Bible Commentaries
Бытие 37

Introduction

История Иосифа.

стих 1

Возвращаясь, после перерыва (перечня родословий племени Исава, гл. 36) к повествованию об Иакове и ближайшем потомстве его (ср. 35:27–29), священнописатель напоминает, что по отделении и удалении Исава (36:6–7) от Иакова, последний был по-прежнему «в земле странствования отца своего» — в Ханаане, который хотя в будущем, по обетованиям Божиим, имел быть собственностью потомства Авраама — Иакова, но пока был лишь землей странствования (евр. megurim — Мидраш сближает со словом ger, пришелец, прозелит, и говорит, что Исаак, как Авраам и Иаков, приобретали в Ханаане прозелитов истинной веры, — Beresch. r. Раr. 84, s. 409). В частности, Иаков в данное время жил в Хевроне (35:27; 37:14).

стих 2

Хотя далее следует история преимущественно Иосифа, но так как с ней тесно связана и история братьев и самого Иакова, то в заголовке истории Иосифа и стоит замечание: «вот житие (последующая история) Иакова». Как по смерти Авраама (25:8) дается родословие (toldoth) Измаила (ст. 12–18), а затем продолжается история (toldoth) Исаака (со ст. 19); так и после смерти Исаака, приводится родословие (toldoth) Исава (гл. 36), затем продолжается история Иакова (с 37 гл. до конца книги Бытия). Предпочтение, какое священнно-писатель оказывает Иосифу перед Иаковом, Мидраш объясняет тем, что судьба Иосифа имела величайшее сходство с судьбою Иакова, напр., оба подверглись братней ненависти и опасности жизни и проч. (Beresch. r. Раr. 84, s. 409–410).

В том, что об Иосифе, после указания 17-л. его возраста, говорится, что он был молод (naar, отрок), еврейские толкователи видели указание на детски-наивное (отчасти — в неодобрительном смысле) поведение Иосифа, благодаря которому он невольно навлек на себя ненависть своих братьев. Иосиф пас мелкий скот своего отца в качестве помощника при близких к нему по возрасту сыновьях Иакова от Валлы — Дане и Неффалиме (30:6–8) и от Зельфы — Гаде и Асире (11–13); к первым двум братьям Иосиф стоял особенно близко, как к детям рабыни своей матери Рахили, после смерти последней заменившей Иосифу и Вениамину мать. Отношение Иосифа к старшим братьям, по Genesis 37:0, напоминает отношение юноши Давида к старшим его братьям, отправившимся на войну, 1 Samuel 17:0.

Непосредственно после упоминания о занятиях Иосифа и братьев его сообщается и обстоятельство, послужившее первой причиной ненависти братьев против Иосифа: он доводил до сведения отца недобрые слухи о них (Vulg.; «crimine pessimo»).
LXX толковников и славянский текст дают обратную мысль, т. е. что братья оклеветали Иосифа (так и святой Иоанн Златоуст). Но Таргум Онкелоса, Ахила, Симмах, самарянский перевод, арабский, Вульгата выражают мысль еврейского масоретского текста (как и русский Синодальный). В чем состояло обвинение, библейский текст не говорит; Мидраш и раввины строили об этом разные предположения (Beresch. r., s. 410).

стих 3

Особенная любовь Иакова к Иосифу мотивируется тем, что последний был сыном старости его. Но Иссахар и Завулон, сыновья Лии, родились у Иакова почти одновременно с Иосифом (30:18–23), Вениамин же был еще моложе Иосифа лет Joshua 15:0. Поэтому свидетельство Библии может быть восполнено показанием Иосифа Флавия, что Иаков любил Иосифа как рожденного Рахилью (после долгих ожиданий) и отличившегося красотою (ευγενεια) тела и добродетелью души (Ant. 2:2, 1). Преимущественную любовь свою к Иосифу Иаков выразил тем, что сшил ему как бы первенцу (ср. 27:15 — о богатой одежде Исава) особую одежду, ketoneth passim. По буквальному значению еврейского слова pas, это — «одежда оконечностей», т. е. длинная с рукавами туника (tunica manicata et talaris — Гезен., по Акиле и Симмаху); в таком виде надо представлять себе ketoneth passim и дочери Давида Фамари (2 Samuel 13:18).

Но LXX толковников (также слав.-русск.) передают: χιτων ποικιλον, хитон разноцветный, и обычаи Востока, древнего и нового, — употребление преимущественно цветных материй для костюмов (ср. 2 Samuel 1:24; Proverbs 31:22) дают вероятность этому переводу (Vulg.: «tunicam polymitam»). На одной из страниц Бени-Гассана семиты изображены в одеждах ярких цветов.

стих 4

Эта предпочтительная любовь послужила для братьев Иосифа новым поводом к ненависти, самой нестерпимой и нескрываемой, к любимцу, тем более, что они могли опасаться (по замечанию Абарбанеля), как бы отец не лишил их всякого наследства из-за Иосифа.

вирши 5-11

Но наивысшей степени ненависть братьев к Иосифу достигла, когда он наивно, простодушно рассказал ему свои два пророчественных сна, которые одинаково предвещали будущее подчинение ему братьев и даже отца. Первый сон по содержанию отражает в себе земледелие, которым, как известно (26:12), патриархи уже занимались совместно со скотоводством. Значение же его было весьма понятно, почему братья, поняв смысл первого сна, озлобились еще более.

Вера в сбываемость и знаменательность некоторых снов обнаруживается здесь, как и вообще в Библии (Job 33:15; Judges 7:9-15; 1 Kings 3:5-15; 1 Kings 3:5-15 и др.), но только в истории Иосифа наблюдается явление двойных снов (самого Иосифа — в данном месте, виночерпия и хлебодара, фараона), что сам Иосиф в 41:32 объясняет так, что повторение одного и того же предмета в двух различных формах означает провиденциальную необходимость исполнения предвещаемого факта и притом в будущем недалеком (произвольно Мидраш сон о снопах видит осуществившимся в культе золотых тельцов, введенном, 1 Kings 12:0, потомком Иосифа Иеровоамом).

Второй сон Иосифа уже обращает внимание отца, который, придавая этому сну таинственное значение (11), однако сделал выговор Иосифу за его рассказ: преклонение отца, матери и старших братьев пред младшим братом и сыном, по понятиям Востока, было делом немыслимым (ввиду обычного на Востоке глубочайшего почитания старших со стороны младших).

«Мать твоя» (10) — не Рахиль, уже умершая, но или Валла, ее заменившая для Иосифа (по еврейскому толкованию), или Лия, пользовавшаяся теперь именем матери и со стороны сынов Рахили. Толкователи, видящие в названии «мать» именно Рахиль, или допускают, что часть описываемого в 37, в том числе и сны, произошли еще при жизни Рахили, или же (допуская, что Рахиль уже умерла) видят в словах Иакова «неужели я и твоя мать… придем», так сказать, reductio ad absurdum: «ведь мать твоя умерла, — как же и когда мы с нею поклонимся теперь? Сон явно обманчивый». В глубине же души Иаков имел противоположное убеждение.

Сказанное о причинах ненависти братьев к Иосифу объединяет блаженный Феодорит в следующих словах: «Иосиф был любим отцом и как поздно родившийся, и как сын Рахили, и как отличающийся добродетелью. Посему братья, видя его предпочитаемым, уязвлялись завистью и сперва покушались худо расположить к нему отца, много раз прибегая к злословию; не достигнув же своего намерения, предприняли погубить, а потом, совещавшись, продали. Сон о снопах предзнаменует поклонение за пшеницу» (отв. на вопр. 96).

вирши 12-14

Несмотря на зловещее настроение братьев относительно Иосифа, «ни отец, ни юноша ничего не подозревали и не предполагали, чтобы они могли дойти до такого неистовства» (Иоанн Златоуст, Бес. 61, с. 655). Поэтому, когда братья отправились к стадам в окрестностях Сихема, то Иаков в заботе о благополучии детей посылает Иосифа узнать об их здоровье, и Иосиф немедленно исполняет приказание отца, оказавшееся роковым. Сихем после известного кровопролития (34) мог уже быть снова населен и следствия разгрома его могли быть устранены. Но Иаков, видимо, опасается за участь сыновей своих, все еще могших навлечь на себя мщение со стороны окрестных жителей. Сыновья Иакова со стадами, очевидно, переходили с места на место — от Хеврона, где жил Иаков, на север и восток.

стих 15

Что Иосиф сбился с пути близ Сихема, это понятно, так как он жил там еще мальчиком. Традиция еврейская в человеке, встретившем здесь Иосифа, видела архангела Гавриила, который будто бы и потребовал, чтобы он не возвращался назад и точно исполнил приказание отца.

вирши 16-17

Дофан, или, по чтению LXX, Дофаим (упоминаемый позже в истории пророка Елисея, 2 Kings 6:13, и еще позже в истории Иудеи, Jude 1:4:6; Jude 1:7:3; Jude 1:8:3), по показаниям Иосифа Флавия и блаженного Иеронима, лежал к северу от Самарии и Сихема, при входе в долину Изреель; через эту долину и через город Дофан пролегала караванная дорога с северо-востока в Египет. Место удержало древнее название доселе.

вирши 18-20

Увидев еще издали (может быть по характерной одежде) Иосифа, братья — кроме Рувима и Иуды (как видно из последующего, 21–30), а также, конечно, малолетнего Вениамина, — злоумышляют убить, причем как из названия «обладатель» (евр. baal) снов, так и из того, что через убийство брата-сновидца они надеются предотвратить исполнение его снов, видно, что они твердо верили в возможность осуществления их и сильно встревожены были этим. Но именно этот умысел их Бог обратил в одно из звеньев пути, приведшего Иосифа к его возвышению (ср. 50:20). По преданию, предложение убить Иосифа исходило от Симеона и Левия (ср. кровопролитие сихемское) или от одного Симеона: в последнем случае объяснялось бы, почему впоследствии Иосиф именно Симеона (42:24) оставляет заложником в Египте. Убитого Иосифа братья предполагают бросить в одну из сухих цистерн (bor) пустыни, каких, особенно в летнее время, немало в Палестине и теперь (ср. Jeremiah 41:9).

вирши 21-22

Зверски жестокое намерение братьев встречает великодушный отпор со стороны более человечной натуры Рувима, который хотя и способен был на преступные увлечения (35:22), но, как старший, считал себя особенно ответственным перед отцом за младших братьев, в особенности за любимца отца — Иосифа (ср. 29–30). Стараясь отклонить братьев от пролития крови его, он повторяет мысль их — бросить Иосифа (только живым в одну из цистерн в «пустыне» — пустынной части долины Изреель), конечно, не с целью погубить Иосифа без пролития крови (мнение Кнобеля), а с намерением спасти его и возвратить отцу (22).

вирши 23-24

Как скоро Иосиф приблизился, братья (по традиции, прежде всех Симеон) сняли с него его прекрасный хитон — предмет их зависти и негодования — и бросили его, конечно, при отчаянном вопле его о сострадании (ср. 42:21), в ров пустой, без воды, но едва ли без жидкой грязи на дне этого рва — цистерны, полной, может быть, разных гадов: скорпионов, змей (Beresch. r. 84, s. 404).

стих 25

Совершив это насилие над братом, сыновья Иакова, кроме, может быть, Рувима, отлучившегося, по-видимому, с целью обдумать план спасения Иосифа (ср. 29–30), — садятся обедать: жестокосердие и черствость их удивительны (ср. Proverbs 30:20)! В это время они увидели караван (orechah; vulg.: viatores: слав.: путники), направляющийся с товарами по дороге из Галаада через Изреель и Дофан. Караваны (ср. συνοδια, слав. «дружина», Luke 2:44) — обычный способ путешествий на древнем и новом Востоке, во избежание нападений. Купцы или члены каравана, о котором здесь речь, названы то измаильтянами (25, 27, 28), то мадианитянами (28, 36). Таргум Онкелоса передает первое название словом «арабы», а Иосиф Флавий называет мадианитян Αραβας του Ισμαελιτων γενος: это название и представление («арабы») в устах братьев Иосифа более понятно, чем специальные названия (Ischmeelim, Midjanim и еще Medanim, ст. 36), — так как, если ко времени Моисея жители северной Аравии общеизвестны были под именем измаильтян, то во времена Иакова, когда жило еще лишь второе поколение Измаила, потомство его еще не могло сообщить стране своего имени. Двойственность названия объясняется или тем, что вожаками каравана были люди одного племени (Измаила), а купцами другого (Мадиана или Медана ср. Genesis 25:2), или же все три (см. евр. текст ст. 36, где medanim, а не midjanim, как в ст. 28) названия означают людей одной и той же нации, то общее, то специальное.

Продукты, какие везли купцы, — по более вероятному объяснению, — были следующие: nechoth — так наз. gummi tragacanti, белая, пахучая, твердая смола стираксового дерева (LXX и Vulg. общее: θυμιαματα, aromata); zeri (70: ρητινη, Vulg.: «resina») — бальзам, смола дерева balsamodendron gileadense — галаадский бальзам, которому евреи приписывали целительную силу против ран, у всех древних писателей, касавшихся Палестины, представляется главным продуктом этой страны; loth (70: στακτη, так и Vulg.) — ладан, мирра или смола, находимая на листьях растения cistus creticus, растущего в Сирии, Аравии и на Кипре. Все эти продукты в сыром виде везлись в Египет, где и приготовлялись из них пряности; позже Иаков (43:11) послал этих продуктов в дар Иосифу. Мидраш замечает, что эти благоухающие вещества везены были купцами, по устроению Божию, — ради праведника (Иосифа).

вирши 26-28

Иуда (в отсутствие Рувима) со своей стороны предлагает меру, которая, по его намерению, имела служить к спасению Иосифа от голодной, мучительной смерти в колодце: продажу его купцам — предложение, в некоторой степени характерное для будущего иудейского племени, посредника всемирной торговли, — предложение, менее гуманное в сравнении с увещанием Рувима (ст. 22), но оказавшееся более вразумительным для бессердечных братьев. И они продали его купцам (по-видимому, с условием отвести его именно в Египет, как можно заключать из слов Иосифа в 45:4, 6) за 20 сиклей серебра, т. е. за цену, какую впоследствии назначил Моисей для выкупа у святилища мальчиков Revelation 5:0 до 20 лет (Leviticus 27:5), между тем как средней ценой раба (Иосиф продан был в рабы, Psalms 104:17) считалась (Exodus 21:32) 30 сиклей серебра. LXX, видимо, считавшие 20 сикл. серебра (Revelation 17:0 руб. на наши деньги) слишком низкой ценой, передают: «златницы» (εικοσι χρυσων). Продав Иосифа, братья его совершили преступление человекохищничества, за которое впоследствии закон Моисеев назначил смертную казнь (Exodus 21:16; Deuteronomy 24:7).

вирши 29-30

Рувим, отсутствовавший во время продажи Иосифа, возвратившись и не найдя Иосифа в колодце, приходит в отчаяние, разрывает в знак нестерпимой печали одежду (как после Иаков, ст. 34, ср. 44:13). В вопле его к братьям — enennu vaani ani anah ba — заключается непереводимый, свойственный еврейскому языку, ассонанс, выражающий непосредственную и глубокую скорбь доброй души Рувима, не имевшего, однако, достаточно твердости открыть отцу действительное положение дела.

вирши 31-33

Одно преступление братьев Иосифа влечет за собою другое — грубый обман отца, причем для этой цели они употребляют тот же злополучный хитон Иосифа: в этом памятнике отеческого предпочтения Иосифу их мятущаяся совесть хотела найти себе оправдание. Р. Маймонид говорит, что в законе Моисея нередко требуется козел за грехи общества Израилева, для напоминания об этом обмане Иакова сыновьями его и для возбуждения в грешнике сознания необходимости очищения грехов (Philippson, s. 201–202).

стих 34

Возложив на себя обычный у евреев траур — вретище (ср. 2 Samuel 3:31; 1 Kings 21:27; 1 Kings 21:27), Иаков оплакивал Иосифа (как мертвого) «многие дни», т. е. все 22–23 года, которые протекли с продажи Иосифа в Египет до переселения туда Иакова с семейством (Beresch. r., Раr. 84, s. 416).

стих 35

Из дочерей Иакова доселе (гл. 34) упомянута только Дина; другие могли быть не упомянуты в родословной таблице, или (по объяснению Мидраша, Розенмюллера и др.) здесь дочерьми названы невестки Иакова. «Преисподняя», евр. scheol (от гл. schaal, требовать, — место, которое неумолимо зовет в себя всех людей, Isaiah 5:14) — не могила, которой не было, по мысли Иакова, у Иосифа (ибо он почитал его растерзанным зверями), но таинственное жилище умерших. Как и выражение священнописателя (об Аврааме, Исааке) «приложился к народу своему» (25:8; 35:29), представление патриархального периода о числе — свидетельство веры патриархов в бессмертие.

стих 36

«Потифар», при посредстве коптского «пиот-фуро», понимают обыкновенно в значении: «преданный царю», считая это название скорее титулом, чем собственным именем (сходное «Потифер», 41:45, имеет другое значение: «посвященный солнцу»). Название «евнух» (евр. saris), вероятно, усвояется Потифару не в прямом смысле (он имел жену, 39:7), а в общем: придворный. sar hattabachim — «начальник палачей», т. е. может быть телохранителей царя. 70: начальник поваров, αρχιμαγειρος; Vulg.: «magister militum».