Bible Commentaries
Колоссянам 1

вирши 1-2

Павел ... Апостол. Уже много раз говорилось о том, зачем нужны подобные вступительные слова. Поскольку же колоссяне прежде никогда не видели Павла, его авторитет не был для них столь тверд, чтобы апостолу достаточно было только назвать свое имя. Поэтому Павел говорит, что он – апостол Христов, назначенный по воле Божией. А из этого следует: составляя послания к неизвестным ему людям, апостол поступал вполне обдуманно, коль скоро исполнял возложенное на него от Бога поручение. Ибо апостольство Павла относилось не к одной лишь церкви, а ко всем.

Титул «святые», который апостол приписывает колоссянам, весьма почетен, но, называя их верными братьями, Павел еще больше привлекает к себе их слух ласковым обращением. Все остальное можно почерпнуть из толкований на предыдущие послания Павла.

стих 3

Благодарим Бога. Апостол расхваливает веру и любовь колоссян, дабы утвердить их в воодушевленном и настойчивом продолжении начатого. Кроме того, показывая, что имеет о них подобное убеждение, апостол создает в них дружелюбный настрой, дабы еще больше склонить к принятию его учения. Надо непременно обратить внимание на то, что вместо поздравлений апостол прибегает к благодарениям. Этим он хочет сказать, что во всякой радости мы тут же должны вспоминать о благости Божией, коль скоро все радостное и счастливое, случающееся с нами, – ее непосредственное благодеяние. Кроме того, своим примером Павел учит нас благодарить Господа за то, что Он дает не только нам, но и другим.

Но за что конкретно Павел благодарит Господа? За веру и любовь колоссян. Поэтому он исповедует, что и то, и другое дано им от Бога, иначе благодарение оказалось бы притворным. Действительно, что мы вообще можем иметь, кроме как по щедрости Божией? Если же от Бога к нам приходят и самые малые дары, это тем более верно в отношении двух вышеназванных дарований, в которых заключается суть всего нашего достоинства.

Бога и Отца. Понимай так: Богу, Который есть Отец Христа. Ибо нам не подобает думать о каком-то ином Боге, кроме явившегося нам в лице Своего Сына. Он – единственный ключ, открывающий дверь тем, кто хочет придти к истинному Богу. Ибо Бог для нас Отец только потому, что усыновил нас в Собственном Единородном Сыне и в Нем же явил нам Свое отеческое благоволение.

Всегда молясь о вас. Одни понимают так: всегда благодарим Бога о вас, то есть, благодарим постоянно. Другие так: всегда молясь за вас. Можно истолковать и следующим образом: всякий раз, как молимся за вас, мы благодарим Бога. Но самый простой смысл таков: мы благодарим Бога и одновременно молимся. Апостол хочет сказать, что верующие в этом мире никогда не достигнут совершенства, и у них всегда будет что-то недоставать. Ведь даже тот, кто начал наилучшим образом, может ежедневно сотню раз падать. Так что, пока мы в пути, необходимо постоянно продвигаться вперед. Поэтому, будем помнить: надо радоваться об уже полученной благодати и благодарить за нее Бога, но одновременно следует просить у Него стойкости и преуспевания.

стих 4

 Услышав о вере вашей. Любовь апостола к колоссянам и его заботу об их спасении еще больше усилил слух об их превосходной вере и любви. Действительно, столь выдающиеся дары Божии должны быть для нас весьма значимыми, и мы должны любить их везде, где только они ни встречаются. Апостол говорит о вере во Христа, напоминая нам, что главный объект веры – Иисус Христос. О любви же ко святым Павел говорит не для того, чтобы исключить других, а потому, что каждого соединенного с нами в одном Боге мы должны любить особой любовью. Итак, истинная любовь распространяется на всех людей, коль скоро все они – наша плоть и созданы по образу Божию, но, что касается ее степени, – начинать надобно со своих по вере.

стих 5

В надежде на уготованное вам на небесах (из-за надежды, уготованной вам на небесах). Ибо надежда на вечную жизнь никогда не будет праздной и всегда будет порождать в нас любовь. Ведь тот, кто убежден в сокровище, хранимом для него на небесах, с необходимостью будет воздыхать по нему, презирая мир. Помышление же о небесной жизни приводит нас как к почитанию Бога, так и к усердию в любви.

Софисты злоупотребляют этим свидетельством для возвышения заслуг добрых дел, словно от них зависит надежда на спасение. Но их довод глуп. Ибо из того, что надежда побуждает нас к усердию в добром житии, не следует, что ее надо основывать на делах. Ведь для надежды нет ничего действеннее незаслуженной благости Божией, упраздняющей всякое упование на дела. Впрочем, в слове «надежда» присутствует метонимия, поскольку это слово означает здесь то, на что уповают. Ибо надежда в наших душах и есть та слава, которую мы надеемся обрести на небесах. Однако, говоря, что надежда уготована нам на небе, апостол имеет в виду, что верующие должны быть настолько уверены в обетовании вечного счастья, как если бы уже обрели это сберегаемое для них сокровище.

О чем вы прежде слышали. Коль скоро вечное спасение непостижимо для нашего разума, апостол добавляет, что уверенность в нем дана колоссянам через Евангелие, и одновременно говорит, что не возвещает им ничего нового, но лишь утверждает в уже принятом учении. Эразм перевел эту фразу, как «правдивое слово благовестия». И мне известно, что по обычаю еврейского языка Павел часто использует вместо прилагательного существительное в родительном падеже. Но здесь его слова несут в себе особую эмфазу. Ибо апостол κατ' έξοχήν называет Евангелие словом истины из-за его досточтимости, дабы колоссяне тверже и непоколебимее стояли в уже принятом ими откровении. Таким образом, слово «благовествование» присоединяется здесь в аппозитивном смысле.

стих 6

Как и во всем мире, и приносит плод (как во всем мире приносит плод). Лицезрение широкого успеха благовестия, приводящего многих людей ко Христу, способно как укрепить, так и утешить благочестивых. Конечно, вера в него не зависит от его успешности, и мы веруем не потому, что многие веруют вместе с нами. Даже если бы весь мир отпал от Евангелия, даже если бы обрушилось само небо, совесть благочестивого не должна сомневаться, потому что Бог, на Которого она полагается, остается верным Своему Слову. Но все это не мешает тому, чтобы вера наша получала поддержку всякий раз, как видит проявление силы Божией. А последняя проявляет себя тем могущественнее, чем больше людей приводит ко Христу. Добавь к этому, что во множестве верующих наблюдается исполнение многочисленных пророчеств, простирающих Царство Христово от востока до запада. Разве видеть своими очами исполнение того, что пророки еще задолго предсказали о всемирном распространении Христова Царства, – малая или какая-то обыденная помощь для нашей веры? И то, о чем я говорю, каждый верующий знает из собственного опыта. Итак, Павел хотел этой фразой еще больше воодушевить колоссян, дабы они, повсеместно наблюдая плод и прирост благовестия, принимали его с еще большей пылкостью и рвением.

Слово αύξανόμενον, переведенное мною как «распространяется», отсутствует в некоторых кодексах, но поскольку оно хорошо подходит к контексту, я не захотел его опускать. К тому же из древних толкований явствует, что это чтение было более распространенным.

С того дня, как вы услышали и познали благодать. Это – похвала колоссян за обучаемость, поскольку они тут же приняли здравое учение, а также – похвала за стойкость, поскольку они продолжали пребывать в этом учении. Евангельская вера в собственном смысле называется здесь познанием благодати Божией, ибо никто никогда не вкушал благовестия, если не знал, что Бог примирился с ним, и не принимал спасение, предложенное во Христе.

Фраза «в истине» означает «истинно и без притворства». Ведь, ранее засвидетельствовав, что Евангелие есть несомненная истина, апостол добавляет теперь, что оно истинным образом было преподано колоссянам, причем преподано Епафрасом. Коль скоро все претендуют на проповедь Евангелия, и при этом весьма многие из них – злые делатели, невежество, тщеславие или жадность которых искажает его чистоту, весьма важно отличать верных служителей от неверных. И не достаточно только хвататься за слово «Евангелие», если не знать при этом, что оно – истинное благовестие, проповеданное Павлом и Епафрасом. Поэтому Павел самолично подтверждает учение Епафраса, дабы удержать в нем колоссян и на деле отвадить их от мошенников, стремящихся ввести чуждые учения. Одновременно он наделяет самого Епафраса замечательным титулом, упрочивающим его авторитет. Кроме того, сказав, что Епафрас засвидетельствовал об их любви, апостол внушает колоссянам взаимную любовь к этому человеку. Ибо тех, кого он знал как верных служителей Христовых, Павел везде старается похвалить, тем самым внушая поместным церквям любовь к этим людям. Как и наоборот, служители сатаны прежде всего стремятся к тому, чтобы лживыми речами отвадить простаков от добросовестных пастырей.

Любовь в духе я понимаю вместе со Златоустом как духовную любовь, хотя и не согласен с ним в том, что он говорит выше. Духовная же любовь есть та, которая, невзирая на мир, полностью посвящена благочестию и как бы имеет внутренний корень, отличаясь этим от вызываемой внешними причинами плотской дружбы.

стих 9

Посему и мы. Прежде апостол показал свою любовь к колоссянам в благодарении. Теперь же он показывает ее в усердии к молитве. Действительно, чем явственнее в ком-то благодать Божия, тем больше должны мы принимать и почитать этих людей и заботиться об их спасении. За что же молится здесь апостол? Чтобы они лучше познали Бога. Этим он хочет сказать, что им еще кое-чего недостает. Таким образом, апостол пролагает дорогу для своих наставлений и обостряет внимание слушателей к своему учению. Ибо думающий, будто он уже познал все достойное знания, презирает и гнушается всем, что ему говорят другие. Поэтому апостол отваживает колоссян от подобного мнения, дабы оно не стало препятствием, мешающим им преуспевать и отшлифовывать то, что уже было в них начато.

Какого же познания желает апостол колоссянам? Познания воли Божией. Этой фразой Павел отвергает все людские измышления и любые умствования, чуждые Слову Божию. Ибо волю Бога следует искать только в Его же Слове. Апостол добавляет: «во всякой премудрости», – подчеркивая тем самым, что единственное правило правого мудрствования есть воля Божия, о которой он упоминал раньше. И лишь тот умеет правильно мудрствовать, кто желает знать только то, что Богу было угодно нам открыть. Если же мы пожелаем большего, то будем только безумствовать, переступая положенные пределы.

Под словом συνέσεως, переведенным мною как «разумение», я понимаю рассудительность, проистекающую из понимания. И то, и другое Павел называет духовным, поскольку мы достигаем их не иначе, как под руководством Духа. Ибо душевный человек не воспринимает того, что относится к Богу. И покуда люди управляются плотским разумом, у них есть собственная мудрость, но являющаяся чистой суетою, как бы она им самим ни нравилась. Мы знаем, какое богословие процветает в папстве, что содержат в себе книги философов, и какая мудрость ценится людьми. Но будем помнить: единственная мудрость, восхваляемая Павлом, заключается в воле Божией.

стих 10

Чтобы поступали достойно Бога. Прежде всего, апостол учит тому, какова цель духовного разумения, и для чего надо преуспевать в школе Божией: для того, чтобы жить достойно Бога. Иными словами, из нашей жизни должно явствовать, что мы не напрасно научены Богом. И все не прилагающие усилия для достижения этой цели возможно будут много работать и усердно стараться, но все это будет лишь блужданием по закоулкам без какого-либо результата.

Кроме того, апостол увещевает: если мы хотим жить достойно Бога, то прежде всего должны сообразовать всю нашу жизнь с Его волей, отрекшись от собственного разума и распрощавшись с чувствованиями плоти. И Павел снова подтверждает эту мысль, добавляя фразу «во всяком повиновении», или, как обычно говорят, «благоугождении». Поэтому, если спросят: какая именно жизнь достойна Бога, – ответом будет данное Павлом определение. Эта жизнь заключается в том, чтобы, отрекшись от угождения людям и от всякого плотского разумения, стремиться только к угождению Богу. Отсюда и следуют добрые дела, то есть – плоды, которых требует от нас Бог.

Возрастая в познании Бога. Апостол снова говорит о том, что колоссяне не преуспели настолько, чтобы не нуждаться в дальнейшем возрастании. Это увещевание приготовляет и как бы призывает их к усердию в деле преуспевания, дабы они проявили расположенность к слушанию и обучению. И пусть все верующие принимают сказанное здесь колоссянам, как относящееся также и к ним, а увещевание о том, что надо возрастать в учении благочестия до самой смерти, пусть считают самым общим и применительным ко всем.

стих 11

Укрепляясь всякою силою. Ранее апостол просил дать колоссянам как само здравое разумение, так и его правильное использование. Теперь же он молится об их воодушевлении и стойкости. Таким образом, апостол сообщает колоссянам о присущей им немощи, отрицая, что они будут сильными без помощи Божией. Более того: чтобы еще больше возвеличить сию благодать, апостол добавляет, что укрепление происходит «по могуществу славы Его». Павел как бы говорит: никто не может устоять, опираясь на собственную силу, и, наоборот, сила Божия величественно проявляет себя в том, что укрепляет нас в немощи.

Наконец, Павел учит, в чем именно должна выражаться крепость верующих: во всяком терпении и великодушии. Ведь несение креста постоянно упражняет верующих в этом мире. Ежедневно возникают тысячи искушений, способных внушить им отчаяние, и, кроме того, они не видят ничего из обещанного им Богом. Поэтому им необходимо укрепиться воистину чудесным терпением, дабы исполнилось пророчество Исаии (30:15): в надежде и молчании будет крепость ваша.
Фразу же «с радостью» лучше соединить с приведенным выше предложением (Некоторые соединяют. И это хорошо подходит, поскольку терпение поддерживается только окрыленностью души. Однако, коль скоро более распространено другое чтение, и смысл его также весьма подходит к контексту, я не захотел от него отступать.). Ведь, хотя у латинян более распространено другое чтение, все греческие кодексы согласны с приведенным мною вариантом. Действительно, терпение поддерживается только окрыленностью души, и твердо стоит лишь тот, для кого стойкость сладостна.

стих 12

Благодаря. Апостол возвращается к благодарению и, пользуясь этим поводом, перечисляет благодеяния, данные нам через Христа. Таким образом, Павел приступает к полному описанию нашего Спасителя. Ведь хорошо знать, что же истинно представляет Собой Христос, – было для колоссян единственным средством от всех козней лжеапостолов. Почему еще нас увлекает за собой столько разных учений, если не потому, что нам неизвестна сила Христова? Ибо только Христос может сделать так, чтобы все прочее стало для нас суетой. Поэтому сатана больше всего стремится затуманить перед нами образ Христа. Он знает, что таким образом откроется дверь для какой угодно лжи и обмана. Итак, вот единственное основание как для сохранения, так и для восстановления чистого учения: иметь перед глазами Христа и видеть Его Таким, Каков Он, действительно, есть со всеми Своими благодеяниями, дабы истинно чувствовать Его силу.

И речь здесь идет вовсе не об имени Спасителя. Ибо паписты, как и мы, исповедуют Христа, но, между тем, сколь сильно они от нас отличаются! Они исповедуют Христа Сыном Божиим, но при этом переносят Его силу на других, распределяя ее повсюду, и, таким образом, делают Христа почти бессильным. По крайней мере, они лишают Христа большей части Его славы, дабы Он, называясь Сыном Божиим, не являлся при этом Тем, Кем по воле Отца должен для нас быть. И если бы паписты от всей души приняли то, что написано в этой главе, между ними и нами тут же воцарился бы мир. Однако в этом случае пало бы все папство, поскольку оно стоит только на неведении Иисуса Христа. И это, безусловно, признает всякий, кто размыслит о сказанном в настоящей главе. Ведь речь здесь идет лишь о том, чтобы мы знали: Христос есть начало, середина и конец, у Него следует просить все, а вне Христа ничего нельзя найти, и ничего нет. А теперь пусть читатели обратят пристальное внимание на то, какими красками живописует Христа Павел.

Призвавшего нас к участию (сделавшего нас пригодными). Апостол продолжает говорить об Отце, коль скоро Он – начало и, так сказать, производящая причина нашего спасения. Как имя «Бог» ясно говорит нам о величии его обладателя, так и имя «Отец» свидетельствует о милости и благоволении Того, Кто его носит. И в Боге нам подобает видеть оба этих качества, дабы Его величие внушало нам страх и почтение, а Его отеческая любовь – упование. Поэтому Павел не напрасно соединяет эти два слова, если выбрать чтение, которому последовал древний переводчик, и с которым согласны некоторые древнейшие греческие кодексы. Хотя нет ничего глупого и в том, если сказать, что Павел довольствовался только словом «Отец». Кроме того, как слово «Отец» с необходимостью свидетельствует нам о несравненной благодати Божией, так и слово «Бог» неизбежно внушает восхищение перед Его великой благостью, состоящей в том, что Тот, Кто является Богом, проявил к нам столь громадное снисхождение.

За какое же благодеяние Павел благодарит Бога? За то, что Бог сделал его и других пригодными к участию в наследии святых. Ибо мы рождаемся сынами гнева, изгнанниками из Царства Божия. И только усыновление Божие делает нас пригодными к Его Царству. Усыновление же зависит от незаслуженного избрания. И Дух возрождения есть печать усыновления. Фраза же «во свете» добавлена апостолом для того, чтобы служить антитезисом мраку царства сатаны.

стих 13

Избавившего нас (исхитившего нас). Вот начало нашего спасения, состоящее в том, что Бог исхищает нас из гибельной бездны, в которой мы оказались. Ведь там, где отсутствует Его благодать, царит один лишь мрак, как и сказано у Исаии (60:2): вот, мрак покроет землю, и тьма – народы, над тобою же взойдет Господь, и слава Его будет в тебе видима. Тьмою же, во-первых, называемся мы сами, а во-вторых, весьма мир и сатана, князь этой тьмы, под тиранией которого мы находимся до того, как нас избавляет десница Христова. Отсюда вывод: весь мир со своей напускной мудростью и праведностью перед Богом есть не что иное, как тьма, коль скоро вне Царства Христова нет никакого света.

И введшего в Царство (и перенесшего в Царство). Перенос в Царство Христово есть как бы признак нашего будущего блаженства, ибо в этом случае мы переходим от смерти к жизни. И это Павел также приписывает благодати Божией, дабы никто не думал, что достиг подобного блага собственными стараниями. Итак, как наше избавление от рабства греху и смерти, так и перенесение нас в Царство Христово есть исключительно дело Божие. Христа же апостол зовет Сыном Любви, или Тем, Кого возлюбил Бог Отец, коль скоро только в Нем успокаивается душа Отца, как сказано в Matthew 17:5, и через Него Отец любит всех остальных. Ибо следует думать так: мы угодны Богу только через Иисуса Христа. Также нет сомнения, что здесь апостол косвенно указывает на вражду между Богом и людьми до тех пор, пока через Посредника между ними не установится любовь.

стих 14

В Котором мы имеем искупление. Апостол продолжает свою речь и говорит, что наше спасение целиком заключается во Христе, и что Он один, будучи началом и целью всего, должен первенствовать и превозноситься над всем творением. Во-первых, Павел говорит, что во Христе мы имеем прощение грехов. И эти два слова соединены друг с другом в аппозитивном смысле. Ведь Бог, прощая нам грехи, несомненно избавляет нас от приговора к вечной смерти. И то, что нам больше не вменяются грехи, составляет нашу свободу и наше торжество над смертью. И апостол говорит, что это искупление добыто кровью Христовой, коль скоро все грехи мира были изглажены жертвоприношением Его смерти. Итак, будем помнить: только кровь Христова – плата за наше примирение с Богом, и поэтому богохульно все, что паписты болтают о своих сатисфакциях.

стих 15

Который есть образ Бога невидимого. Рассуждая о Христовой славе, апостол поднимается еще выше. Он называет Христа образом невидимого Бога, давая тем самым понять, что только через Него являет Себя в противном случае совершенно невидимый Бог, согласно сказанному: Бога не видел никто никогда, Единородный, сущий в лоне Отчем, Он явил (John 1:18). Знаю, как обычно толковали это место древние. Споря с арианами, они выводили из этого отрывка равенство Сына с Отцом и Его όμουσίαν Отцу. Между тем, они умалчивали о главном, о том, каким образом Отец дает Себя познать в лице Иисуса Христа. Довод же Златоуста, построившего всю свою защиту на слове «образ», и заявлявшего, что творение не может называться образом Творца, весьма шаток. Больше того, его опровергает сам Павел, сказавший прямо (1 Corinthians 11:7), что муж есть образ и слава Божия.

Итак, дабы опираться только на твердые доводы, отметим следующее: слово «образ» указывает здесь не на сущность, а на отношение к нам. Христос потому зовется образом Божиим, что некоторым образом делает Бога видимым для нас. Хотя из этого можно сделать вывод и об Его όμουσία с Отцом. Ведь Христос не представлял бы Бога истинно, если бы не был по сущности Словом Божиим, коль скоро здесь идет речь не о тех качествах, которые сообщаются от Бога тварям и подобают также сотворенным вещам, а о совершенной премудрости Божией, Его благости, праведности и силе, для изображения которых не достаточно ни одного творения. Итак, пусть слово «образ» служит для нас мечом в борьбе с арианами, однако следует начинать с уже упомянутой соотнесенности

Христа с нами и не настаивать на одной лишь сущности. Итог состоит в следующем: Сам по Себе, то есть в Своем обнаженном величии, Бог невидим для нас, причем Он невидим не только телесными очами, но и человеческим разумом; открывается же нам Бог в одном лишь Христе, в Котором мы созерцаем Его, как в зеркале. Ибо во Христе Бог являет нам Свою праведность, благость, премудрость, силу и, в конечном итоге, всего Себя. Итак, будем остерегаться искать Бога где-либо еще, ибо вне Христа все претендующее на имя «Бог» на деле представляет собой только идола.

Рожденный прежде всякой твари (перворожденный всей твари). Апостол тут же указывает на причину такого названия: ибо в Нем создано все. Как и в третьем по счету стихе Сын называется перворожденным из мертвых, поскольку через Него мы все воскресаем. Итак, Христос перворожденный не только потому, что предшествовал всем творениям в смысле времени, но и потому, что Отец родил Его, чтобы через Него было создано все, чтобы Он был как бы ипостасью или основой для всего. Ариане же весьма глупы, выводя отсюда сотворенность Сына. Ведь здесь речь идет не о том, чем Сын является Сам по себе, а о том, как Он соотносится с другими.

стих 16

Видимое и невидимое. Приведенное выше различение между небесным и земным включает в себя все видимое и невидимое. Однако, поскольку Павел прежде всего имел в виду ангелов, он подчеркнуто упоминает о невидимом. Итак, через Сына Божия созданы не только видимые, но и духовные небесные творения. Следующая же фраза «престолы ли» и т.д. означает «как бы они ни именовались».

Под престолами некоторые разумеют ангелов. Я же думаю, что здесь скорее идет речь о небесном дворце величия Божия, который следует представлять себе не таким, каким его может постичь наш разум, а таким, какой подобает Самому Богу. Мы видим солнце, луну и все украшение небосвода, но слава Царства Божия сокрыта от наших чувств, поскольку она духовна и превышает небеса. Итак, будем понимать под престолами седалище блаженного бессмертия, не подверженное никакой перемене.
Остальные же названия без всякого сомнения обозначают ангелов. Апостол называет их властями, начальствами, господствами, и не потому, что у них есть какое-то собственное царство или собственная сила, а потому, что ангелы – служители Божией силы и Божиего господства. Вполне привычно, в той мере, в какой Бог являет Свою силу в творениях, переносить на них Его имена. Таким образом, только Бог – Господь и Отец в собственном смысле слова, но отцами и господами называются также те, кого Он удостоил такой чести. По этой же причине богами называются также ангелы и судьи. Так что в этом отрывке ангелы наделены действительно величественными титулами. Но они говорят не о том, что могут ангелы сами по себе или отдельно от Бога, а о том, что делает через них Бог, и какие поручил им служения. Эти титулы следует понимать так, чтобы ни в чем не умалялась слава единого Бога. Ведь Он сообщает Свою силу ангелам, но не так, чтобы лишить этой силы Самого Себя; действует через них, но не так, чтобы отдать им Свое могущество; заставляет Свою славу сиять в них, но не так, чтобы затемнить ее в Самом Себе. И Павел вполне сознательно величественно превозносит достоинство ангелов, дабы никто не подумал, будто оно мешает Христу первенствовать над всем. Апостол пользуется этими именами как бы в качестве уступки. Он как бы говорит: какими бы яркими титулами ни украшались ангелы, все их величие ни в чем не умаляет Иисуса Христа. Те же, кто философствует утонченнее, пытаясь вывести из этих названий различие ангельских чинов, пусть наслаждаются своим остроумием, но знают при этом, что далеко уходят от мысли апостола.

стих 17

Все Им (Все через Него) и для Него создано. Апостол подчиняет ангелов Христу, используя четыре довода. Во-первых, они не должны затемнять Христову славу, коль скоро через Него созданы. Во-вторых, их создание соотносится со Христом как со своей законной целью. В-третьих, Сам Христос существовал всегда, еще до их сотворения. В-четвертых, Христос поддерживает их Своею силой и сохраняет их в присущем им состоянии. Хотя апостол утверждает это не об одних ангелах, но и обо всем мире. Он помещает Сына Божия на высочайшем престоле, говоря, что Он председательствует как над ангелами, так и над людьми, и упорядочивает все творения, земные и небесные.

стих 18

Глава тела. Прежде рассказав в целом о превосходстве Христа и о Его верховном начальстве над всеми творениями, апостол возвращается к тому, что особым образом относится к Церкви. В слове «глава» другие толкователи видят множество аллюзий. Действительно, немного ниже апостол воспользуется тем же словом в том же смысле и скажет, что как глава в человеческом теле играет роль корня, от которого живительная сила распространяется во все члены, так и жизнь Церкви проистекает от Иисуса Христа. Здесь же, на мой взгляд, апостол прежде всего говорит об управлении. Он учит, что только Христос имеет власть управлять Церковью, что только на Него должны взирать верующие, что только от Него зависит единство всего тела.

Паписты, желая обосновать тиранию своего идола, говорят, что Церковь будет άκέφαλον, если папа не будет господствовать в ней в качестве главы. Однако Павел не уступает подобной чести даже ангелам и, при этом, не лишает Церковь Главы, поскольку Христос не только присваивает Себе этот титул, но и истинно ему соответствует. Мне известно, к какой уловке прибегают паписты: якобы папа является лишь служебным главою. Но титул главы настолько священен, что не должен ни под каким предлогом переноситься на какого-то смертного человека, особенно если этого не повелел Христос. Скромнее выражался Григорий, который писал, что Петр был пусть и главным, но все-таки членом Церкви, как и другие апостолы, и находился вместе с ними под властью Единого Главы, Посл. 92, Colossians 4:0.

Он – начаток (начало). Поскольку для греков άρχή иногда означает цель, с которой соотносится все, можно было бы понять так, что Христос – άρχήν именно в этом смысле. Но я предпочитаю толковать слова Павла по-другому: Христос – начало, коль скоро Он – перворожденный из мертвых. Ибо воскресение есть восстановление всего, а значит оно – начало второго и нового творения, коль скоро первое претерпело порчу от падения первого человека. Итак, поскольку Христос, воскреснув, стал предзнаменованием Царства Божия, он заслуженно называется началом. Ибо мы лишь тогда воистину начинаем жить с Богом, когда обновляемся, чтобы стать новой тварью. Перворожденным же из мертвых Христос называется не только потому, что воскрес первым, но и потому, что вернул жизнь другим, как и в другом месте Он зовется начатком воскресших (1 Corinthians 15:20).

Дабы иметь Ему во всем. Отсюда апостол заключает, что Христу подобает первенство во всем. Ведь, если Он – творец и восстановитель всего, подобная честь принадлежит Ему несомненно и по праву. Хотя фразу «во всем» можно понять двояко: или «во всех творениях», или «во всяком деле». Но это не так уже важно, коль скоро апостол просто подчиняет все власти Христовой.

стих 19

Ибо благоугодно было. Чтобы еще больше удостоверить сказанное ранее о Христе, апостол добавляет, что так постановило провидение Божие. И действительно, чтобы мы почтительно поклонялись подобной тайне, нас необходимо отослать к ее источнику. И, по словам апостола, то, что во Христе обитает всякая полнота, произошло именно по замыслу Божию. Он имеет в виду полноту праведности, премудрости, силы и всяческих благ. Ведь Бог все что имеет передал Своему Сыну, дабы прославиться в Нем, как сказано у John 5:20. Одновременно апостол увещевает: всякое благо, просимое нами для своего спасения, следует черпать из этой полноты Христовой, поскольку Бог постановил, что только через Сына будет сообщать людям Себя и Свои дары. Апостол как бы говорит: Христос для нас все, и вне Христа у нас ничего нет. Отсюда следует, что все принижающие Христа, преуменьшающие Его силу, лишающие Его присущих Ему служений или отнимающие хотя бы каплю из этой полноты, по мере своих сил расстраивают вечный замысел Божий.

стих 20

И чтобы посредством Его примирить с Собою все. То, что мы можем соединиться с Богом не иначе, как через Христа, также представляет собой величественною похвалу Спасителю. Во-первых, размыслим о том, что наше счастье заключается в общении с Богом, и наоборот, что нет ничего несчастнее для нас, чем отчуждение от Него. Итак, апостол возвещает, что мы блаженны только через Христа, коль скоро Он является узами, соединяющими нас с Богом. И наоборот, вне Христа мы – самые несчастные и полностью отлучены от Бога. Будем помнить, что приписываемое здесь Христу принадлежит Ему в собственном смысле, так что никакую часть этой славы нельзя перенести на кого-либо еще. Поэтому здесь подразумевается антитезис: если все это – прерогатива Христа, она ни в коем случае не принадлежит кому-то другому. И апостол явно спорит здесь с теми, кто воображал примирителями ангелов и думал, будто доступ к Богу нам открывается в том числе и через них.

Примирить ... Кровию креста Его. Апостол говорит об Отце, о Его умилостивлении по отношению к тварям через Христову кровь. Он называет эту кровь кровью креста, поскольку кровь Христова стала залогом и платой за наше примирение с Богом, будучи пролитой на кресте. Ибо Сыну Божию надлежало стать умилостивляющей жертвой и взять на Себя вину за грех, дабы мы стали в Нем праведностью Божией. Итак, кровь креста означает здесь кровь жертвы, принесенной на кресте для укрощения гнева Божия.

Добавляя же «через Него», апостол не говорит ничего нового, но яснее излагает и глубже укореняет в наших душах сказанное ранее, а именно: Христос – единственный творец примирения в том смысле, что исключает всяких иных посредников. Ведь никто другой не был за нас распят. Поэтому только через Него и ради Него Бог умилостивляется по отношению к нам.

И земное, и небесное (как земное, так и небесное). Если угодно понимать под этими словами только разумные творения, то речь идет об ангелах и людях. Хотя нет ничего глупого и в том, чтобы распространить сказанное на все творение. Но чтобы не было нужды в более тонком философствовании, отнесем эту фразу к ангелам и людям. В отношении последних нет никакой трудности. Люди, действительно, нуждаются в примирителе с Богом. Вопрос же об ангелах представляется весьма сложным. Зачем примирение там, где не было никакой ссоры? Многие, руководствуясь этим доводом, толкуют данное место так: ангелы пришли к согласию с людьми, и таким образом небесное вновь стало дружить с земным. Но слова Павла звучат иначе: «Бог примирил с Собою», – поэтому это толкование весьма натянуто. Значит, нам остается понять, в каком именно смысле говорится о примирении ангелов и людей. Я утверждаю, что люди примирены с Богом потому, что ранее были отчуждены от Него из-за греха, потому что Бог осудил бы их на погибель, если бы благодать Посредника не заступилась за них и не укротила Божий гнев.

Итак, способ примирения между Богом и людьми состоял в том, что через Христа упразднилась их взаимная вражда, и Бог из судьи стал для людей Отцом. Однако между Богом и ангелами были совершенно иные отношения. Ибо в этом случае не было никакого отпадения, никакого греха, а значит, и никакого отчуждения. Но ангелов также надлежало примирить с Богом по двум причинам. Коль скоро они – твари, им постоянно грозила бы опасность падения, если бы их не укрепила Христова благодать. А укорениться в праведности и больше не бояться падения или отступничества – немаловажно для постоянного мира с Богом. Кроме того, в том послушании, которое ангелы выказывают Богу, нет того исключительного совершенства, которое угождало бы Богу во всех отношениях и не нуждалось бы в снисхождении с Его стороны. Именно об этом, без всякого сомнения, и говорится в книге Иова (4:18): в ангелах Своих обнаружит беззаконие. Ведь, если отнести сказанное к дьяволу, утверждение будет звучать банально. Иов же говорит о том, что наивысшая чистота духов окажется грязью, если мерить ее мерками праведности Божией.
Итак, установлено, что в ангелах нет такой праведности, которая была бы достаточна для полного соединения с Богом. Поэтому они нуждаются в Примирителе, через Которого полностью прилепляются к благодати Божией. Поэтому Павел прав, когда, отрицая, что благодать Христова относится только к людям, делает ее общей для них и ангелов. И отсылая ангелов к Посреднику, дабы по Его благодеянию они имели с Богом прочный мир, апостол вовсе не наносит им оскорбления. Если же кто под предлогом всеохватности фразы поставит вопрос и в отношении бесов и спросит: не является ли Христос Примирителем и для них? – отвечаю, что Христос не является Примирителем даже для нечестивых людей. Хотя, признаю, что здесь имеется различие, ибо нечестивым предлагается благодеяние искупления, а бесам – нет. Однако все это никак не относится к словам Павла, утверждающим лишь то, что только через Христа к Богу прилепляются все твари, имеющие с Ним хоть какую-то связь.

стих 21

И вас, бывших. Теперь апостол приспосабливает общее учение к самим колоссянам, дабы они поняли, что будут весьма неблагодарны, если отойдут от Христа и примут вместо Него какие-то новые измышления. Здесь следует отметить порядок, которого придерживается апостол. Ибо конкретное приложение учения затрагивает людей больше, чем простое его изложение. Кроме того, апостол отсылает колоссян к их собственному опыту, дабы они разглядели упомянутое благодеяние искупления в самих себе. Павел как бы говорит: вы сами являетесь свидетельством той благодати, о явлении которой людям через Христа я непрестанно проповедую. Ибо раньше вы были отчуждены от Бога, были Его врагами, а теперь приняты в Его любовь. И почему так произошло? Потому что Бог, умиротворившись через смерть Христову, стал снова вам благоволить. Хотя в этой фразе присутствует замена действующего лица. Ибо то, чему ранее апостол учил в отношении Отца, теперь он переносит на Иисуса Христа. Именно так и надлежит толковать его слова «в теле плоти Его».

Слово же δίανοίας я считаю поставленным для усиления смысла. Павел как бы говорит: вы были отчуждены от Бога полностью и всем своим помышлением. Он делает это, чтобы никто не воображал себе частичного отчуждения в философском смысле, подобно папистским богословам, относящим отчуждение только к низшим вожделениям. Нет, – говорит Павел, – то, что сделало вас ненавистными для Бога, охватывает весь ваш разум. В конечном итоге, апостол хочет выразить мысль о том, что человек, каков он есть, полностью удален от Бога и является Его врагом.

Древний переводчик использует слово «чувство», а Эразм – «разум», я же воспользовался словом «помышление», потому что французы иногда называют так намерение. Ибо у греческого слова именно такой смысл, да и контекст речи Павла требует именно такого понимания. Далее, слово «враг», имея как пассивный, так и активный смысл, подходит нам в обоих этих смыслах, покуда мы пребываем вне Христа. Ибо, во-первых, мы рождаемся чадами гнева, а, во-вторых, все помышления нашей плоти есть вражда против Бога.

В злых делах. Апостол доказывает наличие в нашем сердце затаившейся ненависти, ссылаясь на производимые ею результаты. Коль скоро люди претендуют на полную невиновность, Бог демонстрирует их нечестие внешними делами, доколе не обличит их окончательно. Об этом подробнее говорится в Romans 1:19. Далее, то, что мы читаем здесь о колоссянах, полностью относится и к нам. Ибо мы никак не отличаемся от них по природе. Разница лишь в том, что одни призываются сразу же от утробы матери, и Бог упреждает их злобу, не давая ей проявиться в видимых плодах, а другие возвращаются в овчарню только после того, как прожили в заблуждении большую часть жизни. Но все мы нуждаемся во Христе – Примирителе, коль скоро все мы – рабы греха. И там, где есть грех, между Богом и людьми всегда присутствует вражда.

стих 22

В теле плоти Его. На первый взгляд фраза звучит абсурдно. Но словосочетание «тело плоти» означает человеческое тело, которого Сын Божий приобщился вместе с нами. Итак, апостол имел в виду, что Сын Божий облекся в принадлежащую нам природу, что Он, дабы быть нашим Посредником, носил смиренное, земное, подверженное многим немощам тело. Добавляя же «через смерть», Павел снова отсылает нас к жертве. Ибо Сыну Божию надлежало стать и причастником нашей плоти, дабы быть нашим братом, и жертвою посредством Своей смерти, дабы умилостивить к нам Отца. (Предыдущие издания добавляли: Я предпочел перевести плоти Его, а не Своей, поскольку важно, что именно Отец сделал через Сына.)

Чтобы представить вас святыми. Это – вторая и главная часть нашего спасения, состоящая в обновлении жизни. Ибо все благодеяние искупления главным образом заключается в двух действиях: прощении грехов и духовном возрождении, Jeremiah 31:33. Великим было уже то, о чем апостол говорил ранее: смертью Христовой для нас была обретена праведность, дабы по упразднении грехов мы стали благоугодными Богу. Теперь же Павел учит, что к этому благодеянию добавляется еще одно, столь же великое, а именно: дарование Святого Духа, изменяющего нас в образ Божий.

Этот отрывок достоин пристального внимания. Действительно, нам не дается незаслуженная праведность во Христе, если мы не возрождаемся Духом к послушанию праведности. Как и в другом месте (1 Corinthians 1:30) Павел учит, что Христос стал для нас праведностью и освящением. Праведность мы обретаем из-за незаслуженного принятия нас Богом, а освящение – по дару Святого Духа, когда становимся новыми людьми. И между обоими видами благодати существует неразрывная связь. Впрочем, отметим, что это освящение только начинается в нас и возрастает изо дня в день. Оно не достигает совершенства, доколе Христос не явится вторично для восстановления всего.

Целестинцы и пелагиане некогда злоупотребляли этим местом для упразднения благодати прощения грехов. Они воображали такое совершенство в этом мире, которое удовлетворило бы суду Божию, делая излишним Его милосердие. Павел же учит здесь не тому, что достижимо в этом мире, а тому, какова цель нашего призвания, и какие блага приносит нам Иисус Христос.
23) Если только пребываете. Увещевание к стойкости, посредством которого Павел учит колоссян, что вся дарованная им до этого момента благодать будет напрасной, если они не пребудут в чистоте благовестия. Он имеет в виду, что колоссяне еще находятся в пути и не достигли цели. Поскольку в то время их вере угрожали лжеапостолы, Павел живописует перед ними убежденность веры, повелевая колоссянам твердо на ней основываться. Ибо вера – это не простое мнение, падающее от первого дуновения, но обладает твердостью и стойкостью, противящейся всем козням ада. Поэтому все папское богословие никогда не даст даже самого слабого вкушения истинной веры. Ведь в качестве аксиомы оно принимает положение о том, что следует всегда сомневаться как в отношении текущего пребывания в благодати, так и в отношении конечной стойкости.

Затем апостол отмечает связь между верой и Евангелием, говоря, что колоссяне будут твердыми в вере в том случае, если не отойдут от надежды благовестия, то есть надежды, воссиявшей нам через Евангелие. Ведь где благовестие, там и надежда на вечное спасение. Но будем помнить: совокупность всего вышеперечисленного содержится во Христе. Поэтому апостол заповедует здесь избегать любого учения, уводящего от Христа и занимающего людей чем-то иным.

Которое вы слышали. Поскольку лжеапостолы, уродовавшие Христа и разрывавшие Его на части, также кичились словом «Евангелие», и коль скоро сатане для ниспровержения евангельской истины вполне привычно смущать совесть лжеименным благовестием, Павел подчеркивает, что подлинно и несомненно лишь то Евангелие, которое колоссяне уже слышали от Епафраса, отваживая их тем самым от всех прочих учений. Кроме того, в качестве подтверждения апостол добавляет, что это Евангелие уже проповедано всему миру. Действительно, великая поддержка для веры – слышать о том, что с тобой соглашается вселенская Церковь, и что ты следуешь именно тому учению, которому учили апостолы, и которое принято везде.

Паписты, используя этот довод, пытаются нападать на нашу проповедь, но их притязания смешны. Они говорят, что наша проповедь не везде принимается с одобрением и похвалою, коль скоро с нею соглашаются лишь немногие. Но, даже надорвавшись, они никогда не лишат нас следующего оправдания: мы преподаем сегодня лишь то, что некогда проповедовали пророки и апостолы, и что послушно принимается всем сонмом святых. Ибо Павел не имел в виду, что Евангелие должно поддерживаться согласием всех веков, что в случае отвержения Евангелия его авторитет стал бы непрочным. Скорее он подразумевал заповедь Христову: идите, проповедуйте Евангелие всей твари. А эта заповедь связана с многочисленными пророческими предсказаниями, возвещавшими распространение Царства Христова по всему миру. Ибо что еще хочет сказать Павел, если не то, что живые воды, истекшие от Иерусалима и уже разлитые по всему миру, оросили в том числе и колоссян. И мы не напрасно, не без плода и утешения хвалимся тем, что имеем именно то благовестие, которое по распоряжению Господню проповедано среди всех народов, принято всеми церквями, в исповедании которого жили и умерли все благочестивые.
Действительно, против всевозможных нападок согласие вселенской Церкви, воистину достойной столь замечательного титула, подает нам немалую помощь. Мы охотно подписываемся под учением Августина, опровергшего донатистов прежде всего тем, что по их мнению церкви еще не слышали и не узнали подлинного Евангелия. Августин рассуждал правильно. Если истинно Евангелие, предлагаемое без какого-либо одобрения Церкви, отсюда следует, что многочисленные обетования, предсказывавшие распространение благовестия по всему миру и утверждавшие, что дети Божии соберутся из всех народов и стран, оказались пустыми и лживыми. Но какое отношение имеет это к папистам? Распрощавшись с пророками и апостолами и позабыв о древней Церкви, они выдают свое отпадение от благовестия за кафолическое согласие. Но разве оно на него похоже? Поэтому, когда возникает спор по поводу согласия Церкви, следует обратиться к апостолам и их проповеди, что и делает здесь Павел. Далее, чтобы никто не понял указание на вселенскость в суеверном смысле, отметим следующее: Павел имеет в виду лишь то, что евангельская проповедь разлилась вширь и вдаль, заполонив собою весь мир.

Которого я, Павел. Теперь апостол говорит о себе, что весьма способствовало достижению поставленной им цели. Ведь в учительском служении надо всегда остерегаться самозванства. Поэтому, чтобы утвердить свои права и свой авторитет, апостол свидетельствует о порученном ему служении. Он так соединяет свое апостольство с верой колоссян, что, по его словам, они не могут отвергнуть его учение, не отвергая при этом и принятое ими Евангелие.

стих 24

Ныне радуюсь. До этого апостол утверждал свой авторитет, основываясь на собственном призвании, теперь же он озабочен тем, чтобы узы и гонения, претерпеваемые им за Евангелие, ни в чем не принижали честь его апостольства. Ибо сатана пользуется и этими предлогами, чтобы внушить презрение к рабам Божиим. Кроме того, апостол собственным примером воодушевляет колоссян не бояться преследований и, расхваливая свое рвение, внушает еще большее уважение к своей персоне. Больше того, Павел особым образом подтверждает свою любовь к адресатам, утверждая, что охотно претерпевает ради них всяческие скорби.

Откуда происходит его радость? – спросит кто-нибудь. Оттого, что апостол видел плод своих трудов. Он как бы говорит: для меня приятна скорбь, претерпеваемая ради вас, коль скоро я вижу, что не напрасно страдаю. И в Первом Послании к Фессалоникийцам он также говорит, что радуется во всякой нужде и скорби, услышав о вере тех, кому адресовал послание.

Восполняю недостаток. Союз «и» я понимаю здесь как указание на причину. Апостол объясняет, почему он радуется в страданиях. Потому что в этом случае он соучаствует Христу. И нет ничего блаженнее этого соучастия. Здесь апостол предлагает утешение всем благочестивым. Оно состоит в том, что во всех невзгодах, особенно претерпеваемых ради Евангелия, они становятся причастниками креста Христова, дабы наслаждаться вместе с Ним участием в блаженном воскресении. Больше того, апостол утверждает, что так восполняется недостаток Христовых скорбей. Ведь, как он говорит в Romans 8:29: кого

Бог избрал, тех и предопределил стать подобными образу Христову, дабы Он был перворожденным среди братьев.
Далее, мы знаем, что между главою и членами тела имеется такое единство, что имя Христа иногда означает все Его тело. Как и в Первом Послании к Коринфянам, 12:12, апостол, ведя речь о Церкви, делает вывод, что во Христе дело обстоит так же, как и в человеческом теле. Поэтому, Христос, однажды пострадав Сам, тем не менее продолжает ежедневно страдать в Своих членах; и таким образом восполняются страдания, которые Отец Своим декретом предопределил для Его тела.
Вторая мысль, которая должна укрепить наши души и утешить их в скорби, состоит в следующем: провидение Божие твердо постановило, чтобы мы уподоблялись Христу в претерпевании креста, и чтобы наше общение с Ним распространялось и на Его крест. Апостол добавляет и третью причину: претерпеваемые им страдания весьма плодотворны, причем не только для немногих, но и для всей Церкви.

Ранее он говорил, что страдает за колоссян. Теперь же утверждает нечто большее: плод его страданий относится ко всей Церкви. Об этом плоде также говорится в Philippians 1:12. И что может быть яснее, проще и естественнее этого толкования? Павел потому радуется во время гонений, что, как он писал в другом послании (2 Corinthians 4:10), твердо знает: мы должны носить в своем теле смерть Христову, дабы в нас проявилась и Его жизнь. То же самое Павел пишет и Тимофею (2 Timothy 2:11): если страдаем с Ним, будем с Ним и царствовать; если умираем с Ним, с Ним и победим. Поэтому нас ожидает счастливый и славный исход. Кроме того, нам не следует отказываться от того, что Бог предопределил для Своей Церкви, а именно: члены тела Христова должны выказывать подобающую сообразность со Своим Главой.

И, в-третьих, нам следует охотно переносить скорби, полезные всем благочестивым, помогающие спасению всей Церкви и проясняющие евангельское учение.
Однако, отложив в сторону и презрев все эти соображения, паписты состряпали из слов Павла новое измышление для оправдания своих индульгенций. Индульгенциями они называют смягчение наказания, обретаемое нами по заслугам мучеников. Ибо, отрицая незаслуженное отпущение грехов и воображая себе искупление удовлетворяющими Бога делами, они там, где не приносят должного удовлетворения, призывают на помощь кровь мучеников, дабы она вместе с кровью Христовой умилостивила Бога во время суда. И это месиво заслуг они называют сокровищницей Церкви, ключи от которой передают затем кому им заблагорассудится. Причем паписты не стыдятся искажать настоящий отрывок для оправдания столь ужасного богохульства. Словно Павел утверждает здесь, будто его страдания способны изгладить людские грехи. Паписты настаивают на слове ύστερήματα, словно Павел отрицает достаточность страданий Христовых для искупления людей. Однако всякий поймет, что Павел выразился таким образом по той причине, что тело Церкви надлежало привести к совершенству скорбями благочестивых, дабы члены тела уподобились Своему Главе. И я не стал бы цитировать подобные бредни, боясь показаться клеветником, если бы книги самих папистов не свидетельствовали: все вмененное мною им вменено справедливо.

Они также настаивают на том, что Павел, по его собственным словам, страдал за Церковь. Удивительно, почему столь утонченный смысл не пришел на ум никому из древних! Ибо все они вместе с нами толкуют этот отрывок в том смысле, что святые страдают за Церковь, поскольку укрепляют этим ее веру. Паписты же выводят отсюда, что святые являются искупителями, проливая кровь для заглаживания наших грехов. Но, чтобы сделать бесстыдство папистов еще очевиднее для читателей, соглашусь с тем, что за Церковь страдали и мученики, и Христос, однако страдали разными способами. Я предпочел бы выразить эту мысль не своими словами, а словами Августина. В толковании на John 8:4 он пишет так: и если, будучи братьями, мы умираем за братьев, тем не менее, кровь никакого мученика не проливается ради прощения грехов, как пролил ее ради нас Христос. И в этом поступке Он дал нам не пример для подражания, а повод для благодарения. И то же самое в четвертой книге к Бонифацию: подобно тому, как только Сын Божий стал Сыном Человеческим, чтобы сделать нас детьми Божиими, так же только Он без вины принял на Себя вместо нас наказание, дабы через Него мы без заслуг получили не полагающуюся нам благодать. Нечто похожее говорит и Лев, епископ римский: праведные получили, а не даровали венцы. И мужество верующих рождает примеры терпения, а не дары праведности. Смерти их были частными, и никто из них своей смертью не заплатил долг другого.

Так вот, из самого контекста явствует, что слова Павла несут тот же самый смысл. Ибо он говорит, что страдает в соответствии с вверенным ему домостроительством. Но мы знаем, что ему было поручено служение не искупления Церкви, а ее созидания, да и сам он немного ниже ясно это утверждает. И то же самое Павел пишет Тимофею (2 Timothy 2:10): я претерпеваю все ради избранных, дабы они обрели спасение, которое во Иисусе Христе. И во 2 Corinthians 1:4 апостол говорит, что охотно переносит все ради их утешения и спасения. Так что, пусть благочестивые читатели научатся ненавидеть и отвергать этих скверных софистов, которые, с целью придать своим измышлениям правдоподобность, открыто искажают и извращают Священное Писание.

стих 25

Которой сделался я служителем. Вот для какой цели Павел страдает за Церковь, а именно: он служитель не уплаты цены искупления (как учено и благочестиво говорит Августин), а служитель проповеди. Далее, здесь апостол называет себя служителем Церкви в ином смысле, чем в другом месте зовет себя служителем Божиим и недавно называл служителем Евангелия. Ибо апостолы служат Богу и Христу ради славы Того и Другого, служат Церкви ради ее спасения и одновременно преподают благовестие. Поэтому в этих выражениях слово «служение» употребляется в разных смыслах, но один смысл не может иметь место без другого. Апостол также говорит «для вас», давая понять колоссянам, что его служение относится и к ним.

Чтобы исполнить слово Божие. Апостол говорит о цели своего служения. Слово Божие должно стать действенным, а это бывает тогда, когда его послушно принимают. Ведь свойство благовестия в том, чтобы являться силой Божией во спасение всякому верующему. Поэтому Бог дает Слову действенность и результат посредством служения апостолов. Действительно, проповедь, каким бы ни был ее исход, сама по себе есть исполнение Слова, однако только ее плод показывает, что семя было посеяно не напрасно.

стих 26

Тайну, сокрытую от веков. Похвала Евангелию как чудесному постановлению Божию. И Павел вполне обоснованно столько раз превозносит благовестие, восхваляя его настолько возвышенно, насколько хватает сил. Он видел, что Евангелие – соблазн для иудеев и безумие для эллинов (1 Corinthians 1:23). Да и сегодня мы видим, сколь сильно ненавидят его лицемеры, сколь надменно презирает его мир. Поэтому Павел, чтобы опровергнуть превратные мнения о Евангелии, величественно превозносит его достоинство всякий раз, как для этого предоставляется повод. И для этой цели он пользуется разными доводами в зависимости от текущего контекста. Здесь он называет благовестие возвышенной тайной, сокрытой от веков и поколений, то есть сокрытой от начала мира в течение столь долгой череды эпох. И то, что апостол говорит именно о Евангелии явствует из Romans 16:25, Esther 3:9 и других похожих мест.

Но спрашивается: по какой причине Павел так называет благовестие? Некоторые, коль скоро апостол отдельно упоминает о призвании язычников, думают, будто единственная причина такого названия в том, что Господь как бы нежданно и негаданно излил Свою благодать на языческие народы, которых ранее, казалось, навеки лишил участия в вечной жизни. Однако тому, кто тщательно взвесит все, сказанное представится лишь третьей, а вовсе не единственной причиной. И это относится как к настоящему отрывку, так и к процитированному выше из Послания к Римлянам. Первая причина такова: до пришествия Христова Бог управлял Своей Церковью, как бы скрываясь за завесой слов и обрядов, теперь же Он неожиданно и совершенно открыто являет Себя через евангельское учение. Вторая причина в том, что раньше были видимы только внешние знаки, а явление Христово принесло с собой полную истину, до той поры остававшуюся сокрытой. Третья же причина, как я уже говорил, состояла в том, что весь мир, до этого отчужденный от Бога, призывается теперь к надежде на спасение, и всем предлагается одно и то же наследие вечной жизни. И внимательный учет всего этого вынуждает нас принять и почтить проповедуемую Павлом тайну, несмотря на то, что ее презирает и даже высмеивает остальной мир.

Ныне же открытую. Дабы никто не понял слово «тайна» в неправильном смысле, относя его к чему-то до сих пор неизвестному и сокрытому, апостол добавляет, что теперь благовестие, наконец-то, полностью обнародовано и открыто людям. Итак, то, что по своей природе представляет собой тайну, было открыто нам по воле Божией. Поэтому после откровения Божия у нас нет причин бояться какой-либо неясности. Слово же «святым» апостол добавляет из-за того, что мышца Божия не всем открывает себя до такой степени, чтобы люди понимали замысел Божий.

стих 27

Которым благоволил. Здесь апостол обуздывает людскую дерзость, дабы никто не позволял себе мудрствовать и вопрошать больше положенного, и все научились довольствоваться лишь тем соображением, что именно так было угодно Богу. Ибо воля Божия должна быть для нас вполне достаточной, если мы спрашиваем о причине тех или иных событий. Этой фразой Павел прежде всего хочет восхвалить благодать Божию. Он намекает на то, что люди не дают Богу никакого повода сделать их причастниками этой тайны, и учит, что Бог пошел на этот шаг самопроизвольно: потому, что так восхотел. Ведь Павлу вполне привычно противопоставлять волю Божию любым человеческим заслугам и внешним причинам.

Какое богатство. Здесь, как и в других местах, надо обратить внимание на то, сколь возвышенно превозносит апостол достоинство благовестия. Он знал: людская

неблагодарность такова, что это бесценное сокровище, эту великую благодать Божию люди презирают или, по крайней мере, оценивают не по достоинству. Поэтому, не довольствуясь словом «тайна», апостол говорит о славе, причем немалой и далеко не обычной. Ибо богатство, как известно, означает для Павла величие. И он подчеркнуто говорит о том, что это богатство проявилось в язычниках. Разве можно представить себе нечто более удивительное, чем то, что язычники, столько веков пребывавшие в смерти и казавшиеся полностью безнадежными, неожиданно причисляются к детям Божиим и получают в наследство спасение?

Которая есть Христос в вас. То, что ранее апостол говорил о язычниках в целом, он приспосабливает теперь к колоссянам, дабы они лучше познали в себе благодать Божию и с большим почтением к ней относились. Итак, он говорит о тайне, которая есть Христос, имея в виду, что вся эта тайна заключается во Христе, и все богатство небесной премудрости обретается там, где присутствует Христос, о чем еще яснее скажет немного ниже. Апостол добавляет: в вас, – поскольку ныне колоссяне обладают Христом, Которого раньше были полностью чужды. Наконец, Павел называет Христа упованием славы, давая понять, что у колоссян после обретения Христа (Обладания Христом.) достаточно всего для полного блаженства. И то, что в глиняных и хрупких сосудах пребывает упование на небесную славу, – чудесное и достохвальное дело Божие.

стих 28

Которого мы проповедуем. Теперь апостол относит к своей проповеди то, что ранее говорил о чудесной и достопоклоняемой тайне Божией, и таким образом поясняет сказанное прежде о вверенном ему домостроительстве. Павел стремится возвеличить свое апостольство и отстоять авторитет своего учения. Ибо, возвеличив благовестие, он добавляет теперь, что оно и есть проповедуемая им тайна Божия. Однако Павел не без причины упомянул о том, что итог этой тайны заключается во Христе, давая понять колоссянам, что Иисус Христос – самый возвышенный предмет для нашего научения.

Следующие за этим слова также весьма примечательны. Павел представляет себя учителем всех людей и хочет сказать, что никакой мудрец не имеет права изымать себя из числа его учеников. Апостол как бы говорит: Бог поставил меня на высокую должность общественного глашатая Его тайны, дабы весь мир, без исключения, узнал ее от меня. Фраза же «всякой премудрости» означает следующее: Павел утверждает, что его учение приводит человека к подлинной премудрости, не имеющей никакого изъяна. И такой же смысл несут последующие слова: всякий выказавший себя истинным учеником тем самым становится совершенным. Смотри по этому поводу вторую главу Первого Послания к Коринфянам. И разве можно пожелать чего-то большего, нежели того, что приносит нам наивысшее совершенство?
Апостол снова повторяет «во Христе», дабы колоссяне не желали знать ничего, кроме Иисуса Христа. Из этого отрывка также можно вывести определение истинной премудрости: она делает нас совершенными в глазах Божиих, причем именно во Христе, а не в ком-то другом.

стих 29

Для чего. Апостол приводит два обстоятельства, еще более прославляющие его апостольство и учение. Во-первых, он упоминает о своем усердии, доказывающем трудность вверенного ему дела. Ибо самое трудное, как правило, и является самым выдающимся. Второй же довод еще убедительнее: апостол говорит, что в его служении воссияла сила Божия. Далее, он ведет речь не только об успехе своей проповеди (хотя благословение Божие обнаруживается и здесь), но и о действенности Духа, в которой Бог являет Себя наиболее очевидно. Ибо свое превосходящее человеческие силы усердие апостол заслуженно приписывает силе Божией, утверждая, что в его трудах ясно наблюдается ее могущественное действие.