен вождем нашего спасения. Вначале апостол принимает как самоочевидное следующее положение: все надо основывать на божественном декрете. Как все содержится силою Божией, так и все обязано служить Его славе. Значит, не стоит искать другой причины, кроме той, что так было угодным Богу. Сюда же относится употребляемый парафраз: «для Которого и от Которого». Апостол мог бы назвать Бога одним словом, но захотел научить: надо считать за лучшее постановленное Богом, воля и слава Которого – истинная цель всего.

Кажется, он еще не достиг своей цели: показать, что Христу надлежало освятиться подобным образом. Однако все зависит от обычного способа, которого Бога придерживается в обращении со Своими. Он хочет, чтобы они упражнялись разными скорбями, всю свою жизнь неся крест. Итак, Христу, дабы стать Первородным, надлежало получить первенство путем крестной инаугурации. Ведь это – общий закон и правило для всех. Вот то уподобление Главы членам, о котором говорит Павел в Послании к Romans 8:29. Великое утешение, смягчающее горечь креста, – когда верующие слышат, что вместе со Христом освящаются для славы скорбями и невзгодами. И они видят причину, по которой стоит скорее целовать свой крест, нежели избегать его. А этого не может быть без того, чтобы полностью снялось поношение креста Христова и воссияла его слава. Ибо кто станет презирать священное, больше того, освященное Самим Богом? Кто сочтет позорным то, чем мы приготовляемся к славе? Но и то, и другое проповедуется здесь о Христовой смерти.

От Которого все. Когда речь заходит о творении, Сыну Божию приписывается как неотъемлемое свойство то, что Им сотворилось все. Но здесь апостол хочет лишь сказать, что все творения стоят и сохраняются в своем положении силою Божией. Там, где мы перевели «освятил», другие переводят «совершил». Но поскольку употребленный глагол τελειώσαςимеет двойственное значение, считаю очевидным, что мой вариант больше соответствует контексту. Ведь здесь речь идет о торжественном и законном установлении, предназначающем детей Божиих к достижении своей степени славы и отделяющем их от остального мира. И тут же добавлено упоминание об освящении.

стих 11

Ибо и освящающий. Автор доказывает сказанное ранее: всему этому надлежало исполниться во Христе, из-за Его связи с членами Собственного тела. Между тем он учит: то, что Христос облекся в нашу плоть – особый и уникальный пример божественной благости. Итак, он говорит: от Единого, то есть от одной природы (согласно моему толкованию) и Автор освящения, и мы Его причастники. Обычно понимают эту фразу, как: от одного Адама. Некоторые относят ее к Богу, причем вполне обоснованно. Но я скорее сочту, что здесь означается тождественность природы, и понимаю «единое» в среднем роде. Апостол как бы говорит: мы составлены из одной телесной массы. И немало усиливает наше упование тот факт, что мы связаны с Сыном Божиим столь тесными и необходимыми узами, что святость, в которой нуждаемся, можно обрести в нашей собственной природе. Ибо Христос освящает нас не только постольку, поскольку является Богом, сила освящения присутствует также в Его человеческом естестве. Не потому, что оно имеет ее от себя, а потому, что Бог излил в него полноту святости, дабы все мы могли из него черпать. Сюда же относится и фраза: ради них Я освящаю Себя (John 17:19). Значит, если мы – мирские и нечистые люди, врачевство, предлагаемое в нашей плоти, не следует искать вдали. Если же кто-то пожелает понять сказанное в отношении духовного единства, которое иное между набожными и Сыном Божиим, чем между обычными людьми, – не буду особо возражать. Но я охотно следую более общепринятому варианту там, где он вполне согласуется с разумом.

Не стыдится называть их братиями. Это место взято из Пс.21:23. О Христе ли, или о Давиде, говорящем от лица Христа, идет там речь, пусть, во-первых, скажут Евангелисты, цитирующие из него множество стихов. А именно: разделили себе одежды. А также: дали в пище Мне желчь. Также: Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил Меня? Кроме того, о том же говорит и само содержание. Ибо в истории страстей Христовых можно увидеть живой образ всего рассказанного в псалме. И само заключение псалма, говорящее о призвании язычников, можно отнести только к Иисусу Христу: обратятся к Господу все концы земли: поклонятся пред Ним все племена язычников. Господне есть царство, и Он будет господствовать над язычниками. Истина всего этого явлена в одном лишь Христе, Который расширил царство Божие не на малую площадь (подобно Давиду), но распространил его на весь мир, хотя прежде оно как бы было заперто в определенных границах. Посему нет сомнения, что приведенное здесь высказывание также принадлежит Ему.

О том же, что Христос не стыдится, апостол говорит многозначительно и в собственном смысле. Сколь огромная разница существует между Ним и нами! Значит, удостаивая нас имени братьев, Христос сильно уничижается. На самом деле, мы даже не достойны быть Его рабами. И внешние обстоятельства еще больше подчеркивают Его великое к нам благоволение. Ибо Христос – больше не смертный человек в образе раба, но после воскресения облечен в бессмертную славу. Итак, этот титул означает, что Христос как бы возносит нас с Собою на небеса. И всякий раз когда мы слышим, что Христос называет нас братьями, будем помнить: сие сказано в том смысле, что одновременно с именем братьев мы также получаем блаженную жизнь и все небесные блага.

Кроме того, следует отметить, какую именно честь присваивает Себе Христос. Проповедовать имя Божие. И эта проповедь началась с распространения Евангелия, и ежедневно совершается служением пастырей. Отсюда мы выводим: Евангелие предлагается нам для того, чтобы привести к познанию Божию, дабы мы прославляли Его благость. Однако, как бы ни проповедовали люди Евангелие, автором Его являемся Сам Христос. Именно это и говорит Павел (2 Corinthians 5:20): я и другие осуществляем посольство ради Христа, увещевая как бы от Его имени. И это должно немало усилить почтение к Евангелию. Нам надо думать, что проповедуют не столько сами люди, сколько Христос их устами. Ведь, пообещав проповедать людям имя Божие, Христос покинул наш мир, и, однако же, не напрасно отстаивает за Собой это служение. А это значит, что Он воистину исполняет его через Своих учеников.

стих 12

Посреди церкви. Отсюда еще лучше видно: в евангельском учении всегда возвещается хвала Богу. Ибо, как только мы познаем Бога, в наших сердцах и ушах начинает звучать бесконечная хвала Его имени. Между тем, Христос увещевает нас Своим примером воспевать эту хвалу публично, дабы ее слышало как можно больше людей. Ведь не достаточно, чтобы каждый был благодарен Богу за полученные благодеяния, если мы не свидетельствуем открыто о своей благодарности, приглашая друг друга к одному и тому же делу. И учение о том, что Христос уже начал воспевать Богу гимны, как бы лично управляя песнопением, послужит нам сильнейшим стимулом к тому, чтобы еще пламенней устремиться к восхвалению божественного имени.

стих 13

Я буду уповать на Него. Поскольку предложение это имеется в Psalms 17:3, вероятно, оно взято именно из этого источника. Кроме того, что Павел в Romans 15:9 другой его стих о призвании язычников относит ко Христову царству, сам контекст псалма показывает: Давид говорит здесь от имени Кого-то Другого. Ибо от проповедуемой там необъятной величины этого царства в Давиде едва заметна только блеклая тень. Человек, от лица Которого ведется речь, хвалится, что поставлен Главою народов, что чуждые и незнакомые народы Он привел к повиновению одной лишь славой Собственного имени. Давид же силой оружия покорил немногие ближайшие к себе народы, сделав их данниками. Но что сказать тогда о прочих многочисленных непокоренных ему царствах? Кроме того, где же здесь добровольное повиновение? Где же здесь отдаленные народы, которых он раньше не знал? Где торжественная хвала благодати Божией среди язычников, о которой упоминается в Псалме? Значит, именно Христос поставляется здесь Главою разных народов. Ему покоряются чужеземцы до самых краев земли, встрепенувшись от одного лишь слышания Его имени. Ибо принять Его иго их вынуждает не оружие, но учение, покорившись которому, они выказывают добровольное повиновение. Да, в церкви имеется также притворное и лживое послушание, отмеченное в том же отрывке. Ведь многие ежедневно называют себя христианами вовсе не от чистого сердца.

Итак, не вызывает сомнений, что псалом вполне уместно отнести ко Христу. Но как это относится к настоящему вопросу? Кажется, что из упования Христа на Бога не следует, что мы и Христос происходим от Единого. Отвечаю: вывод вполне правомочен. Ведь человек, не подверженный обычным людским нуждам, не нуждался бы в подобном уповании. Значит, поскольку и Христос зависит от божественной помощи, Его положение одинаково с нашим. Действительно, мы уповаем на Бога не напрасно и не беспочвенно, но потому, что лишенные Его благодати, становимся несчастными и погибшими. Итак, упование, возлагаемое нами на Бога, свидетельствует о нашей нищете. Хотя от Христа мы отличаемся в том, что немощь, присущую нам в силу необходимости, Он принял вполне добровольно. Далее, то, что Христос – наш вождь и учитель, должно немало воодушевить нас к упованию на Бога. Ибо кто побоится следовать Его стопами, дабы не впасть в заблуждение? И нет опасности, что наша общая со Христом вера окажется напрасной, если Сам Христос ошибаться не способен.

Вот Я и дети. Несомненно, что Исаия (Isaiah 8:18) говорит здесь о себе. Поскольку именно он дал народу надежду на избавление, но обетование его не нашло никакой веры. И чтобы пророк не отчаялся от подобного народного упорства, Господь приказывает запечатлеть среди немногих верующих возвещаемое им учение. Даже если большинство отвергает его, всегда будут какие-то люди, пусть и немногие, которые его примут. Опираясь на этот ответ, Исаия собрался с духом, свидетельствуя, что он сам и данные ему ученики всегда готовы следовать за Богом.

Теперь надо понять, почему апостол относит данное высказывание к Иисусу Христу. Во-первых, никто в здравом уме не станет отрицать, что читаемое в том же месте: Господь всегда будет скалою соблазна и камнем преткновения для Израиля и Иуды, – было исполнено в лице Иисуса Христа. Действительно, как избавление от вавилонского плена было некой прелюдией особого искупления, принесенного нам и отцам десницей Христовой, так и то, что столь немногие иудеи воспользовались благодеянием Божиим, и спасся незначительный остаток, предвещало грядущее ослепление. И вышло так, что, отвергнув Христа, иудеи погибли сами, будучи отвергнуты Богом. Но следует отметить: обетования пророков по поводу искупления церкви относятся ко времени с момента возвращения иудеев из плена до наступления царства Христова. Ибо Гос-подь преследовал цель возвращения народа, чтобы церковь сохранилась до пришествия Сына, Который, наконец, воистину ее воздвиг. И поскольку это так, то Бог, приказывая запечатлеть закон и свидетельство, обращается не только к Израилю, но в его лице ко всем Своим служителям, коим прилежало грядущее сражение с народным неверием. И в первую очередь Он обращался ко Христу, на Которого иудеи в будущем обрушатся с большим превозношением, чем преследовали всех бывших до Него пророков. Теперь мы видим: люди, занимавшие место Израиля, не только отвергли Его Евангелие, но и яростно на него ополчились. Однако каким бы камнем преткновения не было евангельское учение для существующей церкви, Бог не хочет его уничтожить. Скорее Он велит запечатлеть Евангелие среди учеников, и Христос, от имени всех учителей, словно их Глава, и даже единственный Учитель, правящий нами посредством их служения, возвещает: при столь плачевной неблагодарности мира всегда будут люди, повинующиеся Богу. Вот каким образом данное место из Исаии можно уместно приспособить к Иисусу Христу.
Отсюда апостол выводит: мы составляем с Ним единое целое, поскольку Он собирает нас к Себе, принося Себя вместе с нами Богу Отцу. Ибо одно тело образуют те, кто повинуется Богу, руководствуясь единым правилом веры. И можно ли сказать нечто более подходящее для прославления веры, чем то, что в ней мы являемся товарищами Сына Божия, увещевающего нас Своим примером и указующего правильный путь? Значит, если мы следуем Слову Божию, то твердо знаем, что вождем имеем Самого Христа. И наоборот, никак не относятся ко Христу люди, отклонившиеся от послушания Слову. Что, заклинаю, может быть желаннее согласия с Сыном Божиим? И это согласие заключается в нашей вере. Значит, отходим мы от Христа через неверие, отвратительней которого ничего нет. Слово же «дети», во многих местах означающее рабов, здесь относится к ученикам.

Которых дал. Здесь говорится о первой причине нашего послушания. А именно: об усыновлении нас Богом. Христос не приводит к Отцу никого, кроме тех, кого дал Ему Сам Отец. Мы знаем, что это дарование зависит от вечного избрания, поскольку тех, кого Отец предопределил к жизни, Он передает под стражу Собственного Сына, дабы Тот за ними следил. Именно об этом Христос говорит в Евангелии от Иоанна (6:37): все, что дал Мне Отец, ко Мне придет. Итак, научимся: то, что мы покоряемся Богу в послушании веры, целиком следует приписывать Его милосердию. Иначе десница Христова никогда не привела бы нас к Отцу.

Кроме того, данное учение особым образом укрепляет наше упование. Ибо кто станет бояться, находясь под охраной Христа? Кто не презрит со спокойствием все опасности, уповая на подобного Стража? Действительно, Христос, говоря: вот Я и дети, на деле исполняет то, что обещает в другом месте (10:28): Он не допустит, чтобы погиб кто-нибудь из тех, кого получил от Отца.
Наконец, следует отметить: даже если мир с безумной надменностью отвергает Евангелие, овцы всегда будут знать голос Пастыря. Посему дабы нас не смутило нечестие почти всех сословий, возрастов и народов, будем помнить: Христос собирает только Своих, вверенных Его попечению. И если отверженные по нечестию своему низвергаются в погибель, то выкорчевываются лишь растения, не посаженные Богом. Между тем, Богу ведомы Его люди, и спасение их запечатлено у Него, дабы никто из них не отпал. Будем же довольствоваться этой нерушимой печатью.

стих 14

А как дети. Вывод из предыдущих положений и одновременно более полное объяснение того, о чем коротко было сказано прежде. Почему Сыну Божию надлежало облечься в плоть? Чтобы стать причастником одной с нами природы, и, подвергнувшись смерти, нас от нее избавить. Достойное отмечания место, не только утверждающее истину человеческой природы во Христе, но и показывающее плод, проистекающий для нас из Его воплощения. Сын Божий, по словам апостола, сделался человеком, чтобы стать причастником одной с нами природы и состояния. А что может лучше укрепить нашу веру? Ибо здесь и проявляется Его безмерная к нам любовь. Но вершина ее в том, что Христос облекся в нашу природу, дабы обрести возможность умереть. Ведь Бог не мог бы подвергнуться смерти. Хотя апостол коротко описывает плод Христовой смерти, в самой этой краткости присутствует живое и действенное изображение сути дела. А именно: Христос так избавляет нас от тирании диавола, что мы уже находимся в полной безопасности; так искупает нас от смерти, что ее больше не следует страшиться.

Кроме того, поскольку значение здесь имеют отдельные фразы, их следует рассмотреть особенно внимательно. Прежде всего, упразднение диавола, о котором идет речь, означает, что диавол уже ничего не может против нас сделать. Хотя он еще здравствует и усердно замышляет нашу погибель, его сила вредить угашена и подавлена. Великое утешение – знать, что мы имеем дело с врагом, ни на что против нас не способным. Ведь то, что данная фраза сказана в отношении нас, можно заключить из предыдущей части предложения – «упразднить имеющего державу смерти». Апостол хочет сказать, что диавол упразднен постольку, поскольку правил ранее для нашей погибели. Ведь он и зовется диаволом, исходя из последствий его власти, как несущий для нас смерть и погибель. Итак, нас учат, что смертью Христовой упразднилась не только тирания сатаны, но и сам он низвержен настолько, что должен считаться ничем, как если бы его и вовсе не было. О диаволе здесь, согласно обычаю Писания, говорится в единственном числе не потому, что он – всего один, но потому, что все бесы составляют одно тело, которое невозможно помыслить без его главы.

стих 15

Которые от страха смерти. Данное место наилучшим образом выражает то, сколь несчастна жизнь людей, боящихся смерти. Так что все, рассматривающие свою жизнь вне Христа, с необходимостью должны чувствовать страх. Ведь в таком случае в ней не видно ничего, кроме проклятия. Ибо откуда смерть, если не от гнева Божия за совершенный грех? Отсюда происходит и рабство, длящееся всю жизнь. То есть, вечное беспокойство, обуревающее нечастные души. Ибо от осознания греха всегда возникает ощущение суда Божия. От этого страха нас и избавляет Христос, принявший на Себя наше проклятие, грозившее нам смертью. Ибо, хотя мы продолжаем умирать и сейчас, все же, живя и умирая, спокойны, имея шествующего перед нами Христа. Если же кто не может умиротворить душу презрением к смерти, пусть знает, что еще мало преуспел в Христовой вере. И чрезмерный трепет, рождаясь от незнания благодати Христовой, так же является и неопровержимым признаком неверия. Смерть же здесь означает не только отделение души от тела, но и наказание, налагаемое на нас разгневанным Богом, включая в себя и вечную погибель. Ибо там, где есть вина перед Богом, тут же разверзается пропасть ада.

стих 16

Ибо не Ангелов. Этим сравнением апостол усиливает благодеяние и честь, коей нас удостоил Христос, облекаясь в нашу плоть. Ведь ангелов Он нигде такого не удостаивал. Итак, поскольку от столь жуткого падения человеческого рода было необходимо особое врачевство, Сын Божий восхотел предъявить несравненный залог Своей к нам любви, который не дал даже самим ангелам. Значит, то, что Он не дал его ангелам, вызвано не превосходством нашим, а бедствием. Посему у нас нет причин хвалиться, будто мы – выше ангелов. Разве что Небесный Отец явил к нам большее милосердие, в котором мы нуждались, дабы сами ангелы воздыхали с небес о столь великой ниспосланной земле благости. Настоящее время глагола я отношу к свидетельству Писания. Оно словно предъявляет нашему взору то, о чем ранее возвещали пророки.

Кроме того, этого места более чем достаточно для опровержения Маркиона, Манихея и подобных им безумцев, отрицавших, что Христос – истинный человек, рожденный от человеческого семени. Ведь если Христос носил тогда лишь образ человека, то, прежде, Он много раз являлся и в образе ангела. Таким образом, не было бы никакого различия. Но поскольку нельзя сказать, что Христос когда-нибудь был ангелом, облеченным в ангельскую природу, то и говорится, что восприемлет Он не ангелов, а людей. Апостол говорит здесь о природе и хочет сказать: Христос, облеченный в плоть, является истинным человеком. Так что в двух Его природах заключается единство Лица. Не помогает данное место и Несторию, воображавшему двойственного Христа, словно Сын Божий не был истинным человеком, но лишь обитал в человеческой плоти. Мы видим, что смысл у апостола совсем иной. Он учит, что в Лице Сына Божия мы обретаем брата из-за соучастия в общей природе. Посему, не довольствуясь тем, что назвал Его человеком, апостол говорит, что Христос рожден от человеческого семени. Он прямо указывает на семя Авраама, дабы больше удостоверить сказанное, ссылаясь на слова Писания.

стих 17

Посему Он должен. В человеческой природе Христа надо видеть две вещи: сущность плоти и ее чувства. Поэтому апостол учит, что Христос облекся не только в человеческую плоть, но и во все чувства, свойственные людям. Он показывает также происходящий из этого плод. Истинное учение веры состоит в том, чтобы мы чувствовали в себе, зачем Сын Божий облекся в наши немощи. Без этого плода все прочее знание остается прохладным и поверхностным. Далее, апостол учит, что Христос стал подвержен человеческим страстям, дабы быть милостивым и верным первосвященником. Эти слова я толкую следующим образом: дабы быть милостивым, и поэтому верным. Ведь в священнике, служение которого – умилостивлять гнев Божий, обогащать несчастных, воздвигать павших, помогать труждающимся, в первую очередь требуется милосердие, порождаемое в нас здравым смыслом. Ибо редко чужие скорби затрагивают тех, кто постоянно живет блаженной жизнью. Действительно, из повседневного людского опыта происходит этот стих Вергилия:

«Зная про зло, научись милосердствовать жалких.» (Эн.1.630.)
Не потому, что Сын Божий нуждался в личном опыте для проявления сострадания, но потому, что, если бы Христос не прошел через наши скорби, Он не мог бы убедить нас, что является милостивым к нам и склонным спешить на помощь. Ибо и это, наряду с прочим, было сделано ради нас. Посему всякий раз как нас тяготят любые виды зла, будем вспоминать о том, что с нами не происходит ничего, чего не испытал бы на Себе Сын Божий ради сострадания к нам. Не усомнимся в том, что Он присутствует с нами так, словно вместе с нами страждет. Слово «верный» означает истинный и законный, и противопоставляется кажущемуся, не исполняющему свой долг. Опыт наших скорбей так склоняет Христа к состраданию, что Тот усердно вымаливает для нас божественную помощь. И что же, кроме помощи? Христос, собираясь совершить умилостивление грехов, облекся в нашу природу, дабы мы в собственной плоти имели плату за свое примирение. И, наконец, по праву общей природы Он вводит нас вместе с Собой в святилище Божие. Тά πρός τόν θεόνозначает все, относящееся к примирению людей с Богом. И поскольку первый доступ к Богу заключается в свободе веры, возникает нужда в Посреднике, исключающем всякое сомнение.

стих 18

Ибо, как Сам. Испытав наши злоключения, Христос, по словам апостола, склонен оказывать нам поддержку. Ведь «искушение» означает здесь не то что иное, как опыт или испытанность, а «способность» – пригодность, склонность или приспособленность.