Bible Commentaries
Титу 3

стих 1

Напоминай им (увещевай их). Из множества разных отрывков ясно, что апостолы прилагали много сил к тому, чтобы удержать народ в повиновении магистратам и начальникам. Ибо по природе все мы не желаем начальства, и поэтому никто не повинуется другому по собственной воле. Кроме того, видя, что почти все мирское начальство противится Христу, верующие думали, будто оно недостойно оказания ему какой-либо чести. Особенно постоянно роптали и бунтовали иудеи, будучи сами по себе неукротимым по характеру народом. Поэтому, ранее упомянув о некоторых частных обязанностях, Павел теперь увещевает всех в целом быть спокойными и уважать общественный порядок, повиноваться законам и слушаться гражданских властей. Ибо повиновение, которое он требует к начальству, и упомянутое им послушание магистратам распространяется на их эдикты и законы, и прочие стороны общественного устроения.

То же, что апостол добавляет в следующей фразе, можно отнести к той же самой теме. Он как бы говорит: всякий, не отказывающийся жить честно и правильно, будет добровольно подчиняться властям. Ведь, коль скоро они предназначены к сохранению человеческого рода, желающий их устранить или сбросить их иго – враг всего правильно и справедливого, лишенный всякой человечности. Если же кто-то захочет понять сказанное безотносительно к контексту, не буду возражать. Действительно, в этом отрывке апостол несомненно расхваливает перед критянами благодетельность к ближним, проявляемую в течение всей жизни.

стих 2

Никого не злословить. Теперь апостол предписывает способ, с помощью которого надо лелеять со всеми мир и дружбу. Как известно, человек по характеру своему больше всего склонен пренебрегать в сравнении с собой всеми другими. Поэтому многие надмеваются дарами Божиими, презирая при этом братьев. И за презрением скоро следуют оскорбления. Поэтому Павел запрещает христианам, даже более выдающимся, превозносить себя, унижая остальных. При этом апостол не хочет, чтобы они соглашались с пороками нечестивых, но лишь осуждает в них похоть к прекословию. И, повелевая им удаляться от распрей, Павел как бы говорит, что надо избегать ссор и ругани. Поэтому древний переводчик передает эту фразу как «не склонными к ссорам». Ибо можно сражаться не только на кулаках или мечах. И то, что смысл фразы именно таков, явствует из сразу же следующих слов.

Апостол указывает на врачевство от подобного зла, повелевая верующим быть справедливыми и кроткими по отношению ко всем. Справедливость противопоставляется здесь жесткому отстаиванию своих прав, а кротость – неприязненному отношению. Поэтому, если мы желаем избегать всяческих споров и распрей, прежде всего научимся многое смягчать добродушием и многое прощать. Ибо люди, сверх меры строгие и ворчливые, как бы несут в себе воспламеняющий ссоры огонь.
Апостол говорит, что кротость надо проявлять ко всем. Этим он хочет сказать, что щадить надобно даже немощных и самых жалких. Верующие, считая нечестивых ничем, думали, будто те недостойны какого-либо милосердия. И апостол желает исправить подобную жесткость, рождающуюся лишь от человеческой гордыни.

стих 3

Ибо и мы были. Наша гордыня обуздывается и наша жесткость смягчается больше всего тогда, когда нам наглядно демонстрируют: все, в чем мы обвиняем других, может быть вменено и нам. Ведь тот, кто вынужден просить прощения сам, будет легко прощать и других. Действительно, мы неумолимы к своим братьям лишь потому, что не знаем о собственных пороках. Имеющие истинную ревность по Богу будут действительно суровы к грешникам. Но, поскольку они начнут с самих себя, суровость их будет всегда соединена с милосердием. Поэтому, чтобы верующие не обрушивались с гордыней и бесчеловечностью на других людей, которые еще удерживаются в неведении и слепоте, Павел напоминает им, какими они сами были раньше. Он как бы говорит: если следует столь сурово обращаться с теми, кого Бог еще не удостоил света веры, на том же основании когда-то можно было терзать и вас. Но вы, конечно, не захотели бы, чтобы кто- то выказывал вам подобную бесчеловечность. Поэтому придерживайтесь соответствующей умеренности по отношению к другим.

В словах Павла следует уразуметь две мысли. Первая: те, кто ныне просвещен Господом, должны смириться от осознания своего прежнего неведения, а не превозноситься в гордыне и не обращаться с непросвещенными суровее или жестче, чем желали, чтобы обращались с ними самими, когда они были на них похожи. Вторая мысль: основываясь на собственном примере, верующие должны понять: чужие и находящиеся сегодня вовне завтра могут быть привиты к Церкви и, оставив собственные пороки, стать причастниками даров Божиих, которых лишены сегодня. Причем, пример того и другого ясно различим в самих верующих, которые некогда представляли собой тьму, а затем начали быть светом в Господе. Поэтому осознание своего прежнего состояния должно склонять их к συμπάθєιαν. И явленная ныне благодать Божия служит доказательством того, что к спасению можно привести и других людей. Таким образом, мы понимаем: чтобы быть кроткими по отношению к братьям, нам самим следует смириться перед Богом. Ибо гордыня всегда жестока и презрительна ко всем. В другом месте (Galatians 6:1), увещевая нас к мягкости, апостол напоминает каждому из нас о присущей нам немощи. Здесь же он идет дальше, поскольку хочет, чтобы мы, помня о пороках, от которых уже избавлены, не слишком сильно негодовали на те пороки, которые еще пребывают в других людях.

Далее, коль скоро Павел коротко обрисовывает здесь характер человека таким, каким он является до обновления Святым Духом, из этого описания можно вывести, сколь несчастны мы вне Иисуса Христа. Прежде всего апостол называет неверующих несмысленными, поскольку вся мудрость людей – сплошная суета до тех пор, пока они не познали Бога. Затем он называет их непокорными. Ведь, коль скоро Бога истинно слушается только вера, неверие всегда предстает надменным и бунтарским. Хотя слово άπειθέΐς можно было бы перевести и как «неверующие», дабы оно указывало на некоторую разновидность несмысленности. В-третьих, апостол говорит, что неверующие заблуждаются, поскольку только Христос есть путь и свет для мира. Поэтому все чуждые Бога люди с необходимостью блуждают и слоняются всю свою жизнь.

До сих пор апостол говорил о природе неверия, теперь же он приводит и происходящие из него плоды, а именно: различные вожделения и похоти, зависть, злобу и тому подобное. Верно, что каждый отдельный человек не страдает от всех этих пороков сразу, но, коль скоро все люди служат своим порочным вожделениям, то, хотя один влечется к одному, а другой – к другому, Павлу все же удается описать в целом порождаемые неверием плоды, о которых он также говорит в конце первой главы Послания к Римлянам. Впрочем, поскольку апостол по этим признакам отличает детей Божиих от неверующих, если мы хотим считаться верующими, то должны иметь сердце, очищенное от всякой зависти и свободное от всякой злобы, должны любить и, со своей стороны, вызывать любовь у других. И весьма нелепо, если в нас будут господствовать похоти, которые потому (на мой взгляд) зовутся различными, что вожделения, обуревающие плотского человека, подобны противящимся друг другу течениям. Сталкиваясь и борясь между собой, они бросают в разные стороны самого человека, заставляя его почти ежесекундно меняться и стремиться к чему-то новому. Таково, несомненно, беспокойство всех, позволяющих владеть собою плотским вожделениям, коль скоро уверенность и спокойствие заключаются только в страхе Божием.

стих 4

Или главная часть предложения в том, что Бог спас нас по Своей милости, или оно является неполным. Таким образом, подразумевается мысль о том, что люди обновляются или изменяются к лучшему с того момента, как Бог начинает проявлять к ним милость. Апостол как бы говорит: вы лишь тогда начали отличаться от прочих, когда Бог возродил вас Собственным Духом. Но поскольку слова Павла содержат в себе вполне законченный смысл, нет необходимости что-либо к ним добавлять. И чтобы увещевание оказалось еще действеннее, апостол ставит себя в один ряд с остальными.
4) Когда же явилась. Здесь, прежде всего, можно спросить: разве благость Божия начала являться миру лишь тогда, когда Христос пришел облеченным во плоть? Ведь отцы, без всякого сомнения, с самого начала ощущали и на собственном опыте познавали благость, милость и благосклонность к ним Бога. Итак, пришествие Христово не было первым проявлением благости и отеческой любви Бога. Но ответить на это весьма легко: отцы во времена закона вкушали благость Божию не иначе, как взирая на Христа, от грядущего пришествия Которого зависела вся их вера. Таким образом, о явлении благости Божией говорится в том смысле, что Бог показал залог этой благости и на деле доказал, что не напрасно столько раз обещал людям спасение. Бог так возлюбил мир (говорит Иоанн в 3:16), что отдал Сына Единородного. И сам Павел говорит в другом месте: Бог подтверждает Свою любовь к нам тем, что, когда мы были еще врагами, Он послал Сына Своего, и т.д. (Romans 5:8). И для Писания вполне привычно говорить, что мир примирился с Богом через смерть Христову, хотя, как мы знаем, во все века Бог оставался милостивым Отцом. Но, поскольку причину и повод Божией любви к нам мы находим только во Христе, совершенно обоснованно говорится, что Бог Отец явил нам в Нем Свою благость.

Хотя содержание этого отрывка несколько иное. В нем Павел говорит не о всеобщем явлении Христа, когда Тот пришел в мир человеком, а о явлении, происходящем через Евангелие, когда Христос особым образом предлагает и являет Себя избранным. Ибо не первое, а именно второе явление Христово обновило Павла. Больше того, Христос уже успел воскреснуть во славе, и спасение во имя Его успело воссиять многим не только в Иудее, но и в соседних областях, когда Павел, слепой в собственном неверии, всеми силами стремился угасить эту благодать. Поэтому апостол имеет в виду, что для него и для других благодать Божия явилась лишь тогда, когда они были просвещены познанием Евангелия. В противном случае довод апостола оказался бы неуместным. Ведь он ведет речь не обо всех людях своего времени, но, собственно говоря, обращается к тем, кто был уже отделен от числа прочих. Павел как бы говорит: когда-то вы были похожи на неверующих, еще до сих пор живущих во тьме, теперь же вы отличаетесь от них, но не в силу собственных заслуг, а по благодати Божией. И на том же самом основании в 1 Corinthians 4:7 апостол обуздывает всякое плотское превозношение. Кто отличает тебя? – говорит Павел, то есть: кто делает тебя лучше других?

Благодать (благость) и человеколюбие. Апостол вполне справедливо ставит на первое место благость, склоняющую Бога к тому, чтобы Он нас возлюбил. Ибо Бог не находит в нас ничего достойного любви, но любит нас потому, что благ и милосерд. Впрочем, как бы ни свидетельствовал Он о Своей благости и любви ко всем, мы познаем ее только верою, когда Бог объявляет Себя во Христе нашим Отцом. Еще до того, как Павел был призван к вере Христовой, он наслаждался бесчисленными дарами Божиими, через которые неким образом вкушал Его отеческую милость. С детства он был наставлен в учении закона. И, тем не менее, Павел продолжал блуждать в потемках, не ощущая благости Божией, доколе Дух не просветил его разум, и не вмешался Христос, свидетель и поручитель благодати Бога Отца, от которой без Него все мы весьма далеки. Таким образом, апостол хочет сказать, что человеколюбие Божие явилось нам только через свет веры.

стих 5

Не по делам. Не будем забывать, что Павел обращается здесь к верующим и описывает способ, которым они уже вошли в Царствие Божие. Апостол отрицает, будто право стать причастниками спасения или примириться с Богом через веру верующие заслужили собственными делами. По его словам, подобного блага они достигли только по Божию милосердию. Поэтому из слов апостола мы выводим: мы ничего не приносим Богу, но предваряемся Его чистейшей благодатью безотносительно к каким-либо делам. Ведь, говоря: не по делам, которые бы мы сотворили, – апостол имеет в виду, что сами мы можем лишь грешить, доколе нас не возродит Бог. Ибо стоящее здесь отрицание зависит от предыдущего утверждения, в котором апостол называет еще не обновленных во Христе несмысленными, непокорными и порабощенными разным похотям. Действительно, разве может из столь испорченного месива произойти какое-нибудь доброе дело? Поэтому безумствуют те, кто воображает, будто человек приходит к Богу с помощью самоподготовки. Ибо в течение всей своей жизни люди отходят от Бога все дальше и дальше, доколе Он не отвратит их от заблуждения и не поставит на правильный путь Собственной рукою.

И, наконец, то, что именно мы, а не другие, были взяты в удел, чтобы стать причастниками Христа, Павел целиком приписывает Божиему милосердию, поскольку сами мы не сотворили никаких дел праведности. А этот довод не имел бы силы, если бы апостол не считал общеизвестным положение о том, что все предпринимаемое нами до обретения веры является неправедным. Воистину нелепы те, кто, привязываясь к прошедшему времени глагола, прибегают к той уловке, будто Бог, призывая к Себе людей, принимает во внимание их будущие дела. По их словам, Павел, отрицая, что Бог учитывает наши заслуги, избирая к тому, чтобы удостоить Своей благодати, ограничивает сказанное прошедшим временем. Поэтому, если нет места только для нашей прошлой праведности, Он принимает во внимание праведность будущую. Но в качестве исходного принципа такие люди принимают то, что Павел всюду отрицает, делая основанием добрых дел благодатное избрание. Если же пригодность к доброй жизни мы получаем только по благодати Божией, то какие будущие заслуги может учитывать Бог? Если до призвания Божия неправедность царствует в нас до такой степени, что не собирается останавливаться до тех пор, пока не достигнет своей вершины, какое лицезрение нашей будущей праведности может привлечь Бога к тому, чтобы нас призвать? Итак, пусть они прекратят болтать подобный вздор. Павел говорит о наших прошлых делах именно для того, чтобы исключить всякую и любую заслугу. Его слова значат то же, как если бы он сказал: если мы претендуем на какие-либо заслуги, то что же заслуживают собой наши дела? Ибо незыблемой является аксиома о том, что люди не станут лучше прежнего, если Сам Бог не исправит их Собственным призванием.

Спас нас. Апостол говорит о вере и учит, что мы уже достигли спасения. Поэтому, хотя, запутавшись в грехах, мы все еще носим тело смерти, мы все же уверены в собственном спасении, если только верою привиты к Иисусу Христу, согласно сказанному (John 5:24): верующий в Сына Божия перешел от смерти в жизнь. Однако немного ниже, упомянув о вере, апостол говорит: на деле мы еще не получили того, что Христос дарует нам через Собственную смерть. Отсюда следует, что со стороны Бога наше спасение уже состоялось, но обладание им откладывается до конца нашего подвизания. Именно этому и учит в другом месте тот же Павел, говоря о том, что мы спасены в надежде (Romans 8:24). Банею возрождения. Не сомневаюсь, что здесь апостол, по крайней мере, намекает на крещение. Больше того, я легко соглашусь с тем, чтобы это место относили к крещению, но не потому, что спасение заключается во внешнем символе, то есть, в воде, а потому, что крещение запечатлевает спасение, обретенное для нас Христом. Павел говорит о явлении благодати Божией, в которой, как было сказано, мы удостоверяемся с помощью веры. Поэтому, коль скоро часть откровения сообщается нам через крещение, апостол вполне заслуженно упоминает о нем постольку, поскольку оно предназначено к удостоверению нашей веры. Кроме того, коль скоро крещение как бы представляет собой наше вхождение в Церковь и символ нашего привития ко Христу, Павел вполне своевременно заводит о нем речь, желая показать, каким именно образом явилась нам благодать Божия. Таким образом, контекст здесь следующий: Бог спас нас по Своему милосердию, а символ и залог этого спасения дал нам в крещении, присоединив нас к Своей Церкви и привив к телу Своего Сына.

Для апостолов вполне привычно в качестве довода приводить таинства, чтобы обосновать означаемую таинствами вещь. Ведь благочестивые должны руководствоваться принципом: Бог не насмехается над нами, демонстрируя пустые знаки, а Собственною силою изнутри дарует то, что извне показывает нам с помощью символа. Поэтому крещение подобающе и истинно зовется банею возрождения. Так что в силу и пользу таинств правильно верует тот, кто так соединяет знак и означаемую им вещь, что, с одной стороны, не делает пустым и бездейственным знак, а с другой, ради прославления знака, не лишает Святого Духа, Ему принадлежащего. И хотя нечестивые не омываются и не обновляются крещением, таинство, тем не менее, сохраняет свою силу в глазах Божиих. Ведь, как бы нечестивые ни отвергали благодать Божию, она все-таки предлагается им в таинстве.
Далее, в этом месте Павел обращается к верующим, и коль скоро в них крещение всегда действенно, оно заслуженно соединяется с означаемыми им истиной и результатом. Изречение апостола также учит нас, что, если мы не хотим сделать святое крещение пустым, его силу следует подтверждать обновлением жизни.

Обновления Святым Духом. Хотя апостол ранее упомянул о знаке с целью сделать очевидной для нас благодать Божию, все же, дабы мы не прилеплялись к самому знаку, он тут же отсылает нас к Духу. Тем самым он дает понять, что нас очищает не вода, а сила Духа, согласно сказанному Иезекиилем: излию на вас воды чистые, то есть Мой Дух (Ezekiel 36:25). Действительно, слова Павла настолько соответствуют словам пророка, что становится ясным: оба они говорят об одном и том же. Поэтому в самом начале я говорил, что Павел, ведя главным образом речь о Святом Духе, одновременно намекал и на таинство крещения. Значит, именно Дух Божий возрождает нас и делает новыми тварями, но, коль скоро благодать Его невидима и сокрыта, в крещении мы наблюдаем ее видимый символ. Другие толкователи читают слово «возрождение» в винительном падеже, что меня также вполне устраивает. Однако (на мой взгляд) более уместно приведенное мною чтение.

стих 6

Которого излил на нас. Употребленное здесь относительное местоимение с точки зрения греческого языка может относиться как к бане, так и ко Святому Духу. Ведь и то, и другое – существительное среднего рода. И хотя смысл в обоих случаях примерно одинаков, метафора станет изящней, если местоимение отнести к слову «баня». И этому утверждению не противоречит то, что крещение принимают все без исключения. Ибо апостол, уча тому, что баня была излита, говорит не столько о знаке, сколько о самой означаемой им вещи, в которой заключается истина этого знака. Говоря же «обильно», Павел имеет в виду, что, чем большими дарами выделяется каждый из нас, тем больше он обязан милосердию Божию. Ведь только оно обогащает нас, поскольку сами по себе мы лишены всех благ и полностью нищи.

Если же кто возразит, что не все дети Божии получают подобное богатство, и, скорее наоборот, многим благодать Божия дается весьма скудно, ответ таков: никому не дается настолько малая мера благодати, чтобы он воистину не считался богатым. Ведь даже самая малая капля Духа есть вечный, никогда не иссыхающий источник. Поэтому для богатства достаточно и того, что, сколько бы нам ни давалось, подаяние никогда не окажется ущербным.

Через Иисуса Христа. Ибо только в Нем мы обретаем усыновление. Поэтому Христос – Тот, через Кого мы становимся причастниками Духа, залога и свидетеля нашего усыновления. Итак, Павел учит, что Духом Святым одариваются лишь те, кто является членами Христова тела.

стих 7

Чтобы, оправдавшись. Если понять слово «возрождение» в собственном и обычном смысле, может показаться, что апостол использует термин «оправданные» вместо термина «возрожденные». Возрожденные, действительно, иногда означают оправданных, но в очень редких случаях. Здесь же нет никакой необходимости отходить от прямого и подлинного значения этого слова. Намерение Павла состояло в том, чтобы приписать благодати Божией все, чем мы являемся и что имеем, дабы не дать нам повода превозноситься над другими. Итак, апостол расхваливает здесь милосердие Божие, недвусмысленно делая его причиной нашего спасения. Но, поскольку ранее апостол говорил о пороках неверующих, он не мог не сказать о благодати возрождения, которое является исцеляющим их врачевством. И это не мешает Павлу тут же вернуться к похвале милосердия. Больше того, апостол соединяет друг с другом два положения: нам незаслуженно отпущены грехи, и мы обновляемся для послушания Богу.

Отсюда видно, что по утверждению Павла оправдание – незаслуженный дар Божий. Не ясно лишь, что именно означает здесь слово «оправдание». Контекст, кажется, требует от нас понять данное слово в более широком смысле, а не только как вменение праведности. Но подобный его смысл (как я сказал) встречается у Павла чрезвычайно редко. Однако ничто не мешает ограничить этот термин только отпущением грехов. Фраза же «Его благодати» приложима как ко Христу, так и к Богу Отцу. И не стоит сражаться по поводу того, какое именно толкование избрать, коль скоро всегда будет незыблемой истина: мы обретаем праведность по благодати Божией через Христа.

По упованию соделались наследниками. Эта фраза добавлена с целью пояснения. Ранее апостол сказал, что мы спасаемся по милосердию Божию. Но наше спасение до сих пор сокрыто. Поэтому теперь он говорит, что мы наследники жизни не потому, что в настоящее время ею обладаем, а потому, что упование внушает нам полную и непоколебимую уверенность в этой жизни. Итог таков: будучи мертвыми, мы возвращаемся к жизни по благодеянию Христову, Когда Бог Отец одаривает нас Своим Духом, силою Которого мы очищаемся и обновляемся; в Нем и заключается наше спасение. Но, поскольку мы еще живем в этом мире, мы не наслаждаемся вечной жизнью и обладаем ей в одном лишь уповании.

стих 8

Слово сие верно. Апостол прибегает к подобному способу выражения, когда хочет что-либо определенно утвердить, как мы уже видели в обоих посланиях к Тимофею. Поэтому Павел тут же добавляет «желаю, чтобы ты подтверждал». Глагол же διαβεβαιούσθαι, будучи в пассивном залоге, имеет здесь активное значение. Он означает говорить о чем-то постоянно и настойчиво. Поэтому Павел повелевает Титу, оставив все прочее, преподавать лишь надежное и несомненное, настаивать на нем и постоянно его внушать, в то время как другие баснословят о суетном. Отсюда мы также выводим, что епископ не должен необдуманно утверждать все, что угодно, но только то, истинность чего у него не вызывает сомнений. Сие подтверждай, – говорит апостол, – потому что это истинно и достойно веры. С другой стороны, мы снова узнаем из этого отрывка, что обязанность епископа – настойчиво и мужественно утверждать и защищать то, что несомненно относится к вере и назидает в благочестии.

К добрым делам (в добрых делах). Здесь апостол подводит итог тому, что ранее он говорил об усердии и святом, благочестивом образе жизни. Он как бы противопоставляет страх Божий и благоустроенные нравы праздным и пустым умствованиям. Народ по желанию Павла надо наставлять так, чтобы уверовавшие в Бога прежде всего заботились о совершении добрых дел. Впрочем, глагол προίστασθαι понимается греками по-разному, и это место допускает разные толкования. Златоуст толкует его так, что верующие должны усердно помогать ближним милостыней. Действительно,προίστασθαι иногда означает «помогать», но согласно конструкции предложения помощь в этом случае будет оказываться добрым делам, что звучало бы весьма натянуто. Глагол «продвигать вперед» – то, что по-французски мы обозначаем словом advancer, – подходил бы к контексту лучше. Но что, если мы скажем: верующие должны усердствовать подобно тем, кто начальствует? Ведь «начальствовать» – одно из значений вышеуказанного глагола. Разве что кто-то предпочтет толкование, помещенное мною на полях: пусть они стараются отдавать преимущество добрым делам.

Действительно, Павел вполне уместно велит, чтобы добрые дела царили в жизни верующих, поскольку в противном случае этими делами обычно пренебрегают. Но каким бы неясным по форме ни было это предложение, мысль Павла вполне ясна: цель христианского учения в том, чтобы верующие упражняли себя в добрых делах. Таким образом, Павел хочет, что верующие проявляли в этом вопросе усердие и заботу. И, кажется, что апостол, говоря φροντίζωσι, изящно намекает на пустые умствования тех, кто философствует без плода и какого-либо отношения к жизни. Впрочем, апостол не настолько озабочен добрыми делами, чтобы, взирая на плод, презреть при этом корень, то есть веру. Павел думает и о том, и о другом. Как и подобает, он отводит первое место вере. Ибо усердствовать в добрых делах он велит уверовавшим в Бога, указывая этим, что вера должна идти впереди, но так, чтобы за нею следовали добрые дела.

Это хорошо (прекрасно). Сказанное я скорее отношу к учению, нежели к самим делам. Прекрасно и полезно так наставлять людей. Поэтому хорошее и полезное людям является здесь тем же самым, что прежде Павел велел Тимофею подтверждать собственным примером. Τά καλά можно перевести и как «хорошее», и как «красивое» или «честное», хотя лучше (на мой взгляд) перевести это слово как «прекрасное». Апостол намекает на то, что все иное, преподаваемое нам, ничего не стоит, коль скоро оно бесполезно и бесплодно, и, наоборот, что приводящее к спасению всегда достойно похвалы.

стих 9

Глупых же. Толкование этого отрывка не нуждается в долгом обсуждении. Апостол противопоставляет вопрошания здравому и надежному учению. Ибо, хотя спрашивать необходимо для того, чтобы что-то установить, у вопросов должна быть своя мера, дабы ты держался того, что полезно знать, и, кроме того, пребывал непоколебимым в уже познанной истине. Того же, кто исследует все из любопытства, а потом не приходит ни к чему конкретному, справедливо называют вопрошателем. Кроме того, Павел осуждает здесь то, что сорбоннские школы считают достойным особой похвалы. Ибо все папистское богословие есть не что иное, как сплошной лабиринт вопросов. И апостол называет вопросы глупыми не потому, что они кажутся такими на первый взгляд (напротив, они часто обманывают людей пустой мишурою мудрости), а потому, что они никак не способствуют благочестию.

Добавляя же слово «генеалогии», апостол в качестве примера приводит одну из разновидностей пустых исследований, когда любопытные люди, пренебрегая обретением плода от священной истории, хватаются за родословия и другую подобную чепуху, в исследованиях которой бесплодно себя утомляют. О подобной суете мы уже говорили в начале толкования на Первое Послание к Тимофею.

Сюда же апостол вполне обоснованно относит и споры, коль скоро, если исследованиями руководит тщеславие, они неизбежно выльются в споры и распри. Ибо в этом случае каждый хочет оказаться победителем. Сюда же добавляется дерзость утверждать что-либо определенное о неясных предметах, с необходимостью порождающая ссоры. Законническими же апостол неприязненно называет те распри, которые возбуждались иудеями под предлогом закона. Не потому, что сам закон порождал их из себя, а потому что иудеи, притворяясь защитниками закона, нарушали мир Церкви своими неуместными спорами о соблюдении обрядов, о различении видов пищи и тому подобном.

Ибо они бесполезны. Значит, в учении всегда надо стремиться к пользе, и в нем нет места тому, что никак не способствует благочестию. Нет сомнения, что болтавшие о никчемных предметах софисты заявляли, будто они весьма достойны и полезны для знания, но Павел не признает иной пользы, кроме назидания в вере и святой жизни.

стих 10

Еретика. Апостол добавляет эту фразу вполне обоснованно, ибо ссорам и распрям не будет конца, если кто-либо попытается победить в споре упорных. Ведь они всегда найдут, что ответить, и собственная порочность воодушевляет их так, что они никогда не устанут от состязаний. Поэтому, ранее предписав Титу, какую форму должно иметь преподаваемое им учение, апостол теперь запрещает ему тратить много времени на распри с еретиками, поскольку распря всегда порождает распрю, а спор порождает спор. Ведь хитрость сатаны состоит именно в том, чтобы добрые и верные пастыри отвлекались порочным многословием подобных людей и переставали усердствовать в учении. Посему нам следует остерегаться вовлечения в порождающие вражду споры. Ведь в этом случае у нас уже не будет времени трудиться для Господнего стада, и сварливые люди всегда будут нам докучать.

Итак, то, чего апостол заповедует избегать, сводится к следующему. Он как бы отрицает, что надо сильно утруждать себя спорами с этими людьми. Более того, самое лучшее – отнять у них повод для распрей, за который они хватаются. Это – весьма необходимое увещевание. Ибо даже тех, кто в иных случаях охотно воздерживается от словесных баталий, стыд порою толкает на поле брани, коль скоро уступка кажется им свидетельством позорного малодушия. Кроме того, любых, даже очень спокойных по характеру, людей раздражают яростные наскоки врагов, ибо безнаказанные нападки на истину кажутся им недопустимыми. К тому же, всегда находятся либо пристрастные, либо слишком горячие люди, подталкивающие других к распрям. Но Павел не хочет, чтобы раб Христов занимался долгими препирательствами с еретиками.
Теперь нам следует понять, кого именно означает здесь слово «еретик». Широко известно различение, проводимое между еретиками и схизматиками, но Павел (если не ошибаюсь) его здесь не придерживается. Ибо апостол имеет в виду не только тех, кто взращивает и холит определенное заблуждение или какой-то превратный догмат, но в целом всех, кто не довольствуется недавно предложенным здравым учением. Таким образом, Павел охватывает этим именем всех тщеславных, упорных и сварливых, которые, подталкиваемые собственной похотью, нарушают церковный мир и сеют раздоры. В итоге, апостол называет еретиком всякого, разрывающего единство Церкви своим бунтарством.

Но в этом вопросе следует проявлять осмотрительность, дабы мы не клеймили еретиком каждого не согласного с нашим собственным мнением. Ибо есть кое-какие вопросы, из-за которых христиане, даже не соглашаясь по ним между собой, все же не разделяются на отдельные секты. Да и сам Павел в другом месте велит придерживаться подобной практики, заповедуя ожидать откровения Божия при сохранении общего согласия, Philippians 3:15. Однако всякий раз, как чья-то наглость доходит до того, что он из-за собственных интересов либо отделяется от тела Церкви, либо уводит кого-нибудь из стада, либо мешает проповеди здравого учения, такому человеку надо жестко воспротивиться. В итоге, ересь или секта с одной стороны, и единство Церкви, с другой, – совершенно противоположные вещи. И коль скоро второе многоценно для Бога и должно наивысшим образом цениться нами, первое подобает всячески отвергать. Поэтому, хотя слово «секта» или «ересь» весьма почтенно среди философов и политиков, среди христиан оно вполне заслуженно считается позорным.

Теперь мы видим, что именно имел в виду Павел, повелев избегать или отвращаться еретиков. Но следует отметить и то, что говорится сразу же после, а именно: после первого и второго вразумления. Ведь иначе нельзя будет выяснить, кто именно является еретиком. И отвергать подобает лишь того, кого мы прежде пытались вразумить. Под вразумлением же апостол понимает не какое угодно вразумление и не вразумление, получаемое от частного лица, а такое, которое исходит от служителя, пользующегося общественным и церковным авторитетом. Слова апостола означают то же, как если бы он сказал: еретиков следует сурово обуздывать и как бы по-судейски исправлять.
Те же, кто выводит из этого отрывка, что авторов превратных учений надо сдерживать только отлучением, не налагая никаких дальнейших наказаний, рассуждают не вполне правильно. Ибо своя роль у епископов, и своя – у гражданских властей. И когда Павел пишет Титу, он говорит о том, что следует делать не магистратам, а епископам. Хотя сдержанность в этих случаях всегда будет уместной, дабы еретики не столько обуздывались силой и оружием, сколько исправлялись церковной дисциплиной, если они вообще подлежат излечению.

стих 11

Зная, что таковой развратился. Развращенным апостол называет того, в отношении которого не остается надежды на исправление, поскольку, если кто-то может вразумиться нашими усилиями, его никак не следует отвращаться. Метафора заимствована здесь от постройки, разрушенной не только в какой-то одной своей части, но до самого основания, так что она уже не подлежит восстановлению. И апостол говорит о признаке подобного развращения – злой совести, свидетельствуя, что не уступающие увещеваниям люди самоосуждены. Ведь, упорно отвергая истину, они несомненно добровольно и осознанно грешат. Поэтому всякие увещевания их безуспешны. Одновременно из слов Павла можно вывести, что не следует необдуманно и поспешно зачислять в еретики всякого человека. Ибо апостол говорит: зная, что он развратился. Итак, пусть епископ остерегается потакать своей придирчивости и обращаться с теми, кого он еще недостаточно изучил, так же жестко, как и с еретиками.

стих 13

Зину законника. Не ясно, имеет ли в виду апостол опытность в гражданском праве или в законе Моисея. Но, коль скоро из слов Павла можно вывести, что этот человек был бедным и нуждался в помощи других, вероятно, что он принадлежал к той же категории людей, что и Аполлос, то есть, толковал божественный закон для иудеев. Ибо подобные люди нищенствуют чаще, чем те, которые дают советы по судебным тяжбам.

Я сказал, что из слов Павла можно вывести нищету Зины потому, что слово «отправить» означает здесь снабдить всем необходимым для путешествия, как ясно из самого контекста. И чтобы критяне, на которых апостол возложил подобную заботу, не жаловались, будто их отягощают излишними расходами, Павел говорит им, что они не должны оставаться бесплодными. И поэтому им всегда следует внушать усердие в добрых делах. Однако об этом выражении уже было сказано выше. Поэтому неважно, велит ли им апостол отличаться добрыми делами по сравнению с другими, или отводить этим делам первое место, все равно он исходит из того, что давать критянам повод для проявления щедрости весьма полезно, дабы они не оставались бесплодными под тем предлогом, что исчезла необходимость, или не представился подходящий случай. То же, что следует за этим, уже было истолковано в комментариях на другие послания.