Bible Commentaries
1 Фессалоникийцам 5

стих 1

О временах же. Теперь апостол, в третью очередь, отваживает их от любопытствующего и бесполезного исследования времен. Между тем, он увещевает их быть постоянно готовыми к встрече со Христом. Хотя Павел пользуется здесь удобным поводом, отрицая, что им нужно писать о том, что хотят знать любопытные люди. Ведь в том признак великого неверия – доверять предсказанному Господом лишь тогда, когда Он точно расскажет о событиях этого дня, указывая на него словно пальцем. Итак, поскольку люди, требующие указать себе точные сроки, как бы желая составить предположение из вероятных признаков, колеблются между разными сомнительными мнениями, Павел говорит, что подобное рассуждение излишне для благочестивых. Есть и другая причина этого: верующие желают знать не больше того, чему позволено научиться в божественной школе. А Христос восхотел сокрыть от нас день Своего пришествия, дабы мы, находясь в неизвестности, как бы стояли на страже.

стих 2

Достоверно знаете. Точное знание апостол противопоставляет беспокойному усердию исследования. Что же по его словам фессалоникийцы достоверно знают? То, что день Христов придет внезапно, застигнув неверующих подобно вору, застигающему спящих. А это противоречит наличию явных знаков, которые бы показывали миру Его скорое пришествие. Итак, глупо выводить точное время из предзнаменований.

стих 3

Когда будут говорить. Объяснение уподобления. День Господень будет подобен ночному вору. Почему же? Потому что придет к неверующим внезапно и совершенно нежданно, застигая их, словно спящих. Откуда же этот сон? От высокомерного пренебрежения Богом. Пророки часто укоряли нечестивых за эту надменную беспечность. Действительно, они спокойно ждут не только этот последний суд, но и суды ежедневные. Хотя Господь возвещает им погибель, они, без колебаний, обещают себе мир и всякое благополучие. И в это гибельное тупоумие они впадают потому, что не видят немедленного исполнения возвещенного Господом. Посему они считают басней то, что не сразу можно наблюдать взором. Так что Господь, дабы отомстить за это спокойствие гордыни, нагрянет внезапно, низвергая нечестивых, вопреки их ожиданиям, с самой вершины счастья. Таковы подтверждения Его будущего внезапного прихода. Но главным будет то, когда Христос снизойдет для суда над миром. О чем и Сам Он свидетельствует, сравнивая то время с веком Ноя. Ибо тогда все так же распутствовали, словно жили в полной безопасности (Matthew 24:37).

Как мука родами. Подходящее сравнение. Ведь нет другого зла, которое бы застигало столь нежданно и столь болезненно ощущалось бы с самого первого воздействия. Добавь к этому, что роженица в чреве своем носит причину страданий без всякой боли до тех пор, пока среди возлияний и смеха, или же во время сна, ее не застигает родовая мука.

стих 4

Но вы, братия. Теперь апостол говорит о том, какова обязанность верующих: взирать на этот хоть и отдаленный день с полной надеждой. Сюда же относится метафора дня и света. Нечестивых, спокойно предающихся удовольствиям, пришествие Христово, действительно, изничтожит, поскольку, пребывая во мраке, они ничего не видят. Но мы, которым Христос воссиял через евангельскую веру, весьма от них отличаемся. Воистину в нас исполняется сказанное Исаией (60:2): покуда землю покрывает тьма, над нами восходит Господь, и слава Его очевидна в нас. Итак, глупо, по его словам, если Христос застигнет нас, словно спящих или ничего не видящих, в то время как нам сияет яркий свет. И это он снова подтверждает, говоря: мы не принадлежим ночи, ни тьме, поскольку Господь нас оттуда исхитил. Он как бы говорит: мы не для того просвещены Господом, чтобы блуждать в потемках.

стих 6

Итак, не будем спать. К первой метафоре апостол добавляет другие на нее похожие. Как недавно он показал нелепость ситуации, когда слепнут при свете, так и теперь увещевает, что стыдно и отвратительно спать или упиваться днем. Подобно тому, как днем он называет евангельское учение, через которое нам является Христос, солнце Праведности, так и, говоря о сне и пьянстве, апостол разумеет не естественный сон и не пьянство от вина, но оцепенение разума, когда, забыв про Бога и самих себя, мы спокойно потакаем собственным порокам. Не будем спать, – говорит Павел, – то есть, не оглупеем в этом мире, предаваясь лени, подобно остальным, неверующим, коим незнание Бога подобно ночному мраку затмило разум и чувства.

Но будем бодрствовать. То есть, с напряженной душою будем взирать на Господа. И да трезвимся, то есть, отложив мирские заботы, тяготящие нас своим грузом, отбросив порочные похоти, свободные и окрыленные устремимся к небу. Ибо такова духовная трезвость – умеренно и бережливо пользоваться миром, не поддаваясь его прелестям.

стих 8

Облекшись в броню. Апостол добавляет это, дабы еще больше стряхнуть с нас оцепенение. Он словно призывает нас к оружию, показывая, что нет времени для сна. Он не говорит прямо о войне, но, вооружая нас бронею и шлемом, тем самым призывает к сражению. Посему всякий боящийся нападения врага должен бодрствовать, постоянно пребывая на страже. Итак, как ранее Павел увещевал их к бодрствованию, уподобляя евангельское учение свету, так и теперь понуждает их иным доводом, говоря о предстоящей битве с врагом. Отсюда следует, что вялость для нас весьма опасна. Мы видим, как воины, даже неумеренные в других случаях, с приближением врага понуждаемые страхом смерти воздерживаются от пьянства и удовольствий, усердно остерегаясь и бодрствуя. Значит, поскольку нам постоянно угрожает сатана, строя тысячи козней, нам надлежит быть, по крайней мере, не менее усердными и трезвящимися.

Впрочем, названия элементов вооружения некоторые напрасно пытаются истолковать более утонченно. Ведь здесь Павел говорит не так, как в Послании к Ефесянам, 6:14, где праведность он называет бронею.
Итак, чтобы понять его мысль, достаточно понять следующее: он учит, что жизнь христиан подобна постоянной воинской службе. Ибо сатана не перестает с ними враждовать. Посему он хочет от христиан усердия и готовности к сопротивлению. А затем увещевает о необходимости вооружиться, поскольку сдержать столь мощного врага можно лишь при хорошем оснащении. Πανоπλίαν он здесь не упоминает, перечисляя лишь два элемента доспехов: броню и шлем. Между тем он ничего не упускает касательно духовной экипировки. Ведь тот, кто наделен верою, любовью и надеждой, неуязвим с любой стороны.

стих 9

Потому что Бог определил нас. Ранее сказав о надежде спасения, Павел продолжает теперь эту мысль развивать. И говорит, что Бог определил нас к обретению спасения через Иисуса Христа. Это место можно было бы истолковать просто: надо облечься в шлем спасения, поскольку Бог хочет не нашей погибели, но скорее – избавления. Именно это и хочет сказать Павел. Однако он (на мой взгляд) идет дальше. Поскольку день Христов, как правило, внушает нам боязливость, Павел, желая указать цель его упоминания, говорит, что мы предназначены ко спасению. Греческое словоπεριποίησις означает как обладание, так и обретение. Понятно, Павел не хочет сказать, будто мы призваны Богом для того, чтобы сами себя спасти. Мы призваны, чтобы получить спасение, обретенное для нас Христом. Павел же, предложив упование на конечную победу, воодушевляет верующих к отважной брани. Ибо сражающийся боязливо и с сомнением уже как бы жив наполовину. Итак, этими словами он хочет устранить боязнь, рождающуюся от неверия. Но уверенность в спасении нельзя вывести лучше, чем из вечного установления Божия. Гнев же в этом месте, как и в других, означает суд и мщение Божие, грозящие отверженным.

стих 10

Умершего за нас. Апостол подтверждает сказанное, ссылаясь на цель Христовой смерти. Ведь, если Христос умер для того, чтобы сделать нас причастниками Свой жизни, у нас нет причин сомневаться в своем спасении. Но не ясно, что разумеет он теперь под сном и бдением. Кажется, они могли бы означать смерть и жизнь, и этот смысл был бы полнее. Хотя сказанное можно отнести и к ежедневному сну. Итог таков: Христос умер для того, чтобы одарить нас вечной жизнью.

Далее, не удивительно, что Павел утверждает, будто мы уже теперь живем со Христом. Ибо, войдя верою в Царство Христово, мы переходим от смерти в жизнь. И Сам Христос, к телу Которого мы привились, оживотворяет нас Своей силой. И Дух, обитающий в нас, является жизнью ради праведности.

стих 11

Увещевайте. То же самое слово мы встречали в конце предыдущей главы. Здесь мы перевели его, как «утешать», поскольку этого требует контекст. Но и прежний смысл вполне подходил бы в настоящем месте. Ведь сказанное Павлом прежде дает повод и для утешения, и для ободрения. Итак, он приказывает им сообщать друг другу то, что даровано от Господа. И добавляет: «назидайте», – то есть, утверждайте в учении. Но дабы не показалось, что он упрекает их в небрежении, Павел подчеркивает, что они добровольно исполняют заповеданное. Однако из-за нашей лености к добру в постоянных стимулах нуждаются даже самые воодушевленные.

стих 12

Просим же вас. Весьма необходимое увещевание. Поскольку Царство Божие ценится слабо или, по крайней мере, не по достоинству, отсюда следует презрение к благочестивым учителям. И многие из них, оскорбленные этой неблагодарностью, не столько видя презрение к себе, сколько выводя из этого неуважительное отношение к Господу, становятся теплохладнее. Бог же справедливо карает мир, лишая его добрых служителей, к которым тот был неблагодарен. Посему не столько для служителей, сколько для Церкви важно ценить тех, кто добросовестно в ней предстоятельствует. И по этой причине Павел столь прилежно расхваливает таких служителей. «Признавать» здесь означает уважать или чтить, но Павел намекает: учителям потому выказывается меньше чести, чем положено, что в народе не признается их труд.

Однако следует отметить, какими титулами он украшает пастырей. Во-первых, он называет их трудящимися. Отсюда следует: из числа пастырей исключается все праздные чревоугодники. Далее, он указывает на род их деятельности, добавляя: и вразумляющих вас, или поучающих. Итак, все, кто не исполняет учительское служение, напрасно присваивают себе имя пастырей. Папа легко зачисляет таких в свой список, но Дух Божий изгоняет их из Своих владений. Поскольку же пастыри (как было сказано) пользуются в мире презрением, апостол одновременно наделяет их именем предстоятелей. Таких пастырей, прикладывающих усилия к учению и предстоятельствующих так, чтобы служить Церкви, Павел и приказывает почитать особо.
Ибо дословно сказано: выказывать более, чем обильную честь. И заслуженно, ибо надо принять во внимание приведенную Павлом причину: за дело их. Дело же это – назидание Церкви, вечное спасение душ и восстановление мироздания, наконец, Царство Божие и Христово. Достоинство и превосходство этого дела – бесконечны. Значит, те, кого Бог делает служителями, должны быть для нас выдающимися. Однако из слов Павла можно вывести: судить об истинных пастырях и различать их поручается Церкви. Ведь напрасно приписывать им эти признаки, если верующие не будут обращать на них внимания. И, приказывая выказывать честь трудящимся и тем, кто, поучая добросовестно и законно, управляет Церковью, Павел, несомненно, не удостоивает чести праздных и негодных, показывая, что они ее не заслужили.

Предстоятелей ваших в Господе. Кажется, что это добавлено для указания на духовное правление. Ведь, хотя цари и гражданские власти также правят по божественному установлению, поскольку Господь руководство Церковью признает Своим в особом смысле, подчеркнуто зовутся предстоятелями в Господе те, кто от имени Христова и по Его заповеди ей управляют. Впрочем, отсюда можно вывести, сколь далеки от чина пастырей и предстоятелей те, кто вводит совершенно чуждую Христу тиранию. Действительно, дабы кто-то числился в законных пастырях, ему необходимо показать, что он предстоятельствует в Господе, не имея ничего отдельно от Него. Но что же еще это значит, как не то, чтобы, преподавая подлинное учение, ставить на собственное место Христа, дабы Он один был Господом и Учителем?

стих 13

С любовью. Другие переводят: через любовь. Ведь Павел говорит: в любви, – что согласно еврейскому языку значит «через» или «с». Но я предпочитаю толковать так, что апостол приказывает не только почитать, но и любить предстоятелей. Как достойно любви евангельское учение, так же надлежит любить и его служителей. Фраза же «почитайте через любовь» звучала бы грубее, ибо вполне уместно соединять любовь с честью.

Будьте в мире. Хотя это место у греков читается по-разному, мне больше нравится вариант, данный древним переводчиком, а затем Эразмом: имейте или лелейте мир с ними. Ибо Павел (на мой взгляд) хотел воспрепятствовать козням сатаны, не перестающего идти на все, дабы посеять ругань, раздоры или ревность между пастырями и народом. Посему мы ежедневно видим, по каким незначительным и даже никчемным причинам церкви ссорятся со своими пастырями. Ибо усердие о поддержании мира, столь восхваляемое Павлом, процветает едва.

стих 14

Вразумляйте бесчинных. Общее учение о том, чтобы мы заботились о спасении братьев. А это происходит посредством учения, увещевания, исправления, ободрения. Но, поскольку характеры у людей разные, апостол обоснованно заповедует верующим приспосабливаться к этим различиям. Итак, он велит вразумлять бесчинных, то есть, живущих распутно. Вразумление здесь понимается как порицание, призывающее их к порядку. Ведь они достойны большей суровости и не могут иным способом склониться к вразумлению.

В отношении же малодушных следует придерживаться умеренности. Ведь последние нуждаются в утешении. Кроме того, слабых надо постоянно поддерживать. Малодушными же апостол называет людей, душевно сломленных или подавленных. К этим немощным он проявляет снисхождение так, что желает жестче обуздывать бесчинных. С другой стороны, бесчинных он велит сурово увещевать, но так, чтобы со слабыми обращались человечно, чтобы малодушные получали утешение. Значит, напрасно упрямые и неукротимые требуют ласкового обращения с собой. Ведь врачевство надо сообразовывать с болезнью.
Однако терпение апостол хвалит по отношению ко всем. Ведь даже суровость к бесчинным должна умиряться некоторой мягкостью. Хотя терпение здесь в собственном смысле противопоставлено усталости. Ибо проще всего истощиться самому, исцеляя болезни братьев. Тот, кто один или два раза утешал малодушного, если надо будет поступить так в третий раз, почувствует незнамо какую тягость, а также негодование, не позволяющее ему продолжать служение. Таким образом, если в увещеваниях и порицаниях мы не сразу обретаем желаемый успех, то перестаем надеяться на благополучный исход. И Павел обуздывает такого рода нетерпеливость, расхваливая терпение в отношении всех.

стих 15

Смотрите, чтобы кто. Поскольку соблюдение этой заповеди при склонности нашей природы ко мщению весьма трудно, апостол велит быть внимательными и остерегаться. Ведь слово «смотрите» означает здесь непрестанное усердие. Хотя Павел просто запрещает фессалоникийцам воевать друг с другом посредством причинения вреда, нет сомнения, что тем самым он хотел осудить все агрессивные душевные поползновения. Ведь, если не подобает воздавать злом за зло, то порочна всякая страсть к нанесению вреда. И учение это в собственном смысле христианское: не мстить за обиды, но терпеливо их переносить. И чтобы фессалоникийцы не подумали, будто мщение запрещается только в отношении братьев, Павел подчеркнуто приказывает им не вредить никому. Ибо порой люди прибегают к красивым извинениям. Что? Почему мне не позволено мстить этому порочному, преступному и жестокому человеку? Однако, поскольку мщение запрещается нам без исключения, каким бы ни был тот, кто нанес нам вред, следует воздержаться от ответного причинения ущерба.

Но всегда ищите добра. В этой последней фразе Павел учит не только воздерживаться от мщения, если кто нам навредит, но и выказывать ко всем благотворительность. Хотя прежде всего апостол желает видеть ее между верующими, затем он распространяет ее на всех, какими бы недостойными они ни были. Дабы мы стремились зло победить добром, как он учит и в другом месте (Romans 12:21). Итак, первая степень терпения – не мстить за обиды, вторая – благотворить даже врагам.

стих 16

Всегда радуйтесь. Я отношу это к умению управлять душой, спокойно вести себя в невзгодах, не потакая своему страданию. Посему связываю воедино три призыва: всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите Бога. Ведь, расхваливая постоянные молитвы, апостол указывает на причину постоянной радости. Ибо таким способом мы просим у Бога облегчения во всех наших бедах. Так и в Послании к Филиппийцам, 4:4, где Павел возгласил: радуйтесь в Господе, еще раз говорю: радуйтесь. Ваша умеренность да будет известна всем. Не будьте суетливы. Господь близко.

Затем он указывает на причину: но во всякой молитве открывайте свои прошения Богу с благодарением. Там, как видим, апостол считает причиной радости спокойствие и умеренность души, которая не волнуется сверх меры ни от обид, ни от скорбей. Впрочем, дабы нас не угнетали страдание, грусть, обеспокоенность, страх, Павел приказывает полагаться на провидение Божие.

Далее, поскольку часто возникают сомнения в том, заботится ли о нас Бог, он также предписывает врачевство: в молитве возлагать на Него свою заботу. Как заповедует это и Давид, Psalms 36:5 и 54:23, и по его примеру Петр (1 Peter 5:7). Поскольку же мы чрезмерно поспешны в своих желаниях, Павел предписывает нам умеренность, дабы, желая того, чего нет, мы, однако же, не оставляли благодарений.

Ту же самую череду повелений, хотя и более кратко, он приводит в этом отрывке. Ибо, прежде всего, Павел хочет от людей такой оценки благодеяний Божиих, чтобы размышления и думы о них превозмогали всякую скорбь. Действительно, если подумать о том, что дал нам Христос, нет такой острой боли, которая не смячилась бы и не уступила место духовной радости. Ибо, если в нас не царит подобная радость, нет в нас царства Божия, и мы не принадлежим ему. Весьма неблагодарен Богу тот, кто, не особо ценя праведность Христову и надежду вечной жизни, не радуется посреди скорбей. Но, поскольку наши души легко ослабевают, в конце концов, впадая в нетерпение, надо отметить предлагаемое Павлом врачевство. Ибо нас, лежащих и простертых, воздвигают молитвы, когда мы возлагаем на Бога все наши тяготы. Поскольку же многое ежедневно и даже ежеминутно нарушает наше умиротворение и лишает нас радости, Павел приказывает нам молиться непрестанно. Об этом постоянстве в молитве мы говорили в другом месте. Благодарение же добавляется здесь как способ прошения. Ибо многие молятся так, что, если их желания не удовлетворяются сразу же, начинают роптать на Бога. Но наши пожелания надлежит обуздывать, дабы мы, довольствуясь тем, что дано, к прошениям своим всегда примешивали благодарение. Позволительно просить, воздыхать и жаловаться, но так, чтобы больше довольствоваться волей Божией, нежели своей собственной.

стих 18

Ибо такова о вас воля Божия. А именно: чтобы мы благодарили, как истолковывает это место Златоуст. Я же думаю, что в этих словах содержится более полный смысл. Любовь Божия к нам во Христе такова, что даже в скорбях у нас есть великий повод для благодарения. Ибо для нашего умиротворения наиболее пригодно знание того, что Бог принимает нас во Христе, обращая нам во благо и спасение все с нами происходящее. Итак, будем помнить: единственное средство для устранения нетерпения – от созерцания настоящих мучающих нас невзгод обратить свой взор на то, как Бог любит нас во Христе.

стих 19

Духа не угашайте. Эта метафора заимствована от силы и природы Духа. Поскольку присущее Духу служение состоит в том, чтобы просвещать наш разум, и потому Он зовется нашим светом, мы справедливо зовемся угашающими Его, когда делаем напрасной Его благодать. Поскольку некоторые думают, что то же самое сказано и в следующем стихе. Поэтому, согласно им, угашать Духа – не что иное, как уничижать пророчество. Однако, поскольку Дух угашается разными способами, я различаю эти два утверждения, как общий род и разновидность. Хотя презрение пророчества – несомненно угасание Духа, Дух также угашают те, кто, обязанные в ежедневном преуспевании все больше раздувать зажженную Богом искру, по своей лени обращают божественный дар в ничто. Посему увещевание «не угашать Духа» применимо к большему числу случаев, чем следующее о «не уничижении пророчеств». Смысл первого таков: вы просвещены Духом Божиим, смотрите же, дабы по вашей неблагодарности этот свет не угас. Весьма полезное увещевание. Ведь тех, кто однажды был просвещен, мы видим поражаемыми ужасной слепотой, когда они отвергают столь ценный дар Божий или, закрыв глаза, позволяют увлечь себя мирской суете, являясь страшным примером для остальных. Итак, следует опасаться вялости, коей угашается в нас свет Божий.

Впрочем, те, кто выводит отсюда, будто в человеческой воле угасить или лелеять ниспосланный свет, умаляя при этом действенность благодати и превознося способности свободной воли, рассуждают весьма скверно. Ибо, хотя Бог действует в Своих избранных успешно, и не только дарует им свет, но и соделывает так, чтобы они видели, не только открывает очи сердца, но и держит их открытыми, – увещевания все же Ему необходимы, поскольку плоть всегда склоняется к лени. Однако то, что Бог заповедует устами Павла, Он Сам созидает в нас изнутри. Между тем, наше дело – просить у Господа, дабы Тот подливал масло в зажженную Им же лампаду, хранил подсвечник в чистоте и очищал его и далее.

стих 20

Пророчества не уничижайте. Это предложение уместно соединяется с предыдущим. Поскольку Дух Божий в наибольшей степени сияет нам в учении, тот, кто отрицает учение, по мере своих сил угашает Духа. Ибо надобно всегда смотреть на то, как и какими средствами Бог желает нам Себя сообщать. Значит, всякий желающий преуспевать под учительством Святого Духа должен терпеть поучения от пророков. Впрочем, под пророчеством я разумею не род предсказания, но то, о чем сказано в Первом Послании к Коринфянам, 14:3, то есть, дар истолкования Писаний. Так что пророк здесь – как бы толкователь божественной воли. Ибо в процитированном мною месте Павел приписывает пророкам учение назидания, увещевания и утешения, перечисляя все это как отдельные части. Значит, пророчество здесь – это толкование Писания, приспособленное к пользе присутствующих. И Павел запрещает нам презирать его, если мы не хотим добровольно блуждать во мраке.

Знаменательное положение, восхваляющее внешнюю проповедь. Ведь фанатики бредят о том, что люди, предающиеся чтению Писаний и слышанию Слова, подобны младенцам. Словно духовен лишь тот, кто презирает учение. Поэтому для получения Духа они надменно отвергают человеческое служение и даже само Писание. Кроме того, все безумия, внушенные им сатаной, они горделиво считают тайными духовными откровениями. И чем более кто-то неучен, тем большим превозношением и гордыней он надмевается. Мы же по примеру Павла научимся соединять Дух с человеческим гласом, который есть не что иное, как Его орудие.

стих 21

Все испытывайте. Поскольку дерзкие люди и мошенники в делах религии часто выдают свои бредни за пророчества, пророчество по этой причине могло бы стать подозрительным или порицаемым. Так и сегодня многих едва ли не тошнит от самого слова «проповедь», поскольку развелось множество глупцов и неучей, изрекающих свои никчемные измышления как внушения Духа, а также нечестивцев и святотатцев, извергающих отъявленные богохульства. Итак, поскольку из-за порочности таковых пророчество могло бы вызывать неприязнь, больше того, подвергнуться полному отвержению, Павел велит фессалоникийцам все испытывать. Этим он хочет сказать следующее: хоть и не все говорят точно и по правилу, прежде, чем осуждать и отвергать учение, надо о нем рассудить.

Здесь возможны две ошибки. Одни повсеместно отвергают любое учение, потому что, либо сами были однажды обмануты ложной ссылкой на Бога, либо знают, что подобным образом обманывают многих; другие же по глупой доверчивости без разбора принимают все, высказанное от имени Бога. И то, и другое – порочно. Ибо первые, исполнившись горделивым предубеждением, закрывают себе путь к преуспеванию. Вторые же необдуманно открывают себя для всех заблуждений. И Павел отваживает фессалоникийцев от этих двух крайностей, призывая к золотой середине. Он запрещает осуждать что-либо без предварительной проверки.
И, с другой стороны, увещевает судить о сказанном, прежде чем принять что-либо как несомненное. Действительно, Богу, по крайней мере, положена та честь, чтобы мы не презирали пророчество, провозглашаемое от Его имени. Однако, подобно тому, как рассмотрение должно предшествовать отвержению, так оно должно предшествовать и принятию здравого истинного учения. Ибо благочестивым не подобает легковесность, когда без разбора хватаются и за правду, и за ложь. Отсюда мы делаем вывод: они одарены от Бога духом различения, дабы рассуждать и не подвергаться людскому обману. Ибо, если бы они не имели дара различения, Павел напрасно бы говорил: все испытывайте, хорошего держитесь. Если же мы чувствуем, что лишены этой способности, значит должны просить ее у Того же Духа, Который говорил через пророков. Господь устами Павла возвещает здесь о том, что успеху учения в Церкви не должны мешать никакие людские пороки, никакая дерзость или незнание, никакие злоупотребления. Ведь упразднение пророчества есть гибель Церкви. Поэтому мы скорее можем позволить небу смешаться с землею, нежели пророчеству прекратиться.

Но кажется, что Павел, желая, чтобы мы испытывали все, дает людям слишком большую свободу учить. Ведь для испытания надо сначала выслушать. Однако таким образом мошенникам будет открыта дверь для повсеместного распространения обмана. Отвечаю: Павел вовсе не требует здесь выслушивать ложных учителей. Ведь в другом месте он учит, что уста им следует заграждать, и решительно изгоняет их из Церкви.
Павел также никак не отвергает порядка в избрании учителей, на котором так настаивает в Послании к Титу, 1:9. Однако невозможно быть прилежным настолько, чтобы исключить проповедь не вполне ученых людей и, кроме того, порой ошибаются даже благие благочестивые пастыри, он требует от верующих рассудитель ности, но так, чтобы они не отказывались слушать. Ибо нет ничего опаснее привередливости, из-за которой нам неугодно любое учение, и мы даже не соизволяем проверить его истинность.

стих 22

Удерживайтесь от всякого вида зла. Некоторые думают, что здесь наличествует общее положение. Апостол как бы велит удерживаться от всего, что как-то похоже на зло. В таком случае смысл здесь следующий: не достаточно внутреннего свидетельства совести, если не думать при этом о братьях, устраняя любой повод для их преткновения и избегая всего, что может показаться им злом. Те же, кто диалектически толкует вид как нечто подчиненное роду [generi], глубоко заблуждаются. Ведь апостол назвал видом то, что в народе зовется видимостью. И с тем же смыслом можно прочесть как «зло», так и «зла» в родительном падеже. Я же скорее соглашусь со Златоустом и Амвросием, соединяющим сказанное с предыдущим предложением. Хотя никто из них не изъясняет Павла надлежащим образом, возможно, не понимая полностью, что он хотел сказать. Выскажу кратко собственное мнение.

Во-первых, вид зла или злой вид я толкую как такую ситуацию, когда ложность учения еще не открыта настолько, чтобы его можно было заслуженно отвергнуть, но все же имеется какое-то подозрение и опасение того, что оно содержит в себе яд. Значит, Павел заповедует воздерживаться от такого рода учения, которое кажется злым, даже если на самом деле оно таковым и не является. И не потому, что оно должно быть полностью отвергнуто, но потому, что его нельзя принимать как нечто заслуживающее доверие. Ведь почему, прежде приказав держаться хорошего, Павел велит теперь удерживаться не просто от зла, но от вида зла? Потому что истине лишь тогда надо выказывать доверие, когда она выведена на свет. Там же, где существует опасность ошибки, или разум объят сомнениями, подобает остановиться или (как говорят) задержаться, дабы не принимать ничего с сомневающейся совестью. В итоге, Павел учит следующему: пророчество для нас безопасно и полезно в том случае, если мы будем внимательно испытывать все, воздерживаясь от легковесности и поспешности.

стих 23

Сам же Бог. Ранее дав различные заповеди, Павел переходит теперь к прошениям. Действительно, учение сеется напрасно, если Бог не внедряет его в наши души. Отсюда явствует, сколь дурно поступают те, кто измеряет силы человека божественными заповедями. Итак, Павел, зная, что всякое учение бесполезно, покуда Бог не начертает его в наших сердцах Собственным перстом, молит Бога освятить фессалоникийцев. Но почему он зовет здесь Бога Богом мира, мне не вполне ясно. Разве что сказанное можно отнести к прдыдущему, где Павел упоминает о братском согласии, терпении и справедливости. Мы знаем, что в слове «освятить» содержится все обновление человека. Фессалоникийцы уже были отчасти обновлены. Но Павел хочет, чтобы Бог завершил недостающее. Отсюда мы выводим: в усердии к святости надо проводить всю нашу жизнь. Впрочем, если дело Божие – обновлять всего человека, для свободной воли ничего не остается. Ведь если бы от нас зависело сотрудничество с Богом, Павел бы выразился так: да поможет или да споспешествует Бог вашему освящению. Сказав же: да освятит вас, – он делает творцом всего дела одного лишь Бога.

И ваш дух. Это добавлено в качестве пояснения, дабы мы знали, каково освящение всего человека. А именно: когда он сохраняется до пришествия Христова целостным духом, душою и телом, то есть – чистым и неоскверненным. Поскольку же в этой жизни никогда не достичь такой целостности, надлежит ежедневно что-то добавлять к чистоте и очищать что-либо из скверны, покуда мы живем в этом мире. Здесь следует отметить составляющие человека части. Иногда просто говорят, что человек состоит из души и тела. Душа тогда означает бессмертный дух, обитающий в теле как в своем жилище. Поскольку же у души есть две главные способности – разум и воля, – Писание иногда упоминает о них по отдельности, желая выразить силу и природу души. Но тогда душа означает место пребывания чувств, будучи частью, противоположной духу. Значит, слыша слово «дух», будем знать, что им означается разум и понимание, как и под именем души имеются в виду воля и все чувства.

Знаю, что многие толкуют слова Павла иначе. Они думают, что душою зовется здесь присущее жизни движение, а духом – обновленная часть человека. Однако в таком случае молитва Павла стала бы нелепой. Кроме того, как я уже говорил, у Писания имеется иное словоупотребление. Когда Исаия говорит (26:9): душа моя возжелала Тебя ночью, дух мой помышлял о Тебе, – никто не сомневается, что пророк, ведя речь о понимании и чувстве, указывает тем самым на две части души. В том же смысле эти два слова встречаются и в псалмах. И это больше подходит утверждению Павла. Ибо как может быть целостным весь человек, кроме случая, когда помышления его чисты и святы, все чувства правильны и упорядоченны, и само тело трудится и служит только для добрых дел? Ведь способность понимания философы поставляют в качестве госпожи, чувства делают посредниками в управлении, а тело считают слугою. Теперь мы видим, как хорошо все друг другу соответствует. Ибо человек чист и целостен в том случае, если ничего не помышляет умом, ничего не желает сердцем, ничего не делает телом, кроме того, что угодно Богу. Из того же, что Павел вверяет Богу сохранение всего человека и всех его частей, можно сделать вывод, что мы открыты бесчисленным опасностям, если не находимся под Его опекой.

стих 24

Верен Призывающий. Как ранее Павел засвидетельствовал в молитве усердную заботу о спасении фессалоникийцев, так и теперь он укрепляет их в уповании на божественную благодать. Заметь, на каком основании он обещает им постоянную Божию помощь. А именно: на том, что Бог их призвал. Этими словами он хочет сказать, что, с того момента, как Бог однажды нас усыновил, надо надеяться на продолжение Его благодати. Ибо Он обещает быть нашим Отцом не один лишь день, но усыновляет с той целью, чтобы оберегать постоянно. Значит, призвание для нас должно быть свидетельством вечной благодати. Ибо Бог не хочет бросать дело Своих же Собственных рук. Далее, Павел обращается к верующим, которые призваны не только внешним образом через проповедь, но и действенно приведены Христом к Отцу, дабы причислиться к Его детям. О поцелуе же, торжественном символе приветствия, сказано в другом месте. Этими словами Павел объявляет о любви ко всем святым.

стих 27

Заклинаю вас Господом. Непонятно, боится ли Павел того, что (как это часто бывает) злые и завистливые люди скроют это послание. Или же хочет предотвратить другую опасность – что неуместная осторожность некоторых помешает его распространению. Ибо всегда найдутся люди, отрицающие целесообразность обнародования того, что сами они, однако, признают достойным. Действительно, сатана измышлял тогда любые предлоги и ухищрения, чтобы послание не стало известно всем. Из слов Павла можно заключить, сколь серьезно и упорно он сопротивлялся апостолу. Ибо заклинание именем Божиим – вовсе не пустое и никчемное дело. Итак, мы видим, что Дух Божий через служение Павла хотел возвестить содержание этого послания всей Церкви. Отсюда явствует: те, кто сегодня удерживает народ Божий от чтения писаний Павла, и кто безразличен к столь суровому заклятию, ожесточеннее самих бесов.