Bible Commentaries
1 Коринфянам 3

Introduction

стих 1

И я не мог. Апостол начинает применять сказанное ранее о плотских людях к самим коринфянам, дабы те поняли, что учение креста не нравится им по их же собственной вине. Вероятно, они еще слишком уповали и превозносились своими торгашескими способностями, и болезненно и с большими трудностями принимали простоту Евангелия. Поэтому, оставив апостола и действенность его божественной проповеди, они внимали своим утонченным лицемерным учителям, хотя последние и были лишены Духа. Значит, дабы лучше обуздать их неразумие, Павел свидетельствует: коринфяне еще принадлежат к тем, кто поглощен плотским чувством и не восприимчив к небесной премудрости Божией. Он смягчает жесткость своих упреков, называя их братьями, но все же порицает их за то, что их разум объят мраком плоти, и это служит помехой для его проповеди. Действительно, может ли быть здравое суждение там, где люди даже не готовы выслушать говорящего? Впрочем, под плотскими апостол разумеет не тех, в ком нет даже искорки Духа Божия, а тех, кто все еще слишком поглощен чувствованием плоти. Так что плоть господствует над Духом и как бы подавляет Его свет. Хотя они и не полностью лишены благодати, но зовутся плотскими, поскольку плоть в них заметнее Святого Духа. Это явствует из тут же следующей фразы о том, что они младенцы во Христе. Ибо они не были бы младенцами, если бы не родились. Рождение же это происходит от Духа.

Младенцами (детьми) во Христе. Это слово иногда понимается в хорошем смысле. Так Петр велит нам уподобиться новорожденным младенцам (1 Peter 2:2). И Христос говорит: если не уподобитесь этим детям, не войдете в Царство Божие (Luke 18:17). Здесь же оно понимается в смысле дурном, поскольку относится к неразумию. Ибо нам надлежит быть детьми на злое, а не в смысле ума, как апостол скажет в 14:20. И это различение устраняет все трудности. Похожее место имеется в Esther 4:14: не будем детьми, носимыми любым ветром учения и увлекаемыми человеческим обманом, но будем возрастать день ото дня, и т.д.

стих 2

Питал вас молоком. Здесь можно спросить, заставил ли Павла разный характер его слушателей по-разному проповедовать им Христа. Отвечаю: разнообразие относится скорее к способу научения, нежели к его сущности. Ибо Тот же Самый Христос есть молоко для детей и твердая пища для взрослых. Одна и та же евангельская истина преподается и тем, и другим, но своим собственным способом. Итак, благоразумный учитель должен приноравливаться к восприятию тех, кого он собирается учить, и среди немощных и невежд начинать с азов, не давая им более, чем они могут воспринять. Так по капле он будет вливать в них учение, ибо, влитое сразу, оно перельется через край. Однако эти азы содержат необходимое для познания не меньше, чем совершенное учение, преподаваемое сильным в вере. Об этом читай 98-ю проповедь Августина на Евангелие от Иоанна. Так опровергается уловка некоторых проповедников. Объятые страхом, они бормочут что-то очень туманное о Евангелии Христовом и прикрываются при этом словами Павла. Между тем, показывая Христа лишь издали, сокрытым за многочисленными завесами, они неизменно держат своих учеников в гибельном неведении. Молчу о том, что такие проповедники примешивают к учению множество искажений, проповедуя даже не половинчатого Христа, но как бы отдельные Его кусочки. Они не только не замечают, но и своим примером подкрепляют грубое идолопоклонство. И если говорят что-то хорошее, то тут же оскверняют это многими видами лжи. Вполне понятно, что у таких нет ничего общего с Павлом. Ибо молоко – это пища, а не яд. Причем, пища полезная для кормления детей, доколе они не подрастут.

Вы были еще не в силах (не способными). Дабы коринфянам не льстили их умственные способности, Павел прежде всего говорит о том, какими он застал их вначале. Затем добавляет нечто более суровое: что и теперь в них имеются те же самые пороки. Ибо они, облекшись во Христа, должны были сразу отринуть плотское. Таким образом, мы видим, как Павел жалуется о помехах на пути евангельского учения. Ибо, если слушатель не создает задержек своей медлительностью, долг доброго учителя подниматься все выше и выше до достижения полного совершенства.

стих 3

Вы еще плотские. Покуда плоть, то есть, природная порочность господствует в человеке, она настолько занимает человеческий ум, что не позволяет войти туда премудрости Божией. Посему, если мы хотим преуспевать в школе Господней, то, во-первых, должны отречься от собственного разума и собственной воли. В коринфянах же хотя и блистала какая-то искорка благочестия, все же преобладало его подавление.

Если между вами. Доказательство, основанное на следствии. Поскольку плоды плоти – зависть, ссоры и разделения, везде, где они наблюдаются, несомненно присутствует порочный корень. И эти виды зла процветали среди коринфян. Отсюда апостол и выводит их плотское состояние. Тем же самым доводом он пользуется в Galatians 5:25: если Духом живете, то по Духу и поступайте. Поскольку коринфяне желали быть духовными, апостол напоминает им про их дела, опровергавшие то, что они исповедовали устами. Заметь, какому изящному порядку следует здесь Павел. Ибо из зависти рождаются распри, которые, однажды возгоревшись, ведут к гибельным разделениям. И матерью всех этих зол является тщеславие.

Не по человеческому ли обычаю (не по человеку ли). Отсюда явствует, что «плоть» означает здесь не только низшие виды вожделений, как воображают софисты, называя ее седалище чувственностью, но и всю человеческую природу. Ибо следующие водительству природы не водимы Духом Божиим. Согласно определению апостола, они плотские, так что плоть и человеческая природа здесь полные синонимы. Посему не напрасно Павел требует от нас в другом месте стать новым творением во Христе.

стих 4

Ибо когда один говорит. Теперь апостол говорит о том, в чем именно заключались споры коринфян. Причем, делает это от лица самих участников, дабы речь его стала более выразительной. Каждый из них хвалился своим учителем, словно не у всех них был один учитель Христос. Далее, там, где остается подобное тщеславие, нет никакого или почти никакого успеха в Евангелии. Но не думай, будто коринфяне говорили все это открыто и прямо. Апостол лишь обличает дурное усердие, которое среди них господствовало. Хотя вероятно, что, коль скоро за тщеславием следует болтливость, коринфяне и вслух выражали превратные устремления своей души, и, возвышая своих учителей, презирали при этом Павла и ему подобных.

стих 5

Кто Павел. Здесь апостол начинает говорить о том, что надо думать о служителях, и для какой цели их поставил Господь. Апостол называет себя и Аполлоса, а не других, потому что хочет избежать обвинения в зависти. Какую еще цель преследуют, по его словам, служители, если не привести вас к вере через свою проповедь? Отсюда Павел выводит, что не следует хвалиться каким-либо человеком. Ибо вера позволяет нам хвалиться одним лишь Христом. Посему чрезмерно превозносящие людей лишают их тем самым истинного достоинства. Главное, что должны делать служители веры – приобретать учеников не для себя, а для Христа. Хотя кажется, что апостол таким образом преуменьшает достоинство служителей, он все же не принижает его ниже положенного уровня. Ибо многое значат его слова о том, что мы обретаем веру через их служение. Больше того, называя внешнее учительство орудием Духа Святого, Павел расхваливает перед нами его действенность. И говоря, что Бог пользуется пастырями как служителями, распределяющими бесценное сокровище веры, апостол также высказывает им немалую похвалу.

Поскольку каждому. В греческом тексте сравнительное слово идет в конце, и порядок слов полностью обратный. Поэтому для прояснения смысла я предпочел перевести не «поскольку каждому», а не «каждому поскольку». Впрочем, в некоторых кодексах отсут ствует слово κα'ι, и говорится в одном контексте: служители, через которых вы уверовали, поскольку каждому, и т.д. Если прочесть именно так, то последняя фраза добавлена ради пояснения. Павел поясняет, что именно имел в виду под служением. Он как бы говорит: служители, трудом которых пользуется Бог, – это не те, которые что-то могут собственными силами, но те, которыми Его десница двигает словно орудиями. Но приведенное мною чтение (на мой взгляд) правильнее. Если следовать ему, предложение станет более полным. Оно будет состоять из двух частей. Первая: служители – это те, кто работает на Христа, дабы вы в Него уверовали, Вторая: у них нет ничего такого, чем бы они превозносились, поскольку сами по себе они ничего не делают и не имеют никаких способностей, кроме как по дару Божию. Причем, каждый в своей (Определенной) мере, что свидетельствует о следующем: все, что у них есть, приходит к ним извне. Кроме того, апостол связывает всех служителей как бы взаимными узами, поскольку они нуждаются в помощи друг друга.

стих 6

Я насадил, Аполлос поливал. Этим сравнением апостол яснее показывает, каково на деле истинное служение. Он весьма удачно описывает природу Слова и использование проповеди. Чтобы земля давала плод, надо вспахивать ее, засеивать и возделывать. Но по совершении всего перечисленного труд земледельца окажется напрасным, если Господь светом солнца, а также Своей чудесной таинственной силой не даст прорастания с неба. Значит, каким бы ни было усердие земледельца, каким бы ни было плодоносным семя, успех приходит только от благословения Божия. Ибо что может быть удивительнее прорастания ранее сгнившего семени? Так и слово Господне есть семя, плодоносное по своей природе. Служители же – как бы возделыватели, пашущие и сеющие семя. Затем следуют и другие вспомоществования, например: орошение пажити. И все это также делают служители, когда, бросив семя в землю, по мере сил помогают земле, доколе она не произрастит посеянное в ней. Но сделать так, чтобы труд их оказался плодоносным, – принадлежит чуду божественной благодати, а не человеческому усердию.

Заметь, что в этом месте представляются необходимыми проповедь Слова и ее постоянство. Действительно, Богу не сложнее благословить землю и без труда людей, дабы она приносила им пропитание, нежели посредством великого людского усердия, большого их пота и великих тягот производить и выводить на свет ее плоды. Но поскольку Господь постановил, что человек должен работать, а земля требует своего возделывания, будем же делать положенное нам. Таким образом, ничто не мешает Богу, если Он захочет, внушить веру спящим без всякого людского труда. Но Бог постановил иначе: чтобы вера возникала от слышания. Поэтому тот, кто, оставив это средство, уповает на обретение веры, подобен земледельцу, который, отбросив плуг, пренебрегая севом, оставив всякое возделывание земли, ждет с неба урожая.
Что же касается последующих слов, то ясно, что хочет сказать Павел. Засевания не достаточно, если не помогать земле чем-то еще. Итак, принявшая семя земля нуждается в дальнейшем орошении. И орошения не следует прекращать, доколе не созреет плод, то есть, до конца жизни. Значит, Аполлос, исполнявший в Коринфе служение после Павла, полил то, что прежде насадил сам апостол.

стих 7

Насаждающий же и поливающий есть ничто. Но из сказанного явствует, что труд их вовсе не напрасен. Почему же Павел его преуменьшает? Во-первых, надлежит отметить, что апостол двояким образом говорит о служителях, как и о таинствах. Иногда он рассматривает служителя как того, кого Господь поставил, во-первых, для возрождения душ, а во-вторых, для того, чтобы пасти их к вечной жизни, для отпущения грехов, для обновления умов, для созидания Царства Христова и разрушения царства сатаны. Тогда он приписывает им не только долг насаждать и поливать, но и наделяет силой Святого Духа, дабы труд их не был напрасен. Так в другом месте (2 Corinthians 3:6) апостол называет себя служителем Духа, а не буквы, тем, который пишет Слово Господне в сердцах людей.

Иногда же Павел рассматривает служителя как раба, а не господина, как орудие, а не саму десницу, как человека, а не Бога. Тогда он оставляет ему один лишь труд, и причем мертвый и напрасный, если Господь не даст ему действенности через Свой Дух. Причина в том, что там, где речь идет просто о служении, надо видеть не только человека, но и Бога, действующего в нем благодатью Духа. Не потому что благодать Духа всегда связана с человеческим словом, а потому что Христос выказывает таким образом Свою силу в установленном Им служении, дабы оно не казалось учрежденным напрасно. Таким образом, Христос ничего не отнимает от Себя и не передает человеку. Ибо Он не отделен от служителя, скорее в служителе проявляется Его действенная сила. Но, поскольку суждение наше извращено, мы порою злоупотребляем им для чрезмерного возвышения людей. И для исправления сего порока необходимо проводить различение: с одной стороны помещать Господа, а с другой – самого служителя. Тогда станет ясным, сколь ничтожен человек сам по себе, и сколь бездейственны его усилия.
Посему будем знать, что здесь служители сравниваются с Господом, и причина такого сравнения в том, что люди, недооценивая благодать Божию, склонны чрезмерно превозносить служителей и лишать Бога того, что желают приписать им. Хотя апостол всегда соблюдает умеренность. Ибо, говоря, что Бог взращивает, он имеет в виду, что людской труд также не лишен успеха. В другом месте мы увидим, что то же самое можно сказать и о таинствах. Итак, хотя Небесный Отец и не отвергает наш труд в возделывании Его пажити, не позволяет ему оставаться бесплодным, Он хочет, чтобы успех труда зависел только от Его благословения, дабы вся слава принадлежала одному Ему. Посему, если мы хотим принести какую-то пользу своим трудом, усилиями, настойчивостью, будем знать, что ничего не достигнем, если Бог не даст всему этому успеха, дабы все, что мы делаем, мы приписывали Его благодати.

стих 8

Насаждающий (же) и поливающий суть одно. Еще один довод, показывающий, что коринфяне злоупотребляли именами учителей для создания сект и разделения. Ибо эти учителя, соединив усилия, стремились к одной цели. Так что они не могут разделиться или оторваться друг от друга без того, чтобы не отпасть от своего служения. Они суть одно, то есть соединены таким образом, что их союз не допускает никакого разделения. Ибо у них у всех должна быть одна цель, они служат единому Господу и заняты одним и тем же делом. Значит, если служители добросовестно трудятся и возделывают поле Господне, они будут сохранять единство, и один станет помогать другому во взаимном общении. Тем более, имена их не могут быть знаменами, возбуждающими распри. Замечательное место, увещевающее служителей к согласию. Между тем, апостол косвенно обуздывает тех учителей, которые, давая повод для разногласий, доказывают тем самым, что они рабы не Христа, а собственного тщеславия; что трудятся не для насаждения и орошения, а для выкорчевывания и сожжения.

Каждый получит свою награду. Здесь апостол учит, к какой цели должны стремиться служители. Не к тому, чтобы снискать благоволение людей, а к тому, чтобы угодить Господу. Апостол хочет призвать на судилище Божие учителей, опьяненных мирской славой и только о ней и думающих. Он увещевает коринфян, сколь ничтожна пустая популярность, вызванная изящностью речи и суетной помпезностью. Одновременно эти слова говорят о спокойствии совести апостола. Ибо он дерзает бестрепетно ждать божественного суда. Тщеславные люди рекламируют себя в мире потому, что не научились посвящать себя Богу, и Царство Христово не находится у них перед глазами. Значит, как только вперед выступает Бог, исчезает глупое желание снискать благоволение людей.

стих 9

Мы соработники у Бога. Прекрасный довод: мы делаем дело Господне, именно здесь мы и прилагаем усилия. Значит, будучи справедливым и верным, Бог не лишит нас нашей награды. Посему заблуждается тот, кто смотрит на людей и зависит от их вознаграждения. Великая похвала служения состоит в том, что Бог, будучи в силах сделать все Сам, все же берет нас, жалких людишек, в помощники, и пользуется нами как Своими орудиями. Паписты же поступают весьма глупо, пытаясь с помощью этого отрывка утвердить свободную волю. Ибо Павел учит здесь не тому, что могут люди силами собственной природы, но тому, что делает через них Господь по Своей благодати. Толкование же некоторых, будто Павел, будучи работником Бога, назвал себя соработником по отношению к своим коллегам, то есть – другим служителям, кажется мне натянутым и грубым. Нет никаких причин прибегать к подобной утонченности. Ибо намерению апостола вполне соответствует следующая мысль: хотя созидать Свой храм и возделывать Свой виноградник – в собственном смысле дело Божие, Бог все же берет в общение Своего труда служителей. Только Он и действует через них, но так, что и они в свою очередь трудятся вместе с Ним. Подробнее о вознаграждении за дела можно прочесть в моих «Наставлениях»

Божия нива, Божие строение. Эти слова можно истолковать двояко. В активном смысле: человеческий труд насадил вас на ниве Господней, но так, что Сам Небесный Отец есть истинный земледелец, Творец этого насаждения; люди сделали из вас строение, но так, что истинным зодчим является Бог. И в пассивном смысле: то, что мы воспитывали вас, сеяли среди вас Слово Божие, орошали, мы делали не ради самих себя, не для того, чтобы самим пожать плоды, но служили одному лишь Господу. И, пытаясь дать вам назидание, мы были подвигнуты не соображениями собственного удобства, но целью превратить вас в насаждение и строение Божие. И второе толкование нравится мне больше. Думаю, что Павел хотел выразить мысль, что истинные служители работают не на себя, а на Господа. Отсюда следует: коринфяне, посвящая себя людям, поступали весьма плохо, ибо по праву принадлежали одному лишь Богу. Сначала апостол называет их насаждением, продолжая развивать уже начатую метафору, а затем, переходя к следующей теме, использует другое сравнение, заимствованное из зодчества.

стих 10

Как мудрый строитель. Превосходное сравнение. Поэтому оно, как мы увидим немного ниже, часто встречается в Писании. Здесь апостол с большим упованием и уверенностью проповедует свою добросовестность, поскольку ее надо было утвердить не только вопреки наветам нечестивых, но и вопреки превозношению коринфян, которым учение его начинало казаться чем-то низким. Итак, чем больше уничижали апостола, тем выше он поднимается, возвещая как бы по вдохновению с небес, что был первым у них строителем, полагающим основание, и что он мудро исполнил свое дело. Остается, чтобы другие продолжали в том же духе, сооружая постройку в соответствии с положенным фундаментом. Отметим: Павел говорит это для того, чтобы, во-первых, похвалить свое учение, которое, как он видел, презирали коринфяне, а, во-вторых, чтобы обуздать дерзость тех, которые, желая выделиться, стремились к новому способу проповедания. Итак, он увещевает их не пытаться делать что-то необдуманно в строении Божием. И запрещает делать две вещи: полагать иное основание, и строить здание, не соответствующее фундаменту.

По данной мне от Бога благодати. Апостол неизменно остерегается присваивать себе хотя бы кроху божественной славы. Он все приписывает Богу, не оставляя у себя ничего, кроме служения в качестве орудия Господня. Так, скромно подчиняя себя Богу, апостол косвенно обуздывает превозношение тех, кто считал пустяком навести тень на божественную благодать, лишь бы самим оказаться в цене. Он также дает понять: в той пустой помпе, которой эти люди набивали себе цену, нет никакой благодати Духа. При этом апостол отводит от себя презрение людей, основываясь на том, что действовал по вдохновению от Бога.

стих 11

Ибо никто не может. В этом предложении две части. Первая: Христос есть единственное основание для Церкви. Второе: коринфяне благодаря проповеди Павла были правильно водружены на Иисусе Христе. Было весьма важно отослать к одному лишь Христу тех, чей слух постоянно жаждал чего-то нового. Было важно, чтобы они признали Павла первичным и главным строителем, от учения которого нельзя отойти без того, чтобы оставить Самого Христа. Итог таков: Церковь должна основываться на одном лишь Христе; и Павел настолько добросовестно исполнил у коринфян свой долг, что от служения его нельзя желать чего-то большего. Посему, все приходящие ему на смену могут добросовестно служить Господу и считаться служителями Христовыми только в том случае, если приспособят к его учению свое и сохранят положенный им фундамент.

Отсюда вывод: не верные работники по созиданию Церкви, а скорее ее разрушители те, кто, преемствуя истинным служителям, не пытаются следовать их учению и продолжить то, что было хорошо ими начато, давая понять, что не несут с собой ничего нового. Ибо весьма опасно смущать хорошо наставленных в чистом учении верующих новым способом научения, дабы они потеряли уверенность в основании и начали колебаться. Фундаментальное же учение, в котором не подобает сомневаться, состоит в том, чтобы научиться Иисусу Христу. Ибо Христос – единственное основание Церкви. И многие, прикрываясь именем Христовым, под корень изничтожают всю истину Божию.
Итак, надо понять, как именно правильно созидать на Христе Церковь. Это надо делать так, чтобы один Христос считался праведностью, искуплением, освящением, премудростью, удовлетворением, очищением, жизнью и славой. Или, короче говоря, Он должен проповедоваться так, чтобы уразумевались Его служение и сила, как мы говорили в конце первой главы. Если же Христа хотя и зовут и признают искупителем по имени, но праведность, освящение и спасение ищут где-то еще; постройка лишается своего фундамента, и на его место полагаются чужеродные камни. Так поступают паписты, лишающие Христа почти всех Его прерогатив, и оставляющие Ему почти одно голое имя. Итак, им далеко до того, чтобы основываться на Христе. Ибо Христос потому есть основание Церкви, что является единственной причиной спасения и вечной жизни. И только в Нем мы познаем Бога Отца, поскольку имеем во Христе источник всяческих благ. Если же Христос не признается в таковом качестве, Он перестает быть фундаментом.

Но спрашивается: разве Христос есть лишь часть или начало спасительного учения, подобно тому, как фундамент – только часть сооружаемого здания? Если бы это было так, верующие начинали бы с Христа, но заканчивали чем-то другим. Именно это, кажется, и хочет сказать Павел. Отвечаю: смысл его слов не таков. Иначе он противоречил бы самому себе, сказав в другом месте (Colossians 2:3): в Нем сокрыты все сокровища премудрости и знания. Итак, кто научился Христу, тот совершен во всем небесном учении. Но поскольку служение Павла состояло в полагании у коринфян фундамента, а не в сооружении у них крыши, он говорит лишь о том, что сделал сам, а именно: правильно проповедовал среди них Христа. Посему он называет Его основанием по отношению к самому себе, но не исключает при этом из остальной части постройки. Наконец, Павел не противопоставляет знанию Христа какой-либо иной вид учения, но, скорее, устанавливает связь между собой и остальными служителями.

стих 12

Строит ли кто на этом основании (Если кто строит на этом основании). Апостол продолжает свою метафору. Недостаточно положить фундамент, если ему не соответствует вся надстройка. Как было бы глупым строить из дешевого материала на золотом основании, так и не подобает нагромождать на Христа чуждые Ему учения. Итак, золотом, серебром и драгоценными камнями апостол называет достойное Христа учение, надстройку, соответствующую фундаменту. Далее, мы не должны думать, будто это учение находится вне Христа. Поймем, что обучение Иисусу Христу должно продолжаться до самого завершения постройки. Надо лишь соблюдать порядок и начинать с общего учения и самых необходимых артикулов веры, как с некого основания, а затем добавлять увещевания, ободрения, и все, что требуется для стойкости, утверждения и продвижения вперед.

И поскольку до сих пор все одинаково понимают смысл сказанного Павлом, отсюда следует, что дерево, солома и сено также означают учение, но не сообразное фундаменту; учение, созданное человеческим разумом и навязываемое как изреченное Самим Богом. Ибо Он хочет, чтобы Его Церковь наставлялась чистой проповедью Его же Слова, а не человеческими измышлениями, которые ни в чем не способствуют назиданию. Таковы любопытствующие изыскания, служащие больше внешней помпе и глупой жажде знаний, нежели спасению людей.
И апостол возвещает: дело каждого некогда станет явным, даже если на время и остается сокрытым. Он как бы говорит: злые работники могут временно обманывать других, и мир не различает между добросовестными и притворными работниками; но, в конце концов, обнаружится то, что ныне как бы покрыто мраком. И то, что кажется людям похвальным, не устоит и сочтется за ничто перед взором Божиим.

стих 13

День покажет. Древний перевод говорит о дне Господнем. Но вероятно, что слово «Господень» кто-то добавил с целью пояснения, потому как смысл остается полным и без этой добавки. Ибо днем вполне уместно зовется время, когда рассеются тьма и мрак, и воссияет истина. Апостол возвещает, что не всегда будет сокрытым, кто добросовестно, а кто обманчиво трудился в деле Господнем. Он как бы говорит: тьма пребудет не всегда, некогда взойдет свет, который обнаружит все. Соглашусь с тем, что этот день – Божий, а не человеческий. Но сравнение станет более уместным, если прочесть просто «день». Ведь таким образом Павел намекает: истинные рабы Господни не всегда отличимы от лжеработников, поскольку сумрак ночи скрывает и пороки, и добродетели. Но эта ночь не будет вечной. Слепо тщеславие, слепо благоволение людей, слепо одобрение мира; но Бог в Свое время рассеет этот мрак. Заметь, что апостол всегда выказывает упование доброй совести, с непобедимым великодушием презирая все нелестные суждения о себе. Он делает это для того, чтобы, во-первых, отвратить коринфян от благосклонности к тщеславию и вернуть к истинному правилу вынесения суждений, а во-вторых, чтобы укрепить доверие к собственному служению.

Потому что в огне. Поскольку ранее Павел говорил об учении иносказательно, саму проверку его он также иносказательно зовет огнем, дабы противолежащие части сравнения вполне друг другу соответствовали. Итак, огонь здесь – это Дух Господень, испытывающий, какое учение подобно золоту, а какое – соломе. Чем ближе к этому огню учение Божие, тем больше оно сверкает. И наоборот, учение, рожденное в человеческой голове, тут же исчезает, подобно пожираемой огнем соломе. Кажется, что здесь присутствует намек на упомянутый ранее день. Апостол как бы говорит: солнечный свет не только обнаружит то, что ныне сокрыто от коринфян из-за их суетного тщеславия, подобной ночной тьме, но и будет ощущаться сила его жара. Причем, не только для очищения от грязи, но и для сжигания всех пороков. Хотя люди и считают, что разбираются в тонкостях, их прозорливость имеет лишь внешнюю форму и, как правило, не несет в себе ничего основательного. Один лишь этот упомянутый апостолом день основательно испытает все не только своим светом, но и огнем.

стих 14

У кого дело … устоит, тот получит награду. Апостол намекает на суету (Суетность) тех, кто зависит от мнения людей и считает достаточным их одобрение. Ведь дело обретет похвалу и получит награду лишь тогда, когда выдержит проверку дня Господня. Поэтому апостол велит истинным служителям (О награде см. мои «Наставления») взирать на этот грядущий день. Глаголом «устоит» апостол хочет сказать, что человеческие учения неустойчивы. Они как бы носятся в воздухе и блестят подобно пузырькам, доколе дело не дойдет до серьезной проверки. Отсюда следует, что вовсе не стоит ценить одобрение мира, суету которого вскоре обличит небесный суд.

стих 15

А у кого дело сгорит. Апостол как бы говорит: пусть никто не обольщается тем, что людское мнение причисляет его к великим строителям. Ведь, как только воссияет день, все его труды истлеют, если не будут угодны Господу. Таково правило, которым следует проверять служение каждого.

Некоторые относят сказанное к учению. Для них ζημιούσθαι означает не что иное, как «погибнуть». А следующие затем слова они относят к основанию, поскольку по-греческиθεμέλιος – мужского рода. Но такие толкователи не вполне обращают внимание на контекст. Ведь Павел подвергает здесь проверке не свое учение, а учение других. Значит, упоминание об основании было бы здесь неуместным. Ранее апостол говорил, что дело каждого проверится огнем. А затем перечисляет отдельные случаи, не выходящие за пределы общего положения. Однако не подлежит сомнению, что Павел говорит здесь только о надстройке, добавляемой к фундаменту. В первой части предложения он обещал награду добрым строителям, труды которых получили одобрение. Значит, вполне уместно усматривать во второй части противопоставление первой: напрасно надеются на похвалу те, кто строит из соломы, дерева и мякины.

Впрочем сам спасется и т.д. Ясно, что Павел говорит здесь о тех, кто, удерживая основание, примешивают к золоту сено, к серебру – солому, к драгоценным камням – дерево. А именно: о тех, которые строят на Христе, но либо из-за немощи плоти испытывают человеческие трудности, либо из-за неведения несколько отклоняются от чистоты божественного Слова. Такими были многие святые: Киприан, Амвросий, Августин и им подобные. Добавь сюда, если угодно, из менее древних Григория и Бернарда, и других, которые, намереваясь строить на Христе, часто отступали от правильного способа постройки.

И Павел говорит, что таковые могут спастись, но только если Господь избавит их от неведения и очистит от всякой скверны. Именно в этом смысл фразы «как бы из огня». Итак, апостол дает понять, что не лишает таковых надежды на спасение, лишь бы они готовы были отречься от прежних дел и очиститься по милосердию Божию, подобно тому, как золото очищается в печи. Далее, хотя Бог порой очищает скорбями и Своих людей, здесь под огнем я разумею проверку Духа, коей Господь устраняет овладевшее ими на время неведение. Знаю, что многие относят сказанное ко кресту, но уверен, что мое толкование понравится всем здравомыслящим людям.
Теперь остается попутно ответить папистам, которые из этого отрывка стремятся вывести свое чистилище. Т.е., что грешники, прощаемые Богом ради их спасения, проходят через огонь. Следовательно, они таким образом отбывают наложенное Богом наказание, дабы удовлетворить Его праведному суду. Не буду говорить об их бесчисленных измышлениях о способе наказания и избавления от него, но спрошу: кому же именно предстоит пройти через огонь? Несомненно, что Павел говорит здесь только о служителях. Однако, – говорят они, – все подчинены одним и тем же правилам. Но судить о них – дело не наше, но Божие. Однако даже если с этим согласиться, все же сколь по-детски претыкаются паписты о слово огонь! Ибо зачем этот огонь, если не для сжигания сена и соломы, для проверки золота и серебра? Но разве они считают, что огонь их чистилища проводит различение между учениями? Кто когда-либо узнал от него, чем истина отличается от лжи? Кроме того, когда же наступит день, который воссияет для обнаружения дела каждого? Начался ли он с создания мира, и будет ли без перерыва продолжаться до его конца? Если в словах «солома», «сено», «золото» и «серебро» присутствует иносказание, с чем паписты с необходимостью согласятся, разве согласовывались бы между собой части предложения, если бы в слове «огонь» иносказания не содержалось вовсе? Итак, пусть исчезнут нелепые басни, глупость которых очевидна с первого взгляда. Думаю, что подлинный смысл апостольских слов теперь вполне ясен.

стих 16

Разве не знаете. Ранее дав увещевание учителям по поводу исполнения их долга, апостол обращается теперь к ученикам, также призывая их к предосторожности. Учителям он сказал: вы – строители дома Божия; а народу говорит: вы – храм Божий, значит вам надлежит всяческим образом избегать осквернения. Цель же в том, чтобы не предавать себя людям. Говоря так, апостол воздает большую честь коринфянам, но тем самым еще больше их обличает. Ведь Бог, сохранивший их в качестве Собственного храма, одновременно поставил над этим храмом сторожей. Значит, святотатственно в этой ситуации посвящать себя людям. Апостол собирательно называет всех верующих храмом Божиим. Ведь каждый из них – живой камень для возведения божественной постройки. Хотя иногда храмом называется и каждый верующий в отдельности. Немного ниже Павел повторяет это положение, но с другой целью. Там пойдет речь о чистоте, здесь же апостол увещевает коринфян, чтобы вера их слушалась одного лишь Христа. И вопросительная форма предложения делает его более эмоциональным. Ведь апостол, призывая коринфян в свидетели, дает понять, что говорит о чем-то вполне для них известном.

И Дух Божий. Это причина, по которой коринфяне являются храмом Божиим. Посему союз «и» надо понимать как «потому что». Такое словоупотребление вполне обычно, например, у поэтов: ты услышал, и возникла молва. Потому, – говорит апостол, – вы и храм Божий, что в вас Бог обитает через Собственный Дух. Ибо нечистое место не может быть божественным жилищем. Здесь у нас есть замечательное свидетельство божеской природы Святого Духа. Ведь если бы Он был творением, или одним лишь даром, Его обитание в нас не сделало бы нас храмом Божиим. Одновременно мы постигаем, каким образом Бог сообщает Себя нам, и какими узами мы с Ним соединяемся: Он изливает в нас силу Собственного Духа.

стих 17

Если кто разорит (растлит). Апостол добавляет суровую угрозу. Ведь храму Божию надлежит быть святым, поэтому всякий растливший его не останется безнаказанным. Апостол говорит сейчас о том виде осквернения, когда люди ставят себя на место Бога, дабы владычествовать в Церкви. Как вера в истинное учение Христово в другом месте зовется духовной чистотой, так она и освящает наши души для правильного и чистого богопочитания. Ибо как только нас заражают человеческие измышления, храм Божий как бы пачкается грязью, поскольку тогда жертвоприношение веры, которое Бог велит приносить только Ему, переносится на творения.

стих 18

Никто не обольщай. Здесь апостол как бы пальцем указывает на язву, из которой исходит опасность, а именно, на то, что люди кажутся себе слишком мудрыми. Итак, он увещевает их не обманываться ложным мнением, приписывая себе какую-либо мудрость. Этим он хочет сказать, что заблуждаются все, полагающиеся на собственный разум. На мой взгляд, апостол обращается как к ученикам, так и к учителям. Ведь ученики больше благоволили тщеславным учителям и слушали их из-за чрезмерной капризности своего вкуса, поскольку простота Евангелия казалась им совершенно пресной. Учителя же стремились к внешней помпе, желая, чтобы их ценили. Итак, апостол увещевает и тех, и других, дабы никто не обольщался собственной мудростью; но тот, кто считает себя мудрым, пусть станет глупым в этом мире; и тот, кого считают мудрым, пусть станет глупцом, уничижая самого себя.

Далее, в этих словах апостол велит нам не полностью отречься от мудрости, вложенной в нас от природы или обретенной в результате долгого опыта, но лишь подчинить ее Богу, дабы умствовать о чем-либо только из Его Слова. Ибо поглупеть для мира, или для самих себя, означает – скорее уступать Богу и со страхом и почтением принимать все, чему Он учит, нежели следовать тому, что кажется вероятным нам.
Фраза «в веке сем» значит то же, как если бы апостол сказал: согласно мирским правилам, или мнению мира. Ибо мирская мудрость состоит в том, что мы довольствуемся собой, размышляя о разных предметах, управляя своей жизнью и принимая решения, что будем делать в будущем. То есть, если мы не зависим от чего-то извне, если не нуждаемся в водительстве со стороны другого, но сами для себя являемся удобными руководителями. И наоборот, для мира глупцы те, кто, отрекшись от собственного разума, словно с закрытыми глазами позволяет Господу собою управлять; кто, не надеясь на себя, полностью полагается на Господа; кто помещает в Нем всю свою мудрость; кто выказывает себя послушным и обучаемым перед Богом. Именно так и надлежит исчезнуть нашей мудрости, дабы нами управляла воля Божия. Нам следует уничижиться в своем разуме, дабы он наполнился премудростью Божией. Хотя сказанное можно соединить как с предыдущим, так и с последующим предложением. И поскольку смысл меняется незначительно, пусть читатель выберет, что хочет.

стих 19

Мудрость мира сего. Довод, основанный на сравнении противоположностей. Утвердив одну противоположность, апостол тем самым ниспровергает другую. Итак, поскольку мудрость мира есть глупость перед Богом, отсюда следует, что быть мудрым перед Богом можно лишь тогда, когда мы глупы в глазах мира. Мы уже говорили, что значит мудрость мира сего, ибо природная сообразительность есть, безусловно, дар Божий. Подлинные искусства и все учения, коими накапливается мудрость, также суть дары Божии. Но для них установлены определенные границы, ибо они не достигают небесного царства Божия. Посему им надлежит прислуживать, а не господствовать. Больше того, их надо считать пустыми и никчемными, доколе они полностью не покорятся Слову и Духу Божию. Если они противопоставляют себя Христу, то их надо считать вредоносными язвами; если они претендуют на то, что сами по себе способны на что-либо, то надо считать их наихудшими помехами.

Значит для Павла является мирской та премудрость, которая присваивает себе владычество, не терпит правления Слова Божия, не соглашается полностью покориться ему и занять свое место. Итак, доколе человек не согласится, что знает лишь то, чему научился у Бога, и, отрекшись от собственного разума, не положится лишь на водительство Христово, он мудр для мира, но совершенно глуп для Бога.

Как написано: уловляет мудрых. Апостол подтверждает свою мысль двумя свидетельствами из Писания, из которых первое взято из James 5:13, где мудрость Божия возвеличивается от того, что с ней не сравнится никакая мирская мудрость. Не подлежит сомнению, что пророк говорит о хитрых и лукавых людях. Но поскольку человеческая мудрость без Бога всегда такова, Павел справедливо придает сказанному следующий смысл: все, что думают люди сами по себе, перед Богом считается ни за что. Второе свидетельство взято из Psalms 94:11 [в Синодальном переводе Библии Пс.93:11. – прим. пер.], где Давид, прежде утвердив за одним Богом служение и власть всех поучать, добавляет, что Бог познал суетность помышлений всех. Итак, как бы (Насколько бы) мы их ни ценили, пред судом Божиим они – сплошная суета. Это – замечательное место для усмирения плотского самоупования. Ведь Бог возглашает в нем с высоты небес о суете всего, что мыслит и делает человеческая природа.

стих 21

Никто не хвались человеками. Поскольку нет ничего суетнее человека, сколь небезопасно полагаться на его преходящую тень! Итак, из предыдущего положения апостол правильно выводит, что не следует хвалиться людьми, поскольку Господь лишил всех повода для похвал. Хотя этот вывод, как мы вскоре увидим, следует также из всего вышеизложенного учения. Коль скоро мы принадлежим одному Христу, апостол справедливо считает святотатственным человеческое первенство, преуменьшающее Христову славу.

стих 22

Все ваше. Апостол говорит о том, какое место и какое положение должны занимать учителя, а именно: им не следует ни в чем умалять единственное учительство Христово. Итак, поскольку Христос – единственный Учитель Церкви, поскольку только Его надо слушать безоговорочно, судить обо всех остальных надлежит весьма тщательно. Подобно тому, как Сам Христос засвидетельствовал о Себе в Matthew 23:8, и именно о Нем прозвучали слова Отца: Его слушайте. Итак, поскольку только Он наделен авторитетом управлять нами Своим Словом, Павел говорит, что все прочие люди – наши. Другими словами, Бог предназначил их для того, чтобы они приносили нам пользу, а не господствовали над нашей совестью. Так апостол показывает, что учителя вовсе не бесполезны, и одновременно удерживает их в рамках, дабы они не возвышались над Христом.

Сказанное же им о жизни, смерти и прочем относительно настоящей темы есть преувеличение. Но апостол как бы рассуждает от большего к меньшему и говорит: поскольку Христос покорил нам жизнь и смерть, и все прочее, разве не покорит Он нам и людей, дабы они помогали нам своим служением, не господствуя при этом над нами?
Далее, если кто-то возразит, что в таком случае нашей оценке подлежат писания Павла и Петра, поскольку они также были люди и не изъяты из общей для всех судьбы, отвечу: Павел, не щадя ни Петра, ни самого себя, увещевает коринфян различать между личностью человека и достоинством его служения. Он как бы говорит: постольку, поскольку я человек, я хочу, чтобы обо мне судили только как о человеке, дабы в служении моем превозносился один Христос. Впрочем, положение это является всеобщим: все, исполняющие какое-либо служение, принадлежат нам с головы до пят. Так что мы свободны не принимать их учение, если они не покажут, что оно происходит от Христа. Ибо всех следует испытывать, и слушаться лишь тогда, когда они явят себя верными Христовыми рабами. О Петре же и Павле не было никаких споров, и Господь достоверно засвидетельствовал, что их учение происходит от Него. Поэтому мы, принимая все сказанное ими как небесные речения, слушаем не столько их, сколько говорящего в них Христа.

стих 23

Христос – Божий. Эти слова относятся к человеческой природе Иисуса Христа. Ведь, облекшись в нашу плоть, Он принял вид и положение раба, и явил Себя во всем послушным Отцу. Действительно, чтобы через Него нам прилепиться к Богу, Бог с необходимостью должен быть Его Главой. Но следует отметить, с какой целью говорит об этом Павел. Он учит, что наше высшее счастье состоит в том, чтобы соединиться с Богом, Который есть верховное благо. А это происходит тогда, когда мы собираемся под Главой, Которого назначил для нас Небесный Отец. В том же смысле Христос говорил ученикам (John 14:28): вам надлежит радоваться, что Я иду к Отцу, ибо Отец – больше Меня. Здесь Христос представляет Себя Посредником, через Которого верующие восходят к первоисточнику всяческих благ. И несомненно, что этого блага лишены все отходящие от единства с Главою. Посему данный отрывок научает нас порядку: все желающие пребывать под владычеством Божиим сперва должны покориться одному лишь Христу.