Bible Commentaries
Эфесянам 6

стих 1

Дети, повинуйтесь. Слово «почитай» означает нечто больше, чем «повинуйся». Итак, почему же апостол общее ограничивает частным? Потому, что послушание есть свидетельство почтения, которое дети должны выказывать родителям. Посему-то Павел и требует прежде всего послушания. Кроме того, выказывать послушание много труднее. Ведь наша природа избегает повиновения и плохо переносит подчинение чужой власти. Опыт показывает, сколь редка подобная добродетель. Много ли мы видим людей, послушных своим родителям? Итак, в учении Павла присутствует синекдоха: он указывает на главную часть почитания, за которой следует и все остальное.

В Господе. Кроме закона природы, принятого народами, послушания детей также требует божественный авторитет. Отсюда следует: родителям надо повиноваться до тех пор, пока это не вредит почитанию Бога, стоящему на первом месте. Если повиновение детей основано на установлении Божием, как на своем законе, было бы неправильно отрывать это повиновение от Бога.

Ибо сего требует. Эта фраза добавлена для сдерживания врожденного всем от природы буйства. Это справедливо, потому что так заповедал Господь. Не подобает обсуждать или подвергать сомнению то, что постановил Бог, Чья воля – надежнейшее правило праведности и благочестия. Далее, не удивительно, что Павел из почитания выводит послушание. Ведь Бог не смотрит на внешнее. Посему, под почитанием разумеются все обязанности, коими дети свидетельствуют о серьезном и искреннем почтении к родителям. (Толкование цитируемой заповеди смотри в Наставлении.)

стих 2

Это первая заповедь. Приложенные к заповедям обетования должны служить для нас приманкой, дабы мы охотнее повиновались. С помощью сей приправы Павел делает сладким и приятным возлагаемое на детей повиновение. Он не просто упоминает о том, что Бог предлагает награду повинующимся отцу и матери. Он говорит, что обетование – особое свойство данной заповеди. Если бы каждая заповедь имела свое обетование, сказанное не служило бы большому ее прославлению. Но это первая заповедь, которую Бог восхотел подтвердить отдельным обетованием. Хотя здесь имеется некоторая трудность. Ведь и вторая заповедь содержит обетование: Я Бог, творящий милость, и т.д. Но поскольку обетование сие всеобще и относится ко всему закону, нельзя сказать, что оно привязано конкретно к данной заповеди. Итак, сказанное Павлом остается в силе: обетованием сопровождается лишь заповедь о должном повиновении родителям. Само же обетование относится к долгой жизни. Отсюда мы выводим, что и настоящая жизнь числится среди божественных даров. Однако читатели обо всем этом могут прочесть в Наставлении. Здесь же я только кратко укажу: за повиновение родителям обещается вполне подходящая награда. В сей жизни, по словам Бога, хорошо будет именно тем, кто выказал благодарность родителям, через которых и получил эту жизнь.

стих 3

На земле. Моисей говорит конкретно о земле Ханаана. Ведь иудеи не могли хорошо и счастливо жить вне этой земли. Но поскольку сегодня то же самое божественное благословение распространилось на весь мир, Павел справедливо опускает указание на конкретное место. Ведь указание это зависело от различия, с приходом Христа утратившего свою силу.

стих 4

И вы, отцы. Отцов Павел увещевает в свою очередь не огорчать детей неумеренной строгостью. Ведь от этого рождается ненависть. Посему в Послании к Колоссянам (3:21) добавляется: да не унывают душою. Мягкое и умеренное обращение больше удерживает детей в страхе перед родителями, и усиливает их усердие к послушанию. Напротив, жестокость и суровость возжигает в них упорство, заглушает благочестивые чувства. Посему Павел велит воспитывать детей человечно. Слово έκτρέφειν без сомнения подразумевает милосердие и приветливость. Но чтобы милосердие не стало, как часто бывает, неразборчивым, Павел обуздывает и его, говоря: «в учении и наставлении Господнем». Бог не хочет, чтобы родители баловали детей настолько, чтобы испортить их своей мягкостью. Итак, да будет и эта мягкость умеренной, дабы дети пребывали в учении Господнем и исправлялись при совершении ошибок. Ведь детский возраст нуждается в частом увещевании, и даже обуздании, предохраняющем от распутства.

стих 5

Рабы, повинуйтесь господам. Павел потому задерживается на увещевании рабов, что их положение, будучи тяжким, также и переносимо было весьма тяжело. Он говорит не только о внешнем повиновении, но и о добровольном страхе. Ведь весьма редко можно увидеть, что кто-то добровольно подчиняется чужой власти. Далее, апостол не имеет в виду наемных работников, обычных в настоящее время. Он ведет речь о старых рабах, чье рабство продолжалось всю жизнь, если только господин не давал им вольной. Этих людей господа покупали за деньги, дабы использовать для грязной работы. Посему по закону они имели власть над их жизнью и смертью. Таким рабам апостол предписывает повиноваться хозяевам и не мечтать о том, что Евангелие дарует им плотскую свободу. Но поскольку и худших рабов удерживает страх перед карой, Павел отличает рабов христиан от прочих нечестивцев. Со страхом и трепетом, то есть – с усердным почтением, порождающим простоту сердца. Поскольку же трудно приказывать людям почитать других людей без какой-либо высшей необходимости, апостол велит им взирать на Господа. Отсюда следует: не достаточно, чтобы послушание одобряли люди. Ведь Бог требует искренность и истинность сердечного чувства. Павел свидетельствует, что рабы, добросовестно служа господам, тем самым служат самому Богу. Он как бы говорит: не думайте, что вы стали рабами по человеческому произволу. Сам Бог возложил на вас сие бремя, заставив служить вашим господам. Посему тот, кто с доброй совестью стремится послужить господину, исполняет долг не только по отношению к человеку, но и по отношению к Богу.

Благоволение апостол противопоставляет негодованию, терзающему души рабов. Даже не дерзая открыто возмущаться, и не показывая свое раздражение, они все равно плохо переносят власть господ и служат им лишь по принуждению, против собственной воли. Всякий, прочитавший написанное у древних писателей о нравах и образе мыслей рабов, легко поймет: здесь дается столько же заповедей, сколько пороков царило в этих людях, – пороков, подлежащих настоятельному исцелению. Данное учение относится также к сегодняшним слугам и служанкам. Ведь Богу всегда угодно устроение, которое Он Сам и установил. Больше того, они должны сделать вывод: чем более терпимо их положение, тем менее они будут извинительны, если не станут всеми силами исполнять предписанное здесь Павлом. Говоря же о господах по плоти, Павел смягчает то, что в положении рабов могло бы показаться чрезмерно суровым. Он хочет сказать: столь желанная и ценная духовная свобода остается у них полностью неприкосновенной. ’Οφθαλμοδουλείακςупоминается потому, что почти всем рабам свойственна внешняя угодливость. Однако как только господин отворачивается, они начинают насмехаться и презирать его. Итак, Павел велит благочестивым рабам удаляться от сего притворства.

стих 8

По мере добра. Прекрасное утешение: если рабы имеют дело с неблагодарными и злыми господами, Бог сочтет сделанным для себя все то, что они сделали для них, недостойных людей. Многих рабов удерживает от усердия мысль о том, что их господа надменны и чванливы. Они думают, что, угождая им, тратят попусту время. Павел же учит: Бог вознаградит их за услуги, кажется, напрасно оказанные бесчеловечным хозяевам. Посему у рабов нет причины уходить с правильного пути. Павел добавляет: в этом смысле нет различия между рабом и свободным. Труды обоих обычно мало ценятся в мире. Итак, он отрицает, что у Бога происходит то же самое. Для Него их (Они столь же ценны.) служение столь же ценно, что и служение царей. Ведь Бог, отбрасывая внешнее, оценивает каждого по искренности его сердца.

стих 9

И вы, господа. Закон давал господам полную вседозволенность, и многие думали, что им позволено все, разрешенное гражданским правом. Больше того, некоторые проявляли такую жестокость, что римские императоры были вынуждены ограничить их произвол. Но даже если бы на помощь рабам не пришли эдикты властителей, Бог дает господам не больше прав, чем допускает заповедь любви. Философы, желая ограничить суровость к рабам высшей справедливостью, учат, что с ними надо обращаться, как с наемными рабочими. Но здесь их заботит только одна полезность, они думают лишь о том, что полезно главе семейства и его домостроительству. Павел же утверждает совсем иной принцип. Он предписывает то, что позволено согласно установлению Божию, и говорит, насколько господа обязаны своим рабам. Во-первых, апостол говорит: «делайте то же самое». Я перевел это как «взаимно исполняйте свой долг. Ведь τά αΰτά он употребляет в том же смысле, в каком в Послании к Колоссянам (4:1) говорит: τό δίκαιον κα'ι τήν 'ισότητα. Зачем он это говорит? Чтобы соблюдалось то, что обычно зовут аналоговым правом. Положение господина и раба не одинаково, но между ними имеются некие взаимные обязанности. Как раб подчинен своему господину, так и господин в некоторой степени привязан к рабу. Эту аналогию люди осознают плохо. Ведь они не соизмеряют ее с правилом любви – единственным истинным мерилом всего. Именно это и имел в виду Павел, говоря: «то же самое». Все мы склонны требовать то, что положено нам. Когда же надо исполнить собственный долг, всякий пытается увильнуть. Подобная несправедливость царит, прежде всего, среди тех, кто выделяется знатностью и богатством.

Умеряя строгость. Здесь он одним словом охватывает все оскорбления, проистекающие из гордыни хозяев. Павел как бы запрещает господствовать слишком властно, когда вид господ столь страшен, что кажется, будто всякий раз, приказывая рабам, они им чем-то угрожают. Начало же всех угроз и всякой жестокости в том, что господа считают рабов за скотину, рожденную только для их пользы. Итак, осуждая конкретный порок, Павел одновременно запрещает надменно и сурово обращаться с рабами.

Над вами самими. Весьма необходимое вразумление. Мы позволяем себе все по отношению к тем, кто нам подчинен. Ибо у них нет способности сопротивляться, нет права подавать на нас в суд. Нет отмстителя или защитника, того, кто, умилосердившись, захотел бы выслушать их жалобы. Так что исполняется народная поговорка: безнаказанность – мать вседозволенности. Но здесь Павел учит: хотя господа и властвуют над рабами, все же у них один с ними Господь на небесах. Господь, Которому надлежит дать отчет.

Нет лицеприятия. Лицеприятие затмевает нам очи, мы больше не думаем ни о праве, ни о справедливости. Но Павел отрицает, что лица что-то значат для Бога. Лицом он называет все, что мы одобряем в человеке, кроме его истинных добродетелей. Например: родство, внешний вид, благородство, богатство, дружба и все в этом роде, вызывающее благоволение других. Противоположное же этому порождает презрение и даже ненависть. Поскольку в суждении людей в основном царят превратные чувства, основанные на лицеприятии, тот, кто выделяется достоинством, льстит себе, словно подобный обман может привлечь даже Бога. Кто он, чтобы Бог рассматривал его жалобу против меня и становился на его защиту? Павел же утверждает обратное. Господа ошибаются, думая, что, поскольку их рабы ничто в глазах мира, они такие же и в глазах Самого Бога. Ведь Бог не смотрит на лица; для Него дело презреннейшего человека ничуть не менее значимо, чем дело князя.

стих 10

Наконец. Апостол снова возвращается к общим увещеваниям, и вначале велит ефесянам быть сильными, то есть – воодушевиться и укрепиться. Всегда есть много того, что ослабляет нас. Приводит в малодушие и не дает возможность противостать. И, учитывая нашу немощь, увещевание было бы прохладным, если бы Господь не протягивал нам руку для помощи, более того, если бы Он не обеспечивал нас всей необходимой силой. Посему Павел добавляет: «в Господе», как бы говоря: вам нет причины отвечать, что у вас не хватает сил. Я прошу лишь, чтобы вы были сильны в Господе. (Посему он говорит о могуществе силы Его ради большего упования верных.) И в качестве объяснения сразу же добавляет о «могуществе силы». Данное добавление способствует укреплению упования. Особенно путем того, что проясняет ту помощь, которую Господь обычно посылает верным. Ведь если Господь помогает Своим, пользуясь необычной силой, то нам нет причин дрожать во время битвы. Но кто-нибудь скажет: зачем заповедовать ефесянам быть сильными силою Божией, ведь это совсем не в их власти? Отвечаю: здесь надо обдумать две вещи. Павел призывает их к крепости, а затем, поскольку сами они слабы, велит просить недостающее у Господа. Одновременно он обещает: сила Божия будет им дана, если они будут о ней просить.

стих 11

Облекитесь. Бог готов помочь нам не одним лишь видом помощи. Лишь бы мы не были ленивы и соизволили взять то, что он нам предлагает. Но почти все мы грешим в том, что неправильно и напрасно используем предложенную нам благодать. Как воин, который перед битвой берет меч, но забывает взять щит. И, дабы исправить эту беззаботность, Павел заимствует подобие от воинской службы. Он велит нам облечься во всеоружие Божие. Он имеет в виду, что мы должны быть готовыми во всех отношениях и не испытывать никакого недостатка. Господь предлагает нам оружие для отражения всех нападок. Остается, чтобы мы приспособили его к собственному употреблению, и не оставили висящим на стене. Дабы усилить наше бодрствование, Павел не только увещевает отважно сражаться, он говорит, что мы имеем дело с хитрым и искусным врагом, тайно строящим козни. Именно это означает слово μεθοδείας.

стих 12

Не против крови. Павел еще яснее обрисовывает опасность, рассуждая о природе нашего врага. Он усиливает смысл путем сравнения и добавляет: «не против крови и плоти». Павел хочет сказать: это много сложнее, чем сражаться с обычными людьми. В первом случае, когда сражение идет с человеческой силой, меч сражается против меча, человек против человека, сила против равной силы, искусность против искусности. Здесь же дело обстоит по-иному. Этих врагов не может сдержать никакая человеческая сила. Таков краткий итог его мыслей. Кроме того, плоть и кровь означает здесь людей. Апостол выражается таким образом для противопоставления людей духовной хитрости. Он как бы говорит: нам прилежит вовсе не телесная брань. Эта мысль должна приходить нам в голову всякий раз, когда, спровоцированные обидами людей, мы стремимся к отмщению. Ведь природа со всей силой влечет нас против других человеков. Посему, если подумать о том, что тяготящие нас люди – только стрелы, выпущенные рукой сатаны, эта превратная страсть будет сильно обуздана. Тратя время на уничтожение этих людей, мы, между тем, подставляем себя последующим ударамдьявола. Итак, брань против плоти и крови всегда безуспешна и даже сильно вредит. Надо сражаться против того врага, который терзает и ранит нас из засады, кто убивает прежде, чем становится видимым. Но вернемся к словам Павла. Он выставляет перед нами страшного врага не для того, чтобы ослабить нас страхом, но чтобы обострить наше внимание и усердие. Ведь и против него должно быть какое-то средство. Пренебрежение врагом из-за лени ведет нас к поражению, страх же лишает нас мужества, и мы побеждены, еще не вступив в битву. Павел же, говоря о силе врага, побуждает нас стать более внимательными. Сперва он открыто называет дьявола. Теперь описывает его многими эпитетами. Отсюда читатели могут вывести, сколь опасно презрение к такому врагу.

Против начальств. Начальства и власти он упоминает для обострения нашего страха. Не для того, чтобы внушить нам отчаяние, но чтобы, как я сказал, призвать нас к осторожности. Назвав κοσμοκράτορας, то есть – мироправителей, Павел ради ясности добавляет: «тьмы века сего». Он хочет сказать: дьявол потому царствует в мире, что мир – не что иное, как тьма. Отсюда следует, что испорченность мира дает дьяволу возможность править. Он не имел бы престола среди чистого и целомудренного творения. Но вся его власть вызвана людскими пороками. Тьма, как хорошо известно, означает здесь неверие и незнание Бога вместе с проистекающими из них плодами. Итак, тьма обнимает весь мир, и поэтому дьявол – князь этого мира. Сказав же о «злобе», апостол имеет в виду не только злобный и превратный ум дьявола, но и призывает нас к бодрствованию, дабы мы остерегались обмануться. Сюда же относится прилагательное «духовная». Ведь больше опасности приносит именно духовный враг. Кроме того, ударение падает и на следующую фразу «в небесных». То, что на нас нападают из горних мест, еще больше нас тяготит, так как угроза приходит к нам сверху. Манихеи некогда злоупотребляли этим местом для доказательства своего бреда о двух началах. Но их мнение легко опровергнуть. Они мыслили дьявола как некоего άντίθεον, воюя с которым Бог тратит немало усилий. Но Павел не дает здесь бесам власти, присвоенной ими вопреки воли Божией и осуществляемой вопреки Его желанию. Он говорит о той власти, которую Бог в справедливом мщении дал бесам против нечестивых, как об этом повсеместно учит Писание. Павел рассуждает не о том, что могут сделать бесы против Бога, но о том, сколь страшны должны быть они для нас, дабы мы их остерегались. Эти слова ничем не помогают тем, кто бредит о средней воздушной области, созданной дьяволом и находящейся в его владении. Ибо Павел не указывает конкретные границы власти бесов, но говорит, что даже высшие духи могут пребывать в противлении.

стих 13

Для сего. Апостол не делает вывода, что надо бросить оружие, испугавшись силы врага, но призывает собраться с духом для брани. Хотя это увещевание одновременно содержит обетование победы. Ведь, говоря: «дабы вы могли», апостол намекает на то, что мы несомненно устоим, если будем до конца сражаться, облеченные в божественное всеоружие. Ведь иначе нас могли бы сломить многочисленность и разнообразие сражений. Посему Павел говорит: «в день злый и, все преодолев». Первое слово укрепляет уверенность тех, кто готовит себя к тяжким битвам, полных трудностей и невзгод. Одновременно оно воодушевляет их надеждою на победу, поскольку даже в крайней опасности они непременно превозмогут. Второе слово распространяет это упование на всю жизнь. Итак, не будет такой опасности, где не превозмогла бы сила Божия. И не ослабнут посередине пути те, кто с ее помощью сражается с сатаной.

стих 14

Итак станьте. Теперь апостол описывает, каково то оружие, в которое он повелел облечься. Не следует тщательно доискиваться до причины каждого названия. Ведь Павел счел достаточным соотнести все сказанное с воинским укладом. Посему глупо любопытство тех, кто пытливо старается понять, почему праведность – это броня, а не препоясание. Цель Павла состояла в том, чтобы кратко перечислить необходимые качества христианина и приспособить их к ранее приведенному подобию. Истину, под которой он разумеет искренность души, Павел сравнивает с препоясанием. Ибо препоясание некогда было одной из главных частей воинской аммуниции. Между тем подобие указывает также на источник искренности. Ведь Евангелие должно очистить нас от всякого обмана и изгнать притворство из наших сердец. Затем Павел расхваливает праведность и уподобляет ее броне, защищающей грудь. На мой взгляд, здесь неуместна, как думают некоторые, речь о благодатной праведности или вменении праведности, состоящей в отпущении грехов. Ведь Павел ведет речь о святости жизни. Итак, он хочет, чтобы христиане были украшены, во-первых, искренностью, а во-вторых, святой и благочестивой жизнью.

стих 15

Обув ноги. Апостол намекает, если я не ошибаюсь, на воинскую обувь. Ибо ее также можно отнести к оружию, если она используется только в делах военных. Смысл таков: как воины, защищаясь от холода и других невзгод, покрывают голени и ступни, так и нам надлежит обуться в Евангелие, дабы невредимыми шествовать по этому миру. Вполне понятно, почему апостол говорит о Евангелии мира. Он имеет в виду его результат. Ведь Евангелие – посольство нашего примирения с Богом, и лишь оно способно умиротворить нашу совесть. Но почему употребляется слово «приготовление»? Одни толкуют так: нам заповедуется быть готовыми к Евангелию. Я же отношу это снова к результату Евангелия: то, что, устранив все преграды, мы готовы и к странствованию, и к воинской службе. Ведь по природе мы медлительны и неповоротливы. Нас удерживают тяготы жизни и многие препятствия, ослабляют наименьшие злоключения. Павел противопоставляет всему этому Евангелие как лучшее средство подготовки. Итак, Эразм не вполне уместно перефразировал: «да будете готовы».

стих 16

Возьмите щит веры. Хотя вера и Слово Божие – едины, Павел тем не менее приписывает им два служения. Я говорю, что они едины, поскольку Слово есть объект веры. Его нельзя приспособить к нашей пользе иначе, нежели через веру. И наоборот, вера – ничто, и без Слова ничего не может. Но Павел, пренебрегши столь тонким различием, свободно говорит о духовном вооружении. Ведь и в Первом Послании к Фессало-никийцам (5:8) он приписывает имя брони одновременно любви и вере. Отсюда явствует: Павел лишь хочет сказать, сколь хорошо и полно вооружен тот, кто обладает перечисленными добродетелями. Он не без причины сравнивает главные орудия брани – меч и щит – с верою и Словом Божиим. Ведь эти два элемента действительно самые важные в духовной битве. Верою мы отражаем нападки дьявола, а Словом Божиим полностью поражаем сего противника. Если в нас Слово Божие действенно через веру, мы вполне достаточно вооружены для отражения и ниспровержения врага. Те же, кто похищает у христианского народа Слово Божие, лишают его необходимого оружия, заставляя погибнуть без боя. Любой, к какому бы сословию ни принадлежал, должен быть воином Христовым. Но как мы можем сражаться без меча и оружия?

Возможете угасить. Это сказано в переносном смысле. Апостол скорее должен был воспользоваться словом «отразить», или «рассеять». Однако, сказав «угасить», он выразился ярче. Ибо сделал намек на ранее употребленный эпитет. Павел как бы говорит: стрелы сатаны не только остры, они, что много хуже, еще и огненны. Но вера способна не только притупить острие, но и угасить любое пламя. Это и есть победа, одолевающая мир, как говорит Иоанн (1 John 5:4).

стих 17

И шлем спасения. В Послании к Фессалоникийцам, в процитированной мною главе, Павел называет шлемом надежду спасения. Я думаю, что это сказано в том же самом смысле. Ведь мы надежнее всего защищены тогда, когда, воодушевленные надеждой, мы обращаем взор на небеса к обетованному нам спасению. Итак, спасение лишь тогда служит нам шлемом, когда мы непрестанно надеемся на спасение.

стих 18

Всякою молитвою. Павел, облекши ефесян во всеоружие, учит, что им надлежит сражаться посредством молитвы. Наивернейший способ. Ведь призывание Бога есть главное упражнение в вере и надежде. Именно этим мы обретаем у Бога всяческое благо. Молитва и прошение различаются лишь тем, что первая – общее, а второе – частное. Павел рекомендует постоянство в молитве, говоря: «со всяким постоянством». Этим он увещевает не уставать, но воодушевлено продолжать начатое дело. Молитвы следует продолжать с несгибаемым упорством, даже если мы не сразу обретаем желаемое. Если кто-то предпочтет перевести: «усердие», я не буду возражать. Но что означает «во всякое время»? Может апостол снова повторяет то, что ранее сказал о постоянстве? Я думаю иначе. Когда дела идут хорошо, нам спокойно и радостно, нас не посещает мысль о молитве. Более того, мы прибегаем к Богу лишь под давлением невзгод. Итак, Павел не хочет, чтобы мы теряли время, забывая о молитве Богу. «Во всякое время» значит то же, что «в хороших и плохих обстоятельствах».

О всех святых. Ничего удивительного, если на молитву подвигает нас собственная немощь. Но совсем иное – молиться без устали, подвигнувшись на это нуждами братьев. Когда настанет такое время, что никто из христиан не будет страдать и нуждаться в нашей поддержке? Посему, если мы остываем к молитве и относимся к ней небрежительно из-за того, что сами ни в чем не нуждаемся, вспомним же, сколь много братьев в этот момент страдает от тяжелейших невзгод, испытывает ужаснейшую скорбь и крайнюю степень нужды. Воистину, мы будем бездушнее камня, если эта мысль не устранит наше оцепенение! Но кто-нибудь спросит: за одних ли верных следует молиться? Отвечаю: Павел наставляет ефесян прежде всего в отношении благочестивых, но одновременно не исключает и остальных. Нет сомнения, что как в других обязанностях любви, так и в наших молитвах в первую очередь надо заботиться о святых.

стих 19

И о мне. Павел особо велит ефесянам вспоминать о нем в своих молитвах. Отсюда мы выводим: никто, покуда странствует в этом мире, не наделен дарами настолько, чтобы не нуждаться в этой братской помощи. Кто более Павла мог бы быть избавлен от такой нужды? Однако он просит братьев помолиться. И делает это без притворства, потому что действительно нуждается в их помощи. Теперь посмотрим, о чем именно просит он молиться. Чтобы ему были даны отверстые уста. Как? Неужели он был нем и боялся проповедовать Евангелие? Вовсе нет. Павел опасался хорошо начав, впоследствии ослабеть. Кроме того, Павел столь пламенно желал утверждать Евангелие, что никогда не был доволен собой. Действительно, если подумать о том, сколь велико достоинство благовестия, мы тут же признаем свою непригодность. Посему Павел добавляет: «как мне должно говорить». Он хочет сказать: свидетельствовать о Евангелии должным образом – редкая добродетель.

Обдумай каждое слово в отдельности. Апостол говорит: «с упованием», означая этим, что свободе открыто и бестрепетно проповедовать Христа противостоит страх. От служителей Христовых требуется охотное и непритворное исповедание истины. Он не хочет давать себе право на хитрость или увертки, дабы двусмысленностью запутать противников. Павел желает отверстых уст, приводящих к простому и ясному исповеданию. Ведь двусмысленные и уклончивые ответы обычно даются сквозь зубы. Итак, под отверстыми устами он разумеет свободу, лишенную какого-либо страха. Но кажется, что это свидетельствует о неверии Павла. Ведь он просит молитв братьев, как бы сомневаясь в собственном постоянстве. Это далеко не так. Павел не ищет, подобно неверующим, средства, чуждого воле Божией или несогласного с Его Словом. Он опирается лишь на те средства, которые дарованы, обетованы и рекомендованы Господом. Господь повелевает верным молиться друг за друга. Отсюда к отдельным верным приходит немалое утешение. Они узнают, что и прочие заботятся об их спасении. И автором всего они признают Бога, зная, что молитвы других возносятся за них не напрасно. Разве подобает отказываться от того, что предлагает Господь? Достаточно и того, что каждый уверен: все его молитвы будут услышаны. Однако, если Бог к Своим щедротам добавил и то, что выслушает молитвы других, разве следует отвергать таковое Его благодеяние? Разве не следует скорее принять его с распростертыми объятиями? Итак, будем помнить: Павел прибегает к молитвам братьев не из-за сомнения или отчаяния, но потому, что страстно желает их. Он не желает упустить ничего из того, что может ему дать Господь. Итак, смешны паписты, выводящие из этого примера необходимость призывания умерших. Ведь Павел писал ефесянам, с которыми непосредственно общался. Но какое общение имеем мы с умершими? Паписты могли бы сказать: на наши пиршества надо приглашать и ангелов, поскольку такого рода служением между людьми возгревается любовь.

стих 21

А дабы. Не только немощные приходят в смущение от слухов или сомнений. Даже стойкие могут иногда испытывать их. Павел упреждает эту опасность. Он посылает Тихика, дабы во всем удостоверить ефесян. Здесь надо обратить внимание на благочестивую заботу Павла о церквах. Ведь перед его взором постоянно маячила смерть. Но ни страх перед смертью, ни забота о себе не мешали ему печься даже о далеких братьях. Кто-то сказал бы, что Павлу достаточно позаботиться о самом себе. И что другие скорее сами должны ему помогать, нежели ожидать помощи от него. Но не таков Павел. Он посылает того, кто должен утешить основанные им Церкви. Тихика он хвалит для того, чтобы его словам доверяли. Но не ясно: сказав о верном в Господе служителе, имел ли в виду Павел публичное служение в Церкви, или оказанные лично ему услуги. Сомнение порождается оттого, что здесь объединены две фразы: возлюбленный брат и верный служитель. Первая относится к самому Павлу, посему то же самое можно сказать и о второй. Но я скорее отношу ее к общественному служению. Маловероятно, чтобы Павел послал кого попало, он послал того, кто обладал достоинством, достаточным, дабы снискать уважение ефесян.

стих 23

Мир братиям. Как и в других приветствиях, я понимаю мир как пожелание благополучного исхода дела. Хотя, если кто-то захочет истолковать его как согласие (поскольку вскоре упоминается о любви), меня и это вполне устроит. Более того, это, кажется, больше подойдет к контексту. Ведь Павел желает, чтобы ефесяне пребывали друг с другом в мире и согласии. И тут же показывает, что это достигается благоволением и согласием. Ибо любовь заставляет людей жить в мире; любовь же эту порождает вера, и любовь является узами веры. Кроме того, в прошении Павла надо отметить следующее: и вера, и любовь, и мир – это дары Божии, посылаемые нам через Христа. Больше того, Христос, как и Отец, – даятель всех этих даров.

стих 24

Благодать со всеми. Смысл таков: Бог относится с благоволением ко всем, кто с чистой совестью любит Иисуса Христа. Греческое слово, которое я, следуя Эразму, перевел как «искренность», на самом деле означает нетление. Это следует отметить ради изящества метафоры. Павел хотел намекнуть: лишь тогда сердце человека избавится от тления, когда всякое лицемерие покинет его. Кроме того, это прошение выступает как пророчество. Будем уверены, что Бог будет милостив к нам, если мы любим искренней любовью Его Сына, в Котором Он даровал нам залог Своей любви. Лишь бы здесь не было лицемерия. Ведь большая часть людей, исповедуя Евангелие, воображает себе туманного Христа, Которого чтит только притворным почитанием. О, если бы сегодня мы не встречали столько примеров того, сколь не напрасно Павел требует искренности в любви ко Христу!