Bible Commentaries
Деяния 10

стих 1

Теперь Лука переходит к весьма достопамятной истории, повествующей о том, как Бог удостоил инородца и необрезанного особой чести пред всеми иудеями. Ведь Он и ангела к нему послал, и ради него привел Петра в Кесарию, дабы тот преподал ему Евангелие. Но вначале Лука показывает, каков был сам Корнилий, ради которого и ангел сошел с небес, и Бог в видении обратился к Петру. Он был сотником италийского полка. Полк состоит из тысячи воинов, и возглавляет его трибун. Кроме того, каждая сотня имеет своих предводителей. Легион же, как правило, состоит из пяти полков. Его полк носил имя италийского, поскольку римляне часто составляли полки из провинциалов и союзников, набирая в Италии ядро своей армии. Значит, Корнилий по национальности был италом. В Кесарии же он жил для охраны города вместе со своей сотней. Ибо римляне обычно распределяли войска так, что отдельные главные города имели защиту для подавления внезапных восстаний. Действительно, редкое явление: благочестивый воин, целомудренный и человечный по отношению к людям. Ведь тогда италы, неся в провинции воинскую службу, предавались грабежу словно голодные волки. Обычно их набожность была не лучше набожности зверей, а невинность похожа на невинность разбойников. Тем большей похвалы заслуживают добродетели Корнилия. Ибо он, ведя жизнь воина, тогда отличавшуюся максимальным развратом, свято почитал Бога, не причиняя людям зла и несправедливости. Немало усиливает его славу и то, что, оставив суеверие, в котором родился и был воспитан, Корнилий принял истинный божественный культ. Мы знаем, сколь надменно льстили себе италы, презирая других. В то время в наибольшей степени презирали иудеев, так что из-за них истинная религия считалась бесславной и почти ненавистной. Но все это не помешало Корнилию, оставив идолов, принять законный божественный культ. Значит, он был наделен редкой замечательной искренностью сердца. Добавь к этому, что среди самих иудеев едва ли можно было найти кого-то усердного к благочестию. Ибо тогда едва ли один из тысячи имел даже малое знание о законе. Нет сомнения, что Корнилий по особой привилегии когда-то встретился с испытанным почитателем Бога, свободным от извращенных учений, и верно, без каких-либо примесей, изложившим ему закон. Но поскольку Лука украшает его многими похвалами, их следует рассмотреть по порядку.

стих 2

Лука говорит, что Корнилий был благочестив и боялся Бога. Затем, как добрый отец семейства он заботился о научении своих домочадцев. Потом, он хвалит его за дела любви, за его постоянную благотворительность к народу. И, наконец, за то, что тот усердно молился Богу. Итог таков: Корнилий отличался добродетелями, из которых состоит целомудрие благочестивых. Так что его жизнь со всех сторон соответствовала правилу, предписанному Богом. Поскольку же закон состоит из двух скрижалей, Лука сначала хвалит благочестие Корнилия, а потом переходит ко второй части, к делам любви, совершаемым ради людей. Прежде всего, полезно отметить, что в лице Корнилия нам показан правильный образ жизни. А при правильном обустройстве последней основанием должны быть вера и религия, без которых все остальные религиозные добродетели – один лишь дым. Страх Божий и молитвы Лука упоминает как плоды и свидетельства благочестия и почитания Бога. И делает это вполне обоснованно. Ведь религию нельзя отделять от страха и почтения к Богу. И лишь того можно считать благочестивым, кто, признавая Бога Отцом и Господом, посвящает Ему себя. Будем же знать: здесь восхваляется добровольный страх, когда люди охотно и от души покоряются Богу, правильно сознавая, что должны для Него делать. Далее, поскольку большая часть мира искажает культ Божий придуманными безделушками, Лука заслуженно добавляет: Корнилий усердно молился. То есть, он подтверждал благочестие не только внешними обрядами, но и духовно почитал Бога, упражняя себя в молитвах. Одновременно надо отметить молитвенное постоянство Корнилия. Из чего мы выводим: он молился не холодным и формальным образом, как обычно молятся люди, а искренне настраивал свою душу к молению, к чему нас побуждают непрестанные благодеяния Божии, и в чем должна выражаться сила нашей веры. Посему пусть каждый из нас увещевает себя к молитвенной стойкости по примеру этого сотника.

Со всем домом. Особо подобает остановиться на похвале Корнилию за то, что тот имел домашнюю церковь. Действительно, истинный почитатель Бога не потерпит, насколько это в его силах, чтобы Бог был изгнан из его семьи. Сколь позорно упорно настаивать на своих правах в отношении жены, детей, слуг и служанок, и спокойно выносить при этом презрение к Богу! Иногда случается, что благочестивый муж не может сделать таковой свою жену. Однако всеми силами надо стремиться к тому, чтобы начальствующий над другими отстаивал за Богом Его права. Наивысшая справедливость в том, чтобы посвятить Богу все наше, а также нас самих. Значит, если благочестивый муж имеет непохожих на себя детей, или злую жену, или негодных слуг, пусть он не успокаивается и не терпит по беспечности осквернения собственного дома. В Корнилии же восхваляется не только его усердие, но и благословение Божие. Поэтому дом его полностью ему подчинялся. Не упустим и то обстоятельство, что семью свою он наставил в страхе Божием, презрев возникающую от этого опасность. Ибо иудейская религия была весьма ненавистной. И римский гражданин не мог безнаказанно принять, так сказать, чужую религию. Посему, даже если сегодня искреннее исповедание Евангелия встречает неприятие в мире, весьма порочной будет наша боязливость, если кому-то неправедная ненависть помешает благочестиво воспитывать семью, принося ее в жертву Богу.

Творивший много милостыни. В этом предложении содержится синекдоха. Как раньше было сказано, что почитание Бога выказывает себя в молитвах, так и теперь, упоминая о делах любви, Лука называет лишь одну ее разновидность. Он показывает, что Корнилий был щедрым и благотворительным человеком. Ибо так наше благочестие должно выказываться на людях, дабы мы, почитая Бога, одновременно почитали милосердие и справедливость. Слово «милостыня», поскольку последняя в собственном смысле есть внутреннее сердечное чувство, переносится и на внешние дела, коими мы помогаем бедным. Ведь истинная и правильно организованная благотворительность возникает тогда, когда тяготы наших братьев вызывают в нас сострадание, когда, думая о существующем между нами единстве, мы стремимся лелеять их как собственные члены. Иногда щедрыми бывают и лицемеры, однако, отдай они все свое, ничто из поданного ими бедным не достойно звания милостыни. Ибо следует помнить сказанное Павлом: не имеющий любви есть ничто, даже если все свое имения раздаст нищим. Итак, само это слово учит нас: Богу лишь тогда угодна наша благотворительность, когда мы помогаем нужде нищих в силу сострадания и, словно отворив утробу, раздаем то, что подала нам божественная щедрость. Сказанное же о том, что милостыня раздавалась всему народу, означает, что он давал ее всем нуждающимся. Ибо в городе жили и богатые, которым было бы глупо давать милостыню. Кроме того, творя милостыню, Корнилий свидетельствовал иудеям о своем согласии с их религией. Посему немного ниже Лука говорит, что все иудеи его одобряли.

Если же, восприняв самые начатки веры, несмотря на все препятствия, Корнилий явил столь яркий пример доброты и святости, разве не стыдно будет нам, желающим считаться учителями христианства и столь прохладным в делах благочестия? Если малая искорка веры произвела в нем такой плод, то как же должен блистать в нас свет совершенного знания! Но мы, крича во весь голос о Христе, в большинстве случаев далеко отстоим от сего святого мужа. В нас едва ли заметна даже тень блиставших в нем добродетелей. Какую вялость проявляем мы в молитвах! Сколь медлительны и ленивы в делах милосердия! Больше того, многим жадность и скупость не только мешают раздавать положенное из своего имущества. Они горят безумной жаждой наживы, проявляя такое жестокосердие, что без колебаний расхищают имущество нищих, как бы съедая их заживо.

стих 3

Он в видении ясно видел. Видением Лука именует здесь разновидность божественного откровения. Дабы мы знали: к вере Христовой Корнилий был приведен свыше. Но поскольку люди часто обманываются насчет видений, ради устранения подозрений Лука называет время: девятый час дня. Тогда день от восхода до заката солнца обычно делили на двенадцать часов. Отсюда следует: когда ангел явился Корнилию, день находился еще в разгаре, так что видение могло быть весьма ясным. Хотя к видениям обычно добавляется удостоверение, рассеивающее для рабов Божиих страх перед обманом. Ибо, являясь им во снах, Господь запечатлевает в их душах удостоверяющие признаки, устраняющие всякие сомнения.

стих 4

Он же, взглянув на него и испугавшись. Лука особо подчеркивает внимание Корнилия. Дабы мы знали: речь идет не о пустой игре воображения, часто случающейся с сонным человеком. Страх, охвативший Корнилия, происходил от ощущения величия Божия. Как только люди узнают о присутствии Божием, они с необходимостью трепещут и смущаются от страха. Если же Слово Божие не внушает нам никакого страха, следует винить нашу вялость. Ибо мы не ощущаем и не понимаем, что с нами говорит Сам Бог. Благочестивые же, коим Бог является в Своем Слове, по словам Исаии (66:5) трепещут от его слышания. Для них страшно лицезреть Бога. И не для того, чтобы вечно пребывать в страхе, но чтобы научиться в смирении Его почитать.

Что, Господи? Из этого ответа ясно: благочестие затронуло душу Корнилия, и он знал, что имеет дело с Богом. Общепринятый перевод звучит плохо: кто Ты, Господи? Вероятно, он получился в результате добавления, поскольку в греческом тексте нет никакой двусмысленности, способной обмануть переводчика. Все кодексы согласны в чтении: τί έστι. Действительно, Корнилий, чувствуя, что говорит с ним Сам Бог, готов тут же Ему подчиниться. В ответ же он получает приказ.

Молитвы твои и милостыни твои. Поскольку Бог, если сразу не отвечает на наши молитвы, кажется нам глухим, возникло выражение: «молитвы наши дошли до Бога» или же «Бог о них вспомнил». Ангел указывает здесь причину того, почему Господь удостоил Корнилия евангельского света. Потому что услышал его молитвы и одобрил его милостыни. Отсюда мы выводим: добродетели и благодеяния не только угодны Богу, но и обретают великую награду. Ради них Бог обогащает и наделяет нас новыми дарами. Согласно сказанному: имеющему дастся еще. А также: хорошо, добрый и верный раб, ты был верен в малом, и Я поставлю тебя над многим. Так постоянной чередой Своих даров Господь как бы поэтапно возносит нас, доколе не приведет к самой высшей ступени.

Но паписты двояко злоупотребляют этим местом. Поскольку Бог призрел на молитвы и милостыни Корнилия и наделил его евангельской верой, паписты превращают это в приготовление. Словно человек своей предприимчивостью и добродетелью обретает себе веру и предваряет благодать Божию заслугами дел. Затем они выводят, что добрые дела обладают заслугой, и благодать Божия увеличивается в каждом по мере его заслуг. В первом пункте они по-детски заблуждаются, воображая, будто дела Корнилия стали угодны Богу прежде просвещения его верой. И для обличения их незнания не надо прибегать к долгим доказательствам. Корнилий не мог бы ничего достичь молитвами, если бы им не предшествовала вера. Ибо только она открывает для нас дверь молитвы. Это остроумно отметил Августин, осмеивая Пелагия, сказавшего, что вера, прежде чем вообще возникнуть в человеке, испрашивается молитвами. Кто же будет искать врача, – сказал Августин, – кроме того, кто отчасти уже здоров? Именно здоровье, происходящее от веры, учит нас стучать к Богу. Кроме того, страх Божий и благочестие ясно показывают возрождение Духом. Ведь Иезекииль славу за сотворение в сердце страха Божия приписывает одному Богу. И Исаия (11:2), сказав: Дух страха Господня снизойдет на Христа, – научает нас, что найти Его можно только в Его членах. Итак, более чем глупо воображать в лице Коринилия человека, под водительством природы стремящегося к вечной жизни. Посему неуместно рассуждать о том, что заслугами можно предварить благодать Божию.
Что касается второго заблуждения, что каждый из нас по заслугам наделяется все большей благодатью, то и его можно без труда опровергнуть. Во-первых, мы отрицаем, что делаем какие-либо добрые дела, не являющиеся незаслуженным божественным даром. Затем, правильное употребление даров мы также считаем происходящим от Бога, и правильное использование предыдущих даров приписываем вторичной благодати. В-третьих, мы отрицаем какую-либо заслугу наших дел, всегда остающихся ущербными и порочными. Добрые дела, действительно, увеличивают в нас благодать, но не по своей заслуге. Они не могут быть угодными Богу без прощения, получаемого благодеянием веры. Посему одна лишь вера придает делам цену. Таким образом, Корнилий своими молитвами и милостынями обрел более полное знание о Христе. Но то, что Бог благоволил к его молитвам и милостыни, произошло от веры. Далее, если дела оцениваются по вере, их одобрение со стороны Бога надо приписывать милосердию, а не заслуге. Ибо вера, не находя в нас ничего достойного для угождения Богу, заимствует от Христа то, что нам недостает. Но великое извращение состоит еще и в том, что паписты, постоянно употребляя слово «заслуга», и, внушая глупцам пустое упование, ничего не делают, чтобы пробудить усердие к добрым делам. Они всегда оставляют совесть в подвешенном состоянии, приказывая сомневаться в том, нравятся ли Богу наши дела. Там, где души охвачены подобным сомнением, разве люди не становятся с необходимостью ленивыми и вялыми? Мы же, хоть и отрицаем за делами заслугу, одновременно учим, что за них уготована награда. И, таким образом, наилучшим стимулом побуждаем людей к усердию в праведности. Ведь мы лишь тогда окрылено стремимся услужить Богу, когда убеждены в ненапрасности наших дел. То же, что сегодня не наблюдается изобилия духовных даров, и большая их часть увядает, надо приписывать нашей неблагодарности. Как Бог увенчал молитвы, милостыни и святость Корнилия драгоценной евангельской жемчужиной, так и видя, что мы нечестиво злоупотребляем Его сокровищем, Он справедливо может, отняв Свое богатство, уморить нас духовным голодом.
Но здесь позволительно спросить: требует ли вера во Христа какого-то знания, или довольствуется простым убеждением в милосердии Божием? Ведь кажется, что Коринилий вообще ничего не знал о Христе. Однако можно убедительно доказать, что вера от Христа неотделима. Ведь, если постигается одно лишь величие Божие, мы скорее погибнем от Его славы, чем вкусим хоть какую-то благость. Итак, Христу надлежит быть Посредником, дабы человеческий разум осознал Бога умилостивленным. И не напрасно Он назван образом невидимого Бога. Ведь Отец дает Себя увидеть только в Его лице. К тому же, поскольку Христос – путь, истина и жизнь, куда бы без Него ни идти, всюду попадешь в сети заблуждений и ошибок, и везде будешь видеть одну лишь смерть. Вопрос же о Корнилии разрешается просто. Все духовные дары предлагаются нам лишь во Христе. Откуда происходит и само возрождение, если не от того, что, привившись к смерти Христовой, мы распинаем в себе ветхого человека? Если же Корнилий стал причастником Христова духа, нет причин думать, что он был лишен веры в Него. Ибо, восприняв культ истинного Бога, Которому одному поклонялись иудеи, он одновременно услышал кое-что об обетованном Посреднике. И хотя познание Его было неясным и тусклым, оно все же имело место. Всякий, приходивший тогда в Иудею, кое-что слышал о Мессии. Больше того, молва о Нем распространилась даже в далекие страны. Посему Корнилия следует числить в списке древних отцов, ожидавших спасения от еще не явившегося Искупителя. И неудачно сказал Августин, будто вера Корнилия произошла от Петра. Ведь и до Петра у него имелся надежный фундамент. Хотя в отношении сути Августин мыслит согласно с нами, в книге о Предопределении Святых и других трудах ясно говоря, что Корнилий мог молиться только будучи верующим.

стих 5

Итак пошли людей и Иоппию. Чудесное милосердие Божие: Он велит Корнилию не идти самому, а послать к Петру вестников. Дабы Корнилий спокойно ждал дома, а Петр ради него испытывал тяготы пути. Не будем удивляться тому, что с Корнилием поступили столь человечно. Ведь Господь ежедневно посылает Своих служителей к почти что противящимся людям. По словам Исаии, Он является тем, кто Его не ищет. Но почему в роли учителя не выступил здесь ангел? Кажется неразумным, что ангел уступает смертному человеку свое служение. Ведь авторитет ангела был бы выше, чем авторитет Евангелия, проповеданного человеческими устами. Но как Христос, явившись Павлу в видении, оставил его обучение Анании, дабы этим примером освятить заповеданную Церкви евангельскую проповедь, так и ныне ангел уступает место Петру, дабы тот исполнил вверенное Христом служение. Значит, всякий желающий быть учеником Христовым и просвещаться светом божественной премудрости пусть не тяготится внимать человеческому голосу, коим как органом пользуется Христос, повелевая верить произносимому. Мы видим, сколь жутким образом отмщает Господь гордыню тех, кто, презрев проповедь, ожидает откровений с неба. Поскольку Бог хочет быть слышимым через людей, нельзя презирать служителей, коим Он вверил Свое Слово, без презрения к Нему Самому. Но я соглашусь с тем, что надо испытывать духов, дабы разборчиво слушать тех, кто выдает себя за служителей Христовых. Поскольку же вера происходит от слушания, никто из отвергающих проповеданное Слово не может к ней придти.

стих 7

Когда Ангел. Здесь Лука рассказывает об охотном повиновении Корнилия. Ведь он не медлил ни минуты, усердно исполняя приказ. Готовность же эта происходит от того, что вера внимает обетованию. Наоборот, медлительность в следовании за Богом вызвана неверием. К нам не прилетают ангелы с неба, указывая на конкретных людей, но глас Христов и так у всех на слуху: Ищите и найдете, стучите, и отворят вам. Почему же едва ли каждый сотый сдвигается с места, почему другие продвигаются столь медленно и как бы ползком? Потому что мы не искренне верим в обетование. Итак, научимся без промедления, услышав глас Божий, спешить туда, куда он нас зовет.

Двоих из слуг. Награда Корнилия за усердное воспитание семьи состояла в том, что у него имелись верные испытанные слуги, охотно служившие его воле. Им он мог спокойно доверить любое дело. И с другой стороны, Господь часто справедливо мстит господам, не заботящимся о наставлении своей семьи. Ведь те, кого они небрегут воспитывать в страхе и благочестии, в свою очередь выказывают им недобросовестность и непослушание. Так что такие господа даже боятся вероломства своих домочадцев.

Благочестивого воина. Поскольку этот воин ближе других общался с Корнилием, он научил его страху Божию, как и членов своей семьи. Здесь стоит вспомнить сказанное раньше: нет такого образа жизни, который освобождал бы нас от должного почитания Бога. Жизнь воина тогда была одной из самых развратных. От прежней дисциплинированности солдаты перешли к позорной распущенности. Однако же здесь Дух Божий показывает пример воинского благочестия. Поэтому люди, желающие любым способом отвертеться от благочестия, не могут под предлогом воинской службы отказываться почитать Бога. Если они отрицают возможность служить Богу по причине военной службы, то в последний день будут иметь судьями этих двух воинов, от которых и получат осуждение. Между тем, здесь осуждаются и фанатики, которые кричат, что христианам не подобает быть солдатами. Ибо эти два воина соединяли благочестие с воинским долгом, и, приняв Христа, не оставляют прежнего образа жизни, не выбрасывают оружие как нечто вредное, не отрекаются от своего сословия.

стих 8

То, что Корнилий все рассказывает слугам и воинам, имеет цель воодушевить их к исполнению повеления. Они увидят, что оно скорее божеское, чем человеческое. И тех, кого он прежде воспитал, Корнилий без колебаний извещает о столь важном деле.

стих 9

На другой день, когда они шли. Раньше Лука сказал о том, как божественное видение велело Корнилию позвать Петра. Теперь же он приводит другое видение, приказавшее Петру идти к Корнилию. Отсюда явствует: всем этим делом управлял чудесный божественный замысел. Он и Корнилия приготовил к научению, возжигая в нем усердие и желание, и Петра воодушевил добровольно принять обязанность учителя. Однако следует отметить обстоятельства, иллюстрирующие эту историю.

Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. Уединение – великая помощь в молитве. Даже Христос не отказывался от него, дабы ум, отвлекаясь от всего постороннего, свободнее внимал Богу. Дома же иудеев были построены в ином стиле, нежели наши. У них на крышах имелось пространство для прогулок. Шестым часом тогда называли полдень. Нет сомнения, что Петр по привычке взошел помолиться на крышу. Поскольку почти весь день мы отвлекаемся на разные дела, остановить суету можно, лишь обуздывая самих себя. Полезно иметь привычку молиться в определенные часы. И не потому, что мы привязаны к часам дня, но чтобы не забыть о молитве, которая важнее любых других дел. Наконец, о месте молитвы следует сказать то же самое, что и о времени. Все это способно помочь нашей немощи. Если же апостолы сочли такие вспомоществования полезными, то сколь усерднее должны к ним прибегать ленивые и вялые люди?

стих 10

В исступление. Поскольку наш разум прикован к земле, то, чтобы сделать Петра восприимчивым к словам Божиим, его ум надлежало как бы сдвинуть и вознести ввысь. Таким образом, Петра подготовили к восприятию откровения, необычным способом вознеся над всем миром.

стих 11

Отверстое небо, на мой взгляд, означает здесь нечто иное, чем в седьмой главе. Там небеса отворились для Стефана, дабы он узрел славу Христову. Здесь же Петру небо кажется разодранным, чтобы оттуда спустилось полотно.

стих 12

Если кто спросит: как Петр мог одновременно увидеть столь большое количество животных, ответ довольно прост. Лука говорит о всяком роде, поскольку там были намешаны разные роды животных. Итак, Петр не рассматривает сначала один тип, чтобы затем перейти к другому. Затем, не следует измерять его обзор человеческими мерками. Экстаз дал Петру иные органы зрения. Однако прежде, чем идти дальше, следует понять, какова была цель видения. О ней некоторые рассуждают более утонченно, чем, на мой взгляд, требует настоящий отрывок. Я думаю, что Петру была показана отмена ограничений, некогда установленных Богом. Как раньше Бог различал между животными, так и, избрав Себе один народ, остальные народы Он считал нечистыми и мирскими. Теперь же, устранив различие между животными, Бог поучает: люди не отличаются друг от друга, как раньше, и иудеи не разнятся с эллинами. Это учит Петра не сторониться язычников, как чего-то нечистого. Нет сомнения: Бог воодушевлял Петра на то, чтобы пойти к Корнилию. Раньше Он избрал Себе один народ, как говорит Моисей в своей песне (Deuteronomy 32:9): когда распределял Всевышний народы, поместил удел Свой в Иакове, и т.д. Посему Он зовет его Своим наследием и стадом. Согласно такому порядку Петру не подобало сообщать завет спасения язычникам. Это означало бы отбирать хлеб у детей и бросать его псам. Разве только, приняв обрезание, язычники переходили в иудаизм. Ибо таковых принимать было вполне дозволительно. Посему апостолам, когда впервые были посланы на проповедь, было запрещено идти к язычникам. И поскольку проповедь Евангелия – самое важное и священное действо, Петру не следовало приступать к ней с сомнением и колебаниями. Значит, дабы уверить Петра в его призвании, Бог, как бы на картине показывает ему отмену различия между подзаконным и неподзаконным миром. Отсюда Петр должен заключить: стена, доселе стоявшая между иудеями и язычниками, ныне разрушена. Так же и Павел называет тайной, сокрытой от веков, тот факт, что язычники, став причастниками одного спасения с народом Божиим, привились к одному телу (Esther 2:14). Посему Петр никогда не решился бы открыть язычникам небесную дверь, если бы Сам Бог, устранив преграду, не явил всем дорогу и вход на небеса.

Раньше я говорил, что всегда было позволительно допускать язычников до божественного культа, если они принимали обрезание. Но, пребывая необрезанными, они оставались чуждыми Богу. Ныне же завет жизни, ранее, словно сокрытое сокровище, размещенный в одном народе, Бог сделал общим для всего мира. Отсюда мы выводим: видение Петра весьма полезно и для нас. Ибо оно учит: различие между иудеями и язычниками было лишь временным. Бог как бы возвещает с неба, что принимает в благодать все народы, дабы стать Богом всех. Наконец, у нас имеется ясное небесное послание, приглашающее нас к вечной жизни. Но кто-то возразит: Петра и раньше этому обучали. Ведь ему и другим апостолам дали заповедь возвещать Евангелие всему миру. Значит, или он был несведущ в собственном призвании, или видение сие было излишним. Отвечаю: в новизне и непривычности заповеди заключалась такая трудность, что апостолы не могли сразу ее осознать. Они знали и предсказания пророков, и заповедь Христову о призвании к Евангелию язычников, но когда доходило до дела, начинали сомневаться из-за необычности предприятия. Так что не удивительно, если Господь утверждает Петра посредством нового видения. О чем будет кое-что сказано в следующей главе.

стих 13

И был глас. Голос вместе с полотном снизошли с небес для того, чтобы Петр знал: все это исходит от Бога. Ибо видение не принесло бы пользы, если бы Бог Своим гласом не очистил то, что ранее было нечистым. Некоторые из слова «заколи» выводят аллегорию, словно Бог хотел заклания и принесения в жертву человека духовным мечом Евангелия. Но я не следую такому толкованию. Мне по душе более простая мысль: этими словами Бог отменяет различие между законной и незаконной животной пищей, и одновременно учит, что не отвергает никакие народы. Ведь если первое слово означает принесение в жертву, то что означает тогда слово «ешь»?

стих 14

Нет, Господи. Петр не столько отказывается, сколько возражает Богу на Его заповедь. Ибо он заслуженно сторонится того, что, как знает, запрещено ему законом. Итак, Петр напоминает Богу о данном Им же законе, дабы не оскорбить Его необдуманным поведением. Петр не спешит исполнять повеление, но прежде отступления от закона просит сначала рассеять все сомнения. Может показаться странным, что Петр больше сопротивляется принятию пищи, чем Авраам – принесению в жертву сына. Ведь у последнего было больше оснований противиться Богу. Не дерзну сказать, что с Петром случилось обычное для людей дело: они больше настаивают на мелких и внешних вещах, чем на главных заповедях закона. Скорее отвечу так: бесспорно, что Авраам прежде получил духовное убеждение, что его дух был сразу наделен крепостью, дабы героически преодолеть все способное замедлить послушание воле Божией. В Петре же Дух Божий действовал не столь быстро. Из этого мы узнаем: любая самая невзрачная мелочь будет внушать нам беспокойство, если Бог не даст мудрости и постоянства для преодоления страха. Однако Петр поступает вполне благочестиво, ибо, колеблясь между разными помыслами, не решается к чему-либо приступить, доколе не прояснит для себя свой долг. Нечистое же здесь означает мирское. Поскольку Бог, как было сказано, избрал Себе иудеев в особое достояние, Он предписал им правила жизни и обряды, отличающие их от прочих народов. Итак, все, что язычники употребляли вопреки установлению закона, иудеи называли нечистым. Ведь чистым могло быть лишь то, что Бог предназначил для Своих людей.

стих 15

Что Бог очистил. Речь идет о пище, но смысл распространяется на все сферы жизни. Дословно звучит так: что Бог очистил, ты не пачкай. Смысл же состоит в следующем: не наше право одобрять что-либо или осуждать. Мы зависим от суждения одно лишь Бога. Посему только Он – судья над всем. Что же касается пищи, то после упразднения закона Бог объявляет все чистым и позволительным. Если же смертный человек воспротивится и установит новое различие, запрещая определенные виды пищи, он с богохульной дерзостью присвоит себе права и власть Бога. Такими были древние еретики: Монтан, Присциллиан, Донатисты, Татиане и все Энкратиты. Потом и папа, дабы собрать воедино учение всех нечестивых сект, издал свой закон о пище. И дело не спасет болтовня защитников этого нечестия о том, что они де не приписывают нечистоты никакой пище, но ради усмирения плоти запрещают людям в определенные дни поедать мясо. Ведь, если сами они питаются изысканными яствами, наиболее пригодными для распутства и чревоугодия, то почему ужасаются прикосновения к скоромному, словно какого-то осквернения? Только потому, что считают нечистым и скверным запрещенное законом их собственного идола. И тирания папы во всех сферах жизни отличается подобной гордыней. Нет такой сферы, в которой он не набросил удавку на несчастную совесть. Мы же, опираясь на небесные глаголы, должны спокойно презирать все его запрещения. Всегда следует вопрошать Господа, из Его ответа устанавливая то, что нам позволено и законно. Ведь даже Петру не разрешили делать нечистым то, что санкционировало Слово Божие. Кроме того, это место может обуздать упорство, с которым люди беснуются в своих превратных суждениях. Всякий позволяет себе судить о поступках других. И поскольку мы ворчливы и злы, то легко склоняемся в худшую сторону, похищая у Бога Его прерогативы. Для обуздания же подобной дерзости будем довольствоваться фразой о том, что нам не подобает делать что-либо чистым или нечистым. Это принадлежит одному лишь Богу. Кроме того, Его слова показывают: иудеи были святым народом Божиим не потому, что отличались каким-то достоинством, а лишь по благодати усыновления. Теперь же, когда Бог принял в завет язычников, права всех стали абсолютно одинаковы.

стих 16

Это было трижды. Повторение видения способствовало убеждению в его подлинности, дабы в душе Петра не зародились сомнение, беспокойство или нерешительность. Отсюда мы выводим, сколь глубокие корни пустило в ней соблюдение закона. На вопрос же, почему Бог оставил Петра в недоумении, доколе последующие события не объяснили ему причины видения, я могу дать лишь такой ответ: пораженный Петр сам не попросил объяснить себе значение увиденного. Хотя посланцы Корнилия как раз подоспели для его истолкования. В конце видения сосуд поднялся на небо, дабы Петр убедился еще больше в божественности полученного откровения.

стих 17

Петра поучало не только видение, но и Слово Божие. Однако же, видя, он не понимал, доколе Дух не стал для него толкователем. Яркий пример нашего тугодумия. Хотя мы не сильно отличаемся в этом от Петра. Мы настолько медленно постигаем, что хочет от нас Бог, и зачем с нами говорит, что нам едва хватает даже многих толкователей. Одновременно отметим сказанное Лукой: Петр старательно размышлял над увиденным, как только вышел из оцепенения. И то, что Петр не позволил себе забыть видение или им пренебречь, говорило о его благочестии. Таким образом, Бог отворил стучащему. Мы же терпим справедливую кару за нашу вялость и не сильно преуспеваем в Слове Божием, поскольку прохладны и медлительны в обучении.

стих 20

Иди с ними, нимало не сомневаясь. Писание часто пользуется этим выражением, желая показать, каким должно быть послушание веры. Так и Павел в 4-й главе к Рим. (ст.19), расхваливая веру Авраама, говорит: не усомнился в том, что Бог ему уже старому и дряхлому обещал семя. И в главе 14 (ст.23), рассуждая о пище, осуждает колеблющуюся совесть. Нам, как говорится, свойственно склоняться в обе стороны. Рассматривая противоположные аргументы, мы склоняемся то туда, то сюда. Но за Богом надо следовать не с колеблющейся душой, а с постоянством и непреклонностью. В итоге: Господь хочет от нас такого отношения, чтобы мы, услышав Его голос, не рассуждали больше о том, что следует делать, а без всяких споров постановили: надо исполнить Его заповедь. Действительно, воля Его достойна того, чтобы, развеяв все облака сомнений, освещать нам правильный путь, и, устранив все колебания, обязать нас к охотному послушанию. Это также следует из контекста данного отрывка. Приводится и причина, по которой Петру не подобали сомнения: ведь Автором предприятия являлся Сам Бог. Нам как будто говорят: надлежит довольствоваться только велением Божиим и повиноваться Его власти. Кроме того, отсюда мы научаемся следующему: совесть людей успокоится только тогда, и только тогда даст им уверенность в поступках, когда, наученные Словом Божиим, они постановят приступать к чему-либо только по Его приказу и под Его водительством.

стих 21

Я тот, которого вы ищете. Лука сообщает, какую готовность явил Петр в послушании божественному приказу. Кроме того, из слов посланников он наконец понял, зачем было дано видение. Он слышит, что его зовет Корнилий, язычник, которого он счел бы мирским и недостойным близкого общения, если бы его мнения не исправил глас: что Бог очистил, ты не почитай нечистым. В этом и есть правильное мудрствование, когда, устранив всякое самоупование и усмирив упорство, авторитет Божий влечет нас к себе и так занимает наши мысли, что нам представляется правильным лишь Им заповеданное.

стих 22

Корнилий сотник, муж добродетельный. Слуги не по мнительности и не ради лести хвалят Корнилия, но для того, чтобы Петр не погнушался к нему придти. «Корнилия одобряли иудеи», – слуги говорят это с целью, чтобы Петр не думал, будто сотник чужд истинного благочестия. Ведь и суеверные люди, служа идолам, претендуют на то, что являются почитателями Бога. Но иудеи, признававшие культ одного Бога, могли засвидетельствовать благочестие Корнилия лишь в том случае, если бы он исповедовал с ними Господа Авраама. А это, будучи весьма редким событием, должно было немало подвигнуть Петра. Хотя главный довод, на котором настаивают слуги для убеждения апостола, состоит в том, что все дело управляется божественной волей. Они как бы говорят: Петра зовет не столько смертный человек, сколько Бог, давший эту заповедь через ангела.

стих 23

И Петр, побежденный авторитетом Божиим, больше ни о чем не рассуждает. Он гостеприимно принимает странников, чтобы вскоре отправиться с ними в путь. Так и нам надлежит спокойно повиноваться Богу. Нет причин, мешающих нам, узнав Его волю, тут же направиться туда, куда она нас зовет. Остальное не представляет сложности для толкования.

А на другой день. Скорее всего, посланники пришли вечером. Ибо в полдень их еще не было в городе. Да и видение, повторенное трижды, длилось достаточно долго. Итак, отдохнув ночью, они готовятся отправиться в путь. Обязанность любви побудила к тому, что к Петру присоединились некоторые верующие, которых, вероятно, послала вся церковь. Они провожали Петра до самой Кесарии и делали это ради любви и уважения. Однако Господь привел их затем чтобы они стали свидетелями Его благодати. Так они получили обильную награду за свое служение и укрепились в вере, увидев, как Царство Христово распространяется на язычников.

стих 24

Корнилий же ожидал их. Лука хвалит благочестивый настрой Корнилия не только в том, что он вожделенно ожидал прихода Петра, но и в том, что восхотел привести к вере также друзей и родственников. Действительно, было небезопасным созывать толпу людей, дабы те приняли новую религию. Также имелись причины, по которым Корнилий мог бы себе льстить. Ибо ему не велели призывать в свой дом чужих. Скорее он один был избран стать причастником столь великого блага. Но Корнилий понимал, сколь обязан стремиться к славе Божией и к спасению братьев. Он понял, что несправедливо и бесчеловечно говорить с кем-то частным образом, не думая о других. Он счел гнусным бессердечием скрывать под землей сокровище Евангелия. Значит, Корнилий выказывает то, что Господь требует от Своих через Исаию и Михея, дабы каждый с широкими объятиями приглашал и увещевал братьев к вере. Итак, своим примером Корнилий учит нас: когда нам является Бог, свет Его познания не следует угашать ленью или страхом. Скорее надо приложить усилия, чтобы наша вера светила, указывая путь другим. Ведь наследие Царства Небесного не таково, что у нас отнимется хоть малая его часть, если к участию в Нем будут допущены многие. Скорее приход сонаследников только умножит нашу славу. Кроме того, следует отметить, сколь далек Корнилий от всякой показухи. Он призывает других, дабы сделать их соучениками, и сам готов при этом к научению. Вот истинное усердие к благочестию, когда вместе со рвением выказывается простота. И нам не стыдно зависеть от уст Господних. Ибо многих самомнение толкает к тому, чтобы учить невежественных людей. И глупое многословие прикрывает порок, когда они, изливаясь в красноречии, желают, чтобы слушали только их. Однако всем надлежит иметь единственное намерение: себя и весь мир покорить Богу, дабы Он, приведя людей к истинному смирению, лишь Один возвышался над всеми. И отличающийся способностью учить пусть не отказывается быть учителем для братьев, лишь бы не было превозношения и ветреного желания выделиться. Тот же, кому не дано стать учителем, пусть довольствуется положенным себе. Однако ни тот, ни другой пусть не присваивает себе верховного учительства, как увещевает Иаков (3:1). Но одни должны так наставлять других, чтобы и ученые и неученые знали свое место. Однако спрашивается: каких родственников мог иметь Корнилий в Иудее, будучи иноплеменником и придя сюда лишь для временной воинской службы? Я, ничего не утверждая, считаю наиболее вероятным, что в полку Корнилия служили некоторые его родственники. Ибо близкие и знакомые друг другу люди обычно становились тогда под одни знамена. Нет сомнения, что родственники охотно служили бы в полку Корнилия, поскольку тот был в нем сотником. Άναγκαίους Лука зовет близких друзей, которых латиняне зовут «необходимыми». Они связаны между собой более прочными узами.

стих 25

Поклонился, пав к ногам его. Здесь употреблен глагол προσεκύνησεν, означающий либо коленопреклонение, либо склонение головы, либо какой-либо иной жест, выражающий почтение и уважение. Теперь спрашивается: только ли из-за скромности Петр отказался от поклонения, или же осуждает его как нечто совершенно непозволительное? То, что Петру не понравился поступок Корнилия, явствует из приведенного им довода: встань, ибо я – тоже человек. Из его слов можно заключить, что в поклонении Корнилия содержалось нечто божественное, переносящее полагающееся одному Богу на смертного человека. Однако невероятно, чтобы Корнилий счел Петра Богом. Если же он перенес честь Божию на человека, то где тогда его хваленые благочестие и набожность? Я полагаю так: меньше всего Корнилий хотел лишить Бога законного культа и воздать его человеку. Но, желая воздать особую честь пророку и апостолу Христову, он выказал чрезмерный знак почтения и согрешил неумеренностью. Едва ли можно выразить словами, сколь склонна честь, воздаваемая слугам Христовым, если она хоть немного напоминает божественный культ, превращаться в грех суеверия. Ведь чем меньше мы опасаемся, тем легче грешим по неосторожности. В отношении царя или властителей мира сего имеется меньшая опасность. Ведь тот, кто, склонившись, поклоняется царю, удерживает себя в рамках гражданского и земного почитания. Что же касается слуг Христовых, то здесь ситуация иная. Поскольку служение их является духовным, тот, кто падает к их ногам ради поклонения, воздает им некую духовную честь. Следует различать между гражданским почитанием, коим люди пользуются ради общественного порядка, и почитанием, основанном на религии, прямо относящемся к божественной чести. Как и между законами, относящимися к земному правлению, или же связывающими совесть. Чрезвычайно ошибаются некоторые глупые люди, считающие, что здесь в целом и само по себе осуждается коленопреклонение. Однако истинно сказанное ранее: Корнилий приветствовал не проконсула или императора по общественному ритуалу, а, восхитившись лицезрением Петра, воздал ему честь будто явившемуся Богу. Таким образом, словно забыв себя, он дал человеку больше, чем ему полагается. Меньше всего, как было сказано, он хотел похитить у Бога подобающую честь, дабы украсить ею человека. Но там, где поклонение человеку как-то смешивается и сопрягается с божественным почитанием, тут же против воли и намерения возникает грех. И, почитаемый божескими почестями, возвышается сверх положенного человеку.

Паписты же, отбросив это различение, хватаются только за одну его часть. У них идет речь об одном лишь религиозном поклонении. И чтобы какую-то его часть под благовидным предлогом перенести на творение, они делят поклонение на служение, раболепие и сверхраболепие. Служение они относят к одному лишь Богу, как бы говоря, что одному Ему подобает культ поклонения. Поклонение раболепия они присваивают мертвым и их костям, статуям и рисункам. Сверхраболепие же Деве Марии и кресту, на котором висел Христос. Не говоря о том, сколь по-детски звучит их болтовня, спросим только: кто из них на деле придерживается этого гнилого различения? Я говорю не только о простолюдинах, но и о благородном сословии. Итак, весь их культ с необходимостью заражен превратным суеверием и полностью извращен, ибо они нерассудительно соединяют творение с Богом.

Но Лука не говорит здесь, что Корнилий почтил Петра служением. Он пользуется лишь общим словом «поклонение» и добавляет, что Петр все же упрекнул Корнилия, поскольку тот превознес человека сверх положенного. Действительно, имей место новая догма о раболепном поклонении, Петру следовало бы увещевать Корнилия не переходить границы раболепия. Но поскольку никакое поклонение, с которым связана религия и божеский почет, не оставляет честь Божию нетронутой, каким бы именем ни прикрываться, – Петр довольствовался лишь тем доводом, что он простой человек. Кроме того, я хотел бы услышать от папистов, считают ли они апостола Иоанна (Revelation 22:8) столь глупым, что, похитив у Бога подобающее служение, он воздал его ангелу? Действительно, на поклонение ангелу его подвигло не что иное, как чрезмерное и превратное почитание, причем ради Самого Бога, слава Которого блистала в ангеле. Тем не менее, его поступок был осужден. Значит, дабы воздать должное Богу, духовное, основанное на религии, поклонение следует относить только к Нему.

стих 28

Вы знаете, что Иудею возбранено. Кажется, что это не дружественное вступление. Оно скорее ожесточило бы, чем расположило души слушателей, слышащих, будто они настолько нечисты, что своим общением оскверняют святых. А это содержит в себе тяжкое оскорбление. Однако Петр счел необходимым это вступление для того, чтобы слушатели не подозревали его в недоброй совести. Ибо он против обычая отцов, словно презритель закона, посмел придти к язычникам. Утверждая же, что послан от Бога, Петр устраняет подобное подозрение. Добавь к этому, что эти слова наилучшим образом смягчают раздражение, гнездившееся в душах из-за древней разобщенности иудеев и язычников. Так что Петр начал свою речь самым удачным образом. Ведь тех, кто до сих пор считался нечистым, он объявляет наделенными чистотой и способными к общению со святыми. Далее, говоря, что иудеям не подобает входить к язычникам, Петр имел в виду не столько закон, сколько предание отцов. Бог запретил иудеям заключать с язычниками брак или союз. Принимать же вместе пищу или решать общие житейские проблемы нигде запрещено не было. Но чтобы их не обольстило частое общение и склонность к запрещенному, иудеи хранили переданный от отцов обычай не иметь общения с язычниками. Здесь нет нужды рассуждать о том, связывало ли это предание совесть. Ибо Петр учит не тому, что позволил Бог, а тому, что было принято в народе.

Ни одного человека. Петр яснее излагает содержание и цель видения, относя к людям сказанное о пище. Кроме того, слова, что никто не является нечистым, не следует относить к отдельным личностям. Ибо не подлежит сомнению, что все неверующие осквернены нечистой совестью, одним своим прикосновением, оскверняя то, что иначе было бы чистым. Также и Павел говорит, что дети их нечисты, доколе не очистятся верою (1 Corinthians 7:14). Наконец, если только вера очищает сердца людей, то неверие их оскверняет. Однако Петр сравнивает здесь иудеев с язычниками. И поскольку преграда между ними разрушена, завет спасения и жизни относится теперь и к тем, и к другим. Посему он отрицает, что причастников усыновления Божия следует почитать чужими.

стих 29

Надо отметить слова Петра о том, что пришел он «беспрекословно». Такова святая покорность веры. Не возражая Богу, мы спокойно принимаем все, что Он заповедует, отбрасывая все противоположные доводы.

стих 30

Поскольку ответ Корнилия только повторяет произошедшую историю, не стоит долго на нем останавливаться. Итог таков: он позвал Петра по велению Божию.
30) Я постился. Многие греческие кодексы гласят ημην, сидел. Древний переводчик опускает слово «постился». Я думаю, что это произошло по ошибке или небрежности, поскольку слово это имеется во всех греческих текстах. Далее, о посте упоминается здесь отчасти для того, чтобы мы знали, что Корнилий молился не в холодном и небрежном настроении, а отчасти – чтобы видение не казалось слишком подозрительным. Ибо разум постящегося человека, в котором царит трезвость и умеренность, с трудом допускает галлюцинации. Итак, Корнилий хочет сказать, что ангел явился ему в тот момент, когда он усердно предавался молитве, и разум его был свободен от всех помех, делающих нас подверженными фантазии и ложному воображению. Сюда же относятся и обстоятельства времени: все произошло при свете дня, за три часа до захода солнца.

Стал предо мною муж в светлой одежде. Мужем он зовет того, кого знает как ангела Божия. Но вполне привычно переносить на ангелов и Бога ту видимую форму, в которой они являются. Так и Моисей повсеместно зовет то ангелами, то людьми тех, кто явился Аврааму облеченными в человеческие тела. Светлая одежда указывает на небесную славу и словно знаменует собой величие Божие, сияющее в ангеле. Такое сияние одежды Евангелисты приписывают и Христу, когда на горе Он явил Свою славу трем ученикам. То же самое говорится и об ангелах, посланных удостоверить воскресение Христово. Ибо Господь снисходит к нашей немощи настолько, что велит ангелам приходить в форме человеческой плоти. И так же Он наделяет их некими лучами Своей славы, дабы внушить нам уважение и веру к передаваемым через них заповедям. Но здесь возникает вопрос: было ли это тело истинным и природным, а одежда – подлинной? Или же то был лишь образ, представший перед взором Корнилия? Хотя это не столь необходимо знать, и едва ли можно что-то утверждать определенно, мне, в качестве предположения, кажется более вероятным, что Бог, Коему принадлежит сотворение всего, дал ангелам истинное тело, одновременно облекая его в величественные одеяния. Однако, как только ангел исполнил посланническое служение, ему была возвращена его природа. Причем, пребывая в человеческом образе, он не испытывал никаких человеческих чувств.

стих 33

Теперь мы все предстоим. Здесь, дабы Петр учил их охотнее и с большей готовностью, Корнилий говорит о том, что он и все предстоящие желают учиться и готовы повиноваться Богу. Ведь надежда на плод немало побуждает учителя усерднее внушать знания слушателям. Фраза «пред Богом» может иметь двоякий смысл. Или же она представляет собой клятву, или же Корнилий просто исповедует: люди собрались в его доме не иначе, как перед Богом, дабы принимать человеческие слова так, словно они исходят из уст Божиих. Что бы ни выбрать, итог будет одинаковым. Ведь, чтобы больше удостоверить свою искренность, Корнилий свидетельствует, что всегда видит пред собой Бога, с Которым не подобает притворно играть. Действительно, всякий раз как нам предлагается Слово Божие, наши души должно затронуть чувство того, что мы имеем дело не с людьми, а слушаем призыв Самого Бога. Ведь из уважения к Богу рождается уважение к Слову и благочестивое его слушание. Но кажется, что Корнилий необдуманно говорит от лица других в столь важном деле. Кто может засвидетельствовать веру другого человека? Однако поскольку каждый присутствующий обещал быть послушным, Корнилий справедливо уверен в чувствах других. И нет сомнения: слушатели, когда им рассказали о сути дела, еще раньше обещали повиноваться тому, что собирались услышать, и каждый в отдельности подтвердил тогда слова, сказанные одним.

Выслушать все. Вот истинная вера, когда мы не частично принимаем Слово Божие, но полностью себя ему посвящаем. Однако в мире редко можно встретить пример подобной вселенской веры. Ибо большая часть людей как бы препирается с Богом, и подчиняется Его учению лишь тогда, когда оно им нравится. Если же что-то не нравится, люди спокойно презирают и отвергают сказанное. Кроме того, Корнилий разумно различает между Богом и людьми. Автором учения он делает Бога, человеку же оставляет лишь служение и посольство. Ты, – говорит он Петру, – увидишь внимательных и послушных учеников, принимающих все, что тебе заповедал сказать Бог. Дабы Он один обладал властью, а ты был всего лишь служителем. Он будет говорить Сам, но твоими устами. И это же Бог через Иезекииля (33:7) заповедует всем Своим служителям: Прими из уст Моих слово и возвести его им от Меня.

стих 34

Петр отверз уста. Мы уже раньше говорили, что Писание пользуется этим выражением, означая серьезную и важную речь. В Евангелии от Матфея в пятой главе говорится, что Христос отверз уста Свои, желая произнести речь перед учениками и рассуждать о важнейших вещах. По латыни бы мы сказали: Он начал говорить, вполне обдумав то, что собирался сказать.

Истинно познаю. Καταλαμβάνεσθαι значит постигать или выводить из аргументов, признаков и предположений. По рождению Корнилий был язычник. Но Бог услышал его молитвы, удостоил света Евангелия и даже послал к нему ангела. Отсюда Петр познает, что Богу без лицеприятия угодны те, кто живет благочестиво и невинно. Ведь прежде (имея предубеждение, что Бог любит только иудеев, подобно тому, как Он избрал их из всех народов) Петр не думал, будто благодать Божия может достичь язычников. Он не был столь невежествен, чтобы думать, будто языческое происхождение ниспровергает и осуждает благочестие и невинность жизни, но, просто принимая положение о том, что всякий необрезанный чужд Царствия Божия, неразумно впал в абсурдное заблуждение, что Бог презрел бы истинное поклонение Себе, если бы отсутствовало обрезание. Ибо для иудеев необрезание оскверняло все добродетели. Этот пример учит нас, сколь следует опасаться предубеждения, закрывающего путь к правильному суждению. Далее, следует отметить, что означает здесь слово «лицо». Ибо многие ошибаются в его толковании, думая, что Бог в целом не предпочитает одних другим. Так некогда Пелагий отрицал, что Бог одних избирает, а других отвергает, ссылаясь на то, что у Него нет лицеприятия. Однако имя это означает здесь внешний статус, то, что кажется со стороны. Все, что имеется у человека такого, что вызывает или отвращает благоволение окружающих. Богатство, знатное происхождение, покровительство другим, почести делают человека уважаемым. А бедность, незнатность, и все такое делают его презренным. По этой причине Господь везде запрещает лицеприятие. Невозможно вынести правильное суждение там, где судью уводит в сторону внешняя благообразность. Здесь же сказанное применяется к нациям. И смысл таков: необрезание не мешает Богу одобрять праведность в язычнике. Но кажется, что до времени у Бога такое лицеприятие было. Разве Бог, избрав Себе иудеев и пройдя мимо язычников, не выказал тем самым лицеприятия? Отвечаю: причину этого различения следует искать не в людях. Она полностью сокрыта в тайном совете Божием. То, что Бог усыновил Авраама, заключив завет с ним, а не с Египтянами, не вызвано какой-то внешней причиной. Причина кроется в Его чудесном совете. Значит Бог никогда не привязывается к лицам. Однако трудность пока не устранена. Ведь нельзя отрицать, что Богу было угодно обрезание, и к Своему народу Он причислял тех, кто носил этот символ освящения. Но здесь ответ довольно прост: обрезание последовало благодати Божией, будучи ее печатью. Отсюда следует, что обрезание не было причиной благодати. И хотя оно служило иудеям залогом благодатного усыновления, его отсутствие не мешало Богу принимать тех язычников, кого Он хотел, в завет того же самого спасения. Пришествие же Христово принесло ту новизну, что по разрушении преграды Бог в целом воспринял весь мир. Об этом и говорят слова «во всяком народе». Пока семя Авраамово оставалось святым наследием Божиим, могло показаться, что язычники совершенно чужды Его Царства. Но когда Христос явился светом народов, завет вечной жизни стал общим для всех.

стих 35

Боящийся Его и поступающий по правде. Этими двумя словами означается вся житейская праведность. Ибо страх Божий есть не что иное, как благочестие и религия. А праведность – справедливость, с которой люди относятся друг к другу, остерегаясь кому-то навредить и стараясь принести всем пользу. И поскольку закон Божий состоит из этих двух частей (будучи правилом доброй жизни), никто не угодит Богу, если не будет соотносить с законом все свои поступки. И во всех делах не будет никакого достоинства, если жизнь не основана полностью на страхе Божием. Кроме того, это место, кажется, приписывает причину спасения добрым делам. Ведь если дела способны снискать нам благодать Божию, они одновременно обретают для нас жизнь, состоящую в любви Бога к нам. Иные же хватаются за слово «праведность», дабы доказать, что оправдываемся мы не даром через веру, но посредством дел. Однако, последнее мнение весьма глупо. Ибо мы уже показали, что праведность понимается здесь не как полное и целостное соблюдение закона, а относится ко второй скрижали и служению любви. Значит, она не та вселенская праведность, которой человек считается праведным перед Богом, но порядочность и безвредность по отношению к людям, воздающая каждому свое. Итак, остается вторая часть вопроса: располагают ли наши дела к нам Бога? Дабы ответить на это, вначале следует понять: Бог двояким образом любит людей. Поскольку все мы рождаемся сынами гнева, Бог не только не находит в нас ничего достойного любви, но и всей нашей природой провоцируется на ненависть к нам. По этой причине Павел (Romans 5:6,Romans 5:8) объявляет врагами Богу всех людей, доколе они не примирятся через Христа. Значит, первое принятие со стороны Бога, коим мы принимаемся в Его благодать, является полностью незаслуженным. Ибо нельзя говорить о делах, доколе все остается порочным и извращенным, выдавая свое греховное происхождение. И тех, кого Бог Себе усыновляет, Он прежде возрождает Духом, восстановляя в них Собственный образ. Отсюда проистекает второй вид любви. Ибо Бог теперь уже видит не голого человека, лишенного всякой привлекательности, а различает в нем Свое дело и даже Самого Себя. Так что верующих Бог считает угодными Себе, поскольку те ведут благочестивую и праведную жизнь. Мы не отрицаем, что Богу угодны добрые дела святых. Но здесь спрашивается другое: предваряет ли человек своими заслугами благодать Божию, склоняя, тем самым, Бога к любви? Или же, будучи достоин только ненависти, человек любим Богом незаслуженно без какого-либо отношения к делам? Далее, поскольку человек, оставленный собственной природе, может дать повод только для ненависти к себе, любовь к нему с необходимостью является незаслуженной. Отсюда следует: Бог Сам для Себя является причиной того, что нас любит, и склоняется к любви Собственным милосердием, а не нашими заслугами. Затем, следует отметить: даже если верующие после возрождения угождают Богу добрыми делами, это угождение связано не с заслугой дел. Ведь дела наши не столь чисты, чтобы нравиться Богу без снисхождения с Его стороны. Более того, поскольку в них всегда имеется примесь порока, они достойны только отвержения. Значит, ценность наших дел устанавливается не их достоинством, а верой, заимствующей от Христа то, чего недостает нашим делам.

стих 36

Слово. Поскольку греческий текст прерывается, некоторые считают, что винительный падеж употреблен здесь вместо именительного. Смысл таков: это Слово, посланное Богом сынам Израилевым. Другие следующие за тем слова относят к глаголу «знаете», и думают, что отличный термин был добавлен вследствие избыточности предложения. Ведь Лука сначала говорит λόγον, а затем ρημα. Но поскольку на греческом привычно подразумевать предлоги, приведенный мною смысл кажется более подходящим. Хотя я охотно соглашусь с тем, кто удачнее разберется в этом трудном предложении. Итак, данную часть я понимаю как вступление, относящееся к достопамятному совершенному среди израильтян делу Божию, в котором Он возвестил мир через Христа. Затем следует рассказ, в завершении которого Петр показывает, с какой целью Христос был явлен миру. Из этого упоминания вполне обоснованно выводится, что Бог послал Свое Слово сынам Израилевым. Слово же в еврейском языке называется делом. Ведь тогда все знали о вечном завете, который Бог заключил со Своим народом. Далее, среди иудеев более всех знаменит был некогда обещанный отцам Искупитель, Который восстановит обрушившийся мир в счастливом и процветающем состоянии. То же самое знали все близко общавшиеся с иудеями. Значит Петр, дабы внушить себе большее доверие, говорит во вступлении, что речь идет не о неизвестном или новом деле, но о восстановлении Церкви, зависевшей от вечного завета Божия. Восстановление же это проявилось тогда открыто и было на устах у всех.

Благовествуя мир. Здесь Петр учит, какого сорта дело возвещалось тогда людям. Такое, которое заставляет повсюду воцариться миру. Мир я понимаю, как примирение людей с Богом, содержащее в Себе надежное и совершенное спасение Церкви. Как за распрей и отчуждением следует жуткий беспорядок и ужасный хаос, так и наоборот: как только нам начинает сиять отеческое благоволение Бога, Церковь собирается из рассеяния и возникает истинное счастье. Итак, Петр хочет сказать: во Христе Бог показал Себя милостивым к Собственному народу и снова воспринял ранее казавшихся отвергнутыми сынов Авраама, дабы утвердить среди них процветание и успех. И, делая Бога автором этого мира, Лука одновременно указывает на его залог, Иисуса Христа, дабы мир был законен и освящен. Мир он подчеркнуто соединяет с проповедью, ибо последняя – единственная причина, по которой к нам приходят плоды совершенного Христом примирения. Так же и Павел учит нас, что Христос является нашим миром, добавляя (Esther 2:17), что Он пришел, дабы возвестить мир близким и дальним.

стих 37

Вы знаете происходящее. Речь Петра состоит здесь из двух главных частей. Во-первых, он пересказывает историю, во-вторых, говорит о ее плоде. Поскольку приход Христа в мир, Его смерть и воскресение были для нас причиной спасения, спасительным образом Христос предлагается только тогда, когда мы верим: Он был облечен в нашу плоть, жил среди людей, доказывая надежным свидетельством Свое божественное сыновство, был распят на кресте и воскрес из мертвых силою Божией. Наоборот, чтобы знание истории не стало холодным и бесполезным, говорится и о цели, по которой Христос сошел в мир из небесной славы, по которой принял крестную смерть, столь позорную у людей и проклятую Богом. Сообщается также причина Его воскресения, из которой проистекает результат и плод всего содеянного. Говорится, что Христос был уничижен, дабы нас погибших восстановить в незыблемом блаженстве; что вместе с нашей плотью Он воспринял братскую к нам любовь; что, взвалив на Себя наши немощи, Он избавил нас от их груза; что, изгладив грехи жертвою Своей смерти, Он примирил с нами Отца; что, победив смерть, Он обрел для нас вечную жизнь; что Своим восшествием Он открыл для нас небеса; что на Него излилась вся сила Духа, дабы Он обогатил нас от Собственного изобилия. И Петр, начав с евангельской истории, соблюдает этот порядок научения. А затем показывает, что значит для нас сошествие на землю Христа, что принесли Его смерть и воскресение. Вначале он говорит: Христос Назарянин пришел после крещения Иоаннова. Поскольку Иоанн по совету Божию был предназначен к тому, чтобы пробудить людей к ожиданию Христа, эту часть нельзя было пропустить. Иоанн был выдающимся пророком Божиим. Итак, для внушения доверия ко Христу, особенно со стороны невежд и новичков, его авторитет значил немало.

Следует отметить выражение: Иоанн проповедовал крещение. Словом «крещение» Лука охватывает все служение Иоанна, но между тем хочет сказать: оно не было немым лишенным поучения знаком. Действительно, главное в таинствах то, что в них сияет запечатленное Слово Божие, и звучит Его голос. Тем более надо отвергнуть нечестивую профанацию, наблюдающуюся в папстве. Похоронив проповедь, таинства совершают там магическим шепотом.

стих 38

Иисуса из Назарета. Здесь Петр называет Иисуса Назареем не потому, что Он там родился, а потому что именно в Назарете заступил на Свое служение. Вторая причина в том, что данное прозвище закрепилось за Ним в народе. Петр зовет Христа помазанным Духом и силою, употребляя гипаллагу. Ведь сила, которой выделялся Христос, происходила именно от Духа. Значит, Небесный Отец, помазав Сына, наделил Его силою Духа. Петр сразу же добавляет, что эта сила блистала в чудесах. Хотя открыто он упоминает только об одной их разновидности: Христос явил Себя наделенным силою Духа, выказывая благодетельность к миру. Ибо в Нем надо было явить не наводящую ужас божественную силу, а ту, которая вкусом благодати и сладости побудила бы мир возлюбить и возжелать Спасителя. Метафора помазания весьма обычна, когда речь идет о дарах Духа Святого. Теперь же она приспосабливается к личности Христа, ибо Отец посвятил Его в Цари и Священники. А мы знаем, что во времена закона елей был символом торжественного посвящения. Хождение Христа понимается здесь как исполнение Его призвания. Петр как бы говорит: Христос нес Свою службу в особо отведенное Ему время. Подобие заимствовано здесь от странников, которые продолжают путь, доколе не придут к назначенному месту. Хотя одновременно Петр учит: Христос для того три года ходил по Иудее, чтобы во всех ее концах знали о Его благодеяниях.

Обладаемых дьяволом. Свидетельство божественности силы Христовой также состояло в том, что Он исцелял не только обычных, но и безнадежно больных. Все болезни – это розги, коими нас наказывает Бог. Когда Бог по отеческому снисхождению обращается с нами кротко, говорится, что Он бичует нас Своей рукою. Когда же кара более тяжка, палачом и служителем Своего гнева Бог делает сатану. И это различение всегда надо иметь в виду. Было бы глупым говорить, будто дьявол мучает того, кто страдает лихорадкой или другой обычной болезнью. Но отчуждение разума, безумная ярость и другие знаменательные виды зла подобающим образом приписывают сатане. По этой причине Писание зовет одержимыми тех, кто отличается таким безумием, что кажется превратившимся в зверя.

Потому что Бог был с ним. Петр кратко указывает на то, с какой целью Христос являл свои чудеса. Для внушения к Себе доверия людей, смотревших на Него как на присутствовавшего среди них Бога. Таково истинное употребление чудес, как было уже несколько раз сказано и снова будет видно из других мест. Нам надлежит усвоить следующее: мы преуменьшаем величие Божие, если не принимаем и не почитаем тех, кого Он отметил знаком Своего служения. Посему, когда явленные силы ясно показали божественное происхождение Христа, Его достоинство стало не подлежащим человеческому суду.

стих 39

И мы свидетели. Дабы внушить веру в собственные слова, Петр возвещает, что он и его соучастники – очевидцы всего сообщаемого о Христе. Посему говорят о делах полностью им известных. Немного спустя он в другом смысле употребит данный термин, говоря, что Бог поставил определенных свидетелей. Этим он хочет сказать, что апостолов наделили общественным служением. Они особо были избранны и как бы сотворены для того, чтобы Своей проповедью приводить людей к вере во Христа. Так Павел в Первом Послании к Коринфянам в пятнадцатой главе (ст.15) говорит: мы стали бы лжесвидетелями о Боге, если бы Христос не воскрес из мертвых. И ранее мы слышали из уст Самого Христа: вы будете Мне свидетелями в Иудее, Самарии и Иерусалиме. Теперь же Петр зовет себя историческим свидетелем, поскольку воочию наблюдал все совершившееся. Кроме того, о смерти Христовой он упоминает лишь вскользь, ибо та была хорошо известной. На воскресении же Его, вызывавшем больше сомнений, и знание о котором было важнее для веры, он задерживается дольше.

стих 41

Если здесь кто-нибудь спросит: почему Бог не явил Своего воскресшего Сына всем, отвечаю: даже если бы причины вовсе не было, скромные и здравомыслящие довольствовались бы советом Божиим, без спора считая лучшим то, что восхотел сделать Бог. Не подлежит сомнению, что Бог устроил дело так по наилучшим соображениям. Бесспорность воскресения была удостоверена многими надежными свидетельствами. Но для упражнения в вере благочестивым было полезно больше верить Евангелию, чем своим глазам. Что касается нечестивых и открытых врагов Христовых, то они, не будучи готовы уступить Богу, даже после многих подтверждений оказались недостойными созерцания славы Христова воскресения. Хотя даже сообщение воинов, нанятых для охраны могилы, могло бы вполне их убедить, не говоря уже о других основанных на гармонии доводах. Итак, для нас несомненно следующее: по святому установлению Божию были избраны апостолы, свидетельство которых удостоверяет воскресение Христово. И всякий не довольствующийся их свидетельством пусть, если сможет, отменит и упразднит возвещаемый Петром неотменяемый Божий декрет. Мы же, желая видеть Бога автором нашей веры, будем довольствоваться теми свидетелями, которых, предназначив прежде создания мира, Бог как бы Собственной рукою вывел в должное время на свет.

Которые с Ним ели. Отсюда явствует, сколь сильно печется Христос о нашей грубой природе. Ведь ради нас Он унизил Себя до того, что ел и пил словно смертный человек. Посему у нас нет причин считать воскресение Его неясным или сомнительным. Христос терпел медлительность учеников в вере для того, чтобы, утвержденные еще более, они устранили у нас всякий повод для сомнения. Нам же надо прилагать усилия, дабы наша злоба и неблагодарность не затемнили благоволение к нам Сына Божия. Кроме того, поскольку Писание говорит о принятии Христом пищи, любопытные люди поднимают вопрос о том, что произвело это вкушение. Но ответ прост: подобно тому, как пища сотворена из ничего, она также обратилась в ничто божественной силой Христовой. Пища, употребляемая для питания тела, переваривается, а потом разлагается на части. Но будем знать: эту пищу, уничтоженную в самом акте принятия, Христос вкусил для питания нашей веры. Ошибаются те, кто думает, будто Христос принял лишь вид вкушающего. Какая польза была бы от подобного спектакля? Не вижу, зачем надо прибегать к подобным уловкам. Ведь, сказав, что Христос ел не по необходимости, а ради помощи Своим, мы ставим достаточную преграду глупым человеческим измышлениям.

стих 42

Он повелел нам. Здесь Петр начинает рассказывать о Царстве Христовом, говоря, что Христос воскрес для того, чтобы в будущем судить мир. Ведь по той же причине Христу приписывается власть над небом и землею, вечное управление Церковью. Он назван Судиейживых и мертвых, поскольку во время воскресения последних те, кто тогда останется в живых, мгновенно изменятся, как учит о том Павел в Первом Послании к Коринфянам, пятнадцатая глава (ст.51,52) и в 1Фес., главе четвертой (ст.17). В слове «свидетельствовать» присутствует ударение. Поскольку люди по природе склонны к неверию, простая проповедь Евангелия имела бы меньше действенности и успеха, если бы Бог не освятил ее разными свидетельскими подтверждениями. Каждый из нас особенно остро ощущает в себе, сколь трудно воздвигнуть ум, уловленный земными сетями, к упованию на пришествие Христово, сколь трудно приучить его постоянно размышлять о Христе, когда он по легковесности кидается в разные стороны.

стих 43

О Нем все пророки. Лука, как было сказано ранее, кратко приводит итог Петровой речи. Посему он краток (или скорее точен) и в рассказе о плоде этой проповеди. Итак, будем знать: здесь не приводится дословно сказанное Петром. Но лишь указано на то, о чем была его речь. Надо обдумать три момента: что одному Христу прилежало служение, упразднив грехи, примирить людей с Богом, что мы получаем отпущение грехов верою, и что это учение не новое или недавно придуманное, но уже с давних лет засвидетельствовано всеми пророками Божиими.

Что касается первого, то, если Бог умилостивляется к нам, не вменяя грехи, отсюда следует, что весь человеческий род Ему ненавистен и отвратителен, доколе не начнет быть угодным по незаслуженному прощению. Посему все мы осуждаемся за грех, покоряющий нас гневу Божию и присуждающий к вечной смерти. Поскольку же у самих нас нет праведности, нас учат прибегать к милосердию Божию, как к нашему единственному прибежищу. Говоря, что верующие приняли отпущение грехов, Петр подразумевает скрытый антитезис между ними и Богом. Ибо Бог должен добровольно предложить отпущение, чтобы верующие его приняли. Говоря же, что оно дается именем Христа, Петр хочет сказать, что мы обретаем милость у Бога только Его благодеянием, поскольку Он однажды примирил с нами Создателя Собственной смертью. Или же, как обычно говорят, при посредничестве одного Христа и никого другого мы обретаем отпущение грехов. Сатана никогда не мог настолько уничтожить ощущение вины в людских душах, чтобы люди не просили у Бога прощения. Но поскольку есть лишь один путь обрести прощение, несчастные люди, обманутые суевериями сатаны, изобретают непроходимые лабиринты, напрасно утруждая себя в их хитросплетениях.
Первое заблуждение, уводящие их с правильного пути, состояло в том, что они пытались заслужить прощение, предлагаемое даром и принимаемое только верою. Затем были изобретены бесчисленные разновидности умилостивлений, коими стараются удовлетворить Бога. Их происхождение находится в божественном Слове; но в то время как Бог, вручая отцам жертвоприношения и обряды, предызображал в них Христа, слепые и мирские люди, отложив Христа в сторону и следуя пустой тени, извратили в умилостивлении все происходящее от Бога. Посему, какие бы средства умилостивления от начала мира ни употреблялись язычниками и сегодня имеются у турок и иудеев, их надлежит противопоставить Христу, как нечто совершенно Ему враждебное. Ничем не лучше и паписты, разве что тем, что в своих умилостивлениях они окропляют людей кровью Христовой. Однако паписты чрезвычайно порочны в том, что, не довольствуясь одним Христом, добавили к Нему тысячи других способов умилостивления. Посему всякий, желающий участвовать в отпущении грехов, пусть ни на йоту не отклоняется от Христа.
Когда мы слышим: отпущение принимается верою, – надо понимать силу и природу веры. Да и сам Петр, без сомнения, знал, как именно следует веровать во Христа. А веровать значит – не что иное, как с искренним душевным чувством принять Христа таким, каким он предлагается в Евангелии. Таким образом вера зависит от обетований. Но кажется, что Петр поступает здесь неправильно. В то время как Христос принес нам два главных дара, он упоминает только об одном. Ибо здесь нет никакой речи о покаянии и новой жизни, о которых нельзя умалчивать даже при кратком изложении Евангелия. Однако ответ готов: возрождение Духа включается здесь в саму веру, поскольку является ее следствием. Мы веруем во Христа как для того, чтобы по незаслуженному вменению праведности Он восстановил нас в милости Отчей, так и для того, чтобы Он освятил нас Своим Духом. Мы также знаем: закон усыновления нас Богом состоит в том, чтобы Он правил нами Своим Духом. Итак, Петру достаточно было показать, каким образом люди, по природе чуждые Бога, возвращаются в Его милость.
Что касается третьей части, нет нужды цитировать все пророческие места, проповедующие Христа Посредником, Который примиряет нас с Богом, обретая для нас прощение грехов. Но пророки всегда учили по одному неизменному правилу: они призывали всех благочестивых к тому завету, который Бог через Посредника заключил с Авраамом. Также необходимо осознать и следующее положение: благодать, явленная ныне во Христе, та же самая, которую прежде вверяли надежде отцов закон и пророки. Особенно это относится к Корнилию и ему подобным, которые, проникшись почтением к закону и пророкам, твердо знали: во Христе даруется и исполняется то, что засвидетельствовано пророками. Значит, служители Церкви, дабы учить согласно с пророками, должны стараться восхвалять в своих проповедях Христа. Пусть они постоянно свидетельствуют о том, что только у Него следует искать прощения, состоящего в незаслуженном отпущении грехов. А это – совсем не та старина, на которую с большой помпой претендуют паписты, измышляя гнилые умилостивления, заменяющие для них Христову кровь.

стих 44

Когда Петр еще продолжал эту речь. Бог подтверждает новым чудом, что евангельское учение обще и иудеям, и язычникам. Больше того, здесь виден знак призвания язычников. Ибо Господь только тогда удостоил бы язычников даров Своего Духа, если бы хотел засвидетельствовать: они также введены в сообщество завета. Эти дары, упоминаемые Лукой, отличаются от благодати возрождения. Однако нет сомнения, что Бог запечатлел таким образом Петрово учение, а также веру и благочестие слушавших. Лука говорит, что все были наделены Духом. И ранее мы видели, что все воодушевленно проявляли усердие в научении и послушании. Этот видимый знак представляет нам как на картине, сколь действенным орудием силы Божией является проповедь. Ведь Бог излил Духа еще во время речи Петра, дабы этим показать: Он посылает учителей не для того, чтобы те напрасно сотрясали воздух, но для того, чтобы властно действовать через их слова, оживотворяя их силою Духа для спасения благочестивых. Эту вторую причину упоминает и Павел в Послании к Галатам, говоря, что верующие приняли Святого Духа от слышания веры. И в другом месте он проповедует себя служителем Духа, а не буквы.

Да, в Церкви прекратились дары языков и прочие харизмы, но действует и всегда будет действовать тот же Дух возрождения и разумения, Которого Господь соединил с внешней евангельской проповедью. Он сделал это, дабы удержать нас в почтении к Слову и упредить гибельное, изобретенное фанатиками безумие, когда те, оставив Слово, болтают о незнамо каком лживом духе. Кроме того, слышащий человеческий голос не всегда одновременно получает и Духа. Редко находят служители слушателей, подобных слушателям Петра, единодушно согласившимся повиноваться Богу. Однако все избранные ощущают в себе согласное действие тайной силы Духа и внешнего Слова.

стих 45

И верующие из обрезанных. Лука называет верующими тех, кто до сих пор находился в плену у заблуждения. Таким образом Господь не сразу отгоняет от Своих все тучи неведения. Но это не затемняет похвалу их веры перед Богом, поскольку, прощая неведение, Он благоволит их вере так, словно она чистая и безупречная. Однако удивительно другое. Зная, что Петр послан к язычникам Богом, они цепенеют от того, что Бог даровал благодать Духа тем, кому предназначил проповедь о Христе. Цепенеют как от чего-то нового и необычного. Но такова неожиданная перемена. Бог, до того дня отделявший язычников от Своего народа, считая их чужими и мирскими, теперь выказывает к ним такое же благоволение и дарует одинаковую честь. Хотя этот пример также учит нас, сколь сложно отказываться от предыдущих заблуждений, особенно если мы долго находились под их влиянием.

стих 46

Ибо слышали их. Лука говорит, какие именно дары Духа были на них излиты, одновременно указывая на их использование. Язычников наделили разнообразными языками, дабы они на многих наречиях прославляли одного Бога. Из этого места можно вывести: языки были дарованы не только ради необходимости, не только из-за того, что Евангелие следовало проповедовать на разных наречиях, но и для украшения и славы самого Евангелия. Однако эту вторую цель извратило человеческое самомнение, и многие превратили в помпу и показуху то, что получили для прославления небесной премудрости. Этот порок остро обличает в коринфянах Павел. Посему нет ничего удивительного в том, что Бог немного спустя забрал этот дар и не позволил осквернять его долгим злоупотреблением.

стих 47

Петр сказал. Петр рассуждает, переходя от вещи к символу. Ведь крещение дополняет духовную благодать. Кто принял Духа, одновременно готов к принятию крещения. Вот законный порядок: тех, о ком Бог свидетельствует как о детях печатью и залогом Духа, служитель должен допустить к внешнему знаку крещения. Таким образом, первое место занимает учение и вера. То же, что невежественные люди выводят отсюда, будто младенцев не стоит крестить, совершенно необоснованно. Признаю, что тех, кто был чужд Церкви, следует учить прежде, чем давать символ усыновления. Но дети верующих, рождающиеся в Церкви – от чрева матери домочадцы Царства Божия. Больше того, я обращаю аргумент, используемый оппонентами, против них самих. Из того, что Бог усыновляет детей верующих прежде их рождения, я вывожу, что их никак нельзя лишать внешнего символа. Иначе люди похитят у них то, что даровал Сам Бог. Что же касается явной благодати Духа, то нет ничего глупого, если по времени ей предшествует крещение. И как данное свидетельство ничем не помогает их заблуждению, так же оно опровергает суеверие папистов, привязывающих благодать Духа к внешним символам и думающих свести ее с неба экзорцизмами так же, как некогда колдуньи думали спустить заклинаниями луну. Однако Лука, говоря, что слушатели были одарены Святым Духом, еще не будучи крещенными, показывает этим: Дух никак не привязан к обряду крещения. Наконец, следует отметить: для совершения крещения апостолы довольствовались только водою. О, если бы эту простоту сохранили последующие поколения и не прибавили бы к ней столько нелепых выдумок, оскверняющих крещение в папстве. Елеем, солью, слюной, воском паписты думают возвеличить достоинство крещения. Хотя скорее все это – гнусная скверна, портящая чистое и подлинное установление Христово.

стих 48

И велел им креститься. Не было необходимости совершать крещение рукою Петра. Как и Павел свидетельствует, что лишь немногих крестил в Коринфе. Ибо эту роль могли исполнить и другие служители. Слова же «во имя Господне» не следует относить к форме, как мы показали в третьей главе. Но поскольку главная цель крещения – Христос, говорится, что мы крестимся в Его имя. Затем Лука говорит, что Корнилий и его родственники попросили Петра остаться на несколько дней, и хвалит в них желание продвигаться в учении. Они уже были наделены Святым Духом, но не настолько преуспели, чтобы утверждение в учении не принесло им пользы. Их примеру должны следовать и мы. Всякий раз, как нам предоставляется возможность преуспевания, ей следует пользоваться, а не надмеваться, ибо надменность закрывает учению путь.